Ясно: Алан невзлюбил Лайама. Пожалуй, это плохо - ведь он должен оберегать Касвелла. Впрочем, в этом всецело виновен сам Лайам, заключила Мередит.
- Позволь так сказать: одни цивилизованно обращаются с людьми, потому что обладают хорошим и мягким характером.
- Включая присутствующих, - с улыбкой добавил Алан.
Мередит решительно продолжала:
- Другие вежливы потому, что и в ответ ждут вежливости. Это способ жить в обществе.
- Поступай с людьми так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой.
- Вот именно. А таких, как Лайам, ничуть не заботит, нравятся они окружающим или нет. У него исключительный дар. Общепринятые правила поведения к нему не применимы. Так он думает.
- И ты серьезно утверждаешь, что он может повсюду расхаживать, оскорбляя людей по собственному желанию? - Алан уставился на Мередит с искренним изумлением.
- Разумеется, нет! Просто стараюсь объяснить. Если он обижает кого-то, его это ничуть не волнует. Многие назовут его эксцентричным. Или увидят в его поведении признак блестящего таланта. Не скажу, что я с этим согласна. Честно признаться, Лайам меня бесит до чертиков! Хотя, повторяю, со мной он обычно довольно любезен. Но я много лет его знаю и вижу, что грубость и высокомерие только усиливаются, и на молодость это уже не спишешь. Молодым прощают поведение, которое не прощается людям в возрасте. Это жизненный факт. Лайам бывает деспотичным и не терпит возражений.
Мередит усмехнулась.
- Его карьера отмечена бурными скандалами почти со всеми: с коллегами, правительственными учреждениями, редакторами профессиональных журналов, таксистами - имя им легион! Другой пошел бы на компромисс, а Лайам решил, что ему все позволено.
- Он ведь и с соседом по Касл-Дарси разругался, правда? - напомнил Алан.
- Со стариком Бодикотом? - Мередит задумалась. - Думаешь, дедушка мог посылать анонимки? - Она тряхнула головой. - Но не бомбу же!
- Согласен, едва ли ему удалось бы собрать взрывное устройство. А составить оскорбительное письмо старик вполне мог, как и любой другой. Дурные отношения между соседями не новость. Хотя не следует предполагать, что отправитель писем и нынешней посылки с бомбой одно и то же лицо.
Алан улыбнулся.
- Забавный старик Бодикот! Кое-чем он меня удивил. Я процитировал Конан-Дойля, и он сразу назвал рассказ. Страстный любитель "хороших рассказов", по его выражению. Кажется, считает, что Лайам роман пишет.
- Он ведь об этом сам что-то сказал. Будто в деревне считают его романистом. Тогда не похоже, что Бодикот знает о его работе.
- Или скрывает, что знает.
Они заказали вернувшемуся официанту кофе, ничего больше не желая есть. Перед ними поставили маленькие фарфоровые блюдца с горячими полотенцами. Мередит вытащила свое из гигиенической упаковки.
- Знаешь, - сказала она, - мне здешняя кухня нравится, но, вернувшись домой, обязательно голову вымою. Запах карри впитывается.
- Запахи всегда впитываются… - Алан вдруг задумался. Заметив вопросительный взгляд Мередит, извинился. - Прошу прощения, просто вспомнил. Учуял в гостиной у старика Бодикота какой-то странный запах. Почему-то ассоциируется с лошадьми…
- Он коз держит.
- Знаю. Но это не отчетливый животный запах. Просто как-то связан с лошадьми…
- Мазь? В деревнях лошадям в суставы втирают всякие необычные средства. Седельная смазка? Может, Бодикот ею обувь смазывает?
- Что-то в этом роде. Вспомнилась подсобка в конюшне. Кожаные седла… - Алан пожал плечами. - Конечно, в том доме пахнет всем, что есть на белом свете!
Принесли кофе и мятный шоколад на тарелочке.
- Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к Касвеллам, - медленно проговорил Алан. - И пока определенно не обвиняю старика Бодикота в авторстве анонимок. Только он по всем признакам что-то скрывает.
- Старики частенько что-нибудь прячут. Деньги, например. Может, он держит сбережения под кроватью.
- Надеюсь, что нет. - Алан развернул шоколадку. - Это очень опасно!
Улица у ресторана призрачно сияла в желтом свете фонарей. Прохожих было мало.
- Я без машины, - сообщил Алан. - Знал, что буду выпивать. Проводил бы тебя пешком до дому, да ветер холодный. Возьмем такси.
Мередит взяла его под руку:
- Предпочитаю пройтись. Пару недель сидела взаперти.
Они пошли по улице, отбрасывая перед собой тени, которые удлинялись по мере удаления от фонаря, пока не слились воедино.
Глава 5
Мередит проснулась, перевернулась, нашарила часы на тумбочке у кровати и с ужасом увидела, что проспала. Сегодня распродажа. Собиралась пойти поторговаться за бокалы, осведомиться о Салли Касвелл. Было уже почти девять, и она решила позвонить в коттедж, пока подруга не уехала на аукцион, если вообще намерена ехать.
Села, спустила ноги на пол, потянулась за халатом, наброшенным на спинку кресла. Встала на еще дрожащих ногах, проклиная "тяжкое наследие гриппа", прошлепала вниз к телефону, набрала номер.
Ответил Лайам:
- Как раз уезжает. Салли!
В ответ на крик послышался далекий женский голос.
- Надо ли? Как она себя чувствует? - озабоченно спросила Мередит.
Лайам не ответил. В трубке шел обмен репликами, наконец, Салли, запыхавшись, взяла трубку.
- Мередит? Я сейчас выезжаю. Придешь позабавиться? Будешь покупать бокалы? Там увидимся!
- Постой! - настойчиво крикнула Мередит. - Ты уверена, что надо ехать?
- Абсолютно. Не могу подвести Остина в день торгов. Дел будет слишком много. Правда, у меня все в полном порядке.
Мередит показалось, что голос подруги звучит точно так, как звучал ее собственный, когда она уверяла Алана Маркби, будто грипп ушел в прошлое.
- Остин вполне может позвать на помощь кого-то другого.
- Слушай, - сказала Салли, - мы говорим о моих служебных обязанностях. Не желаю, чтобы Остин пришел к заключению, что меня можно в любой момент заменить кем попало.
Мередит повесила трубку, набросила халат на плечи, позвонила Алану и сообщила, что Салли решительно отправляется на работу.
- По-моему, неудачная мысль. Может, ты отговоришь? Она наверняка до сих пор в шоке, и голова разбита.
Алан проявил возмутительную уклончивость. В конце концов, это дело Салли - таким был самый веский его аргумент. Мередит вновь повесила трубку, на этот раз с некоторой силой.
Поднялась наверх принять душ.
Когда строились эти коттеджи, о ванных не думали. Ставили во дворе кирпичную уборную. (Она до сих пор там стоит, используется в качестве сарайчика.) Люди мылись на кухне или в корыте в спальне. Для устройства современной ванной надо было пожертвовать одной из трех верхних комнат. Все они маленькие, последняя вообще размером с кладовку. Это означало, что поставить можно только самую крошечную ванночку.
Так было при покупке дома, но Мередит очень быстро надоело сидеть в мини-ванне, уткнувшись подбородком в колени. Вдобавок ванна была старая, сплошь покрытая жуткими пятнами. Решено было все переделать, выбросить устаревшее оборудование, заменить ванну душевой кабиной.
Кожу защекотало под душем. Крепко растираясь полотенцем, она заметила, как что-то мелькнуло в матовом окне над раковиной, причем не ее собственное отражение.
- Опять этот кот, - пробормотала Мередит.
Приоткрыла окно, выпустив пар, впустив холодный свистящий воздух. Кот, сгорбившийся на широком каменном карнизе, заглянул в фрамугу большими желтыми настороженными глазами, напрягся всем телом, готовясь спрыгнуть на стену внизу.
- Привет, Тигр, - поздоровалась Мередит. - Оказывается, ты любишь подглядывать!
Кот открыл розовый рот, тихо мяукнул в ответ на банальную шутку.
Мередит открыла окно чуть шире, и движение испугало кота. Он прыгнул, как акробат, перевернувшись в воздухе, с легкостью приземлился на широкую каменную стену, отделяющую задний двор от соседнего. На долю секунды помедлил, оглянулся, ожидая восхищения своей ловкостью, но когда Мередит высунулась, соскользнул со стены на другую сторону.
Она убралась с пронзительного ледяного холода, захлопнула окно, плотнее закуталась в полотенце.
Некогда беспокоиться о коте. Первым делом Салли. По крайней мере, в аукционных залах можно будет присматривать за подругой.
Упомянутая подруга после телефонного разговора задумчиво направилась к кухне.
Неплохо поболтать с Мередит, только настроения нет: все плохо и непонятно. Просто надо уехать из дома. Она вытянула перед собой руки, проверила - нет, не трясутся. Можно будет провести день на аукционе "Бейли и Бейли", не производя впечатления развалины. Будем надеяться, с Лайамом в одиночестве ничего не случится. Может, надо с ним остаться? С другой стороны, он будет работать над книгой.
Она собралась налить два термоса, как обычно. Впрочем, "как обычно" уже не будет. Теперь каждый раз, включив чайник, она слышит эхо взрыва, звон битой посуды. Салли содрогнулась. Нельзя поддаваться.
Лайам сидел за компьютером, работал.
- Кофе! - объявила она, ставя термос.
Он поднял глаза.
- Значит, едешь? Думаешь, разумно?
- Развеюсь, отвлекусь. Ты справишься?
- Конечно. Не удивлюсь, если вернутся копы, начнут топать по дому в ботинках двенадцатого размера. Надеюсь, тот самый Маркби не явится, хотя возможно. Грозился заехать. Или своих ищеек прислать. Не знаю, что хуже.
- Алан тебе не понравился? Он друг Мередит. По-моему, вполне симпатичный.
- По-твоему. - Лайам с ненужной силой забарабанил по клавишам. - А по-моему, самодовольный надменный болван.
- Полиция, наверно, захочет со мной повидаться, - предположила Салли.
- Захочет, так у Бейли отыщет.
Лайам явно не в настроении. Еще одна причина отправиться на работу. Опасение оставлять его в доме одного мгновенно развеялось.
Салли взбежала по узенькой лестнице в большую спальню. Титул "большая" ей присвоил агент по продаже недвижимости. Она действительно больше двух других. Поскольку две другие совсем крошечные, "большая" означает "средних размеров". Скошенный потолок дополнительно сокращает пространство, в узеньких амбразурах прячутся мансардные оконца. Салли, подобно Мередит, с трудом приспосабливалась к жизни в доме, где изначально проживала семья с семью детьми.
Места для мебели мало, почти всю площадь занимает двуспальная сосновая кровать. Туалетный столик выбивается из общего стиля, но этим ей и нравится. Это одна из вещиц тети Эмили, экстравагантное произведение тридцатых годов - трельяж из орехового дерева с овальными зеркалами на столике с рядом маленьких ящичков и инкрустацией из перламутра.
За этим столиком Салли всегда чувствует себя королевой экрана, голливудской звездой великой эпохи. Надо сидеть перед трельяжем в атласном пеньюаре, отороченном лебедиными перьями, на столике должны стоять духи в хрустальных пузырьках и лежать огромные пуховки для пудры. В действительности она всегда садится за столик в махровом халате, перед ней разложена обычная косметика и множество вещей, которым вообще тут не место: письма, памятные записки, скрепки для бумаг и круглые резинки. Лицо и фигура тоже не гламурные. Но это дела не меняет - мечтать не воспрещается.
Впрочем, не сегодня. Некогда фантазировать. Кровать не застелена. Если не позаботиться, так и останется до возвращения. Лайаму в голову не придет застелить. Салли расправила покрывало, взбила подушки и почувствовала себя лучше.
Ну, хватит возиться. Если бы все другие проблемы решались с такой же легкостью, простым применением физической силы! Понятно, почему люди, не видя другого выхода из тяжелого положения, склоняются к насилию. Бах-бах-бах! Она виновато спохватилась. Это вовсе не оправдывает тех, кто бомбу прислал. Им вообще нет никаких оправданий. Это не воображаемое насилие, а реальное, жестокое.
Вспотев от усилий, Салли глянула в овальное зеркало и увидела на своем лице здоровый румянец. Припудрила нос, чтобы не блестел, наложила тонкий слой помады, плотно сжала губы, оценила результат, решила, что, хотя стало лучше, можно усовершенствовать макияж.
Рука потянулась к ящичку, где лежали тушь для ресниц и карандаш для бровей, купленные недавно по импульсивному побуждению.
- Для кого красоту наводить? - спросила она себя. - Для Остина?
Если так, то не стоит. Салли отдернула руку, но осталась за столиком, глядя на ящички. Невольно, повинуясь какой-то неведомой силе, потянулась на этот раз к крайнему левому ящику, где Лайам хранил разнообразные мелочи. Это его личный ящик, но она знает, что там находится. Он думает, будто не знает. Она не сообщала ему о своем открытии. Лайам вышел бы из себя, начал допытываться, зачем она роется в его вещах. Открытие совершилось с месяц назад случайно. Она купила новую блузку с манжетами и решила, что мужские запонки будут на них неплохо смотреться. Лайам запонки обычно не носит, кроме официальных случаев, но у него есть две-три пары. Отыскивая их в сафьяновой шкатулочке, Салли наткнулась на булавку для галстука.
Она выдвинула ящик, вытащила коробочку. Булавка на месте. Развернула обертку, положила булавку на ладонь. Она была приколота к кусочку бархата, определенно золотая, несомненно страшная, в виде змеи с рубиновым глазком.
Провела пальцем по извилистой поверхности, позволила себе критическое замечание. Слишком кричащая - точнее не скажешь. Приятно знать о ней втайне от Лайама.
Она положила булавку на место, сбежала по лестнице, сорвав на ходу пальто с вешалки, сунула голову в дверь кабинета, одновременно стараясь попасть в рукава, пообещала:
- Вернусь около четырех.
Сидя за компьютером спиной к ней, Лайам буркнул:
- До встречи.
Даже не оглянулся, стуча по клавишам.
Надо потребовать, чтобы хоть из вежливости оглянулся. Салли шагнула вперед и протянула руку, не зная зачем. Чтобы сбросить на пол клавиатуру? Разбить монитор? Подобные безобразия не в ее правилах.
Рука упала. Подавленная злость загнана в подсознание, как дикий зверь в клетку.
Лайам ничего не заметил. Она пробормотала:
- До свидания, - и поспешно умчалась.
***
Повышение в инспекторы тяжким бременем легло на плечи Дэйва Пирса, обтянутые курткой с иголочки. С момента поступления на службу в полицию Пирс не испытывал недостатка в амбициях. Он мечтал попасть в управление уголовных расследований Скотленд-Ярда, потом продвигаться все выше и выше. Насколько выше, еще не решено. В душе зудит опасение, что нехватка образования и легкий местный акцент остановят продвижение в определенной точке.
- Кругом нынче проклятые университетские выпускники! - сообщал он своей новоиспеченной жене Тессе. - Я хочу сказать, сколько у меня шансов против парней с дипломом?
Однако он усердно жег свет по ночам, сдал экзамены и стал инспектором. Тесса сразу же настояла на новой куртке. Другая миссис Пирс, мать Дэйва, написала (в случае с кузеном из Австралии), навестила, обзвонила всех родственников и знакомых, распространив радостное известие об успехах сына. Дэйв подозревает, что если бы миссис Пирс-старшей удалось уговорить викария, то церковные колокола оповестили бы о знаменательном событии окрестные деревни.
А теперь, получив повышение, надо работать. Как говорится, либо доказывай, либо помалкивай. Нельзя подвести Тессу и вдовствующую миссис Пирс. Обе безоговорочно в него верят. И самому нельзя опозориться, хотя он в себя не так уж и верит. Нельзя обмануть ожидания старого начальника и ментора из Бамфорда, старшего инспектора, ныне суперинтендента Маркби, с которым они опять будут вместе работать. Дэйв был доволен (фактически ликовал), что попал к Маркби, хотя это лишь отягощает невидимый груз ответственности. Больше всего не хочется упасть в глазах суперинтендента.
Утро выдалось крайне холодное, но не морозное, а, напротив, сырое, с низко нависшим небом, обещающим дождь или мокрый снег. Сгустившийся влажный воздух пробрался под новую куртку, и даже бумаги, положенные Пирсом на стол босса, как бы отсырели.
Настроение еще сильней упало под серым небом. По пути к кабинету Маркби Пирс схватил пластиковый стаканчик с кофе из автомата в коридоре, хлебнул, обжег язык.
- Вот черт!
- Что такое?
Суперинтендент, не взглянув на него, раздраженно рылся в отчетах криминалистов.
- Прескотт разбирается в прошлогоднем налете на лабораторию, - поспешно доложил Пирс. - Я попросил доставить досье, как только найдется.
- Хорошо. - Маркби сгреб бумаги в кучу, постучал об стол, чтоб легли ровно, уложил аккуратной стопкой. Довольный наведенным порядком, положил на них обе руки, сцепив пальцы. - По мнению экспертов, взрывное устройство в пакете самодельное, дилетантское, невзирая на мощность. Безусловно ненадежное, поэтому взорвалось само по себе. Возможно, взрывчатка старая, хранилась в неподходящих условиях. Возможно, ее купили в пабе у какой-то неизвестной личности. Могла сдетонировать в любой момент, задолго до доставки Касвеллам. Даже в руках изготовителя бомбы.
Пирс кивнул и сморщился, хотя вовсе не из-за беспечности изготовителя. У кофе жуткий вкус - горький и без всякого аромата. Лучше пить горячим, даже рискуя обжечься.
- Если он делал бомбу впервые, вполне мог не рассчитать мощность заряда, - заметил он.
Маркби передернул плечами.
- Верно. Или даже не задумался. Что указывает на особо рьяного фанатика. Возможно, из группировки, с которой мы еще не сталкивались. В целом в движении защитников животных есть несколько мелких самостоятельных групп из двух-трех человек, даже из одного, которые в принципе умеют изготавливать взрывные устройства, но не на профессиональном уровне.
Пирс кивнул, глядя в стаканчик с кофе. На поверхности образовалось темное пятно, напоминавшее разлив нефти из затонувшего судна.
Маркби хлопнул по столу. Пирс вздрогнул, выплеснув кофе, и поспешно вытер куртку.
- Сэр?
- Понятно: отправители в высшей степени безответственные и способны нанести новый удар после промаха. - Маркби подчеркивал слова, наверняка отметив невнимание слушателя. - Разосланы предупреждения всем исследовательским учреждениям, работающим с животными, и ведущим специалистам в данной области. Злоумышленники, кем бы они ни были, в следующий раз могут ударить в другом месте. Указав нам одну мишень, наметят другую. Это не означает, что Касвелл с женой в безопасности. Я попросил одного сотрудника съездить в Касл-Дарси и научить их осматривать автомобили на предмет мин-ловушек. Преступники вполне могут и это испробовать.
Он умолк. Повернув голову, оглядел свинцовое небо:
- Скверное дело, и погода скверная. Жалко. В мороз было хотя бы красиво.
- Кто-нибудь сегодня звонил, справлялся о самочувствии миссис Касвелл? - осведомился Пирс, стараясь доказать, что думает о деле.
- Мередит рано утром звонила. То есть мисс Митчелл. Помните? - Маркби вопросительно посмотрел на него.
Пирс просиял и ухмыльнулся:
- Еще бы! Я хочу сказать, конечно, помню эту леди.
Алан смерил его подозрительным взглядом, хорошо зная, что в Бамфорде подчиненные заключали пари насчет даты его свадьбы с Мередит. Этого не случилось. Она предпочитает не изменять сложившиеся отношения. Он не отказался от надежды уговорить ее в один прекрасный день, но приготовился к долгому ожиданию.