Переубеждать его было бесполезно, и Грег сдался. В общем-то даже лучше, пусть уезжает, решил Грег. Еще неизвестно, что Никки выкинет. Отец опять напомнил Грегу, что надо позвонить в полицию. Грег попросил передать привет матери. Потом отец спустился с лестницы, и Грег услышал, как он заводит мотор на подъездной дорожке. Казалось, не прошло и пяти минут, как раздался гудок и внизу, скрипнув гравием, затормозила другая машина. Видно, отец с Никки едва разминулись. Грег выглянул в окно и увидел, как Никки, хлопнув дверцей, выходит из низкого черного "сандерберда". Она подняла глаза на окна увидела его и, не кивнув, не улыбнувшись направилась к двери. Грег сбежал с лестницы и впустил ее.
- Привет! - сказала она - Надеюсь ты один?
- Конечно, Никки. Пошли наверх.
Никки поднялась по лестнице перед Грегом и, войдя в комнату, повернулась к нему лицом.
- Ну и втравил ты нас в историю!
- Послушай, Никки, давай мы все заранее обсудим, условимся, что говорить полиции…
Никки рассмеялась.
- По-моему, ты и так уже наговорил с три короба. Что еще сообщишь? И что, по-твоему, думает обо всем этом мой муж? Зачем тебе понадобилось выбалтывать каждому встречному дураку, что я удерживала тебя в Нью-Йорке? Недурно ты меня отблагодарил! А?
Грег взглянул на окна, подошел к тому, которое успел открыть и опустил раму. Никки продолжала громко возмущаться. Ему не удавалось вставить ни слова. Он ожидал, что она будет сердиться, ругать его, но она бушевала, как вулкан, и Грег чувствовал, что теперь ему не задобрить ее, не залучить в сообщницы.
- Такого дерьма я еще не встречала.
Грег попытался прервать ее. Но она еще повысила голос, а когда он снова попробовал заговорить, стала, чтобы заглушить его, пронзительно выкрикивать бессмыслицу:
- Ла-ла-ла-ла! - словно рехнулась по-настоящему.
И тут же снова стала поносить его за неблагодарность, за грязный язык и глупость, за полное невнимание к ней. Грега уже трясло от бешенства и страха. Никки все ему портит. Она сама говорит, что много чего рассказала полицейским и грозится рассказать еще.
- А ты не подумал, что из-за твоей болтовни мой муж может развестись со мной? - кричала она, задыхаясь от ярости. - Тебе это даже в голову не пришло!
Она сплетала и расплетала наманикюренные пальцы, широко разводила руки и снова упиралась кулаками в бока. На ней были те самые черные брюки, в которых она приходила к нему в гостиницу "Герб Сассек", когда спала с ним во второй, последний раз. Грег вспомнил как она улыбалась ему в тот день как доверительно разговаривала. Сейчас глаза у нее налились кровью, а помада осталась только по краям губ.
Наконец ему удалось прорваться сквозь ее вопли.
- Черт побери! Да что я такого сделал?
- Неужели ты такой глупый, что не понимаешь? Ты испортил мне жизнь, подлец! И уж я постараюсь испортить твою, попомни мои слова! - Щелкнув зажигалкой, она закурила - Я-то умею платить той же монетой. Можешь не сомневаться! Подонок! - пробормотала она тихо, раскачиваясь из стороны в сторону и готовясь к новой атаке. И опять разразилась потоком обвинений.
- Слышал бы ты, как мне пришлось всю ночь объясняться с Ральфом! Он хочет развестись со мной, подать на меня в суд! Ясно тебе? Что со мной тогда будет, как по-твоему? Вся эта грязь попадет в газеты, Ральф об этом позаботится. Ты знаешь, сколько у него денег!
- Кончай! - заорал и Грег. - Выкладывай чего ты от меня хочешь?
- Прежде всего отправляйся в полицию и скажи, что все, что ты наговорил обо мне, вранье! Одевай свое поганое пальто или что там у тебя есть, и поехали, - сказала Никки и отвернулась от него.
Он видел, как ее блестящие от злости глаза рыщут по комнате.
- Слушай, Никки, я не могу…
- Меня не интересует, можешь ты или нет. Поехали и все! В этот проклятый Риттерсвиль. Где он там у вас?
- Никки! Я и так уже потерял работу. Чего ты еще добиваешься?
- Работу? Твою паршивую работу? Ты еще не того лишишься. Поехали! - она устремилась к двери.
У Грега перехватило дыхание, он окаменел. Он смотрел, как она распахнула дверь и повернулась к нему, держась за ручку.
- Я не поеду, - быстро сказал он.
- Ах, вот как! Не поедешь? - передразнила она его, тряся головой - Ну и ладно. Оставайся. Я сама все скажу, - она повернулась к двери.
- И ты не поедешь! - крикнул Грег, схватив ее за руку.
От неожиданности она отлетела к кухонной раковине, и на секунду устремленные на него глаза испуганно расширились, но тут же, пригнув голову, она снова бросилась к двери.
Грег протянул руку и, обхватив ее за грудь, подтащил спиной к себе, она начала было размахивать кулаками, но он, как клещами, сжал ее кисть, и она сдалась.
- Ладно, - сказала она, ловя ртом воздух. - Ты все сам напишешь Садись и пиши, - она высвободила руку. - Где у тебя бумага?
Он послушно нашел блокнот, отыскал в стакане с карандашами на кухонной полке шариковую ручку.
- Что писать? - спросил он, садясь на кровать, и притянул к себе ломберный столик.
- Пиши, что ты наврал, будто я спала с тобой в Нью-Йорке, а деньги я давала тебе для того, чтобы ты вернулся в Пенсильванию.
- Какое сегодня число?
- Тридцать первое мая.
Грег поставил дату, написал: "Я говорил неправду, что…" - и остановился.
- Руки трясутся. Надо немного подождать Господи, хоть бы глоток виски!
- У меня в машине есть Тогда сможешь? - Никки выскочила за дверь.
Грег услышал, как взревел клаксон, как чертыхнулась Никки, потом стукнула о металл бутылка и дверца захлопнулась. Тут вдруг до него донесся высокий плачущий голос миссис Ван Флит. Грег подошел к окну.
- Ладно, я ему скажу, - пообещала Никки.
Миссис Ван Флит стояла на заднем крыльце за дверью, затянутой сеткой.
Никки вернулась с бутылкой "Белой лошади".
- С тобой хочет поговорить твоя хозяйка.
Грег пригладил ладонью волосы и спустился. Миссис Ван Флит уже входила в дом, но, услышав шаги, обернулась.
- Вы хотели поговорить со мной, миссис Ван?
- Да, Грег, - она прокашлялась. Дверь она не открыла говорила через сетку. - Я хотела вам сказать, Грег, что, когда месяц кончится, вам… вам придется поискать другое жилье.
- Ладно, миссис Ван. Понимаю. - Грег платил ей пятнадцатого числа каждого месяца, но в мае не заплатил. Значит, у него остается две недели, чтобы найти новую квартиру.
- Простите, Грег, но так будет лучше, - проговорила миссис Ван Флит коротко, однако ее дрожащие губы держали твердую линию. Она негодующе выпятила подбородок и перевела взгляд с машины Никки на окна Грега.
- Я заплачу за квартиру, миссис Ван, и постараюсь съехать до пятнадцатого, - проговорил Грег, считая, что идет ей навстречу и вообще поступает более чем благородно, но миссис Ван произнесла только:
- Вот и хорошо, - и ушла в дом.
Грег взбежал по лестнице в свою комнату.
- Господи, - пожаловался он. - Хозяйка хочет, чтоб я нашел себе другую квартиру.
- Тебя это удивляет? - Никки сидела в кресле, держа в руках стакан виски.
Грег подошел к полке, на которой стояла бутылка, и плеснул себе виски, не разбавляя. Он сделал несколько глотков, потом обернулся. Снова уселся за ломберный столик. Он знал, что писать, но корпел над страницей очень долго. Исписав лист с двух сторон, он поставил подпись "Грег Уинкуп". Никки в это время дважды вставала с кресла и подливала себе виски и сейчас уже что-то мурлыкала, видно, настроение ее улучшилось.
- Написал? Прочти! - скомандовала она.
Грег прочел, и, когда замолчал, Никки заметила.
- Не слишком складно, но ясно, что писал ты. Все, что требуется.
Грег налил себе еще виски и бросил в стакан кубик льда - лед лежал на подносе, который Никки поставила на полку. Он уже чувствовал себя лучше. Еще один-два стакана, и ему вообще на все будет плевать.
- А что сегодня поделывает мистер Форестер? - спросила Никки.
- Откуда я знаю? - Грег уселся на кровать и откинулся на подушку. - Пирует, наверно, на радостях, что меня схватили.
Никки не то фыркнула, не то хихикнула.
- Этот доктор из Риттерсвиля, он ведь может умереть, - сказал Грег. - Вот что самое скверное.
- Гм. Он что, приятель нашего Бобби?
- Вроде бы.
- Выходит, все друзья Бобби, один за другим, да?
- Что?
- Все умирают. Он раньше без конца об этом твердил, пока я не велела ему прекратить и сходить к психотерапевту. Все умирают. Мрут, как мухи.
Грег выпрямился.
- Давай не будем об этом! Сам-то Форестер жив! С ним все о'кей.
- Да уж, можешь не сомневаться, - Никки лежала в кресле, вид у нее был сонный, на губах играла легкая улыбка.
- Говорят, если доктор умрет, меня обвинят в убийстве.
- В убийстве? - Никки широко открыла глаза - В непредумышленном?
- Нет! В умышленном, - Грег допил виски и уставился в пустой стакан. Потом с блуждающей испуганной улыбкой встал и пошел налить себе еще. Обернувшись, он увидел, что Никки смотрит на него.
- В умышленном убийстве! - повторил он.
- Ладно. Слышу.
Грег посмотрел на исписанный лист и подумал, как бы сделать так, чтобы не надо было показывать его полицейским. Интересно, Никки доверит ему самому отвезти это признание в участок? Вряд ли. Да и какая разница, если его все равно признают виновным в убийстве.
- Немного погодя я отвезу тебя в полицию, вручишь им это, - заявила Никки, кивая в сторону ломберного столика. - Тебе ведь так и так надо сегодня туда явиться.
- Нет, можно просто позвонить.
- Ну, а мы съездим. Вместе. Но прежде надо позвонить мистеру Форестеру, узнать, как он там. - Никки встала, немного неуверенно, но весело улыбаясь.
- Зачем ему звонить?
- Затем, что мне хочется. Он далеко отсюда живет?
- Ну, миль пятнадцать.
- Всего-то? Какой у него номер?
Грег поразмышлял, обнаружил, что помнит номер, и назвал его: Милтон 69-49.
- Надо через телефонистку?
- Да - Грег с беспокойством следил за Никки. Определенно, она и всю предыдущую ночь спала.
- Милтон, Мил-тон, - говорила Никки телефонистке. - Вам что-то непонятно? Милтон, шесть - как там дальше, Грег?
Он повторил номер. Никки повторяла за ним, потом посмотрела на Грега.
- Милтон, Милтон, какая разница. Алло, Бобби? Это твоя любящая супруга… Понимаешь, я в Хэмберт Корнерз, слов нет, до чего веселое местечко, и мы тут с Грегом… Да, мы вот подумали, не заедешь ли ты позавтракать? - она рассмеялась.
Грег побродил по комнате, подошел к раковине, подлил себе еще.
- Ах, занят? Но не слишком, я надеюсь? Нам бы очень хотелось с тобой увидеться, верно, Грег?
Медленно и печально Грег покачал головой.
- Вот Грег говорит "нет", зато я говорю "да"! А теперь от чего ты убегаешь, Бобби? - спросила Никки, заливаясь смехом. Она отодвинула трубку от уха, раза два нажала на рычаги и опустила на них трубку.
- Повесил трубку! Ничего, подожду минуту и позвоню снова, - сказала она и подмигнула Грегу. - А пока надо позвонить мужу, рассказать, рассказать про это, - она показала на бумагу, лежащую на столике.
Ральфа не было дома. Никки позвонила в другое место, считая, что он может быть там, но его и там не оказалось. Это ее разозлило.
26
Когда Никки позвонила, было десять часов, и Роберт, повесив трубку, вернулся на балкон, который он подметал, - это было последнее, что ему оставалось сделать в доме перед отъездом. Он мел медленно, потому что рука снова начала болеть. Накануне вечером ему сменили повязку в больнице, обработали рану и промыли пенициллином, который засыпал доктор Нотт; с тех пор рука болела, не переставая, у него даже слегка кружилась голова и, возможно, поднялась температура. У Роберта было такое ощущение, будто на самом деле Никки и не звонила. Представить себе, что в десять утра она, уже пьяная, находится в Хэмберт Корнерз у Грега, что Грег там же, с нею, и тоже, вероятно, пьян и весел - было просто невероятно, невозможно.
Закончив убирать наверху, он сел на тахту в гостиной с чашкой кофе в руках. Опять зазвонил телефон, но Роберт даже не пошевелился. Однако после десяти звонков он подумал, что звонить может кто-нибудь еще, кроме Никки, и взял трубку.
- Бобби, милый, так мы тебя ждем, - сказала Никки. - К завтраку. На яичницу, если ты захватишь яйца, - Роберт услышал, как засмеялся Грег.
- Перестань! Уверен, вам и без меня хорошо. Я как раз уезжаю, ты меня застала уже в дверях.
- Ну как ты можешь уехать! - поддразнивающим тоном проговорила Никки. - Разве тебе не хочется повидаться с Грегом? С человеком, которому ты испортил жизнь?
- Спасибо. Последние дни я на него насмотрелся вдоволь - Роберт гневно бросил трубку.
Было десять семнадцать. Около одиннадцати Роберт обещал приехать к Нилсонам с двумя чемоданами и картонками, которые они взялись подержать у себя, пока его не будет. Но теперь он решил ехать к ним, не откладывая. Чем скорее он уйдет из дому, тем лучше. Если с полчаса он не будет отвечать на звонки, может быть, Никки утомится.
Роберт погрузил чемоданы и картонки в машину и поехал. Значит, Грег опять у себя и напивается вместе с Никки. Это просто не укладывается в голове. Да вообще все не укладывается в голове. Грега, вероятно, выпустили под залог. Интересно, неужели деньги ему дала Никки? Этим двум все нипочем, думал Роберт. И полиция, и соседи, и все вокруг, казалось, сговорились облегчать им жизнь. Например, полиция не потрудилась известить Роберта, что задержала Грега прошлой ночью. Роберт дежурил у постели доктора с одиннадцати до начала первого, а когда вернулся домой, о поимке ему сообщила отнюдь не полиция, а Нилсоны. Они сказали, что несколько минут назад услышали об этом по радио.
Когда Роберт приехал, Бетти что-то пекла. Увидев их маленькую, залитую солнцем гостиную, услышав запах пекущегося пирога, Роберт почувствовал, как губы его раздвигаются в улыбке, но раздвигаются с трудом.
- А где Кэти? - спросил он. Кэти была маленькая дочка Нилсонов.
- В воскресной школе. А потом приглашена к подруге на воскресный обед, - улыбнулся Джек. - Ну что, ты твердо решил сегодня уехать?
- Только в Риттерсвиль. Поживу там в гостинице, пока доктор…
- Что о нем слышно?
- Все то же, - сказал Роберт.
- Мгм. У тебя усталый вид Боб. Садись, садись, - Джек потянул Роберта к дивану так заботливо, будто Роберт был болен. - Ну, слушай, эти вчерашние известия! Мы с Бетти только собирались потушить свет в спальне, а она вдруг говорит: "Давай-ка послушаем в двенадцать часов известия. Какую погоду приготовили на завтра", - Джек расхохотался.
Тут в комнату вошла Бетти, на одной руке у нее красовалась варежка-держалка.
- Боб, мы так обрадовались! Ну прямо будто это с нами случилось, понимаешь?
"Понимаю, - подумал Роберт. - Сообщение о том, что Грег задержан, притушило ее смутные сомнения, действительно ли Роберт невиновен, во всяком случае, в убийстве Грега. А вот история с подглядыванием так и не прояснилась". Роберт чувствовал, что история эта стоит между ним и Бетти, даже между ним и Джеком. Бетти налила им обоим кофе.
- Как доктор Нотт? - спросила она - Я не слышала что ты сказал Джеку.
- Никаких перемен, - перебил Роберт. - Я звонил туда около десяти.
- Все еще без сознания? - спросила Бетти.
- Да. Он… - Роберт внезапно почувствовал такую слабость, будто ему сейчас станет дурно. Он снова увидел обращенные на него голубые глаза доктора, его приоткрытый рот, губы, слегка посиневшие, несмотря на кислородную палатку. Вчера Роберту показалось, что в глазах доктора нет больше ни упрека, ни страха, они смотрели печально и ласково. У Роберта было странное ощущение, что доктор, хоть и находится в коме, видит и слышит все, что происходит вокруг, сознает, что смерть надвигается, что на девяносто процентов он уже в ее власти, и Роберту казалось вчера, что доктор уже вступивший в пределы смерти, смотрит на жизнь сквозь узкое окошко, которое медленно и постепенно закрывается.
- На, выпей, это тебе не повредит, - сказал Джек, придвигая к Роберту стакан виски.
Роберт взял стакан и отпил немного.
- Ты себя довел пока собирался и складывался, - сказал Джек. - Хорошо, что ты раздумал пускаться в дальний путь. А где ты остановишься в Риттерсвиле?
- В гостинице под названием "Щит".
- А, знаю, - Джек сел на стул рядом с диваном. - Что ж, через двадцать четыре часа, а то и раньше, с доктором все выяснится, как ты считаешь?
- Уверен, что уже и сейчас ясно, - ответил Роберт. - Ему не вытянуть.
- Ну, Боб, в конце концов он уже старый, - сказала Бетти. - Ты же ни в чем не виноват. Не смотри на это так, будто ты отвечаешь за его смерть, если он умрет.
Роберт ничего не ответил - собственно, он так на это и не смотрел.
- От кого-то я слышал или в газетах прочел что у него всего несколько дней назад умерла жена, - заметил Джек. - Это правда?
- Да, - подтвердил Роберт.
- Знаешь ведь бывает, что человек не хочет больше жить. Думаю, что и доктор не хочет. Он не борется за жизнь.
"Интересно, а как умру я? - подумал Роберт. - Доживя до старости и лежа в забытьи? Или погибну внезапно, еще молодым в автомобильной катастрофе на автостраде? То ли от пули, предназначенной не мне, а кому-нибудь другому? А может, меня убьет молния? Или я врежусь в землю вместе с горящим самолетом? И будет ли время в эти последние секунды подумать обо всем, что я должен был сделать и не сделал, о том, что сделал, но чего делать было нельзя? Смогу ли я поддержать в себе мужество, вспомнив в тот час хоть что-то доброе, сделанное мною для других, что придало бы смысл тем тридцати, сорока или пятидесяти годам, которые я прожил?" Роберту казалось - ничто в жизни не имеет ценности, только доброта, и поэтому, например, прошлая пятница стала для доктора Нотта как бы символом всей его прекрасной доброй жизни, спрессованной в двадцать четыре часа - доброта, которую доктор проявил к Роберту, и выстрел, принесший доктору смерть.
- Боб! - окликнул его Джек.
Бетти протягивала тарелку. Посреди кофейного столика красовалась большая румяная ватрушка, посыпанная сахарной пудрой и выложенная половинками слив. Когда Бетти принялась ее резать, над пирогом поднялось облачко пара. Джек что-то говорил об "этом гаде Колбе", и Бетти довольно сухо попросила выбирать выражения, а Роберту все случившееся прошлым вечером - то, что Колбе приказал ему вернуть Грегу револьвер (он рассказал об этом Джеку по телефону) - вдруг показалось таким же нереальным, как, скажем, это должно представляться Бетти, чем-то несовместимым с собой, словно сцена из фильма ужасов, показанного по телевизору. Неужели одним из действующих лиц и правда был он сам? Роберт чуть не рассмеялся.
Бетти и Джек еще доедали пирог, когда Роберт встал и сказал, что начнет переносить вещи из машины в дом. Нилсоны собирались спрятать их у себя в подвале.
- Минуточку подожди, и я помогу тебе, - сказал Джек с набитым ртом.
- Да мне не надо помогать. Спасибо.
- Тебе нельзя таскать тяжести, у тебя рука ранена, - запротестовала Бетти.