- Можете еще добавить, что, возможно, она увидят меня, когда меньше всего будет ожидать этого. Скажите, если, конечно, не боитесь выглядеть вульгарно, что я своего рода дикий пес Динго, за которым гоняется весь свет, но которого еще никому не удавалось поймать. Пробудите в ней интерес к моей персоне. Заинтригуйте ее. Хорошо, Памела?
- Я постараюсь. Кстати, мне следует проявлять ревность?
- Да, если хотите. Дайте ей понять, что вы пытаетесь отстранить ее. Это тяжелая гонка, и вы не потерпите конкурентов.
- Хорошо. Это не составит никакого труда.
- Что вы сказали?
- Ничего. Я сказала, что справлюсь.
- Знаю, у вас все получится. Я очень на вас надеюсь.
- Спасибо. Как продвигается расследование?
- Неважно.
- Вы не расскажете мне о нем как-нибудь, а?
- Обязательно! Как только будет что рассказать.
- Приходите на чашечку чая в субботу или воскресенье?
- Постараюсь.
- Я настаиваю.
- О да, конечно! Что ж, доброй ночи.
- Доброй ночи… Дикий Пес Динго.
Уимзи положил трубку. "Надеюсь, - подумал он, - она не выкинет какую-нибудь глупость. С этой женщиной опасно связываться. У меня нет никаких гарантий, что ей можно доверять. Хотя, конечно, это как раз на руку, когда нужно, чтобы обнаружились некоторые факты".
Его губы изобразили усмешку, и Питер отправился к женщине, которая не проявляла к нему никаких знаков внимания, и, что бы он ни говорил или ни делал, это не имело никакого отношения к описанной выше истории.
Джинджер Джо медленно встал с кровати и осмотрел комнату.
Его старший брат - шестнадцатилетний Берт, конечно же, не был полицейским, а был самым шумным подростком в округе. Сейчас он сладко спал, свернувшись Калачиком и, несомненно, мечтал о мотоцикле. Тусклый свет фонаря слабо очерчивал его спину и тонким лучиком касался краешка кровати Джинджера.
Из-под подушки Джинджер достал тонкую тетрадь и огрызок карандаша. Лизнул карандаш, открыл тетрадь и написал с большой буквы: "Доклад".
И тут он задумался. Как же сформулировать свои мысли четко и одновременно просто? Во время учебы в школе ему приходилось писать сочинения на самые разнообразные темы - например, "Моя любимая книга", "Кем я хочу стать, когда вырасту", "Кого я видел в зоопарке", - но все они не развивали логику мышления настоящего детектива. Однажды парню посчастливилось заглянуть в записную книжку полицейского Уолли, и сейчас он вспомнил, что все записи у него начинались примерно так: "В 8.30 вечера, когда я шел по улице Веллингтон…" - "хорошее начало, - подумал Джинджер, но оно не подходит к нашему случаю". Стиль изложения его любимого героя, детектива Секстона Блейка, был довольно энергичным, больше походил на повествование захватывающих приключений, чем на описание фактов и действующих лиц. Нужно было придумать что-то другое, что-то свое. И ко всему прочему вставал нелепый вопрос правописания - извечный камень преткновения юного расследователя. Джинджеру было неловко за то, что его неграмотность испортит ценность доклада и снизит весь его презентабельный вид.
В этом случае юноша всегда прислушивался к здравому смыслу и считал, что он неплохо соображает.
- Нужно просто начать, - сказал он себе и, надавив на карандаш и хмурясь от старания, начал писать:
"Доклад
Джозефа Л. Поттса".
Решив, что сведений о себе должно быть как можно больше, Джинджер указал свой возраст, домашний адрес и место работы. В конце своего повествования он поставил дату и подписался
"У меня состоялся разговор с ребятами по поводу потрепанной рогатки. Билл Джонс утверждает, что помнит, как я стоял на проходной, когда миссис Джонсон забрала у меня рогатку. Сэм Таббит и Джордж Пайк тоже там были. Я рассказал им, что мистер Брэдон вернул мне рогатку с оторванным куском кожи, и поинтересовался, кто это сделал. Билл и Сэм заверили меня, что не имеют никакого отношения к этой рогатке; вообще-то они отличные ребята, и я думаю, что они говорят правду. Джордж тоже, похоже, ни при чем, потому что все его поступки отражаются на его поведении, а он тогда выглядел хорошо. Тогда я их спросил, кто бы это мог быть, по их мнению. Они ответили, что никого больше не видели с рогаткой. Потом появился Кларенс Меткапф и сказал, что он тут главный, стал интересоваться, что здесь происходит. После моего объяснения Кларенс ответил, что иметь претензии к миссис Джонсон - это очень серьезно, с этим нельзя шутить. Также опросил всех ребят и все отвечали "нет, добавить больше нечего"; лишь Джек Болтер вспомнил, как миссис Джонсон однажды оставила свою сумку на столе, а мисс Партон взяла ее и отнесла в столовую.
На мой вопрос, когда это было, Джек ответил, что это случилось утром через два дня после того, как у меня отняли мою рогатку. Теперь вы понимаете, сэр, что рогатка лежала без присмотра в течение часа и ею мог воспользоваться кто угодно.
Но кто же это мог быть? Я припоминаю, что мистер Праут передавал какие-то заметки миссис Джонсон и находился наверху ступенек, тогда он еще потрепал меня за ухо. Также там была одна молодая леди, кажется, мисс Хартли, она ждала какого-то сообщения. А после того, как ушел к мистеру Хорнбаю, Сэм сказал, что к миссис Джонсон зашел мистер Веддерберн, и вместе они пошутили над этим. Сэр, я думаю, все знают об этой истории с рогаткой, миссис Джонсон всем рассказывает в столовой истории про нас, про ребят. Наверное, она думает, что это смешно.
Вот все, что я могу сообщить вам о рогатке, сэр. Я не стал узнавать больше, иначе бы все подумали, что мне больше всех надо, но у меня есть на этот счет свой план.
С уважением,
Ваш Дж. Поттс"
- Какого черта ты тут делаешь, Джо?
Джинджер, увлеченный написанием своего отчета, не заметил, как проснулся Берт, и, увидев брата, наспех засунул тетрадь под подушку.
- Тебе никогда не приходило в голову, - сказал он, нервничая, - что у меня могут быть личные мысли?
- О, правда?
Берт дернул подушку и увидел тетрадь.
- Пишешь стихи? - спросил он с презрением.
- Это не твое дело, - ответил Джинджер. - Отстань от меня.
- Покажи-ка, раскрой свою тетрадку, - сказал Берт.
- Нет, не раскрою.
- Не раскроешь?
- Нет. Убирайся.
Джинджер сжал тетрадь трясущимися руками.
- Я хочу посмотреть на это уродство!
Джинджер был необычайно изворотливым и энергичным ребенком, но его руки удерживали тетрадь, и бороться со старшим братом, у которого было преимущество в весе и росте, было достаточно сложно.
- Пусти, ты, хулиган-переросток!
- Я научу тебя, как называть меня! Самодовольная скотина.
- Ой! - завопил Джинджер. - Все, все, я больше не буду, я же сказал тебе! Это личное, секретное дело!
Удар, еще удар!
- А ну хватит! - произнес величественный голос. - Что тут происходит?
- Уолли, скажи Берту, чтоб он отстал от меня.
- Нечего было дразнить меня. Я только спросил, чего он тут сидит и пишет стишки, когда должен спать.
- Это мое личное дело, - настаивал Джинджер. - Я не вру, это правда, это страшно секретно.
- Он тебе что, мешает? - сказал Уолли Поттс, как на судебном разбирательстве. - Расшумелись тут. Вот разбудите отца, вам обоим не поздоровится. А теперь живо по кроватям, иначе я покажу вам, как шуметь на ночь глядя. Тебе, Джо, тоже лучше бы лечь спать, а не стишки сочинять.
- Но я не стишками тут занимался. Я делал кое-что для джентльмена из агентства, а он сказал, чтобы я никому не рассказывал об этом.
- Ну что ж, слушай сюда, - произнес Уолли, демонстрируя свой огромный кулак. - Ты отдашь эту тетрадь мне, слышишь? Я спрячу ее в моем ящике, и ты сможешь забрать ее завтра утром. А теперь иди спать.
- Только не читай ее. Хорошо, Уолли?
- Хорошо, не буду, если ты так хочешь. Джинджер, уверенный в честности Уолли, все же неохотно отдал ему тетрадь.
- Вот и правильно, - заметил Уолли, - и чтобы я больше не слышал никакого шума ни от одного из вас. Поняли?
Он ушел, медленно удаляясь в своей широкой пижаме.
Джинджер Джо, потирая ушибленные места, завернулся в одеяло и стал успокаивать себя тем, что, перебирая в памяти произошедшее, представил себя героем.
"Раненный и искалеченный, но все же непоколебимый в своем мужестве, великий детектив опустился на соломенную подстилку темницы. Несмотря на кровоточащие раны, он был счастлив, зная, что драгоценные документы спасены. Он смеялся, вспоминая неудачника - Короля Преступников, который кусал свои толстые пальцы. "Снова провал, Ястребиный Глаз! - рычал злодей. - Но в следующий раз удача будет точно на моей стороне!" А тем временем…"
Да, работа детектива полна опасностей, жизнь его не из легких.
Глава 8
Неприятный случай в рекламном агентстве
Это произошло в пятницу той злосчастной недели, когда погиб Виктор Дин, - рекламное агентство "Пимс паблисити" сотрясалось от скандала с производителем "Нутракса", превратившись из миролюбивой конторы в настоящий лагерь военных действий.
Все неприятности начались с трудолюбивого и исполнительного мистера Копли. Как и большинство людей, привыкших работать по схеме, он действовал, без сомнения, из своих самых лучших побуждений. И, как всегда и бывает, когда человек оглядывается назад на содеянное по прошествии времени, то начинает рассуждать не над тем, что он мог бы сделать, а над тем, что уже совершил. Но как заметил позже мистер Инглеби: "Важно не то, что Копли тогда сделал, а важно, как он это сделал". В ходе борьбы, в которой выжить суждено лишь сильнейшему, даже сильные мира сего могут легко вынести неверное решение.
А дело было так.
В четверг в 18.15 офис опустел, кроме уборщиц в конторе остался мистер Копли, который надумал поработать сверхурочно над срочными сериями рекламной продукции для "Джамбери Джелис". Мужчина решил поработать немного в спокойной обстановке и отправься домой ужинать, когда вдруг в кабинете секретаря зазвонил телефон.
- Черт возьми! - раздраженно произнес мистер Копли. - Им пора бы знать, что офис закрыт. Или они думают, что мы здесь трудимся по ночам?
Копли решил не обращать внимания на звонок, но телефон не смолкал. Через какое-то время он услышал хрипловатый голос миссис Крамп, сообщивший звонящему, что в офисе уже никого нет.
Мистер Копли проглотил мятно-содовую таблетку. Слоган рождался сам собой: "Чудесный аромат свежести фруктового сада - абрикосы, созревающие на теплом солнце ухоженного…"
- Извините, сэр…
Миссис Крамп с виноватым видом переминалась с ноги на ногу, когда ее голова показалась из-за двери.
- Что еще? - спросил мистер Копли.
- Извините, пожалуйста, сэр, это звонят из "Морнинг стар", спрашивают мистера Толбоя. Я ответила, что мистер Толбой уже ушел, но они говорят, что это срочно, поэтому я взяла на себя смелость попросить вас…
- Что им нужно?
- Это насчет рекламы в утренний выпуск, сэр. Их что-то не устраивает, и они интересуются, сможем ли мы предоставить еще какой-нибудь материал, или им придется оставить все как есть.
- Да, другой материал, конечно! - сказал мистер Копли. - Я попробую что-то выяснить.
- Я не знаю, правильно ли я поступила, сэр, - продолжала миссис Крамп взволнованным голосом. - Но я подумала, если у нас есть сотрудник в офисе, я должна рассказать ему об этом звонке, ведь, пожалуй, это важно.
- Вы правильно сделали, миссис Крамп. Все правильно, - заметил мистер Копли. Он нетерпеливо подошел к телефону и схватил трубку. - Я надеюсь, что смогу уладить этот вопрос. Алло! Рекламное агентство Пима. Что случилось?
- О! - ответили в трубке. - Это мистер Толбой?
- Нет, мистер Толбой ушел домой. Все ушли. Вообще могли бы взглянуть на часы. А что вы хотите?
- Ну, - сказал голос в трубке, - это насчет полудвойного модуля "Нутракса", который пойдет в завтрашний утренний номер.
- Что случилось? У вас нет материала? - поинтересовался мистер Копли, а про себя подумал: "Это так похоже на Толбоя, никакой организации. Все-таки не следует доверять ответственную работу молодым сотрудникам".
- Да у нас все есть, - ответил молодой голос. - Но мистер Викиз сказал, что мы не можем пустить это в номер. Вы понимаете…
- Не можете пустить?
- Нет. Как видите, мистер…
- Мистер Копли. Вы знаете, это не в моей компетенции. Я, правда, ничего не знаю об этом. Что там не так?
- Если бы материал был сейчас у вас перед глазами, вы бы поняли, о чем я говорю. Вы знаете, что заголовок…
- Нет, не знаю! - выкрикнул мистер Копли. - Я говорю вам, что это не мое дело, и я никогда не видел этот рекламный модуль.
- О! - В голосе собеседника послышались раздражительные нотки. - Этот слоган гласит: "Требуете ли вы от себя больше, чем нужно?" Сам по себе слоган нас устраивает, но дело в том, что, если его совместить с представленным визуальным рядом, можно получить неудачное истолкование. Так считает мистер Викиз. Если модуль был у вас перед глазами, вы бы поняли, что он имеет в виду.
- Понятно, - задумчиво произнес мистер Копли. Пятнадцатилетний опыт работы подсказывал ему, что это была катастрофа. И бесполезно было спорить. Если в "Морнинг стар" решили, что реклама некорректна, ее печатать не станут, даже если за модуль проплачено. С другой стороны, так оно и лучше. Некорректная реклама принижает не только престиж товара, но и говорит о некомпетентности рекламного агентства и газеты, публикующей ее. И мистеру Копли не хотелось бы увидеть "Морнинг стар", продающуюся за полцены наряду с низкопробной бульварной прессой.
В пылу раздражения Копли почувствовал обиду на свое руководство за то, что его так мало ценят. Он всегда говорил, что молодое поколение рекламных агентов ни на что не годно: слишком много наносного университетского лоска, в работе какая-то неоперенность. Он же, напротив, обладал всеми необходимыми качествами опытного рекламиста.
- Вам надо было сообщить нам об этом раньше, - заметил он сурово. - Смешно сообщать о подобных проблемах в четверть седьмого, когда офис уже закрыт. Что, вы думаете, мы теперь сможем сделать?
- Это не наша вина, - ответил голос. - Рекламный материал доставили всего десять минут назад. Мы всегда просим мистера Толбоя присылать материал заранее, чтобы избежать ситуаций подобного рода.
Это еще раз подтвердило высокую самооценку мистера Копли. Наплевательское отношение к делу - вот как это можно было назвать. Мистер Толбой ушел с работы ровно в 17.30. Мистер Копли видел это. Эта молодежь всегда только и смотрит на часы. Толбой не имел морального права уходить, пока не убедился, что модули были доставлены в газету вовремя, что с ними все в порядке и они пойдут в печать. А если посыльный добрался до "Морнинг стар" только в начале седьмого, значит, он либо слишком поздно вышел, либо болтался где-то по дороге. Такой подход к делу недопустим. Миссис Джонсон обязана контролировать своих подопечных - истинных сорванцов - приучать их к дисциплине. Мистер Копли также подумал и о том, что до войны женщин шин вообще не допускали к работе в рекламных агентствах, и не было этих нелепых промахов.
С этим надо что-то делать.
- Очень плохо, - проговорил мистер Копли. - Но я постараюсь вам помочь, попробую связаться с кем-нибудь из руководства. Какой у вас крайний срок выхода в печать?
- У нас есть время только до девятнадцати часов, - ответил голос в трубке. - На самом деле машина ждет этого листка уже сейчас. Нам не хватает только вашего модуля. Но я разговаривал с мистером Уилксом, и он позволил попробовать решить эту проблему, предоставив время до семи вечера.
- Я перезвоню вам, - пообещал мистер Копли и положил трубку.
Он мысленно пробежал по списку людей, которые могли бы компетентно справиться с подобной ситуацией. Мистер Толбой - менеджер группы товаров "Нутракса"; мистер Веддерберн - секретарь этой группы; мистер Армстронг - ответственный за все рекламные модули; и, наконец, глава всего рекламного агентства - мистер Пим.
Но время было самое неудачное. Мистер Толбой жил в Кройдоне и, возможно, еще ехал в поезде. Мистер Веддерберн жил где-то на окраине и, вероятно, также находился в дороге. Дом мистера Армстронга был в Хэмпстеде, номер его телефона можно было обнаружить в документах компании, так что была какая-то вероятность найти хотя бы его.
Мистер Копли спустился вниз, нашел в списке номеров сотрудников нужный номер и начал звонить. После двух неудачных попыток попал туда, куда нужно. Ему ответила экономка мистера Армстронга. Самого мистера Армстронга не оказалось дома. Женщина не знала, куда он уехал и когда вернется, но спросила, что ему передать. Мистер Копли ответил, что в этом нет необходимости, и пообещал перезвонить позже. Он взглянул на стену кабинета, часы показывали 18.30.
В адресной телефонной книге не оказалось номера мистера Веддерберна, зато там присутствовал номер мистера Толбоя. С небольшой надеждой мистер Копли позвонил в Кройдон и узнал, как он и предполагал, что мистер Толбой еще не вернулся. Расстроившись еще сильнее, с тяжелым сердцем Копли позвонил мистеру Пиму. Услышав, что мистер Пим вышел всего минуту назад, он добавил, что звонит по срочному делу. На другом конце провода сообщили, что мистер и миссис Пим отправились с мистером Армстронгом ужинать во "Фраскати". Мистер Копли тут же позвонил в ресторан. Официант "Фраскати" подтвердил, что мистер Пим заказал столик на 19.30, но еще не подъехал; поинтересовался, что ему передать, когда тот появится? Мистер Копли попросил, чтобы мистер Пим или мистер Армстронг срочно позвонили, по возможности, до семи часов вечера в офис агентства. Но, вешая трубку, он был почти убежден, что из этого ничего не выйдет. Он вновь посмотрел на часы. Было уже 18.45. Вдруг зазвонил телефон.
Звонок был, как он и предполагал, снова из "Морнинг стар"; требовали информацию.
- Я не могу никого найти, - объяснил мистер Копли.
- Что нам делать? Убрать ваш модуль из номера?
У Копли пронеслось в голове: завтра в газете появится пустое место с надписью: "Зарезервировано такой-то компанией"; вроде бы для простых читателей это ничего не значит, но для тех, кто разбирается хоть немного в рекламном бизнесе, означает провал и полную некомпетентность в работе. Непростительная вещь; это то, чего нельзя допустить.
Мистер Копли какое-то время еще со злостью рассуждал, какую услугу это сослужит горстке молодых рекламных агентов и недоумков, если в газете будет пустое место, и воскликнул убедительно:
- Нет, нет. Ни в коем случае! Не вешайте трубку! Минутку, я посмотрю, что можно сделать.
Жизненный и профессиональный опыт мистера Копли неоднократно подсказывал ему, что интересы фирмы должны быть всегда на первом месте - это единственное правило морали в любом бизнесе.
Кабинет мистера Толбоя был на том же этаже, что и отдел отправок, то есть в конце коридора возле железной лестницы. Уже через минуту Копли рылся в шкафу мистера Толбоя, пока не нашел то, что нужно, - проклятый полудвойной модуль "Нутракса". Мистер Викиз был прав: заголовок и картинка сами по себе были безвредны, но вместе они составляли ядовитую смесь.