ГЛАВА 6
Я разглядывал Шрагину и думал о том, что описала она себя без преувеличений: коварная и сексапильная. И к тому же актриса. Вспомнил, как чувственно приперла меня к стене в коридоре.
- Уверена, что тебя это не захватывает? - спросил подозрительно. Она усмехнулась:
- Видишь, и ты попался…
- Конечно, попадешься… - Я укоризненно глянул на ее, как оказалось, бесчувственную грудь.
Она пожала плечами.
- Почему ждала три месяца? - спросил я.
- Вообще пожалела, что написала. Кому я нужна со своей ерундой? Мужиков интересует другое. И тебя тоже… И упираешься ты из интереса. Ведь так?
- Как тебе сказать… - Не хотелось бить себя в грудь, доказывая, что я не такой. Что случалось быть и другим.
- Ждал тогда, что позвонишь, - только и сказал я.
- Давно перестал ждать?
- Понял, что пожалела о письме.
Она вновь усмехнулась. Произнесла:
- Наверное, я - дура. Сама не знаю, чего хочу.
- Мне кажется, знаешь. - Я пристально смотрел на нее.
- Имеешь в виду эти деньги? Конечно, хотелось их вернуть. Деньги мне сейчас очень нужны.
- Именно сейчас? - съехидничал я.
- Именно, - серьезно подтвердила она. - Но я понимала, что вернуть их вряд ли удастся. Даже тебе. Я промолчал. После паузы она продолжила:
- Это был всего лишь предлог. Как думаешь, легко женщине прийти у незнакомому мужчине и попросить:
"Трахни меня, пожалуйста, так, чтобы я хоть что-то почувствовала"?
Я не ответил, но подумал о том, что такое миленькое обращение вряд ли оставило бы кого-то безучастным.
- Так мне и надо, - заметила она. - Поставила себя в дурацкое положение.
- Ты о чем?
- Да ладно… - Она скривилась в горькой усмешке. - Лезу к тебе, как последняя…
- Что ты несешь? - мрачно заметил я. - При чем тут ты? Проблема не в тебе. Сама знаешь, как действуешь на мужиков.
- На тебя не подействовала.
- Чуть кондрашка не хватила.
- Когда? - во взгляде ее мелькнуло подозрительное любопытство.
- В парадном, - соврал я. - Не говоря уже о… - многозначительно посмотрел на два распирающих ее блузку, спящих вулкана.
- Поэтому попросил меня застегнуться?
- Был уверен, что ты - из-за денег! Что решила сделать ответное одолжение.
- Какое одолжение… - Она грустно улыбнулась: - Дурашка.
Дальше так продолжаться не могло. Следовало расставить точки над "i". Но был уверен, что вряд ли ее убедит истинная причина того, почему удерживаюсь от близости с ней. Наскоро подобрал более убедительную.
- Не помню, чтобы хотел другую женщину так же сильно, как тебя, - заговорил я. - Но сейчас мы не будем вместе.
- Почему? - тихо, спокойно спросила она.
- Секс тебе в тягость? - спросил я.
- С тобой хочу попробовать, - заметила она.
- Надеешься, что получится?
- Да.
- А если нет?
Она пожала плечами.
- Есть верный вариант, - сообщил я.
- Какой?
- Если бы муж или другой мужчина, которому ты не можешь отказать, не приставал бы к тебе, что бы ты подумала?
- Сказала бы "спасибо".
- Правильно. Сначала радовалась бы. Потом, через какое-то время - удивлялась, потом - занервничала бы. В конце концов обиделась. И даже злилась. Вот тогда близость была бы тебе в радость. А так… Привыкла делать нашему брату одолжение.
- Ты намерен проделать весь этот путь?
- Неплохо бы.
- А если я уже обижаюсь?
- Значит, все будет быстрее.
- Но я хочу тебя. - Голос ее зазвучал капризно, действительно обиженно.
Я с сочувствием разглядывал ее. Печально пооткровенничал:
- Такого благоразумия за собой не помню.
Шрагина смотрела на меня растерянно. Не верила, что я ее не разыгрываю.
Я придал себе вид и позу стратега, уверенного в собственных наработках. Налил в стопку водки, посоветовал:
- Тяпни.
Она послушно тяпнула. И эту, и еще несколько.
После того как наше с ней общение перестало быть чреватым неуместной сейчас изменой Ольге, я не был против того, чтобы провести вечер в дружеской компании. Но гостья, окончательно удостоверившись в том, что я намерен придерживаться изложенного бреда, вскоре засобиралась.
- Мой телефон сохранился? - спросил на прощанье.
- Напомни.
- Записать?
- Запомню.
Я произнес номер.
Несколько раз повторив его, она кивнула.
Не записала явно из соображений конспирации. Из этих же соображений проявила стойкость, запретив провожать.
Перед тем как утонуть в черноте лестничного пролета, на мгновение прильнула ко мне.
Слушая, как уверенно цокают в темноте каблуки, думал о том, что женщина эта не из тех, кто боится темноты. Кто вообще чего-то боится.
Вернулся в комнату, устроился в кресле.
Был уверен, что сегодня все сделал правильно, но ощущал смутное беспокойство Может быть, всего лишь оттого, что по своим же еще недавним меркам повел себя, как полный идиот. Отказался от женщины, которая сама пришла ко мне. И какой женщины.
Но это было не все. У беспокойства были и другие причины. Я принялся перебирать в памяти эпизоды сегодняшнего вечера. И, кажется, понял, что еще не дает мне расслабиться.
Вряд ли женщина, решившаяся написать мужчине такое письмо, потеряла бы его телефон.
Вынул из "стенки" ящик с бумагами. Вывалил содержимое на пол, принялся искать нужную. Нашел. То самое письмо трехмесячной давности, с обрадовавшей меня просьбой. Разгладил его на паласе. Достал из кармана оставленную сегодня в редакции Шрагиной визитку. Повернул к себе той стороной, где была сделана приписка. Расположил визитку на письме. Сравнил оба почерка. Они были абсолютно разными.
ГЛАВА 7
Шрагину я встретил случайно через два дня. Во дворе онкологического центра. Возвращался, проведав Ольгу, и столкнулся с обманщицей у ворот.
Не стал церемониться, "разводить" ее, как собирался в тот вечер, когда понял, что дуранула. Не под то настроение она мне подвернулась. Просто заметил в ответ на радостное приветствие:
- Особо не напрягайся.
- Ты о чем? - не поняла она.
- Я знаю, что письмо писала не ты.
И продолжил путь к воротам, оставив ее в растерянности и даже не оглянувшись.
Настроение действительно было, мягко говоря, не игривое. Опасения насчет диагноза оправдались.
Все время, пока я был у Ольги, мне приходилось духариться. Наивно, словно размахивая голыми руками, отгонять и свою панику, и ее страх. Но только вышел от нее, как ощутил тоску. От бессилия помочь. И от понимания, что сейчас там, в палате, уже никто не мешает страху расправляться с родным мне человеком. Самым родным.
Ольга появилась в моей жизни чуть больше двух месяцев назад. К моменту ее появления я уже вполне смирился с тем, что в этой жизни придется перебиваться случайными романами. Смешно было после стольких попыток рассчитывать обнаружить ненормальную, готовую по-настоящему связаться со мной женщину. К тому же такую, с которой готов был бы связаться и я.
Такой ненормальной оказалась Ольга. Она очень успешно и без заметных усилий прибрала меня к рукам. Может быть, это ей удалось потому, что застала меня врасплох.
До поры до времени мы с ней пребывали в состоянии умеренно текущего романа. Я относился к ней, как к очередной женщине, которая не особо вписывалась в надуманные мной параметры: была чересчур юной, была брюнеткой, была склонной к полноте.
Когда спохватился, задумался о том, не слишком ли далеко мы зашли, было уже поздно. Без нее уже не мог. К тому же всего за два месяца она умудрилась похудеть на бог знает сколько килограмм, стала вызывающе привлекательной личностной женщиной. Ни возраст, ни цвет волос ее не портили. И главное, я обнаружил, что могу находиться в ее обществе сколько угодно времени. Она умела быть рядом, не разрушая мирка, который я вокруг себя создал. Ни одной женщине до нее это не удавалось. Каждая норовила весь хлам холостяцких привычек собрать в кучу и закрыть в темной кладовке, как отслуживший свое.
Конечно, два месяца - не срок. Все могло измениться. Но я видел, чувствовал, что не изменится. Ольга принимала меня со всеми потрохами без усилий. Без малейших усилий.
И все же о браке я не думал. Слишком велика была разница в возрасте. В шутку предложил ей отнестись к нашей совместной жизни как к полигону будущей семейной. Она не спорила. Только с улыбкой пожала плечами: скажешь тоже. Но я видел, что ей явно недостает всех этих банальностей в виде штампа в паспорте, кольца на руке, знакомства с родней.
Не знаю, когда бы я решился на это, если бы не…
На обследование она попала случайно. Шарлатан, предлагающий на Дерибасовской прохожим полную диагностику за полдоллара, бесплатно порекомендовал Ольге провериться как следует.
Первое же, пока еще поверхностное обследование, результат которого от пациентки почему-то не скрыли, перевернуло всю нашу жизнь. Отношение к ней. И в тот же день я сообщил Ольге, что, как только выяснится, что эти коновалы ни черта не смыслят в медицине, мы распишемся.
- А если не выяснится? - испуганно спросила она.
- Такого быть не может, - ответил я.
- А если может…
Я недовольно посмотрел на нее:
- Тогда как захочешь. Можем сначала расписаться - потом вычухать тебя, можем - наоборот.
- Думаешь, удастся? - Она смотрела на меня с мольбой.
- Не смеши меня, - хмыкнул я. - Все это уже лечится. И за границей, и у нас.
Видеть ее излучающие отчаяние и веру в меня глаза было невыносимо.
- За границей, конечно, надежнее, - заметил я изо всех сил беспечно. - Если что - смотаемся.
Но я, конечно, тогда ничего не знал. Ни того, излечима ли болезнь, ни того, сколько стоит лечение. Узнал позже. Шанс и впрямь был. Но только при лечении за границей и очень слабенький. Стоил он пятьдесят тысяч долларов. Так сказал в неофициальном разговоре врач, который вел Ольгу.
Я знал, что не упущу этот шанс, что отдам за него все. Но того, что мог отдать, - не хватало. За квартиру получил бы тысяч пятнадцать, за машину - максимум пять. Если продавать срочно - и того меньше. И за то и за другое в сумме - не больше пятнадцати. Еще тысяч пять мог насобирать в долг. Итого двадцать. Тридцати не хватало, как ни крути.
Два дня назад, когда я общался с семейкой Шрагиных, были две надежды.
Одна - на Борьку-бизнесмена. Друга юности. Того самого, которого раскручивала такая же ловкачка, как эта Карина. Зная Борькину, не типичную для коммерсанта, размашистую натуру, не сомневался - поможет.
Другая надежда - на то, что диагноз не подтвердится. Такое, как мне объяснили, случается частенько.
На одну из двух надежд можно было рассчитывать. Потому я чувствовал себя более-менее уверенно. Обращал внимание на чулки и возился с обоими Шрагиными. Да и по жизни, насколько помнил, привести себя в уныние мне было непросто.
Но у Борьки оказались свои серьезные проблемы. Он пребывал под колпаком у экономической полиции и уже выяснил откупную таксу: сто тысяч долларов. Денег у него хватало впритык. Тех, которые не в деле.
Выяснив, что надежда на Борьку лопнула, я полдня ходил как хмельной. От растерянности. И вынашивал вариант, что диагноз не подтвердится. Это было вчера.
Сегодня варианта не стало. Ольга еще не знала об этом. Я попросил врача сказать, что результаты задерживаются. Она и без того была раздавлена страхом. Все время, пока я находился у нее, держала меня за руку и смотрела запавшими от слез и страха глазами, как на последнюю надежду. Изо всех сил верила, что сумею спасти ее.
Я обязан был сделать это. Достать пятьдесят тысяч. Тридцать тысяч. Для этого готов был на все.
Когда встретил во дворе Шрагину, был весь в себе. Вспоминал, кто мне рассказывал о том, что какие-то медицинские учреждения покупают внутренние органы доноров. Почки и прочий ливер. И сколько за это платят.
Все связанное с этой лживой дамочкой было в тот момент слишком далеко от меня, чтобы я, встретив ее, задержался хоть на шаг. И реплики, которыми отозвался на приветствие, вылетели автоматически.
О том, где достать деньги, я думал и весь оставшийся день. Анализировал варианты. В первую очередь, конечно, связанные с игрой.
За те годы, что я выпал из своего бывшего мира, оборвались все связи. И восстанавливать их не было времени. Да и не принесли бы они таких денег. Все перспективные участки уже застолблены. Сколько старателей, оставшихся не у дел, влачат жалкое существование. Ищут хотя бы крохи наживы.
Насчет продажи почки тоже выяснил. Максимум, что можно было на этом поиметь, - тысяч пять. Проблема не решится. И кто будет заниматься Ольгой, если я слягу?
В тот момент, когда я думал о том, что стоит попробовать продаться в игровое рабство кому-нибудь из паханов, раздался звонок в дверь.
Открыв, я с хмурым удивлением взирал на высвеченную светом из прихожей Шрагину. Бесцеремонно спросил:
- Чего тебе?
- Разрешишь войти?
Я отступил, давая ей пройти. Она уверенно прошагала в комнату. Осела в кресле. Попросила:
- Водки дашь?
- Обойдешься, - сказал я. Оставшись у двери, неприязненно смотрел на нее.
Она усмехнулась. Сообщила:
- Ты прав, я обманула тебя.
- Мне это не интересно.
Она кивнула:
- Письмо тебе написала моя подруга. От нее я все и узнала.
- И у тебя оказались те же проблемы. - Я криво усмехнулся. - Мне это в самом деле не интересно.
- Проблемы у меня другие, - строго сказала она.
- Я же сказал, меня они не…
- Мне нужны деньги.
- И ты рассчитываешь на мою помощь? - Я смотрел на нее, как на чокнутую.
- Рассчитываю.
Я еще какое-то время пялился на нее. Потом пошарил у себя по карманам. Нашел несколько купюр. Протянул:
- Этого хватит?
- Мне нужны деньги, и я знаю, что смогу их заработать. И ты тоже.
- Сколько?
- Пятьдесят тысяч.
Я затаил дыхание. Недоверчиво спросил:
- На двоих?
- По пятьдесят на каждого.
Я еще какое-то время помолчал. Потом сказал:
- Я сейчас. - И пошел на кухню за водкой.
ГЛАВА 8
Она возилась целую вечность. Сначала опрокинула в себя стопку, которую я наполнил, потом закурила, потом, выпустив облако дыма, сквозь него многозначительно пялилась на меня.
Я следил за ней из своего кресла, расположенного по другую сторону столика. Вынужден был быть терпеливым.
Наконец она сообщила:
- Деньги ты выиграешь.
Что- то вроде этого я и ожидал.
- У кого?
- У Шрагина.
- У твоего мужа?
- Да.
Этого ожидать не мог. Как минимум по двум причинам. Во-первых, ее Шрагин - пустой. Во всяком случае, с наличностью у него не густо. Во-вторых, все, что у него есть, - и так принадлежит ей.
Я промолчал. Пусть сама объясняет.
Она объяснила:
- Он продал "мерc".
- За сколько?
- За тридцать.
- А остальные семьдесят?
- Это - потом.
- Когда потом? Где он их возьмет?
- Есть еще две квартиры и дача.
Я смотрел на нее во все глаза. Спросил:
- Потом ты его бросишь?
- Наши семейные дела тебя не касаются. Сейчас мне действительно лучше было не лезть, куда не следует. Слишком велика могла быть цена моей щепетильности. Размером с Ольгину жизнь. Но я все же не удержался:
- Ну и стерва же ты…
Она долгим пронзительным взглядом смотрела на меня. Потом неожиданно спокойно произнесла:
- Бросать его не собираюсь. Просто хочу сохранить хоть что-то.
- Не понял…
- Рано или поздно он проиграет все. Так вернется хоть половина.
Это могло быть и правдой. Но она говорила, что деньги нужны ей. Вряд ли вернет свою долю в семью.
- Зачем тебе столько денег? - спросил я. Она горько усмехнулась:
- Ты же не хочешь, чтобы я опять лгала?
- Не хочу.
- Тогда промолчу. Ответ мне понравился.
- Если выиграю эти тридцать тысяч, кто из нас заберет их? - спросил я.
- Поделим.
- Ты уверена, что после этого он продаст все остальное?
- Уверена.
- Но ты останешься ни с чем. Даже без крыши над головой.
- Я останусь с половиной. Если, конечно, ты меня не кинешь. - Она смотрела на меня насмешливо.
- Есть сомнения? - спросил я.
- Нет. - То, как она произнесла это, выдавало ее уверенность во мне. Или в себе.
- Как скажешь, - произнес я после некоторого раздумья. - Но есть маленькая проблемка…
Шрагина была спокойна. Видно, обо всем уже подумала.
- Твой муж - не полный идиот? - поинтересовался я.
Она усмехнулась.
- Тогда он вряд ли сядет играть со мной.
- Конечно, не сядет. Ты будешь играть с Котей.
- С кем?! - Я решил, что ослышался.
- С тем, который выиграл у него шестьдесят тысяч.
- Сама до такого додумалась? - спросил я ехидно.
- Сама.
Я подозрительно поразглядывал ее. Подумал: чтобы такое предлагать, надо быть либо полной дурой, либо обладать незаурядной хитростью. С кем имею дело, обещало выясниться в ближайшее время.
- Будешь играть с Котей и проиграешь ему деньги моего мужа.
Этого еще не хватало. Как я и думал, чистое дилетантство.
- Даже если по какой-то невероятной причине Котя согласится на игру, - елейным тоном, как с пациенткой, пришедшей на прием к сексопатологу, заговорил я, - нам придется отстегнуть ему по меньшей мере тридцать процентов.
- Не придется. - Деловитость ее тона смутила. - Во-первых, Котя будет играть. Во-вторых, все деньги вернет.
- Ты уверена?
- Да.
- Его надо еще найти.
- Я с ним уже говорила. Завтра вечером он будет в том же номере.
- И придет с деньгами? Твой муж уже научен. "Куклы" не пройдут.
- Деньги будут настоящие.
Это было невероятно. Заставить Котю рискнуть такой суммой…
- С мужем тоже говорила?
- Да. Но с ним проблем не было.
- А с Котей были?
Комбинация, которую она придумала, была незатейливая, одна из самых ходовых у профессионалов. Но если придумала ее сама и сама сумела уболтать Котю, это признак редких способностей. Впрочем, в их наличии я уже имел возможность убедиться.
Она пожала плечами.
Я подумал; "Неужели соблазнила Котю? Жалкого, убогого, почти старика. Как иначе могла втянуть его в это дело? К тому же бесплатно".
От этой мысли стало не по себе. Слишком невероятной, слишком мерзостной была представленная картинка. Но другого объяснения ее уверенность в участии Коти не имела.
- Ты плохо его знаешь, - сказал я. - С Котей договариваться - гиблое дело. Так что, думаю, зря старалась…
- Ты дурак, - спокойно сказал она. Спокойно и презрительно. Поняла, о чем я подумал.
Ответ ее снял с души камень. Не знаю, как ей удалось заставить Котю, но я сразу поверил, что мои догадки ошибочны.