- Да, второго августа.
- Благодарю вас.
Чиновник раскрыл папку и вынул из нее одну бумагу.
"Покупка на вечное время места рядом с памятником семейству де Латур-Водье", - прочел он.
- Я сейчас подам вам счет. Господин Бриз, - прибавил он, обращаясь к одному из своих помощников, - принесите счета, касающиеся господина герцога.
В эту минуту в контору вошел Рене Мулен.
- Что вам угодно? - спросил его тот же служащий, который подходил к герцогу.
- Мне нужна простая справка.
- Какого рода?
- Я ищу два часа одну могилу, но никак не могу найти.
- Когда было куплено место?
- Двадцать лет назад.
- Кто купил?
- Это очень простая могила, которую легко узнать, так как на памятнике вырезано одно слово "правосудие".
- Да, могила действительно очень известная, - ответил служащий. - Это могила казненного?
- Да, сударь.
Герцог де Латур-Водье, в ожидании своих счетов, машинально слушал разговор. Последние слова чиновника заставили его вздрогнуть, он нахмурился и стал прислушиваться внимательнее.
- Казненного звали Леруа.
- Поль Леруа, если я не ошибаюсь.
- Совершенно верно.
- Он был казнен за убийство своего близкого родственника, кажется, доктора.
Рене сделал утвердительный жест.
- Могила, - сказал чиновник, - находится в двенадцатом разряде. Здесь ее все знают, и первый попавшийся сторож укажет вам ее место.
Герцог де Латур-Водье то бледнел, то краснел; очевидно, имя Поля Леруа произвело на него сильное впечатление, но никто не думал наблюдать за ним.
"Кто может быть этот человек?" - думал между тем герцог, глядя на Рене.
- Простите, сударь, - продолжал механик, - что я обращусь к вам еще с одним вопросом. Помните, что я действую не под влиянием любопытства.
- Я к вашим услугам.
- Платит ли кто-нибудь за содержание в порядке могилы Поля Леруа?
- Не знаю, так как это меня не касается.
- Значит, вы не знаете, посещает ли семейство казненного его могилу?
- Не знаю.
- Следовательно, у вас бесполезно спрашивать, знаете ли вы, где они живут.
- Совершенно бесполезно, сударь. Но сторожа, постоянно бывающие на кладбище, без сомнения, могут сказать вам гораздо больше, чем я, и ничто не мешает вам расспросить их.
- Я так и сделаю, благодарю вас.
Рене вышел из конторы и снова направился к кладбищу.
Герцог де Латур-Водье встал в сильном волнении.
- Мне еще долго ждать? - спросил он, обращаясь к чиновнику.
- Около десяти минут.
- В таком случае, я пойду пока посмотреть, как исполнена работа.
- Когда вы вернетесь, все будет готово.
Герцог вышел вслед за Рене и увидел, как тот разговаривал с одним из кладбищенских сторожей. Герцог остановился, как будто разглядывая памятники.
Рене говорил сторожу:
- Укажите мне двенадцатый разряд.
- Идите прямо, затем, дойдя до конца этой аллеи, поверните налево, там будет двенадцатый разряд. Впрочем, я провожу вас.
- Благодарю.
Они пошли рядом.
Герцог де Латур-Водье двинулся вслед за ними.
- Вы ищете какую-нибудь могилу? - спросил сторож.
- Могилу одного казненного.
- А! Могилу правосудия, как мы ее зовем по тому слову, которое вырезано на памятнике.
- Да, ту самую.
- Это одна из редкостей нашего кладбища, мы всегда показываем ее посетителям. Она недалеко от еще более знаменитой могилы четырех сержантов Ла-Рошели.
- Кто-нибудь наблюдает за ней?
- Да, она содержится в большом порядке.
Услышав это, Рене сделал движение удовольствия.
- Кто за ней ухаживает?
- Одна пожилая женщина, всегда в трауре, и красивый молодой человек: без сомнения, вдова и сын казненного.
- Они часто бывают здесь?
- Не проходит ни одной недели, чтобы они не приходили помолиться на его могиле.
Рене был все больше и больше доволен по мере того, как увеличивалась его надежда увидеться с теми, кого он искал.
- Почему вы думаете, что это вдова и сын казненного?
- А кто же может быть, кроме них?
- Не ходит ли с ними одна молодая девушка?
- Никогда.
- Вы в этом уверены?
- Совершенно уверен.
- Вы говорите, что они бывают каждую неделю, они приходят в какой-нибудь определенный день?
- Я не могу ответить наверняка, но мне кажется, что они приходят по четвергам.
- Утром или после полудня?
- Утром, между девятью и десятью часами.
- И всегда вместе?
- Прежде они всегда приходили вместе, но вот уже месяц, как пожилая дама приходит одна. Не знаю, уехал ее сын или болен, но, когда я ее встречаю, мне кажется, что она еще печальнее, чем прежде.
Сердце Рене сжалось от рокового предчувствия.
"Мадам Леруа приходила только с сыном, - подумал он, - неужели же Берта умерла? А теперь она приходит совершенно одна, какая причина может Абелю помешать сопровождать ее?"
Несколько минут он шел молча, тогда как герцог де Латур-Водье, может быть, невольно ускоряя шаги, подходил к ним все ближе и ближе.
Сторож повернул налево и скоро остановился перед группой высоких деревьев.
- Вот мы и пришли, - сказал он.
Между деревьями виднелся черный мраморный памятник, на нем было вырезано слово "Правосудие" и над ним - крест. Все буквы были окрашены внутри темно-красным; казалось, в мраморе виднелись капли застывшей крови. Эту могилу окружала простая решетка, которая вся была увешана венками иммортелей.
При виде этого печального уголка сердце Рене сжалось. Он преклонил колени, читая молитву, и мысли его невольно вернулись к далекому прошлому.
Он снова видел перед собой маленькую квартиру на Королевской площади, где Поль Леруа жил с прелестной женой и двумя малютками. Он слышал раздирающие душу рыдания, когда полиция вырвала из их объятий того, кто был для них всем на свете. Тюрьма, суд, эшафот промелькнули перед его глазами!
Он слышал глухой ропот толпы, видел окровавленную голову.
Смертельная бледность покрывала его лицо, и крупные слезы невольно катились из глаз.
Сторож с удивлением и любопытством глядел на него.
Ни тот, ни другой не слышали шагов, не видели, как какой-то человек спрятался сзади могилы и под покровом зеленой завесы следил за всеми их движениями и прислушивался.
Через несколько минут сторож первый нарушил молчание.
- Вы знали покойного? - спросил он.
- Да, я его знал и любил всей душой.
- Вы, вероятно, его родственник?
- Нет, я один из его рабочих или, лучше сказать, учеников. Поль Леруа был изобретателем. Он должен был стать знаменитым и богатым; я поступил к нему в мастерскую мальчиком. Он был добр ко мне, как и ко всем. А когда я потерял отца и мать, он руководил мною и сделал из меня хорошего рабочего и честного человека…
- И он умер на эшафоте! - прошептал сторож.
- И он умер на эшафоте! - глухим голосом повторил Рене.
- Двадцать лет назад я уже служил здесь и помню, как о казненном рассказывали много странных вещей и оспаривали его осуждение.
- Никто не знал истины, - возразил механик.
При этих словах подслушивавший герцог вздрогнул.
- Значит, - продолжал сторож, - вы верите в невиновность Поля Леруа?
- Я инстинктивно никогда не сомневался в этом, но уважал приговор и с ужасом спрашивал себя иногда: неужели я ошибаюсь? В настоящее время я уже не задаю этот вопрос. Я убежден, что Поль Леруа - мученик, а не преступник.
Герцог задыхался.
- Мученик? - повторил сторож. - По всей вероятности, это просто предположение?
- Нет, у меня есть доказательства.
- Возможно ли это?
- Настолько возможно, что если я найду семейство Леруа - а я найду его! - то оно будет иметь право и возможность требовать признания невиновности приговоренного к смерти.
Герцог схватился за ветку кипариса, чтобы не упасть.
Сторож с удивлением глядел на своего собеседника.
- Да, - продолжал Рене, - клянусь, что верну доброе имя несчастному или погибну сам!
Он поднялся и вытер слезы.
- Итак, - пробормотал сторож, - вы не знаете, что сталось с семейством казненного?
- Нет. Я приехал из Англии, где прожил много лет. И как только сюда явился, стал разыскивать жену и детей моего бывшего хозяина, но все поиски были напрасны… Но вы сказали, что вдова приходит сюда каждую неделю…
- Да.
- По четвергам?
- Да, мне кажется, что по четвергам.
- Следовательно, я найду ее здесь, хотя бы мне пришлось ждать ее каждый день целый год. Я недаром приехал из Англии! Недаром слово "Правосудие" вырезано над этой могилой.
Рене поблагодарил сторожа и, бросив последний взгляд на памятник, удалился.
Сторож последовал за ним, а герцог де Латур-Водье, оставшись один около могилы, не в состоянии был пошевелиться.
- Мститель! - прошептал он глухим голосом. - Мститель через двадцать лет! Кто этот человек? Откуда он? О каких доказательствах говорит? Какой случай мог дать ему в руки разгадку тайны? Ключ к таинственному делу, забытому уже давно?
Герцог с отчаянием опустил голову, но почти тотчас поднял ее, и в глазах его сверкнула решимость.
- Этот человек приехал из Лондона и думает найти вдову Поля Леруа. Он придет сюда ждать ее, - это нелишне знать.
Он вышел из своей засады и, сделав несколько шагов назад, остановился перед роскошным памятником, который отделялся от могилы казненного только узкой дорожкой. На нем была герцогская корона и надпись: "Семейство де Латур-Водье".
По капризу случая, Поль Леруа был похоронен рядом с герцогом Сигизмундом де Латур-Водье.
Бросив рассеянный взгляд на проделанную работу, герцог вернулся в контору и подписал поданные ему бумаги.
Десять минут спустя он сел в экипаж и поехал в свой роскошный дом на улице Святого Доминика, дом, который он унаследовал после смерти брата Сигизмунда, убитого в тот самый день, когда доктор Леруа, дядя Поля Леруа, был убит Жаном Жеди на мосту Нельи.
Было около десяти часов утра.
Герцог, выйдя из экипажа, не велел распрягать и сказал, что не будет завтракать дома.
Он сейчас же отправился в свой рабочий кабинет, написал несколько строчек на бумаге без герба и, положив записку в конверт, надписал следующий адрес: "Господину Теферу, инспектору полицейской бригады. В полицейскую префектуру".
Он положил конверт в бумажник, взял шляпу и хотел выйти, когда в дверь тихонько постучались.
- Войдите, - сказал он.
Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой человек в глубоком трауре.
Ему было около двадцати одного года, но он казался на пять или шесть лет старше, не потому, что проводил свои ночи в отдельных кабинетах кафе "Риш". или "Мэзон д'Ор", но - вещь редкая в наше время - был усердным тружеником, и занятия прежде времени состарили его.
- Здравствуйте, отец, - сказал он, подходя к герцогу и подавая ему руку, которую тот пожал.
- Здравствуйте, дорогой Анри, здравствуйте.
Молодого человека звали маркиз Анри де Латур-Водье, и он был приемным сыном герцога Жоржа.
Это произошло при довольно странных обстоятельствах, о которых необходимо сообщить.
Год спустя после смерти своего старшего брата Сигизмунда Жорж де Латур-Водье, став герцогом и страшным богачом, присоединился к младшей линии, на что Сигизмунд никогда не соглашался. Его полюбили в Тюльери. Королева Мария-Амалия пожелала женить его на мадемуазель де ла Понтарме, правда, не имевшей почти ничего, но которая должна была получить большое наследство от деда, почти девяностолетнего старика, маркиза де Люневиля.
Наследство было очень большое, и новый герцог, обретя честолюбие и желая заручиться расположением королевы, довольно равнодушно согласился на брак.
Женившись, Жорж де Латур-Водье захотел завоевать расположение деда своей жены, но это ему не удалось.
Маркиз де Люневиль, большой оригинал, в один прекрасный день прямо объявил, что он думает оставить свое состояние ребенку мадемуазель де ла Понтарме и герцога де Латур-Водье в том случае, если этот ребенок будет мальчик, иначе же все его имения и деньги до последнего гроша перейдут госпиталям.
Это было большим ударом для герцога Жоржа и герцогини, тем более что не оставалось надежды на изменение такого решения.
Однако ничто не препятствовало герцогу обзавестись сыном.
Но прошел год, затем другой, а надежды на сына не оправдывались. Были созваны наконец доктора, которые объявили, что у герцогини де Латур-Водье никогда не будет детей.
"Я обкраден", - думал герцог.
Тем не менее он еще не отчаивался. Королева желала этого брака, она же должна была помочь избежать неприятностей, которые были его последствиями.
Друзья герцога и герцогини, хорошо принятые при дворе, рассказали ее величеству, в чем дело. Она обещала свое вмешательство и сдержала слово.
Старый оригинал уступил не сразу, но наконец предложил свои условия.
- Я решил, - сказал он, - что наследник имени и состояния герцога Жоржа будет также и моим наследником, иначе все пойдет на госпиталя. Но если у герцога и герцогини де Латур-Водье не может быть детей, то ничто не мешает им усыновить ребенка. Я удовольствуюсь приемным сыном.
Это уже был ультиматум. Спорить невозможно: надо действовать, и действовать как можно скорее, так как маркиз старел и мог умереть каждую минуту. Нельзя допустить, чтобы он умер без завещания.
Где же взять необходимого сына?
Герцог де Латур-Водье отправился на улицу Анжер, и две недели спустя маленький мальчик, принятый в воспитательный дом 24 сентября 1837 года, превратился законным актом в маркиза де Латур-Водье.
Это было сделано как раз вовремя, так как месяц спустя маркиз де Люневиль умер, и герцог Жорж, опекун своего приемного сына, вступил во владение имуществом.
Анри вырос в доме на улице Святого Доминика и отличался большим умом, хорошим характером и добрым сердцем, которые снискали ему всеобщую любовь. Сам герцог привязался к нему и любил настолько, насколько был способен любить, то есть самым эгоистичным образом.
Ребенок быстро развивался нравственно и физически.
Ум его с летами стал замечательным, и вместе с тем молодой человек отличался любовью к труду и жаждой знаний, и, хотя его идеи и наклонности не согласовывались со взглядами герцога Жоржа, последний не мешал ему.
По окончании начального образования он захотел заняться юридическими науками.
Выдержав экзамен, с дипломом в кармане, он решил заняться адвокатурой. Герцог пожал плечами.
- Это серьезно? - спросил он.
- Да, отец, - ответил молодой человек, - ничего нет серьезнее.
- К чему это?
- Я хочу исполнить свой долг.
- Ваш долг состоит в том, чтобы достойно носить знаменитое имя, жить, как требует ваше звание, пользоваться богатством и…'
- В праздности, отец?
- Да, конечно! Вы еще несовершеннолетний, но мой кошелек всегда для вас открыт: пользуйтесь им сколько угодно, забавляйтесь…
- Забавляться? - улыбаясь, повторил молодой человек. - Это было бы для меня очень скучно.
- Но какое же удовольствие можете вы найти, став защитником вдов и сирот? - насмешливо продолжал герцог.
- Это доставит мне не только удовольствие, но полное счастье.
- Есть люди, для которых ремесло - способ зарабатывать деньги.
- Это и мой точно так же, так как я адвокат.
- Однако вам нет надобности в деньгах: вы богаты.
- Тогда вдовы и сироты будут иметь во мне дарового защитника.
- Это ваша фантазия!
- Это мое живейшее желание.
- Одним словом, вы записываетесь в адвокаты, вы, маркиз де Латур-Водье?
- Нет, но Анри де Латур-Водье, без маркиза. Титул, который я имею честь носить, может лишить меня скромных и бедных клиентов, которым я в особенности желаю быть полезным.
- Это очень смешные идеи!
- Может быть, во всяком случае, они честные.
- Я предпочитаю уступить, чем спорить, - сказал герцог. - Вы свободны делать, что хотите.
- Мое поведение не нравится вам, отец?
- Оно удивляет меня, вот и все. Впрочем, я отдаю вам полную справедливость: вы хороший сын. Я только желал бы, чтобы вы были более светским человеком, но каждый смотрит на счастье по-своему, и сохрани меня Бог, чтобы я стал насиловать вас. Повторяю еще раз: вы свободны.
- Благодарю!
Итак, Анри де Латур-Водье поступил в суд, и его дебют был настолько блестящ, что привлек всеобщее внимание.
Герцог, которого многие из его друзей горячо поздравляли, только пожимал плечами.
- Очень может быть, что у него есть талант, - говорил он, - но к чему это приведет? Он оригинал!
В то время Анри был молодым человеком весьма красивой наружности, среднего роста, очень стройным, и отличался бледным цветом лица. Его белокурые волосы вились над высоким лбом, а большие голубые глаза имели необыкновенно кроткое выражение. Маленькая белокурая бородка закрывала нижнюю часть лица.
Этот ребенок, взятый из приюта, представлял собой чистейший тип английского джентльмена.
- Вы немного бледны сегодня, Анри! - сказал герцог. - Вы больны?
- Нет, отец, но я работал почти всю ночь.
- Зачем вы так утомляете себя?
- Я изучал одно дело.
- Можно было сделать это после. Вам не к чему спешить.
- Напротив, дело назначено на завтра, и оно сильно занимает меня.
- Может быть, вы снова хотите защищать какого-нибудь нашего врага? - сухо спросил герцог.
- Нет, отец, я буду защищать женщину, обвиняемую в прелюбодеянии. Она, без сомнения, виновна, но ужасное поведение мужа извиняет ее.
- Слава Богу! Я предпочитаю это дело тому, которое вы защищали два дня назад.
- А! Вы знаете, отец? - сказал Анри с некоторым смущением.
- Я знаю все, что вас касается, поэтому не мог не знать, что вы предложили вашу помощь одному из опасных журналистов, который превращает свое перо в отравленное оружие.
Скажем мимоходом, что герцог де Латур-Водье стоял в это время на стороне империи, точно так же, как некогда - на стороне короля, что дало ему титул сенатора.
- И, - продолжал герцог, - вы имели несчастье добиться скандального оправдания. Я вас поздравляю. При дворе вчера только и говорили, что об этом деле, делая вид, будто не замечают моего присутствия, и все осуждали ваше поведение. Благодаря вам я оказался в самом неловком и фальшивом положении. Поэтому я прошу вас не делать ошибок, за которые меня несправедливо могут заставить отвечать.
- Я в отчаянии, что сделал вам неприятное, отец. Но я положительно не понимаю, каким образом могут вас заставить отвечать за мое поведение, каково бы оно ни было.
- Конечно, это несправедливо, но я стою слишком высоко, чтобы не иметь множества завистников, а следовательно, и врагов, довольных случаем напасть на меня. Поэтому я еще раз прошу вас не компрометировать себя и меня, служа вашим красноречием врагам правительства.
- Отец, я говорил согласно моей совести.
- Пожалуй, но ваша совесть не мешала вам молчать. Вы - де Латур-Водье, не забывайте! И такие неблагоразумные дела могут заставить вас потерять…