Хозяин Косятина сосредоточенно надкусил моченое яблоко, тщательно прожевал и лишь затем заметил:
- Так какое у тебя дело?
- Заработать. И тебе предлагаю.
- Спасибо, - с серьезным видом произнес Будяк. - А то, понимаешь, без тебя с голоду пухну.
- Заметь, - благодушно улыбаюсь в ответ, - я тебя не укоряю. Мол, так с мальчонками говори. Умные люди должны понимать друг друга. Но если честно, такое предложение может быть лишь однажды в жизни. Если весь город с молотка продашь - столько не заработаешь.
Будяк усмехнулся, видимо, представил себе, как лупит деревянным молотком по трибуне, привлекая внимание к фигуре аукционатора тех, кто явно сошел с ума и приперся на такую чересчур дешевую распродажу. Да и то верно, какой нормальный человек при существующем законодательстве станет легально покупать лежащие предприятия?
- Сколько? - лаконично спросил божок местного значения.
- Триста тысяч долларов, - небрежным тоном замечаю в ответ и доверительно сообщаю:
- А свинина даже очень хорошо приготовлена. Рекомендую.
Мой милый собеседник ничего не ответил. Он дожевал моченое яблоко, о чем-то задумался и задушевно поведал:
- Жирное, оно вредное. Много жрать нельзя.
Бедняга, скорее всего, ошалел от моего предложения. Быть может, решил: за эти деньги требуется перестрелять весь город или еще хуже - возглавить районную администрацию и доблестно продолжать опыты над людьми по выживанию в экстремальных условиях, именующихся жизнью.
- Да, что касается свиньи - ты прав, - прихожу на помощь соседу по столу, за которым стоит сплошной рев, изредка прерывающийся косноязычными тостами. - Единственное в мире, чего много не бывает, - это деньги. А сумма... Я привык работать честно. Много жрать в одиночку - быстро подавишься.
- А дело-то в чем? - безразлично, словно исключительно для того, чтобы поддержать разговор, спросил Будяк.
- Я коллекционер. Собираю картины. В городе есть один склад. Возьмем его - и все дела.
По лицу собеседника скользнуло удивление. Оказывается, в подотчетном только ему хозяйстве имеется склад, о котором хозяин не имеет представления, это же форменный непорядок.
- Ну, допустим, я возьму эти картинки. А чего ты не боишься...
- Потому и не боюсь, что картинки. Это же не видеомагнитофон или картошка. Их продать нужно. Сомневаюсь, что все картинные галереи страны дадут тебе хотя бы десять тысяч. В общем, без меня их реализация просто невозможна.
- Так, может, они полежат. До лучшего времени, - невозмутимо рассудил деловой человек косятинского пошиба.
И этот туда же. Интересно, люди хоть когда-нибудь придут к мысли: лучших времен попросту не бывает, в отличие от летальных последствий в их ожидании.
Я не стал подсказывать Будяку, что он скорее разучится щи лаптем хлебать, чем хоть раз в жизни дождется лучших времен, подобно дедам-отцам, и доверительно поведал:
- Деньги должны не лежать, а работать. Если твой навар прокручивать хотя бы из пятидесяти процентов годовых...
Будяк сосредоточенно пожевал губами, словно его тарелка уже опустела. До сих пор в себя от радости прийти не может. Триста штук, с ума сойти, вдобавок их еще, оказывается, прокручивать можно. Я уже чувствую себя главнее лектора ликбеза экономического образования при наших рыночно-дебильных отношениях.
- Это дело обсосать требуется, - наконец-то созрел для уклончивого ответа мой собеседник и предложил:
- Поедем ко мне. Попаримся, помозгуем. Банька у меня хорошая...
- Девочки на загляденье, - пытаюсь насытить программу местного гостеприимства в нужном направлении, однако Будяк решительно обрывает:
- Ты это брось. Я - человек семейный.
- Можешь выразить мне соболезнование. Я тоже.
Будяк бросил на меня беглый взгляд без тени иронии и встал.
Разговоры за столом стихли с такой скоростью, словно присутствующие уже до отвала закусили мышьяком стаканы с сулемой. Даже вилки перестали стучать по тарелкам, а пышногрудая невеста, настоящая кровь с молоком, так мечтательно уставилась на Будяка, будто в Косятине до сих пор сохраняется право первой ночи за его хозяином, стоящим на страже кодекса чистоты семейных отношений.
- Дорогие мои Лена с Борей, - тихим ровным голосом произнес Будяк, приподняв бокал с водкой. - Дай вам Бог! Горько!
- Горько! - завизжала ожившая свадьба с такой радостью, словно впервые в жизни наконец-то дождалась от кого-то умного слова.
- Горько! - радостно заорал я, искренне сожалея об отсутствии традиционного угощения гостей в местных баньках.
Каким бы ни было прекрасным качество косятинского алкоголя, я окончательно проникся ответственностью за предстоящую работу с Будяком. Разве будет легко с человеком, не догадывающимся о том, что желание гостя - закон для хозяина, а тосты полагается провозглашать исключительно с бокалом шампанского в руке?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
К "Метелице" меня доставили поздним вечером, когда многие косятинцы отдыхают, отказавшись от наглого желания дождаться включения электроэнергии. А раз люди уже легли спать - самое время давать им свет, согласно весьма логично составленному графику. Вот и светится аж тремя окнами отель "Метелица", два из которых находятся в холле.
Скрипя по укатанному снежку, к крыльцу отеля подкатила старенькая "Волга" с белорусскими номерами, из которой выпорхнула сказочная девушка моей мечты в красной шапочке. Она немного повозилась с замком багажника и достала из него две пары обледенелых лыж. Неужели потянет их в свой номер? К чему такая предосторожность, вряд ли местные аборигены совершат ночной налет на автомобиль столь редкой модели исключительно ради того, чтобы разжиться парой лыж. Здесь деревьев полно, лес кругом. Не то что в окрестностях Южноморска, где через пару лет от посадок останутся одни воспоминания в связи с ценами на уголь и доходами колхозников. Вот там бы эти лыжи точно на дрова пустили, тем более, в хозяйстве они столь же остро необходимы, как коньки.
Из-за руля "Волги", кряхтя, выбрался румяный, по-детски пухлощекий дядя, приветливо улыбнулся и сказал:
- Добрый вам вечер.
Мне хотелось ответить: "И вам того же тем же местом", однако сдержало присутствие Красной Шапочки. Девушка смотрела на меня с тем же выражением на задорном личике, как в прошлый раз, когда я справлялся с обязанностью уборщика отеля.
- Вечер действительно добрый, - отвечаю незнакомцу и не удерживаюсь от вопроса: - А вы, простите, любите совершать в темноте лыжные прогулки?
- Карбюратор забарахлил, пришлось повозиться. Спасибо, Аленка помогла. Она просто молодец, ей бы мужчиной родиться...
- Дедушка! - в голосе Красной Шапочки послышался упрек.
Я полностью разделял ее точку зрения. В качестве мужчины Красная Шапочка вряд ли бы вызвала у меня неподдельный интерес, несмотря на изменение сексуальных ориентиров общества до такой степени, что очень многие с радостью устанавливали бы в своих домах под Новый год исключительно голубые ели. Сегодня такое удовольствие стоит около двухсот долларов; мне оно, конечно, по карману, однако предпочитаю этим елям традиционные елки зеленого цвета, а красных шапочек - голубым принцам.
- Позвольте представиться, Филипп Евсеевич Чекушин, подполковник в отставке.
Свое отставное звание дядя Филя чеканил с такой гордостью, словно это был чин, следующий после фельдмаршала. Мне захотелось вытянуться перед ним во фрунт и отрапортовать по всем правилам, но, к великому несчастью, мне не пришлось отбывать срок в армии, а значит, хвастать больше нечем.
- Чайку не желаете? - добродушно улыбнулся бывший защитник родины от империалистической агрессии.
Я легко согласился на чаек. Что может быть лучше крепко заваренного чая после экскурсии в будяковскую баньку с приложением из местного продукта под названием "Спотыкач"? Спотыкаться мне не пришлось. Ни в разговоре с Будяком, ни после бутылки, но чай - это именно то, чего не хватает для полного счастья в жизни, если учитывать, что дедушка и внучка занимают один номер.
К действительно прекрасно заваренному "Липтону" я получил вприкуску самый настоящий понос. Не более чем словесный, напавший на Чекушина, безостановочно в течение получаса выдававшего остро интересующую меня информацию о событиях в Анголе, работе в КБ генерала Калашникова и лечении подагры нетрадиционным лыжным способом. Я терпел это ради Аленушки, прекрасно осознавая грозящую опасность. Еще час монолога - и вполне могу заделаться чуть ли не ее братцем по имени Иванушка на стадии преобразования в козленка. И никакой лужи в отпечатке козлиного копыта не требуется, "Липтона" за глаза хватит.
После мемуаров отставника о недавнем посещении госпиталя мне еще острее захотелось не все тех же сказочных аналогий с козлиными экспериментами, а реалий жизни. Было бы здорово, чтобы на товарища подполковника в отставке вместо словесного поноса напал самый настоящий и он устремился на пару часов напрягать вместо меня унитаз в тщательно закрытом сортире. Тогда можно было бы попытаться сделать Аленушке воистину сказочное предложение.
Однако такого счастья мне не улыбнулось, а потому я решил найти путь к сердцу внучки ветерана Чекушина обходным маневром, самым бестактным образом не согласившись с тем, что товарищ Калашников - наиболее умный человек, с которым довелось встречаться подполковнику на своем усеянном подвигами жизненном пути.
- Я бы не сказал, что знаменитый конструктор - очень умный человек, - не без удовольствия прерываю восторги отставника.
Ну какой "Липтон" способен вызвать у подполковника такую обильную испарину? Скромно промолчу о моем главном достижении, выразившемся в его кратковременной потере дара речи.
- Отчего вы так считаете? - наконец-то выдавил из себя ветеран, одаривая меня таким добрым взглядом, как будто я в свое время дезертировал из его части.
Правдивого ответа Евсеевич не дождался.
- Мне кажется, что товарищ Калашников мог бы принести нашей родине еще большую пользу, запатентуй он свое изобретение. И тогда сегодня экономическое положение народа не было бы таким тяжелым. Насколько мне известно, его автомат изготавливают в семидесяти странах мира. Представляете, если бы с каждого ствола народ получал хотя бы доллар? Никаких кредитов у этих западных хапуг не требовалось бы!
Аленушка заинтересованно посмотрела на меня. Видимо, впервые в жизни в присутствии ее деда какой-то человек сумел сказать так много слов подряд. Лицо товарища Чекушина сияло, словно я произвел его в полковника в отставке.
- Ну а что касается прообраза автомата, о котором вы упоминали, - воодушевляюсь я, стремясь теперь уже больше произвести впечатление на Аленушку, - то, к сожалению, также не могу с вами согласиться. Это, конечно, мало кому известный факт, однако первое многозарядное ружье появилось еще в середине семнадцатого века.
- Не может быть! - привел веский аргумент в качестве своей правоты Евсеевич и припал к чашке с дымящимся "Липтоном".
- Мне самому было трудно поверить, однако это так. Как-то довелось держать в руках старинное оружие. Двадцать девять пуль в цевье, всего на одну меньше, чем в рожке автомата Калашникова. А магазин для пороха находился в прикладе. Это ружье изобрел Питер Кальтхофф. И вот что он придумал: вмонтировал в предохранительную скобу транспортер, переносивший порох из магазина в переднюю часть замка. Казенный блок приводился в движение поворотом предохранительной скобы. В нем находились три каморы. С их помощью необходимая порция пороха и свинцовая пуля подавались в канал ствола.
Я чуть было не проговорился: в отличие от Калашникова и Министерства обороны СССР, Кальтхоффу уже в первой половине семнадцатого века хватило ума запатентовать свое изобретение, но вовремя остановился.
- Вы эксперт по оружию? - спросила Красная Шапочка, смотрящая на меня с явным любопытством.
- Нет, - откровенно признаюсь девушке, чтобы информировать ошарашенного деда.
- А где вы работаете? - полюбопытствовал отставник.
По твоим понятиям, друг Евсеевич, я не работаю, а пью кровь народа и вытягиваю из него последние жилы. Разве ты сумеешь себе представить, чем еще, кроме этого, может заниматься генеральный директор крупной коммерческой фирмы.
- Я филолог, - говорю абсолютно чистую правду. - Занимаюсь исследованиями.
"Хорошеньких девочек, старинных картин и окружающей среды", - это уже добавляю про себя.
- А какими именно? - пришла на помощь дедушке Красная Шапочка.
- Моя профессия - исследование сказок и фольклора, - откровенно признаюсь Аленушке, подспудно имея в виду изредка просматриваемый телевизор и ахинею, печатающуюся на страницах независимой от общественного мнения и здравого смысла прессы.
- Диссертацию защитили? - спросил о самом главном для науки Филипп Евсеевич, и я пожалел, что не купил себе звание академика. Было бы здорово положить сейчас на стол визитку размером с футбольное поле. Дядя проникся бы еще большим уважением, чем при упоминании о ружье, а главное, внучка такой факт без внимания не оставила. Правда, сейчас девочки все больше не на академиков клюют, а на таких, как я, но, увы, приходится совмещать несовместимое из-за присутствия дедушки.
"С моими наклонностями не докторскую, а ветеринарскую защищать", - подумал я и неопределенно ответил:
- Все время находишь какую-то новизну. Вы себе не представляете, какое удовольствие получаю от работы. Приглашение получил. На зарубежный симпозиум. Буду делиться опытом с иностранными коллегами. Не побоюсь показаться нескромным, однако в настоящее время как представитель отечественной науки могу откровенно признаться: таких высот в, так сказать, сказочной области не достигла ни одна из европейских стран.
- А чего нового может быть в сказках? Они же старые, - внесла свой вклад в развитие отечественной науки Аленушка, не менее ценный, чем немерено расплодившиеся академики.
- Об этом можно говорить часами. Уже поздно...
- Нет, но все-таки интересно, - пробормотал отставник. - Действительно, что нового может быть в сказках?
Все, я вызвал подозрение. Быть может, сижу на шее многострадального народа, бездельник-тунеядец с потрепанной книжкой в зубах.
- В какой обуви танцевала Золушка с принцем на балу? - задаю Аленушке воистину детский вопрос.
- В хрустальных башмачках, - не задумываясь, ответила внучка, дедушка которой явно предпочитал, чтобы Золушка носила кирзовые сапоги и гимнастерку вместо бального платья.
- В связи с этим меня заинтересовал вопрос: как можно танцевать в хрустальных башмачках, они ведь разбились бы...
- Но это же сказка, - улыбнулась Алена.
- Тем-то отличается исследователь от читателя, - поднимаю роль своей личности в истории, - что ему приходится все анализировать. Автор сказки дал Золушке совершенно другую обувь - меховую. Перро писал verre.
Очень похоже на vair, вдобавок эти слова произносятся одинаково. Что "мех", что "стекло". Отсюда еще одно научное открытие о трансформации стекла в хрусталь.
- Слова так много значат? - въедливо спросил подполковник, порываясь вернуть себе роль основного оратора.
- Безусловно, - мгновенно отвечаю, холодея от мысли по поводу возможного продолжения его мемуаров. - Для науки все важно. Вот, к примеру, наши законы, которые, как всем ясно, созданы для ухудшения жизни народа...
- Чтоб они пропали! - высказался явно по поводу всех ветвей власти ветеран Советской Армии.
Я думаю, небось по прежним временам получал бы пенсию рубликов двести пятьдесят, а булка хлеба - двадцать копеек, канистра бензина - шесть рублей на колонке, три - у любого шофера государственного грузовика, пачка лекарств - дешевле шариковой ручки. Вот на чем основывается ветеранская ностальгия, вот почему они мечтают вернуться в прошлое. И внуков за собой потащить.
- Драконовские законы! - поддерживаю ветерана, одновременно улыбаясь его потомству. - Все так и говорят - драконовские. Но только специалисты знают: на самом деле их следует называть драконтовскими. Это выражение взяло начало от времен правления в Афинах Драконта. Он ввел новый кодекс законов, где основной карой почти за все преступления была смертная казнь. Она полагалась даже за бродяжничество и безделье. Эти законы были смягчены задолго до новой эры.
- Зря! - горячо высказался дед. - Их бы сейчас ввести, столько дармоедов развелось, бандюг и бизнесменов этих, ворюг...
Я испугался, как бы высказывания товарища подполковника не донеслись до просвещенной Европы. Они же тогда нам кислород перекроют, надежды на кредиты, без которых - полная хана. Мы же не сможем, как теперь, активно шляться по мировым рынкам с протянутой рукой. Кто нас после этого уважать будет, если, к примеру, луганскую банду, убившую сто двадцать человек, приговорят к расстрелу? Вот что может испортить отношения, а не пресловутый кредит. Тем более, новая история неоднократно доказывала: чем банановее получившая кредиты республика, тем плодотворнее они работали на повышение благосостояния исключительно высшего эшелона страны.
- Извините, уже поздно, - не без сожаления поднимаюсь из-за донельзя исцарапанного стола. - Пора отдыхать, особенно детям.
- У меня уже паспорт есть! - капризно бросила Алена, дав понять, что ее можно склонять к сожительству без возможных последствий, которыми угрожает обмякший до неприличия, с точки зрения дедушки, Уголовный кодекс.
- Было очень приятно с вами познакомиться. Спасибо за чай, - подкрепляю на прощание впечатление, произведенное на Аленушку, и, к явному неудовольствию подполковника, собиравшегося продолжить героические мемуары, направляюсь в свой номер.
Перед тем как вставить ключ в дверной замок, успеваю убедиться - в мое отсутствие в номере побывали гости. Исчезновение контрольной волосинки говорило об этом надежнее любой охранной системы, которую невозможно применять в условиях постоянного отключения тока. И тут, к еще большей радости, отель внезапно погрузился во мглу. С помощью крохотного фонарика с инфракрасным излучателем отпираю номер, в котором любопытные носы при всем своем рвении не могут найти ничего такого, что бы их сильно возбудило.
Я зажег керосиновую лампу, любезно предоставленную администрацией "Метелицы", и на несколько секунд смежил веки, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Первым, что я увидел, был отпечаток собственного сапога на полу возле стола. Кроме того, на стенах номера появился какой-то дикий сюр в виде хаотически разбросанных темных пятен с подтеками. Но главная находка ожидала меня в спальне, где поперек кровати лежал незваный гость, широко раскинув руки.
Обильный запах свежей крови тошнотворно ударил по ноздрям, заставил проглотить комок, мгновенно подкативший к горлу, и прикурить сигарету. Я не рассчитывал, что он сумеет так быстро сделать ответный ход. Тем более такой, который и при чересчур абстрактном мышлении не предугадаешь. Сомневаться не приходится: передо мной результат работы Грифона. Не оттого, что этой зверюге по силам за секунду растерзать лошадь, в легендах и не такое бывает. Но кто, кроме Грифона, сумел бы устроить бойню, главным персонажем которой стал так называемый хозяин города?