– Но откуда она могла узнать, что мы с Денисом знакомы?
– Яне об этом было известно. Помнишь, как она отреагировала, когда узнала, что ты соседка Эллы по общежитию. Скорее всего, Элла следила за выставкой. Ты помнишь тот день, когда была там с Денисом? Никого не заметила?
– Кроме бомжика там никого не было.
– Вот именно. Бомжик мог там сидеть по ее заказу. Ты сама говорила, что место для его ремесла совсем не подходящее.
– Ты прав, Горошек. Ты думаешь, что одним из нападавших на нас была Элла?
– На высокого и худого ей не вытянуть, а вот на хрупкого подростка в дутой куртке и джинсах – вполне.
– Только с чего Элле проявлять такую трогательную заботу о нас с тобой? Анальгинчик, телефонный звонок освободителю… Ты надеешься, что она все-таки к тебе привязана?
– Именно, привязана.
Он загадочно улыбнулся, и я снова пожалела своего друга. Как слепа любовь! Даже в падшем виде ангел для него остался ангелом.
– Ну что, partner, поедем удовлетворять свои желудочные потребности? – улыбнулась я, стараясь отвлечь Гороха от утопических, а потому вредных для его здоровья мыслей, и переключить на вещи реальные и по возможности приятные.
– Yes, sir.
Двери трамвая закрылись, предлагая нам вернуться из нашего авантюрного романа в реальный мир, в котором нас ждали горячие бутерброды, курсовой по проектированию веб-страниц и обязательный звонок домой. Мое чувство долга настоятельно требовало предупредить родителей об очередной потере мобильного телефона.
* * *
– Я снова потеряла телефон! – объявила я, прежде, чем отец успел испугаться незапланированному телефонному звонку. В повседневной жизни у меня не было привычки особо баловать родителей вниманием, поэтому любой неоговоренный заранее контакт воспринимался ими, как сигнал SOS.
Мои мобильные телефоны терялись, как перчатки и зонтики, довольно регулярно и составляли ощутимую статью расходов моих предков, поэтому в ответ я ожидала, если не цунами, то, во всяком случае, шторм баллов на восемь, который должен был завершиться срочной покупкой нового сотового. К моему удивлению голос отца звучал спокойно и устало.
– Что ж, со следующим мобильником придется подождать до следующего дня рождения. Слишком много неожиданностей для нашего бюджета в последнее время.
– Что-то случилось?
– Не буду врать. Твоя прабабушка Оля лежит в кардиологии в предынфарктном состоянии. Мама сейчас у нее.
– Как это случилось? И как это связано с бюджетом нашей семьи?
– В ее доме устроили погром.
– Ты имеешь в виду – ее ограбили и напугали?
– Нет, ее дома не было. Она ходила в гости к соседке. А ограбление, к твоему сведению, несколько отличается от погрома. В первом случае вламываются в квартиру и уносят ценные вещи. Во втором случае еще и разрушают все, что попадается под руку. Прабабушке Оле разломали деревянные полы и пооббивали в некоторых местах штукатурку до камня. И ничего не взяли, что не удивительно – особым богатством она не отличалась… После того, как после возвращения домой бедная старушка все это увидела… В общем, пока она лечится, мы ремонтируем ее дом.
– Когда это случилось?
– В тот же день, когда мы тебя провожали. Я поехал к ней еще раз поблагодарить за письма и нашел ее лежащей среди всего этого бедлама. В общем, в этом отношении ей повезло. Если бы я на нее не наткнулся, неизвестно, чем для нее это приключение закончилось бы.
Итак, можно сделать вывод: сначала грабители решили поискать необходимую информацию в доме у моей прабабушки. Дом, дореволюционной постройки, вполне располагал к тайнам. Несколько потрепанный, но по-прежнему солидный фасад, высокие потолки, узкие высокие окна, красивое крыльцо. Да и располагался он в районе старого города, где до революции селились дворянские семьи. Я сама в детстве пыталась найти там зарытый глубоко в подвале клад. Однако, подвал оказался свободен от сокровищ, зато довольно густо заселен мышами и крысами, что полностью отбило у меня желание продолжать поиски.
– Как ты думаешь, дочь, они что-то искали?
– А ты разве не догадываешься?
– Не может быть, чтобы эти твои смешные поиски каких-то мифических сокровищ так серьезно воспринимались взрослыми людьми.
– У меня больше нет версий. А вы с мамой больше ничего старинного у бабушки не нашли, когда разбирали вещи?
– Увы. Единственное, что осталось у нее от предков – несколько старых кружевных салфеток и старый альбом. Но, к сожалению, фотографии в нем современные.
– Вышли мне его, ладно?
– Завтра передам поездом, тем же вагоном, что и всегда. Только не знаю, чем тебе это поможет. Грабителей он не заинтересовал.
Я сама не знала, зачем мне это нужно, но почему-то мне хотелось иметь этот артефакт под рукой.
– Только будь осторожней, хорошо? Судя по разрушениям в бабушкином доме, сила в руках у ребят есть.
Я не сала сообщать отцу, что успела уже убедиться в этом. У него и без моей шишки полно проблем.
– Мне приехать повидаться с бабушкой?
– Ей уже лучше. Думаю, к субботе она уже будет дома. Так что твое присутствие необязательно. Но в любом случае, мы всегда рады тебя видеть.
Я передала маме привет, и мы расстались.
Может, доходило до меня все с некоторым опозданием, а может, сказывались усталость и травма головы, но до этого телефонного разговора все свои приключения я воспринимала, как экстрим, просто захватывающую авантюру, компьютерную игру, которая предполагает иллюзию реальности происходящего. Но после того, как я положила трубку, то ощутила вполне реальный страх. То, что произошло с моей прабабушкой, не было иллюзией. Бабушка Оля могла по-настоящему погибнуть, если оказалась бы в момент ограбления в доме. Я почувствовала, как покрываюсь гусиной кожей. Ларискины рассказы о мужчине в сером плаще уже не казались мне бредом, как и заказные бомжики, и, оглядываясь по сторонам, я постаралась поскорей добраться домой.
Ночь, я провела в мыслях о том, кто такая Марина, и как мне поскорей выйти из этой отвратительной игры. Ничего умного, к сожалению, в мою больную голову так и не пришло. Поэтому в университет я пришла только с одним желанием – пусть все оставят меня в покое наедине с моей головной болью и горячим желанием удрать домой под родительское крыло – и молча заняла свое законное место около окна. Полюбоваться из него на МММ – единственная радость, которая могла произойти со мной в этот день.
Но, как всегда, одиночества не получилось – на место рядом со мной плюхнулся запыхавшийся Игорь, а рядом с ним приземлилась Лариска. Она все еще приходила на лекции вовремя и без обычной своей боевой раскраски, но в глазах ее уже светился задор. По всей вероятности штрафные санкции против нее были сняты.
– Карпов пропал! – жизнерадостно сообщила моя подруга. – Он предупредил маму, что в понедельник не придет в университет, но уже среда, а его все нет. И телефон у него дома не отвечает. Мама уже попросила Василия Федоровича помочь.
Я вспомнила пожилого майора милиции с грустными глазами, и мне стало его почему-то жалко. Угораздило же его быть знакомым Любови Сергеевны.
– Ну, и что Василий Федорович думает по этому поводу?
– Он хотел бы задать вам с Горошком несколько вопросов. Ты не возражаешь? – невинным тоненьким голоском спросила Лариса у Игоря. Он ответил ей хмурым взглядом.
– А у меня есть выбор?
– Ты рассказала ему о парюре?
– А что мне оставалось делать? После того, как мама узнала причину моего исчезновения, она попросила Василия Федоровича найти этого мужика в сером плаще, который за мной следил.
– Нашел?
Лариска покраснела до корней волос.
– Не было никакого мужика. Знаешь, какой я дурой себя чувствовала. Пришлось и об исчезновении Эллы рассказать, и о фотографии.
Василия Федоровича интересовало происхождение снимка, из-за которого опростоволосилась Лариска. Знакомство Дениса с Любовью Сергеевной показалось мне достаточно суровым наказанием за его аморальное поведение, поэтому направлять к нему еще и майора милиции было уже неадекватно жестоко. Особенно после того, как он дважды выручил меня. Поэтому я не стала детально объяснять, как фотография оказалась у меня в сумке. Просто сообщила, что она принадлежала Элле, а я просто принесла ее показать друзьям. И это было почти правдой. После того, как версия о преследующем Ларису человеке в сером плаще развеялась, мне стало почему-то гораздо веселей, и я с нетерпением ожидала окончания беседы. Однако у Василия Федоровича был свой кролик в шляпе.
– Такую фотографию Вы приносили в университет?
Он равнодушно протянул мне раскрытую книгу. Я посмотрела на нее и чуть не задохнулась от удивления. В руках у майора было иллюстрированное издание о творчестве Брюгге. То самое. Так вот, где я видела эту книгу перед тем, как нам ее показал Денис! Именно ее рассматривал Василий Федорович, когда мы с ним познакомились. Я взяла том в руки. Текст, обрамлявший фотографию Ирэн, был весь исчеркан карандашом. Над некоторыми словами стоял их русский перевод. Карпов явно интересовался описанием парюра и его историей. Я кивнула в ответ. Василий Федорович задал еще несколько формальных вопросов, и наш разговор был окончен.
– Все становится на свои места. Эллочка увидела эту книгу и вспомнила о том, что одну из фотографий ей показывала Яна. Она попросила выслать снимок, чтобы сравнить их. По всей вероятности за этим занятием ее застал Карпов. И с этих пор они разыскивают гарнитур уже вдвоем, – разглагольствовала я, когда мы возвращались с Игорем в общежитие.
– Ты звучишь вполне логично. Если Эллочке подходит описание первого грабителя, то описание "высокий, намного выше меня, худой" – вполне соответствует Карпову.
– Как ты думаешь, кто тебя дважды треснул по голове? Может, Эллочка? – съязвила я. – Тогда, это действительно признак особого расположения.
– Нет. Меня бил по голове Карпов. Элла ниже меня намного. Ей нужно было бы становиться на носки, чтобы достать до моей макушки. А тогда удар не получился бы достаточно сильным, чтобы меня выключить.
Игорь не поддавался на насмешки и говорил совершенно серьезно. У меня сразу отпало желание над ним подтрунивать.
– Как ты думаешь, Лариска подслушала разговор Эллы именно с Карповым?
– Вполне возможно.
– А кого они ожидали? Почему торопились? Боялись кого-то? Не понятно.
– Лариска упоминала, по-моему, пять дней?
– Но они уже прошли давно.
– Вот именно.
Значит, все-таки, Карпов и Элла не единственные наши соперники по поискам? И они кого-то боятся?
– А вообще, это всего лишь наши догадки, – вздохнул Игорь.
Мы были уже рядом с общежитием. Я зачем-то оглянулась и увидела рядом со зданием, уныло сидящего на какой-то тряпке, бомжика! Мне едва удалось сдержаться и не вскрикнуть.
– Посмотри, – прошептала я Игорю. – Что он здесь делает? Уже сумерки, а он сидит около общежития, полного нищими студентами. Ты думаешь, он следит за мной?
– За нами, – откорректировал мой друг. – Это тот, которого ты видела у выставки?
– Мне кажется, да.
Сердце ушло у меня в пятки. Мы молча вошли в общежитие и разошлись по своим комнатам. Я закрыла дверь на замок, чего никогда не делала раньше. В интернет-подвальчик в этот вечер идти не хотелось. Романтические мысли в голову не приходили. Поэтому я выпила очередную таблетку анальгина и постаралась углубиться в курсовой проект по созданию веб – страничек. Для того, чтобы сделать его на компьютере, нужно было кое с чем ознакомиться теоретически. Именно этим я намеревалась заниматься до тех пор, пока меня не одолеет сон. Учебник – самое лучшее снотворное для студента. Поэтому много прочитать я не успела – сон меня одолел. А я не стала с ним бороться.
* * *
В шесть часов утра, когда наш поезд обычно прибывает в Киев, я получила обещанный пакет, который передал мне отец через знакомую проводницу. Бомжика на его вчерашнем посту еще не было, а альбом, полный ответов на мои многочисленные вопросы, приятной тяжестью оттягивал сумку. Поэтому день прошел в счастливом ожидании окончания занятий. Наконец, мы с Игорем, обгоняя друг друга, приземлились на ближайшей от университета скамейке. Скамейка была влажная и холодная, но азарт заставил нас об этом забыть.
– Ну, что там? – торопил меня Игорь, нетерпеливо пытаясь помочь мне развернуть газету, в которую был обернут альбом. Своими неуклюжими движениями он только мешал мне, я старалась отодвинуть его руки, и весь этот процесс настолько поглощал наше внимание, что мы не сразу заметили, что не одни.
– Катюша! Здравствуйте!
Я резко подняла голову, выпрямилась, и сверток соскользнул с моих колен на мокрый асфальт. Над нами стоял, склонившись, Иван Эдуардович. Он быстро нагнулся и протянул мне мой наполовину развернутый альбом.
– Извините, что напугал. А я пришел проститься. Сегодня ночью я уезжаю домой. Можно, я устроюсь рядом? – спросил он удивленного такой церемонностью Игоря и аккуратно присел рядом с ним. – Я долго думал – всю ночь. И кое-что понял. Я всю свою жизнь гонюсь за фантомом. Не завел семью, не сделал карьеру. И что взамен? Даже если я стану обладателем этого кулона, что изменится в моей жизни? Я даже богатым не смогу стать! Вещь слишком известная, я не смогу ее продать за достойную цену, не смогу найти покупателя! Меня сразу обвинят в воровстве. А значит, можно будет только тайно любоваться им. Сколько мне понадобиться времени, чтобы изучить его до мелочей? День-два. И все! И за это – всю жизнь! Как глупо.
Пока Иван Эдуардович рефлексировал, я с тоской смотрела на неразвернутый альбом. Потом мое терпение лопнуло и под предупреждающие взгляды Игоря, продолжила свою предыдущую деятельность.
– Что это? – прервал свои словоизлияния Иван Эдуардович. – Какая красивая вещь!
Альбом, действительно, привлекал внимание. Его пожилой возраст и высокая стоимость бросались в глаза сразу же. Почему грабители его не забрали? Хотя бы из-за дорогого тиснения на обложке! Наверное, он показался им слишком громоздким и тяжелым. Я заглянула внутрь. Как и предупреждал меня по телефону отец, фотографии были все послевоенного периода. Кроме того, разбросаны они были беспорядочно. Видно похитители вынимали их, а обратно положить не удосужились.
– Ничего интересного, – разочарованно произнес Горох.
– А можно посмотреть? – протянул руку к альбому Иван Эдуардович. Я позволила ему взять раритет.
– Какой красивый! – наш неудачливый компаньон ласково погладил обложку. – Бардовый бархат и золотое тиснение, застежка, скорее всего, из позолоченного серебра. Благородство и вкус. Дорогой подарок. Обычно такие вещи дарили по поводу торжественных случаев, а на первом листе писали посвящение, – он открыл альбом. – Вот, кстати, и оно.
На обратной стороне обложки была надпись, сделанная уже знакомым мне почерком Шмавца.
"Дорогому Илюше.
В память о нашей дружбе и досадном приключении.
Не теряй его.
Эд."
– Последний подарок друга, – задумчиво заметил Иван Эдуардович.
Подарок?
– Уж не об этом ли подарке он напоминает в письме к Островцеву?
Настроение у всех нас сразу изменилось. Мы начали напряженно разглядывать загадочную вещь. В этом альбоме без сомнения скрывалась какая-то тайна. Но какая?
Иван Эдуардович как-то сразу забыл о своих резко изменившихся в последнее время планах на будущее, как и о своих изящных манерах. Он буквально выдернул альбом из моих рук и начал прощупывать каждый лист, трясти его, прислушиваясь к звукам изнутри, рассматривать каждую клееную поверхность, каждый шов – все было чисто, без подвохов, сделано навечно.
Разочарование было написано не только на моем лице. Но я внезапно почувствовала, что джинсы у меня в некоторых местах влажные, скамейка по-прежнему холодная, а руки у меня красные и застывшие.
– Пойдем домой, – буркнула я Игорю. Представление окончено.
– А когда должен приехать ваш друг? – вежливо осведомился Иван Эдуардович.
Каков хитрец!
– Не раньше, чем завтра утром. Николаевским поездом, – выложил всю информацию мой простодушный друг.
– Тогда будем ждать Вашего друга. До встречи. Надеюсь, она будет более плодотворной.
Иван Эдуардович вежливо попрощался с нами, как будто и не собирался никуда уезжать, и мы расстались.
– Зачем ты ему сказал? – набросилась я на Гороха.
– А разве это секрет?
– А если Иван Эдуардович связан с грабителями? Если все наши с тобой размышления неверны? Ты понимаешь, что Денису теперь может угрожать опасность? Ты заметил, что наш бывший экскурсовод не договаривался ни о месте, ни о времени встречи, когда прощался? Мы ему больше не нужны!
– Мне кажется, ты уже перемудрила. Но, если ты так боишься за этого Дениса, мы можем его завтра встретить прямо у поезда. Если только он приедет именно завтра.
Игорь угадал мое желание, которое я не решалась высказать сама. Самое смешное, что меня действительно беспокоила безопасность этого чужого мне человека. А мое хваленое любопытство занимало только второе место в списке побудительных причин. Но признаться в этом я не смогла бы даже на исповеди, если бы когда-нибудь на нее согласилась.
– Я не боюсь за него. Я боюсь за результаты его поездки. Вдруг он везет драгоценности?
– А вдруг он ничего не узнал? А может, он вообще никуда не ездил, и мы с тобой просто очередной раз не выспимся?
Ответ на это вопрос мог дать теперь только Денис.
– Вот завтра и узнаем.
Мы молча дошли до общежития и разошлись каждый в свою комнату. Меня всегда удивляла внезапно вспыхнувшая антипатия Игоря к Денису. В первую встречу они понравились друг другу. Может, все-таки МММ неравнодушен к Элле, а Горошек это чувствует? А как же тогда Яна? Как неуютно, когда тебе нравится донжуан – постоянно испытываешь дискомфорт.
Избавляться от раздражения я как всегда поплелась в Интернет-подвальчик. Но мой милый поэт был на этот раз со мной холоден и лаконичен.
– Ты чего дуешься? – послала я ему смайлик.
– Ты в последнее время не часто меня балуешь свиданиями. У тебя появился кто-то?
– Тебя это беспокоит?
– Я ревную.
– Напрасно, мой Отелло. Он живет в параллельной реальности, как твоя девушка.
– Но ты хотела бы их совместить, ваши реальности?
– Возможно. Но у моей головы на этот счет есть хорошо аргументированные возражения.
– Это серьезно. Поверь, для полного счастья просто необходимо, чтобы твой избранник гармонично воспринимался всеми без исключений частями твоей анатомии.
– Циник.
– Просто боюсь надоесть тебе своей безупречностью.
– Тогда почитай мне свои стихи.
– Какой сомнительный комплимент. Но удержаться не могу.
Ты в дальнозоркости своей
Меня не замечаешь рядом
Гордишься одиночества нарядом
Стыжусь я наготы любви моей.
– Это все?
– Больше не успел.
– Это ей?
– Угу.
– По-моему, она тебя уже достала. Брось ее. Пиши только для меня.
– Не могу. Ты ненастоящая.
– Зато я тебя понимаю.