Мы переглянулись. Игорь энтузиазма не проявил – он надеялся на спокойный вечер за учебниками, но согласно кивнул, и мы заторопились в общежитие.
* * *
В темноте осеннего вечера улочка, на которой находилась выставка, выглядела немного симпатичней, чем днем. Во всяком случае, пробоин в асфальте видно не было.
А ободранные стены домов освежали светящиеся окна. Бомжик на своем не очень злачном месте отсутствовал – его рабочий день был окончен. Да и дверь выставки украшала табличка "Закрыто". Игорь постучал, и спустя несколько минут нам открыли. В приглушенном свете коридора лицо Ивана Эдуардовича казалось бледным, в глазах стояло какое-то странное выражение, значения которого я не поняла.
– Принесли? – сдавленным голосом спросил он, одновременно пропуская нас внутрь.
– Угу, – кивнула я и сделала шаг вперед…
…Из странного сероватого тумана медленно, будто на проявляющемся снимке, возникло склоненное надо мной лицо Ивана Эдуардовича. В нос ударил запах мастики. Я вместо шкуры медведя украшала собой пол выставки.
– Катя! Вы живы?
– Не знаю, – шевельнула я губами и попыталась встать с пола. Рядом со мной начинал шевелиться Игорь. Он застонал, открыл глаза и посмотрел на меня.
– У меня "дежа вю". Мне кажется, что со мной это уже было, – его рука потянулась к затылку. – Еще один дубль, и в этом месте у меня в голове будет дыра.
Игорь сел. С его груди свалилась конвалюта с таблетками. Я взяла ее и прочитала надпись: "Анальгин".
– Какой заботливый грабитель. И, кажется, очень вовремя.
Головная боль проснулась во мне вместе с сознанием, поэтому от таблетки анальгина я не отказалась.
– Тебе нужно? – протянула я лекарство Игорю. Он благодарно кивнул и последовал моему примеру. После этого мы хором посмотрели на Ивана Эдуардовича. По всей вероятности наши взгляды не обещали ему ничего хорошего, потому что он как-то съежился и торопливо заговорил.
– Они мне угрожали. Пистолетом.
Игрушечным, наверное. Зачем грабителям настоящий пистолет? Для того, чтобы испугать Ивана Эдуардовича, достаточно было бы пригрозить ему кулаком. Я осмотрелась по сторонам и увидела на полу свою сумку. Ее содержимое рассыпалось рядом. Разумеется, письма исчезли. Кто мог знать о них? Денис?
– Чего они от вас хотели?
– Они думали, что драгоценности у меня.
– И вы…
– Я рассказал, что все поиски напрасны, и мы ничего не нашли. Но они не поверили.
– Вы сами рассказали им о письмах, или этот факт им был уже известен?
– Сам. Я сказал, что мне удалось видеть переписку Островцева с сестрой, и там нет даже намеков на то, где можно этот гарнитур искать.
– Они не поверили.
– Нет.
Денис или нет? Если не он, то почему незнакомые люди так заботливо бросили на наши бездыханные тела таблетки от головной боли? Откуда такой рафинированный альтруизм у грабителей?
– Описать вы их можете?
– Один высокий, очень худой. Пальто на нем болталось, как на вешалке.
– Пальто или серый плащ? А может, кожаная куртка?
– Ну, темное пальто от серого плаща я отличить еще сумею. Тем более от кожаной куртки. А второй – в обычной дутой синей куртке и джинсах. Невысокий, хрупкий. Мне он показался совсем подростком. На лица были надеты чулки. Сначала даже смешно стало. Все, как в плохом детективе.
– А голоса?
– Они говорили шепотом.
Младшего можно было исключить. Денис не был похож на подростка, в какую бы куртку его не одели.
– А насколько высоким был первый?
– Очень высокий. Гораздо выше Вашего друга.
Я облегченно вздохнула. Денис и Игорь были примерно одного роста. Игорь молча слушал нашу беседу и хмурился.
– Кроме того, что вас нечеловечески пытали, чтобы выведать адреса и явки, они между собой ни о чем не говорили?
– Я был слишком взволнован, чтобы особо прислушиваться, а они говорили довольно тихо. Маленький что-то бормотал совершенно невразумительно. А второй отвечал, что у них мало времени, и сентиментальничать некогда. А потом начали уверять, что ничего плохого они никому не сделают.
– Только легонько пристукнули и самую малость ограбили, а вообще, ничего личного. Даже гуманитарную помощь оказали. Милейшие люди.
Я вздохнула, поднялась на ноги и начала собирать вещи. Все, что хотели от нас таинственные грабители, они получили. Надежды на то, что мы когда-нибудь найдем многострадальный гарнитур, тоже не было. Нужно было переворачивать страничку и заниматься своими собственными проблемами.
– Ну, что же. Спасибо за экстрим. Никогда не думала, что посещение выставки может быть таким захватывающим развлечением, – с густым оттенком сарказма обратилась я к Ивану Эдуардовичу. – Боюсь, что это свидание было последним, поэтому желаю Вам удачи.
Потом я повернулась к Игорю.
– Не спи. Эта тема исчерпана. Пойдем продолжать жить дальше. Я злая и голодная. Хочу, по меньшей мере, булку с чаем.
Благодаря таблетке головная боль не то, чтобы совсем исчезла, но из острой и пульсирующей превратилась в тупую и ноющую, что было вполне переносимо. Есть на самом деле мне не хотелось, но это был единственный способ вывести Игоря из каталептического состояния. И он подействовал. Игорь приободрился и встал, осторожно придерживая голову рукой, как будто боясь, что она отвалится. Глаза его ожили.
– Какая у тебя пресная фантазия. Я не согласен на меньшее, чем на отбивную. Если мы поторопимся, то нас еще не выгонят из ближайшего кафе.
Он, даже не взглянув на Ивана Эдуардовича, двинулся к выходу.
– Дверь заперта, – бесцветно сообщил наш мучитель.
– ???
– Они решили, что так мы меньше будем путаться у них под ногами. Кстати. Окна закрыты решетками. Вам их не выбить.
– И сколько нам здесь сидеть?
– Моя сотрудница уехала на три дня. Вся надежда на то, что кто-нибудь из посетителей завтра навестит выставку.
– Давайте позвоним вашей сотруднице домой. Пускай она нас выпустит.
– Здесь нет телефона.
Я полезла в сумку за сотовым и вдруг вспомнила, что среди вещей, которые я подбирала с пола, его не было. Ага, отказать себе в удовольствии воры не могли. Мой мобильник был изъят, по всей вероятности, в счет оплаты за анальгин. Я посмотрела на Игоря. Он понял мой взгляд и опустил руку в карман куртки. Аналогичная история – его мобильный исчез. Мы были отрезаны от внешнего мира как минимум до следующего утра.
* * *
Игорь со злостью пнул запертую металлическую дверь.
– Ну, зачем они это сделали! Чем мы им мешали? В письмах нет даже намека на место тайника!
– Позвольте с Вами не согласиться, – тихо сказал Иван Эдуардович. Он бесцеремонно сел на один из двух имеющихся на выставке стульев и вытянул ноги. – В письме упоминается какая-то Марина. Кто это?
– Не знаю. Наверное, сестра кого-нибудь из них, – предположила я. – Чужому человеку они не могли доверить такую тайну.
– Ни у кого, кроме Островцева, сестер не было. Сестре Островцева…
– Было всего три года, и ее звали Ольга, – закончила предложение я.
– Правильно, – продолжил мой собеседник. – Но в письме не написано, что Марина знает, где драгоценности. Там упоминается имя Марины. Передается ей привет. Может, таким образом Шмавц намекал на местоположение тайника?
Эта мысль мне понравилась и, заволновавшись, я начала шагать по комнате из угла в угол, вместо того, чтобы предусмотрительно занять единственное оставшееся сидячее место. И этим моментально воспользовался Игорь. Теперь оба мужчины, удобно устроившись на стульях, выжидающе наблюдали за моими хаотическими передвижениями. Во время одного из своих рейдов я остановилась рядом с фотографией Ирэн Брюгге и задумалась.
– Кто такая Марина? И какие комбинации зрели в этой предприимчивой головке?
Я провела рукой по лицу на снимке и начала рассматривать снимки, которые были рядом. Вот семья Брюгге: сам глава семьи, полная некрасивая женщина с тяжелым взглядом – мать Ирэн и сама Ирэн. Вот красавица со всеми тремя своими поклонниками. Островцев мне показался самым симпатичным из них. Или я необъективна? Может, он немного напоминал мне отца? А это что? Групповая фотография десятерых девушек, одной из которых была Ирэн. Внизу подпись "Институт благородных девиц. Выпуск 1917 г. Киев".
Я потрясенно смотрела на снимок. Выражение моего лица заставило моих спутников покинуть насиженные места и подойти ближе.
– А может, Марина – это одна из соучениц Ирэн?
– Ну, и что это проясняет? – недоверчиво спросил Иван Эдуардович.
– Если ты собираешься искать потомков всех этих десятерых девиц, то я – пасс, – поднял вверх руки Игорь. – Хватит с меня деревьев в парке.
– Никто не понимает? Марина в данном случае намек не на человека, а на место. Институт Благородных девиц. Я когда-то читала, что девушки, обучавшиеся в Петербургском Смольном, в течение всего срока обучения, то есть двенадцать лет, жили полностью оторванными от мира, как в монастыре. Это был полностью закрытый мир со своими тайниками и своими дружбами до гроба. Не думаю, что порядки Киевского института сильно отличались от Петербургского.
– Ты хочешь сказать, что этот тайник находился в институте благородных девиц, и никто из остальных воспитанниц, кроме, разумеется, таинственной Марины о нем не знал? Да и как тогда кто-нибудь из молодых людей мог проникнуть в закрытое учреждение? Нет, это нелогично, – заволновался Иван Эдуардович.
– Какие-то другие мысли?
Мой собеседник отрицательно покачала головой.
– Тогда попробуем разрабатывать эту версию, – бодро заявила я, хотя уверенности не испытывала.
– Прекрасно, от драгоценностей нас отделяет самая малость: выбраться из этого помещения, найти Институт Благородных девиц, отбиться от конкурентов, забраться в здание института, разгромить охрану, разобрать там стены, полы и, наконец, найти тайник. Так что, мы почти у цели, – саркастически заметил Игорь, наслаждаясь своим остроумием, – может, начнем с пункта первого и попробуем взломать дверь?
Мужчины переглянулись. Потом разбежались и попытались выбить дверь вдвоем. Увы! Тот, кто ее устанавливал, – делал свое дело на совесть. Неудачливые освободители расстроено потерли каждый свое ударенное плечо и больше идей не выдвигали.
Мы уже совсем настроились на голодный ночлег на полу выставки, как неожиданно снаружи послышался скрежещущий звук открывающегося замка. Я настороженно застыла. Ничего хорошего ждать не приходилось. Скорее всего, нашим похитителям понадобилась какая-то дополнительная информация. Наконец, дверь распахнулась. На пороге стоял Денис. Он был как всегда неотразим, хотя и с несколько озадаченным выражением лица.
– Ты?!!
– А кого ты ожидала увидеть, посылая месседж на мой мобильный?
– Я?!!
– Извини, номера твоего мобильного я не знаю, но, если тебя зовут Катя Коваленко, то, наверное, – это твоя подпись.
Он протянул мне свой телефон. На экране высвечивалось сообщение, которое гласило: "Срочно приходи на (указывался адрес выставки). Выручай, ключ на ручке двери. Поторопись. Жду с нетерпением. Катя Коваленко". И номер моего мобильного.
– ???
– Сейчас, между прочим, довольно поздно, на улице отвратительная погода, а у меня есть своя личная жизнь. Я, как это ни удивительно, все бросил и прилетел, хотя и не понял зачем. Но, по-моему, меня не ждали.
Я была не просто потрясена. У меня пропал голос. И, кажется, не только у меня. Мои спутники тоже стояли молча с открытыми ртами. Глаза у них безуспешно пытались выпрыгнуть из орбит.
– Я не понимаю. Эта немая сцена – признак радости или, кто-то просто пошутил, и я пришел не вовремя?
Ответа не последовало. Дениса ситуация начинала забавлять. Он шлепнулся на стул, закинул ногу за ногу и улыбнулся.
– Хорошо. Начнем сначала. Насколько я понял по вашему поведению, Катя не отсылала мне сообщения.
Я молча кивнула.
– У нас забрали сотовые телефоны, – вдруг обрел дар речи Игорь.
– Но помощь вам была нужна?
– Еще как.
– Ну, вот и хорошо. Значит, я хоть и незваный гость, но обвинять меня в избиении несовершеннолетних больше не будут. А теперь, если кто-нибудь уже способен членораздельно изъясняться, расскажите, что с вами стряслось.
Я глубоко вздохнула, откашлялась и… заговорила.
Иван Эдуардович торопливо распрощался с нами на пороге выставки и обещал сообщить на следующий день, если что-нибудь раскопает. Остальные побрели к остановке трамвая. Я рассказывала Денису о последних наших приключениях. МММ слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов.
– Вас нельзя оставлять без присмотра! – он, наконец, шутливо покачал головой.
– А тебя можно? – обиженно спросила я, вспомнив все мои подозрения. – Вместо того, чтобы насмешничать, рассказал бы лучше, какое отношение имеешь ты к этому парюру.
– А кто тебе сказал, что я имею к этому какое-то отношение?
– Яна.
Денис посерьезнел.
– Честно говоря, когда Элле пришло письмо, я мельком видел Янкин адрес на конверте…
– Ага, теперь я понимаю, откуда абсолютная фотографическая память художника. Адрес просто был тебе знаком, и ты нарочно сделал вид, что не смог его вспомнить.
Он кивнул в знак согласия и продолжил.
– …но не придал этому никакого значения. Элла к этому времени уже объяснила, зачем она приехала и получила мой ответ. Тебе Яна, наверное, рассказала, какой именно. Но после того, как я понял, что в письме была фотография, которая так волнует тебя, решил сам вернуть ее, а заодно узнать какие-нибудь подробности. Но…
Он ненадолго замолчал, подбирая слова.
– В общем, я ничего не узнал.
Я представила себе, о чем был разговор и почему Денис так немногословен. Но из его рассказа следовало, что он о своей причастности к фотографии ничего не знал. Или просто не хотел говорить. Задать этот ядовитый вопрос у меня не хватило духу. Все-таки, он был нашим освободителем, принцем на белом коне. Хотя, я наверное отдала бы свой завтрак, чтобы узнать, кто послал ему SMSку.
– Значит, это так и останется тайной между Яной и Эллой? Может, ты все-таки сможешь как-то это разузнать?
– А ты хочешь, чтобы я снова поехал к Яне?
Он немного наклонился, пытаясь рассмотреть выражение моего лица в темноте. Но я сосредоточенно смотрела себе под ноги, чтобы ничем себя не выдать, а заодно и не споткнуться от его взгляда.
– Это вопрос не моего хотения, а твоего любопытства.
Денис только собрался мне возразить, но его опередил Игорь. За время нашей прогулки он не проронил ни слова. Только хмурое выражение его скульптурного профиля выдавало, что общество Дениса ему не нравится. Но сейчас, когда разговор начал приобретать несколько скользкий характер, он пришел мне на выручку.
– А ты случайно ничего не знаешь об этом Институте Благородных Девиц?
– А вы всерьез считаете, что, пробравшись туда, вы сможете что-нибудь найти?
– Не знаю. Может, какие-то архивы сохранились.
Денис с искренней жалостью посмотрел на нас, но ничего не возразил. Мне очень хотелось спросить его, поедет ли он к Яне. Но я молчала, боясь услышать его ответ.
– Что ж, кое-что мне известно. Все-таки, архитектурный заканчивал.
– Не томи, – не выдержала я.
Глаза у Дениса насмешливо блеснули и тоном опытного сказителя он начал.
– Ладно. Начнем сначала. Давным – давно на одном из средневековых соборов был поднят вопрос: "человек ли женщина". Находясь в здравом уме, совместными усилиями кардиналы сумели-таки решить эту непростую задачу… Оказалось, что "женщина тоже человек"…
– По-моему ты начал слишком издалека, – но улыбка невольно скользнула у меня по губам.
– Хорошо. Пропустим несколько веков. Институт Благородных Девиц в Киеве был открыт по высочайшему повелению Ее Императорского Величества (Марии Федоровны) в тысяча восемьсот тридцать, не помню каком году. Основной причиной такой заботы о женском образовании киевлянок являлась та, что образованные в западных польских традициях киевские дамы высшего света плохо влияли на умы своих мужей, и без того затуманенные идеей независимости Польши, и воспитывали своих детей в традициях, также не сближавших их с Россиею.
– А где он был построен? – нетепеливо остановила я поток его красноречия – Эрудицией ты потом поблещешь, ладно?
– Я просто хотел понравиться. Хорошо, продолжаю. Здание было расположено прямо над Крещатицким оврагом на одном из острогов Печерской возвышенности – месте, в то время незастроенном, тихом и здоровом. Проектировал его, как и здание красного корпуса Университета, сам знаменитый архитектор Беретти. Строение насчитывало три этажа. Если хочешь, могу рассказать, что располагалось на каждом из них.
– Давай ограничимся положением комнат для воспитанниц.
– Дортуары для воспитанниц находились на третьем этаже, как и комнаты классных дам.
– А что сейчас располагается в этом здании?
Где находилась Печерская возвышенность, а тем паче Крещатицкий овраг я не знала, но признаваться в своем полном невежестве перед МММ не хотелось.
– В этом здании ничего не располагается. Оно сгорело во время последней войны. А на его месте отстроено очень похожее, но с лишней полуротондой, которая, на мой взгляд, его только уродует. И находится там национальный центр культуры и искусств. Работает "Кинопалац". Могу пригласить.
Денис явно издевался. Он не мог не понимать, какой уничтожающий удар нанесла его эрудиция по моим слабым надеждам. И я, в который раз, почувствовала необоримое желание свернуть ему шею, хотя, учитывая наши разные весовые категории, это было абсолютно невыполнимо. Поэтому я просто сладко улыбнулась и совершенно приторно произнесла.
– Спасибо. Ты спас меня от бессонной ночи.
– Я рад, хотя предпочел бы баюкать тебя лично. Но мне почему-то кажется, что у тебя есть на этот счет некоторые возражения.
Я уже почти придумала, что ответить, но МММ снова засмеялся и перебил меня.
– Нет-нет, лучше молчи. Так я из рыцаря-освободителя быстро превращусь в бессовестного ловеласа. А мне хочется еще немного покрасоваться сверкающими доспехами. Лучше закончим разговор на мажорной ноте. Мавр сделал свое дело… – мавр может ехать в Николаев за дальнейшими артефактами.
Подошел наш трамвай. Денис попрощался с нами и пошел в противоположную сторону. Я почувствовала разочарование и облегчение одновременно, как всегда, когда расставалась с ним.
На пепелище моей практически единственной версии поисков мне крайне необходимо было общение, поэтому я обратилась к Игорю.
– Послушай, а может, Элла, все-таки, что-нибудь знает о происхождении этой фотографии?
– Не думаю.
– Почему?
– Если бы Элле было известно больше, чем нам, она не стала бы поступать так, как в последнее время.
– Ты, что, контактировал с ней?
– Угу. И не только визуально.
– И ты молчал? Ты знаешь, кто ты? Ты моральный урод!
– Не закипай. Ты с ней тоже контактировала.
– Что-то не припомню.
– Не мудрено. Большую часть этого времени ты находилась в бессознательном состоянии.
– Слушай, хватит говорить загадками. Рассказывай.
– Подумай, кто мог оставить нам анальгин на случай головной боли, а главное, кто мог знать и тебя, и Дениса одновременно?