- Ну, тогда - здесь? - пальчик Джейн скользнул глубже, меж ягодиц.
- Опять мимо.
- Но ведь тебе же там понравилось? - кокетливо взглянула Джейн.
- Если мне нравится трахать телок в задницу, - наставительно изрек Джимми, - то это вовсе не значит, будто попка в них - самое главное. Даже если это и очень вкусная попка, малышка.
- Как у меня?
- Как у тебя, - согласился Джимми.
- Или как у нее? - Джейн звонко похлопала по упругому крупу своей рыжей подружки.
- И как у нее, - легко согласился Джимми. - Очень даже классная задница, спору нет.
- А чья лучше?
- Обе лучше, - отмахнулся Джимми.
- Да ну тебя в задницу! - засмеялась Джейн.
- Вот-вот: именно туда… Ладно, сейчас оформим. Вот только еще одну клиенточку приведу.
- Стой-стой! Но ведь ты так и не сказал, что же главное в женщине!
- После объясню, - буркнул Джимми и потянулся за джинсами.
"Господи, до чего же мне надоели эти глупые суки", - подумал он.
3
Голова разламывалась, словно по ней молотком колотили. Джо разжевал безвкусную таблетку алкозельцера и сплюнул. Полдня, конечно, пропало, теперь до вечера ждать надо, чтобы себя человеком почувствовать. Хотя на хрен они нужны, эти полдня, и вечер, и следующие дни? Креститель пойман - и теперь опять начнется бодяга: примутся, как водится, звонить старушенции с пискливыми голосами: "Собачка пропала! Птичка улетела!" Частный сыщик называется - лазать по платанам, попугайчиков ловить. С пистолетом в кармане кошечек разыскивать. Чтобы потом это маразматическое мурло в сиреневых кудряшках верещало: "Ах-ах, как я вам благодарна! Когда Блэки сорвался с поводка, я за ним так бежала, так бежала! А вы его нашли! Блэки, собачка моя ненаглядная!" И придется гладить этого недоношенного пинчера, который пять минут назад визжал и кусался, гадил на пол в офисе и рвался как бешеный, а теперь сидит на руках у своей причитающей хозяйки, словно ангел небесный. И фотографии придется рассматривать, натянуто улыбаясь: "Блэки маленький", "Блэки и соседская болонка", "Блэки кушает" - тьфу! Деньги не пахнут? Еще как пахнут - и пахнут они собачьим пометом.
Джо распахнул дверь офиса и сморщился: воздух в помещении был такой, будто там две недели ночевала рота солдат. Он открыл окно, провел пальцем по подоконнику - и откуда только берется эта чертова пыль? - и огляделся.
На столе, запыленном не меньше подоконника, валялись ручки и карандаши, исписанные листки рассыпались по полу - в общем, бардак был изрядный. Джо тоскливо подался к холодильнику, ни на что не рассчитывая: если уж не везет, так до конца. Однако холодильник не внес свою лепту в общее разочарование, потому что, во-первых, там не было пыли, а во-вторых, на нижней полке одиноко ютилась банка пива.
- Это будет получше алкозельцера, - подумал Джо вслух, открывая банку.
В это время зазвонил телефон. Не обращая на него внимания, Джо плюхнулся в кресло и отпил первый глоток. Пиво холодным ручейком потекло в желудок, пересохший язык блаженно задвигался во рту.
- Это кабинет частного сыщика Джозефа Ханбека. Можете передать то, что вам нужно, после сигнала, - произнес на автоответчике его собственный голос, преувеличенно бодрый. Взять бы сейчас трубку и сказать тем же голосом, только ленивым и угрюмым: "Да пошли вы все!"
- Джо, привет! Это я - Меджус, - послышался мужской голос. - Все шляешься где-то? А у меня для тебя есть дело. И достаточно неплохое. Ты вот все жаловался на птичек, так вот тут есть еще одна птичка или, можно сказать, кошечка, но возиться с ней тебе будет поинтереснее - во всяком случае пол она не испачкает…
- Уймись, Майк, - Джо поднял трубку. - Ты всегда несешь такую белиберду, как будто до этого не знал, что такое автоответчик.
Майк Меджус был его давний друг - да и коллега вдобавок. Впрочем, что такое - друг? Просто на общем фоне тупорылых кретинов он смотрелся вполне сносно. Пожалуй, он был единственным человеком, с которым Джо сейчас хотелось поговорить.
- Еще раз привет, раз ты появился, - обрадовался Майк. - А я-то думал, ты еще в Лас-Вегасе торчишь, вот и решил наболтать тебе чего-нибудь веселенького на автоответчик.
- Ну давай, говори свое веселенькое, - отозвался Джо.
- Ты в Лас-Вегасе все миллионы просадил? Или парочка еще завалялась?
- Майк, если речь опять идет о какой-нибудь идиотской вечеринке, то я - пас. Где ты только набираешь этих придурков, которых зовешь друзьями? В их обществе хочется либо уснуть и никогда не просыпаться, либо перестрелять их всех к чертовой бабушке с тобой вместе.
- Что-то ты не в духе. Ты что делал-то вчера?
- Да так - слонялся по Лас-Вегасу. Дрянь городишко, что и говорить.
Джо со вздохом швырнул опустевшую банку в мусорную корзинку. Не попал.
- Сволочь…
- Что? - встрепенулся на том конце провода Майк.
- Да я не тебе.
- Ага. А сколько центов у тебя в кармане - помнишь, приятель?
Джо прислушался к его интонации - нет, вроде Меджус не издевался.
- А если ни одного - это тебя устроит, дорогой мой? - резко спросил он.
- Да я не о том, мне от тебя ничего не нужно, - добродушно сказал Майк. - Я ведь понимаю, что все вечеринки тебе сейчас нужны, как козе кофейник. А вот деньги тебе сейчас нужны, как козе козел, - я не ошибаюсь?
- Где-то так, - усмехнулся Джо.
- Так вот за тем я тебе и звоню! Право слово, с твоим автоответчиком и то приятнее разговаривать, он понятливее будет!
Майк не дал Джо выразить свои мысли по этому поводу и затараторил дальше:
- У меня есть дело для тебя. Существует на свете и, представь, даже в нашем городе одна девица из стриптиза. Это, чтобы тебе было понятней, исполнение экзотических танцев в голом виде.
- Правда? - деланно изумился Джо. - А ты не думаешь, дядя Майк, что мне еще рано знать о том, что такое стриптиз?
- Иди ты! - огрызнулся Майк. - Такая, в общем, девка - по моей шкале три пальца.
- Один ее не устраивает, что ли? - поинтересовался Джо без особого любопытства.
- Знаешь, старина, мне кажется, у тебя не то что ни цента - но даже и пива в холодильнике нет! - сказал Майк.
- Угадал, - признался Джо.
- Так вот, Джо Ханбек: три пальца по моей шкале означает, что я отдал бы три пальца, чтобы ее трахнуть. Теперь понял?
- Ну да: ты отдашь ей три пальца - а она тебе потом из них же шиш сложит.
- Джо, ты меня замучил. У меня начинает складываться впечатление, что ты вчера выиграл кучу бабок, сорвал все банки Лас-Вегаса, распотрошил все игральные автоматы и сейчас сидишь, засыпанный золотыми слитками и роскошными телками, пьешь изысканные французские вина и издеваешься над своим верным другом Майком! И плюешь на его скромные желания и дельные предложения.
- Какое же ты трепло, верный друг Майк. Ты что - предлагаешь мне трахнуть эту стрип-девицу тремя пальцами? - спросил Джо.
Майк разболтался еще пуще:
- Она ни мне, ни тебе не позволит себя трахнуть, отдай мы хоть все двадцать пальцев. Тут дело в том, чтобы не позволить этого никому, короче говоря - надо ее охранять. Ну, защитить там в случае чего, посмотреть, не собирается ли кто ее ограбить или избить… Стриптиз-бар - место опасное, тем более для такой молодой и красивой девушки, - дурашливо закручинился Майк.
- Не фига молодой и красивой девушке болтаться по стриптиз-барам, если она так боится, что ее смажут пару раз по физиономии, - вяло отреагировал Джо. - А мне что-то не улыбается ходить пристегнутым к бабе.
- А пятьсот долларов в день тебе тоже не улыбаются, а, Джо? - небрежно спросил Меджус. - Или тебе больше нравится старушек ублажать?
- Хватит с меня баб в этой жизни, - сквозь зубы процедил Джо.
- А ты что - семью совсем забросил? Даже и не появляешься? - живо переключился Майк на другую тему.
- Представь себе: два месяца уже не появляюсь. И не намерен.
- Как знаешь, не буду тебе ничего советовать. А насчет девушки подумай, с ней ссориться не надо и кормить ее не надо - наоборот, она тебя кормить будет. У тебя, кстати, какие сейчас планы?
- Планы? Да покурить вот собираюсь, в окошко посмотреть, - спокойно ответил Джо.
- А то приехал бы, я дело говорю. Ты с твоими амбициями скоро из частного сыщика превратишься в несчастного. Или злосчастного. Или…
Джо оборвал его:
- Майк, ты мне положительно надоел. Я не хочу быть мальчиком на побегушках.
- Ладно, когда у тебя появится желание помочь - приходи, - внезапно сухо сказал Майк.
- Я буду через два часа, - ответил Джо и положил трубку.
Он закурил и не спеша прошелся по кабинету. Неправда, конечно, будто быть охранником при девке - хуже всего, есть вещи и гораздо противнее - но никогда не стоит терять чувства собственного достоинства. Если бы он начал прыгать, как пацан, которому подарили игральный компьютер, и вопить: "Майк, дружище, как здорово! Ты спас меня, ты выручил меня!" - Меджусу это, может быть, и понравилось бы. И так бы, наверное, понравилось, что он начал бы напоминать об этом при каждом удобном случае: "А помнишь, Джо, как я выручил тебя, когда ты сидел на мели?" Очень надо. А вот пятисотник ежедневно - это далеко не так плохо, можно будет наконец отремонтировать правое крыло у "плимута" - как впечатался в дерево полмесяца назад, так все то времени, то денег не было поправить. И спокойно можно посылать всех этих дур с пропавшими животными и украденными фальшивыми бриллиантами. И дочке можно наконец подарок купить ко дню рождения - две недели осталось, а он так ничего и не придумал. Тринадцать лет… Шмоток навалом, игрушку - поздно, духи - рано, а что она любит, кроме шоколадного мороженого, - неизвестно.
Он машинально набрал домашний номер. Было занято. Болтает, наверное, со своим Томми. Что за Томми, а может быть, уже не Томми, а Джерри, - у них это быстро происходит.
Или Сара в его отсутствие решила развлечься и треплется с какой-нибудь подружкой о том, какие мужчины ужасные. Тоска. Прав Майк, ничего тут не посоветуешь, сам себе ничего не можешь посоветовать. А к Меджусу приехать надо часика через три, не раньше, - чтобы тот не возомнил о себе невесть что. А пока что делать?
Джо полистал записную книжку. Пожалуй, стоит заехать к Джилли, тем более, что живет она совсем рядом. У Джилли, однако, тоже было занято.
Джо послонялся по кабинету, подошел к зеркалу. Видок тот еще - набрякшие фиолетовые мешки под глазами, мятая-перемятая рубаха - и рожа такая же. Сейчас бы завалиться на чистые простыни да поспать часиков пять-шесть - все как рукой бы сняло.
Он потер ломивший висок и снова набрал номер дома. Теперь там никто не отвечал. Он еще раз на всякий случай заглянул в холодильник - тот был пуст.
А что - может быть, действительно двинуть домой? Что Сара скажет - наплевать, испортить настроение ему сейчас сложновато - и так хуже некуда. Зато дочка, должно быть, обрадуется - сколько уж не виделись…
Опять зазвонил телефон. Джо снял трубку - что там еще Меджусу понадобилось?
- Это Джозеф Ханбек? - заверещал старушечий голос в трубке. - Вы знаете, у меня пропала морская свинка! А моя соседка, миссис Перкинсон, посоветовала обратиться к вам. Пумси - он такой беленький с коричневым, хвостик розовый, а глазки…
- Вы меня извините, - с плохо скрываемым злорадством оборвал ее Джо, - но, видимо, ваша соседка немного ошиблась. Я - частный детектив, а не специалист по розыску морских свинок. И потом, я сейчас очень занят. И меньше всего на свете меня интересует ваша Бамси.
- Пумси, - пролепетала старушка.
- Или Пумси, - охотно согласился Джо и с наслаждением повесил трубку.
Ладно: домой - так домой.
Джо вышел из офиса. Улица была пустынна. Все ее обитатели забились от жары в свои конурки и берлоги и опустили жалюзи. Казалось, на этой улице вообще никогда никто не жил, кроме двух лохматых дворняг, устало вываливших языки и тяжело дышавших в блеклой тени чахлого ясеня.
Однако, подойдя ближе к "плимуту", Джо понял, что его мысли о необитаемости улицы были глубоко ошибочны. Лобовое стекло было вымазано грязью, а на левом крыле ею же написано: "ублюдок".
Джо сел в машину и с минуту смотрел на испачканное стекло. Сидеть бы так вечность, закрывшись от всех, никого не видя, и чтобы тебя никто не видел. А на крыле пусть красуется надпись "ублюдок". Но это означает - сдаться. Отдать себя на растерзание этому паршивому миру, где даже глупую девчонку из стриптиз-бара, никогда не сделавшую ничего плохого, могут урыть ни за что, ни про что.
Он включил "дворники", стер заскорузлой тряпкой надпись с автомобиля и посмотрел в зеркальце заднего вида. Усталая небритая физиономия. Только так и заявляться в родимый дом - уже полузабытый, но еще не потерянный.
- Тебя никто не любит, - процедил Джо сквозь зубы, обращаясь к самому себе. - Тебя все ненавидят. Но в итоге именно они, а не ты, окажутся проигравшими. Так улыбнись, ублюдок!
Он крепко взялся за руль и улыбнулся.
Сотня Крестителей шарахнулась бы от такой улыбки.
4
Джимми вышел из коттеджа и с удовольствием подставил лицо яркому солнцу. На славу сегодня погодка, что уж там и говорить.
Здесь, на базе отдыха клуба "Лос-Анджелесские жеребцы", были все условия для того, чтобы иметь возможность хорошенько оттянуться на следующий день после матча. Несколько уютных коттеджей в окружении тенистой зелени, бассейны, теннисные корты, кегельбан, бары, дансинг - гуляй, игрок, развеивайся на всю катушку. Выпивка в барах, понятно, платная, однако девиц оплачивал клуб - и неплохо, надо сказать, оплачивал, если судить по их усердию. И девочек подбирали отменных, на все вкусы - президент клуба Марком лично занимался этим вопросом и всех кандидаток пропускал через собственную постель, дабы убедиться самому, что его парням гарантированы качественные партнерши. Большой подонок этот Сэм Марком, но в девочках неплохо, видать, разбирается. Господи, да кто в них не разбирается-то - в этом деле мы все крупнейшие специалисты, во всяком случае, на словах…
Джимми усмехнулся и сплюнул. Чертов Марком, сколько же крови попортил, подонок. Он на словах только добряк такой: "мои доблестные парни", "мои великолепные "жеребцы"… А на деле - кровь пьет и все соки готов выдавить, а потом вышвыривает человека безжалостно и равнодушно, словно пустой пакет из-под чипсов. И так подло мы сами устроены, что когда такое приключается с другим - делаем вид, что ничего особенного не произошло: не повезло, мол, парню. Своя-то рубашка ближе к телу. А когда до тебя самого доходит черед, то ситуация уже совсем в другом свете видится, воспринимается остро и болезненно. И смотришь на лица бывших товарищей по команде, с которыми на поле всегда были плечом к плечу и, казалось, глотку готовы были порвать друг за друга, - и наталкиваешься на равнодушные взгляды: всем ты, оказывается, по барабану, никто в твоей судьбе участвовать не хочет - и даже простого слова сочувствия не дождешься. Жестокий мир, жестокие сердца. И обижаться ведь не приходится: ты ведь и сам себя так же вел в свое время, такой же был свиньей. Так что принимай как должное то, что бывшие дружки смотрят на тебя как на отщепенца, на изгоя, на неудачника.
Да, здорово бы обозлился Марком, если бы увидел Джимми здесь. Ха, да пошел он к черту! Не хватало еще думать об этой сволочи. Все, разошлись стежки-дорожки, отныне у каждого своя игра.
Сколько лет прошло с той поры, как он впервые увидел Сэма Маркома? Да уж считай - лет десять… Это ведь именно Марком приметил его, Джимми, в составе "Лос-Анджелесских горностаев" - фарм-клуба "Жеребцов". Совсем пацан еще был, едва семнадцать стукнуло. Игрочок был пока не ахти, но Марком, однако, приметил, выделил: наверное, за настырность, за стремление лезть напролом в самых пиковых ситуациях. А как без настырности при такой жизни, если дорогу себе можешь расчистить только собственными локтями, полагаться не на кого, богатых родственничков не имеется? Из тех низов, откуда Джимми выбирался, только три дорожки есть. Либо тупо тащить рабочую лямку, из года в год копя гроши в надежде на более или менее сносное существование. Либо запасаться ножичком поострее или еще чем покруче - и играть в кошки-мышки с законом, постоянно имея шанс угодить в каталажку либо получить пулю промеж глаз. И, наконец, третий путь, наиболее перспективный для парня с таким цветом кожи, - спорт. Все мало-мальски прилично сложенные корешки Джимми шли либо в бейсбол, либо в баскетбол, если рост позволял, либо в тот же футбол - пробивались единицы, а уж чтобы в звезды выйти - вообще редкость. Тут ведь помимо ежедневной пахоты еще и талант нужен, и везение совершенно сумасшедшее. Один шанс из миллиона за то, чтобы из паренька-бедняка получился знаменитый Джимми Дикс, нападающий "Лос-Анджелесских жеребцов" под номером 99.
Ты ухватил этот фантастический шанс, и море пота пролил, чтобы не упустить удачу, и стал одним из лучших на футбольных полях Америки, и полюбила тебя великолепная женщина, и будущее было безоблачным, как июльское небо с веселой кляксой солнца… Но нельзя верить этой проклятой жизни, даже если она и улыбается самым радушным образом, даже если кажется, будто бы будущее устлано лепестками роз, - так уж, видать, мир устроен, что никак нельзя без подлянки со стороны судьбы, и если наступил абсолютный тип-топ - то уж наверняка жди подвоха, причем самого жестокого, самого гадкого. И если бы не тот фатальный случай, все бы иначе сложилось, о наркотиках и речи бы не было, и продолжал бы выходить на поле неповторимый Джимми Дикс под номером 99. Но этого не случится больше никогда, спета твоя песенка, Джимми Дикс, только тебе и осталось, что заливать спиртным сердечную боль, глушить себя наркотиками да забываться в самом разнузданном сексе. Выворачивая наизнанку всех этих безмозглых телок, ты словно бы сводишь счеты с судьбой, повернувшейся к тебе задницей, - грубо трахаешь их, будто трахаешь саму судьбу. Хотя все это только лишь иллюзия, не больше, ведь судьба уже тебя самого трахнула так, что ой-ей-ей…
Этот мир похож на футбол: и там, и тут - жестокие сшибки, дерзкие атаки, презрение к сопернику, переходящее в ненависть. Но если на футбольном поле на тебе защитная амуниция с широченными вставными плечами и крепкий шлем с металлическим забралом, то по жизни идешь ты голенький, словно Адам. С трибун футбольный игрок выглядит суперменом: эдакий гигантище - вроде бы и бизона с ног сшибет. Но под броской формой, делающей игроков похожими на помесь рыцарей с астронавтами, - обычные живые люди с их слабостями и переживаниями, и ничто человеческое им не чуждо, и могут они оказаться вполне беззащитны перед действительностью, будь она неладна.
Взять хотя бы Билли Коуэна, выкинувшего такой нелепейший трюк вчера в матче с "Нью-Орлеанскими ягуарами". Он попал в состав "Лос-Анджелесских жеребцов" годом позже Джимми. Парень - просто талантище, надежный партнер, упорный и бесстрашный. И при всей своей недюжинной силище - прямо-таки по-детски нежный душою: больше всего на свете любил слушать классические негритянские блюзы. И - лопать шоколадки, ужасный был сластена: штук по двадцать "Сникерсов" за день уплетал. Да вот поманила его другая сласть, имя которой - героин, - и сожгла парня изнутри, искорежила душу. Видно, далеко вперед у него крыша уехала, коли такой номер отколол.