- Так, последний ломтик ветчины, и будем закругляться, не то мы с тобой в обморок хлопнемся. Меня ждет одно дельце, и силы мне еще понадобятся.
- Возьми меня с собой, а? - мурлычет она мне прямо над ухом.
- Ты это о чем?
- Не дури, я все слышала утром, когда приходил этот господин. Вы, похоже, собираетесь на какую-то вечеринку, чтобы ухлопать одного сукиного сына из гестапо. Ну возьми, прощу тебя… Я могу быть тебе полезна, ведь женщине всегда доверяют больше.
- Прекрати, я не привык брать женщин в опасные переделки.
- Я ничего не боюсь, когда ты рядом!
Короче, она не отставала, пока я, в конце концов, не уступил. Она действительно может пригодиться со своей глуповатой мордочкой - но об этом я, понятное дело, умолчал.
Будь у Лауры вместо глаз пистолеты, орать мне тогда, как маршалу Нею: "Цельтесь в сердце, только поберегите лицо". Завидев меня, входящего к мамаше Брукер с другой телочкой, она подскочила так, словно уселась на змеиный выводок. Я непринужденно целую ее в щечку.
- Знакомься, это Тереза, наша новая сотрудница… Девушки невнятно пробормотали что-то вроде приветствия; сестричка, надо сказать, не обращает ни малейшего внимания на разгневанное лицо Лауры.
- Скажите, мадам Брукер, - разряжаю я обстановку, - у вас не найдется вечернего платья для мадемуазель?
- Что за вопрос! - всплескивает та руками. - Моя дочка - она работает в Париже, в модном ателье - оставила кучу платьев, которые напяливает здесь на себя, чтобы покрасоваться перед подружками. Идемте со мной, милочка!
Они исчезают.
- Однако, - медленно произносит Лаура, - ты всегда так общителен?
- Ты что, ревнуешь? Вот уж не из-за чего; ты только посмотри, во что она одета…
- Ну, в постели ей тряпки не нужны!
- В постели?! Послушай, Лаура, эта девочка - всего лишь несчастная санитарка, которая из-за меня влипла в прескверную историю, ничего в ней не смысля. Я занимаюсь ею, потому что… ну, не последнее же я дерьмо, в конце концов! Мы держимся на расстоянии, по-дружески, вот и все!
- Конечно, именно поэтому ты берешь ее с собой.
- Просто у нее такая физиономия, которая вызывает доверие.
- Что еще у нее вызывает доверие?
- Да ты взгляни на нее! У этой девицы вид, как у хрустальной салатницы, ее даже к причастию без исповеди допустят…
- Ну да, а я, значит…
- Слушай, оставь меня в покое, а?
- Что?!
- А то… Ревновать меня к такой простушке, да неужели ты до такой степени не уверена в себе?
Довод убийственный - Лаура отворачивается и больше ни гу-гу. Подхожу к ней сзади и запускаю руку в вырез ее блузки. Она пытается заехать мне по физиономии, что, право слово, в таком положении нелегко. Тогда малышка резко поворачивается, наши губы встречаются… и вот уже от ее злости не осталось и следа.
- Ну, а мне что делать?
- Когда?
- Пока тебя не будет…
- Молиться, чтобы все кончилось хорошо, дорогая.
- А что, если…
Догадавшись, что она хочет сказать, нежно прикрываю ей рот рукой:
- А что, если тебе немного помолчать? Сглазишь еще… И мою руку сменяют губы.
ГЛАВА 21
Тереза, не без помощи мамаши Брукер, выглядит теперь гораздо лучше. Так она, правда, еще сильнее смахивает на подгулявшую колбасницу, ну да ладно, будем надеяться, сойдет.
Через несколько минут заявляется разодетый в пух и прах Буржуа, в весьма и весьма элегантном смокинге. В каждой руке у него по чемодану; в одном - тряпье для меня со всеми необходимыми причиндалами, в другом - автомат. Конечно, две эти вещи не очень смотрятся рядом, и трость с серебряным набалдашником была бы, может, и уместнее, чем этот скобяной товар, да эффект не тот…
Лаура помогает мне одеться.
- А план действий у вас есть? - беспокоится Буржуа.
- Нет, разберемся на месте…
Наскоро распрощавшись с обеими дамами, мы выходим. Буржуа садится за руль - город он знает, как свои пять.
- Итальянское посольство - вон тот особняк, весь в огнях, - не оборачиваясь, говорит он.
- О'кей, остановите здесь и подождите меня.
Выйдя из машины, напяливаю поверх смокинга плащ, в кармане которого - добавочная артиллерия в виде новенькой девятимиллиметровки, и достаю помятую шляпу.
- Вы куда?
- На разведку. Или вы думаете, что перед нами распахнут все двери только потому, что мы прилично одеты? Надо еще поискать лазейку…
И я направляюсь к посольству. С тротуара напротив хорошо виден освещенный холл, утопающий в зелени и цветах, весь увешанный знаменами, швейцары при входе… Сдается, тут не пройти!
Продолжая обход, замечаю расположившийся под платаном на углу особняка вооруженный патруль. Да, охрана здесь, что надо… Что ж, зайдем с другой стороны.
Взгляду открывается так же основательно прикрытый служебный вход. Туда-сюда снуют халдеи, а в сторонке попыхивает сигарой толстый повар-итальяшка, болтая с одним из часовых. В голову мне вдруг приходит любопытная мысль, и я возвращаюсь к машине.
- Ну как? - спрашивает Буржуа. - Можно пролезть?
- Надеюсь, но для этого нам понадобится ящик шампанского.
- Вы шутите…
- Ничуть.
- Тогда поехали к мадам Брукер.
Та действительно немедля нам его выдает.
- Аж слезы на глаза наворачиваются, стоит только подумать, что такой хороший товар придется оставить каким-то итальяшкам.
- Искусство требует жертв, - вздыхает она. - Только вы там поосторожнее, ребятки…
Подмигиваю на прощание Лауре, и мы отправляемся.
- Остановитесь у ближайшего цветочного магазина - не надо жадничать, когда едешь развлекаться.
Слава Богу, цветов там навалом. Раскошеливаюсь на этакую клумбу, вроде тюильрийских, которую и взваливаю на Терезу.
- Буржуа, наденьте плащ сверху, как у меня, так нас примут за метрдотелей или еще за кого-нибудь в том же духе. Входим с ящиком, если часовой потребует объяснений, говорите, что мы от виноторговца - придумайте, от какого - по заказу посольства. Тереза, с тобой то же самое. Впрочем, я думаю, нас никто ни о чем не спросит: вот если б руки были свободны, тогда другое дело, а с такой ношей на нас и внимания не обратят.
Я не ошибся. Спокойно подходим к охранникам; машина оставлена на соседней улочке, а автомат мирно подремывает на дне ящика с бутылками. Если этим идиотам придет в голову поближе ознакомиться с его содержимым, придется туго! Но на нас и не взглянули; Тереза, проходя первой, осмелилась даже улыбнуться часовым из-за своего букета. Мы попадаем в низкий коридорчик, как за кулисами в театре, битком набитый прислугой.
Итальянец-метрдотель спрашивает на плохом французском:
- Это что?
- Шампанское.
- Что еще за шампанское?
- Которое Его честь заказывали у Бюисманса! - бодро выпаливает Буржуа.
Итальяшка почесывает затылок:
- Ну ладно… Слушайте, тащите его в подсобку, а то холодильник уже трещит!
Миновав кухню, оказываемся в комнатке, заставленной метлами и прочим барахлом. Метрдотель внимательно следит, как мы ставим ящик. Шел бы ты уже, что ли… Он же, напротив, нагибается и вытаскивает одну из бутылок, чтобы проверить марку, а, собираясь поставить ее на место, этот козел, разумеется, видит наш автомат.
- Madre di Dio! - только и смог он прошептать.
Паренек, конечно, выразился бы подлиннее, да и погромче, кабы у него хватило на это времени. На затылок ему обрушиваются все мои восемьдесят кило, вложенные в рукоятку револьвера - раздается треск, как от свалившегося с лестницы мешка с орехами, и метрдотель присоединяется к паутине на полу. Оттащив его в угол, маскирую тело ведрами и тряпками, обильно представленными вокруг.
- Понеслись, - коротко бросаю я, - засиживаться в гостях - дурной тон… - Сделаем так: вы, Буржуа, останетесь и с автоматом будете прикрывать коридор отсюда до зала, где идет прием. Если увидите, что я бегу оттуда что есть мочи, хватайте вашу пукалку и прочищайте дорогу на воздух. Кстати, вы умеете им пользоваться? - и указываю на автомат.
- Будьте уверены!
- Чудно. Мы идем в зал, слышишь, Тереза? Я потихоньку покажу тебе фон Грессена, ты подойдешь к нему и скажешь: "Месье, у меня для вас важное сообщение, касающееся гибели вашего сотрудника Тьерри". Запомнишь? Тереза старательно повторяет:
- У меня для вас важное сообщение, касающееся гибели вашего сотрудника Тьерри.
- Правильно. И добавишь: "Не могли бы мы побеседовать с глазу на глаз?"
- С глазу на глаз?
- Да. Вы уединитесь; если это будет в какой-нибудь комнатенке - отлично, уберем его без шума. Если просто отойдете в сторонку, уже хуже! В любом случае я подойду к вам с подносом, как прилежный официант. Кончим с делом, ни о чем не беспокойся, иди к машине, но только не бегом, спокойно. Если начнется паника, горлань вместе со всеми - короче, не отрывайся от коллектива!
Протягиваю руку Буржуа:
- Счастливо, старик, рад был познакомиться. Он бледнеет:
- Сан-Антонио!
- Тише!
- Вы ведь не хотите сказать…
- Я ничего не хочу сказать. И тип, с зонтиком вместо парашюта прыгающий с третьего яруса Эйфелевой башни, тоже ничего не хочет сказать. Просто не надо строить из себя идиота - никогда нельзя заранее знать, как повернутся дела. Если поймете, что мне крышка, не упрямьтесь и спокойно делайте ноги. Как только дело будет сделано - если мне это удастся - каждый сам за себя!
Я усмехаюсь:
- Ну, ладно, ладно… Не вешайте нос, мне почему-то кажется, что нам этой ночью повезет!
И взяв с сервировочного столика уставленный бокалами поднос, на пару с Терезой ковыляю к парадному залу.
Створки двери распахиваются, и у меня рябит в глазах. Ничего себе картинка! Увешанные орденами, галунами и прочей дребеденью мундиры, сверкающие наряды, драгоценности, блики, золото…
В глубине огромной комнаты оркестр шпарит Верди, аккомпанируя штурму буфета. Можно подумать, с голодной окраины все сбежались. Набивают рты, сволочи… Гнилье!
Народу человек двести. Как бы не вспотеть, вычисляя среди них фон Грессена! А главное - как бы его убрать без особого шума?..
Поискав Терезу глазами, вижу, как она уже вовсю болтает с каким-то гансом из высших чинов. Только бы не ошиблась! Подхожу к официанту и, стараясь говорить с бельгийским акцентом, спрашиваю:
- Ты не знаешь, кто тут знаменитый генерал фон Грессен, шеф немецкой полиции?
- А вон тот, что болтает с девчонкой в розовом… Девчонка в розовом - это Тереза. Удачно попала, черт возьми, не такая уж она балда, какой кажется!
Какой кажется?..
Матерь Божья! Как человек, потерявший память, вдруг от какой-нибудь встряски вспоминает забытое, так у меня в голове все сразу встает на места. Все ясно, как божий день, буквально ВСЁ!
Позвоночник леденеет, а мозг начинает так чудовищно распухать, что, не нахлобучь мне сейчас на голову стальной обруч, осколков черепа не собрать.
На запрос о фото, щелкнутом в ля-паннском госпитале, Лондон ответил, что речь идет об австрийской шпионке Эльзе Маурер. Но спецслужбы имели в виду не бедную "мисс с фотокамерой", а эту толстую суку Терезу, эту долбаную санитарку, куда более ясно различимую на снимке!!!
ГЛАВА 22
В ушах начинает звенеть, и я говорю себе, что на этот раз партия проиграна всухую, причем расплачиваться за жетоны придется не только мне, но и Буржуа, мамаше Брукер, Лауре - короче, всем.
А виноват я один! Это я сел в лужу, так прошляпив опасность, - я, слывший за парня с неслыханной интуицией! Черт возьми, ведь проще пареной репы было додуматься, что та бедняжка с фотоаппаратом не могла быть шпионкой хотя бы потому, что пожертвовала жизнью ради поимки Тьерри. Шпионкой как раз была Тереза, так называемая Тереза… Замаскировавшаяся под невинную санитарку, чтобы сподручнее было следить за Слааком.
Глянув в ее сторону, вижу, как она полным ходом вводит фон Грессена в курс дела. Вне всякого сомнения, гестапо вовсе не купилось тогда на пропуска для освобождения из-под стражи, подписанные Тьерри; просто, вместо того, чтобы убрать Буржуа, они решили нас облапошить, подсунув нам Терезу.
Да, она, похоже, действительно предупредила фон Грессена - тот с беспокойством озирается по сторонам. Меня ищет… Если не хлопнуть его сейчас, все пропало.
Обходя группки гостей и стараясь по возможности не выделяться из толпы, приближаюсь к шефу гестапо сзади. Тереза настолько поглощена описанием деталей, что на время выпустила меня из виду. Тем лучше - чтобы остановить нас с Буржуа без битья посуды, им придется очень сильно пошевелить мозгами.
И вот я уже в нескольких метрах от этой парочки; прикинувшись, будто уронил перчатку, ставлю поднос на столик и укрываюсь за огромным креслом - там, между диваном и оконным проемом, меня никто не заметит. Вытащив из кобуры свою девятимиллиметровку, натруженным в этом деле большим пальцем взвожу курок.
Встаю на колено, сгибаю левую руку и устраиваю нечто вроде опоры - мне никак нельзя промазать, не время сейчас выкидывать фокусы. Закончив это весьма щекотливое дельце, скорее всего, не придется выходить на середину зала, дабы поприветствовать почтенную публику и сорвать аплодисменты. Я ойкнуть не успею, как буду изрешечен пулями, да так, что через мою тушу можно будет читать даже при не очень сильном освещении. Так что надо попасть - по всему, этот мой выстрел будет последним.
Прищурив глаз, медленно поднимаю ствол и, когда железный крест на груди почтенного фрица, повернувшегося в этот момент ко мне, попадает в прицел, нажимаю на курок.
Все происходит совсем не так, как предполагалось. Запомните, вы, шайка безмозглых тупиц - на самом деле случается отнюдь не то, что вы там себе напридумывали. Вместо всеобщей паники, которую можно бы было предвидеть, вокруг какое-то время продолжает царить полное спокойствие - просто музыка наяривала так оглушительно, топот, звон бокалов, шум разговора были настолько громкими, что выстрела никто не заметил, если не считать, конечно, самого фон Грессена, завалившегося набок с куском свинца в сердце, да его верной помощницы, завопившей что было сил…
Эти ее крики мне только на руку: вокруг парочки образуется плотная толпа. Надо бы, по идее, уладить дела и с этой сучкой - слишком уж она много знает, - но достать ее через сотню-другую кретинов, давящих друг друга возле трупа фон Грессена, будет явно непросто. Остается только с разочаровывающей простотой сматываться.
Сталкиваюсь в коридоре с Буржуа.
- Дергаем! - бросаю я коротко.
- Все в порядке?
- Да.
- Тогда съ.....емся!
Забывшись, он впервые за время нашего знакомства произнес бранное слово, чем, похоже, сильно смущен. Как будто сейчас время смущаться!
- Где автомат?
- В шкафу, а…
- Бегите, время дорого!
- А как же вы?
- Надо кое с кем рассчитаться - для этого мне и понадобится тяжелая артиллерия. Тереза - та самая шпионка, опознанная в Лондоне на отправленном вами фото. Ее необходимо убрать, она чересчур осведомлена… Дело рисковое, и вам вовсе незачем гибнуть вместе со мной, так что бегите, черт вас подери!
Музыка внезапно стихает, и поднимается невообразимый гвалт.
Пока я стою, развесив уши, Буржуа залезает в шкаф, вываливается оттуда с автоматом наперевес и отталкивает меня плечом, буркнув на ходу:
- Теперь мой черед! - и устремляется в зал.
Собравшись было последовать за ним, я быстро передумываю. Если парень хочет сыграть свою партию соло, принести свою тушу на алтарь этой гнидской войны - это его право. Час пробил, он это услышал - и вот его ответ.
До меня доносится грубое рявканье автомата, который, как разряд грома, сеет вокруг смерть полным ходом. Ему отвечает несколько выстрелов, и глухое ворчание смолкает. Настало время отсюда выбираться, да притом на цыпочках. Буржуа, похоже, уже откатал обязательную программу, а вот нам, если ему не удалось ухлопать Терезу, будет совсем не до произвольной!
Бросаюсь к выходу, приняв абсолютно идиотский вид и горланя:
- На помощь! Сюда, скорее, убивают!
Я безутешно заламываю руки и подбегаю к охранникам. С криками "Achtung!" тычу им на здание пальцем, и они, клюнув на такую нехитрую удочку, бросаются сломя голову внутрь посольства.
Путь свободен, по крайней мере, на время. Обидно все-таки, что бедный Буржуа поставил кеды в угол - он был храбрым малым, мировым мужиком и предводителем крутых парней. Я не девочка, но моя щека подозрительно взмокла, когда я думал об этом славном парняге, созданном прожить жизнь тихим маленьким коммерсантом, коротать время за картишками с бургомистром и фининспектором да потягивать пивко. Но эта б…ская война превратила его в окровавленный труп, которому присвоят какую-нибудь медальку и навсегда забудут.
Размышляя обо всем этом, направляюсь к машине - не бегом, но достаточно быстро, поскольку меньше всего хочу, чтоб меня окликнул часовой. Только бы эти олухи из посольства не успели еще позвонить в полицию: тогда перекроют все дороги, а мне еще Лауру с толстухой забирать. Куда я, правда, их повезу? That is the question! Забавное положеньице…
Завидев тачку, ускоряю шаг. Открываю дверцу и уже скольжу на сиденье, как кто-то произносит:
- Руки!
С другой стороны машины вырисовывается тень, которую я быстро узнаю:
- Тереза, девочка моя!
- Она самая!
- Буржуа тебя упустил, да, зараза ты этакая?
- Да он просто лопух, я, как только увидела, что он входит, сразу нырнула в боковую дверцу.
Она обходит автомобиль спереди и командует:
- Повернись спиной.
Делать нечего - повинуюсь. Свободной рукой она шарит у меня в кармане и выуживает оттуда револьвер.
- Ну а теперь действительно можешь сесть за руль.
- Как, ты меня не сейчас пришьешь?
- Что ты, у нас с тобой все еще впереди!
Забираемся в тачку.
- Я уж было обрадовалась, - усмехается эта стерва, - думала, ты совсем купился.
- А я, собственно, и купился, если бы не увидел в последний момент, как ты чешешь язык с фон Грессеном - тогда я все понял!
- Вот как! Почему же это?
- Да потому, что ты пошла к нему, не успел я тебе еще его показать, дурища!
После короткой паузы спрашиваю:
- Куда едем?
- В гестапо, а то куда же?! Говорю же, у тебя богатая программа.
- А если я откажусь вести машину?
- Не откажешься!
- Ну, а все-таки…
Она приставляет мне к носу дуло пистолета:
- Тогда я отстрелю тебе нос, что весьма плачевно отразится на твоей внешности.
- Да уж понимаю…
- И, заметь, не убьет!
- Ты так цепляешься за мою жизнь?
- Даже представить себе не можешь, до чего цепляюсь! Ты заплатишь за все, каждым своим будущим днем заплатишь. Воображения на это у меня хватит, ты можешь мне поверить… Вперед!