Так, слушая его убаюкивающий голос, она заснула. Рудольф Штейн был, конечно, не продюсером – и Жа-Жа скоро узнала это, – а психиатром. Через несколько часов Жа-Жа очнулась в нью-йоркском санатории, где ей предстояло провести полтора месяца. Там все пошло еще хуже, как говорила она в своих мемуарах.
– Как описать кошмары этих нескольких недель и ужасы, которые под силу вообразить только Данте?! Я жила в мире смирительных рубашек, шоковой терапии инсулином, бесконечных инъекций – и с ужасом осознавала, что, хотя я все вижу, знаю, слышу и понимаю всю чудовищность происходящего, меня никто не слышит. Посетители ко мне не приходили. Никто меня не посещал, ни Конрад, ни Эва. Я чувствовала себя отвергнутой, никому не нужной.
Когда Жа-Жа вышла из санатория, она едва понимала, кто она такая.
– Я вышла в этот мир чужой, незнакомкой, – говорила она.
Она очень похудела, плохо себя чувствовала и была очень раздраженной. Но ее злоба была направлена не на Эву, а на Конрада. Она была убеждена, что это он решил поместить ее в санаторий, и не могла ни простить, ни забыть этого.
Глава 14
Развод
Через несколько недель после выписки из больницы Жа-Жа сообщили, что ее родители, Джоли и Вилмош, с сестрой Магдой уже направляются из Лиссабона в Нью-Йорк. В день прибытия ее матери в Нью-Йорк – отец и сестра плыли на другом пароходе и должны были прибыть двумя днями позднее – Жа-Жа и Эва со слезами радости встретили ее на пристани. Но иммигранты Габоры приехали практически нищими, потеряв все свое имущество, когда неприятель захватил их родину. Все, что они нажили упорным трудом за всю свою жизнь, особенно в результате семейной торговли ювелирными товарами, было у них отнято. Жа-Жа вспоминала, что Джоли привезла с собой "только соболью шубу и несколько старинных португальских вещиц из серебра, а из денег у нее была лишь одна стодолларовая купюра. Когда мы с сестрой бросились к матери в порту Нью-Йорка, она достала из сумочки эту купюру и роскошным жестом протянула их носильщику, который привез на тележке ее багаж". Джоли и остальные члены семьи были так рады, что наконец-то здоровыми и невредимыми добрались до Соединенных Штатов, что не придавали значения потерянному имуществу. Джоли и Магда остались в Америке, а Вилмош, который уже развелся с Джоли, не нашел своего счастья в новой стране, возвратился в Венгрию и там снова женился.
Эва позвонила Конраду и сообщила, что ее родственники прибыли из Венгрии, но им негде остановиться и нет денег. Как Конрад ни сердился на Жа-Жа, он сумел отодвинуть на задний план свои личные чувства и прилетел в Нью-Йорк выяснить, чем может им помочь. Он застал все семейство из пяти человек в одном двухместном номере его отеля "Плаза". Разумеется, Конрад не мог этого допустить и предоставил всем отдельные номера, а Джоли поместил в роскошном трехместном номере с тремя ванными комнатами.
– Он мог быть очень добрым и отзывчивым, – вспоминала Жа-Жа о Конраде. – Потом он любезно посмотрел привезенные мамой серебряные вещицы и все их купил у нее. Разумеется, они были ему не нужны, но он понимал, что мама будет очень рада выручить за них деньги. На эти деньги она нашла маленькое помещение на Мэдисон-авеню – между 62-й и 63-й улицами – и открыла в нем магазин "Джоли Габор", торгующий изысканной бижутерией в стиле Марии-Терезии, так популярной в Европе.
Он стал первым в ряду популярных ювелирных магазинов предприимчивой матушки Габор. "С годами мама составила состояние в миллионы долларов, – рассказывала Жа-Жа. – Приняла на работу в своих магазинах – она открыла еще один в Палм-Спрингс – мать Марии Каллас и других обедневших европейских аристократов".
К сожалению, щедрость Конрада по отношению к Джоли Габор не имела отношения к его браку с ее дочерью, он по-прежнему хотел покончить с ним. И началась борьба, обычно сопровождающая затянувшийся бракоразводный процесс.
Жа-Жа наняла самого ловкого адвоката в надежде, что он заставит Конрада заплатить ей за развод миллионы долларов. Но не только она была настроена на противостояние, Конрад тоже решил бороться.
Первым делом Конрад попросил ее отказаться от своего адвоката и нанять другого, его знакомого, которому он сам будет платить. Она отказалась это делать и потребовала, чтобы он оплачивал услуги ее адвоката, как и было принято в подобных процессах. Недовольный ее отказом, Конрад в отместку задержал деньги, которые должен был выплачивать ей по соглашению о разделе имущества. По этому же соглашению он должен был оплачивать ей в течение полугода номер в отеле по ее выбору – она могла выбирать между "Беверли-Хиллз", "Таун-Хаусом", "Плазой" "или любым другим отелем в Соединенных Штатах". Но по истечении шести месяцев ей предстояло уже самой оплачивать номер. Так что Хилтон просто дожидался этого момента. Они с адвокатом понимали, что если к окончанию шестимесячного периода не будет принято окончательное решение о разводе, а у Жа-Жа не будет денег на оплату номера, то от безвыходности она согласится на все его требования. Так и произошло.
1 августа 1945 года адвокат Хилтона Герндон сообщил письмом Конраду, что Жа-Жа очень встревожена, так как у нее совершенно не осталось денег из-за огромных расходов на бракоразводный процесс. Она заявила о своей готовности прекратить борьбу и спрашивала, когда может ожидать денег от Конрада по соглашению о разделе. Адвокат ответил, что, насколько ему известно, Конрад ей денег не переводил, и неизвестно, когда он это сделает. "Наступил момент, который я предсказывал, – писал адвокат Конраду. – Она в полном отчаянии". Узнав об этом, Жа-Жа заявила, что готова встретиться с предложенным Конрадом адвокатом. Правда, сказала она, ее теперешний адвокат заверил ее, что, если ей удастся немного затянуть время, Конрад вынужден будет пойти на серьезные уступки. На что Герндон заявил, что ее адвокат сам не знает, что говорит, что Конрад не собирается содержать ее и даже не думает вести переговоры с ее адвокатом. Когда Жа-Жа спросила, может ли он обеспечить ей хотя бы номер в отеле "Рузвельт", тот ответил отрицательно. В конце письма Герндон писал Конраду: "Советую вам сейчас подержать ее в неведении и страхе. Думаю, через несколько недель она подпишет договор о разводе без единого возражения".
На самом деле потребовался почти год полного безденежья Жа-Жа, которая с каждым днем все больше ненавидела Конрада, и только тогда она сдалась и наняла рекомендованного ей Конрадом адвоката.
17 сентября 1946 года предстояло заключить окончательное соглашение о разводе и об алиментах.
На этом последнем слушании Жа-Жа, которую называли ее настоящим именем Шари Габор, подтвердила, что у них с Конрадом нет детей. По ее словам, "спустя два месяца после их брака" он сказал ей, что не хотел снова жениться, и "очень часто" повторял ей это. Также она заявила: "За пять лет до женитьбы на мне он нанял дворецкого; у дворецкого было много дел, и он не считал нужным исполнять мои просьбы. Я попросила мужа уволить его, но тот отказался и сказал, что если мне это не нравится, то я могу уходить, но дворецкий останется". Она рассказала о пожаре, во время которого сгорело ее крыло особняка Хилтона, после чего она большую часть времени вынуждена была жить у своей сестры. Она спросила мужа, может ли она вернуться в заново отстроенные помещения, но тот ответил ей отказом. За все лето 1944 года она виделась с мужем всего два раза. Также она подтвердила, что они проживали отдельно и что примирения между ними не было.
Эва Габор также подтвердила, что Конрад "несколько раз" говорил ей, что "не хочет жениться". Сказала, что Конрад "часто бывал очень усталым", но не от работы, а "от игры в гольф". Она рассказала, что Жа-Жа "очень нервничала, плохо выглядела и не могла спать", и подтвердила, что это она приняла решение "поместить Жа-Жа в больницу", а Конрад не соглашался с ней, "так как не находил ее больной. Но я, как ее сестра, видела, что она нуждается в лечении". Она считала, что причиной тяжелого психического состояния сестры стали "ее переживания по поводу отношения к ней мужа".
Как и предчувствовал Конрад, на основании показаний Эвы о необходимости госпитализировать Жа-Жа судья обвинил его в "крайней жестокости" по отношению к жене и на основании этого постановил, что с 1 октября 1946 года ежемесячное содержание Жа-Жа должно быть увеличено до 2083,33 доллара и выплачиваться Конрадом либо до ее вступления в новый брак, либо до 30 ноября 1949 года, в зависимости от того, что наступит раньше. Также он постановил оставить ей все денежные средства по страховке, выплаченные после пожара в доме на Белладжио-Роуд, а также принадлежащие ей акции отелей "Рузвельт" и "Плаза". Конрада обязали в течение года оплачивать ее расходы на лечение. Кроме того, на него возлагалась обязанность оплатить все налоговые расходы, связанные с получением ею иммиграционных документов, что позволит ей легально проживать в Соединенных Штатах, а также 50 процентов всех расходов, связанных с оформлением иммиграции родителей Жа-Жа.
Конрад уже согласился выплатить Жа-Жа солидную сумму 35 тысяч долларов, что он и сделал еще 3 ноября 1944-го, которую она успела истратить к моменту получения решения о разводе. (Учитывая состояние Конрада, эта сумма кажется небольшой, но стоит напомнить, что сегодня эта сумма соответствует 400 тысячам долларов, что красноречиво говорит о манере Жа-Жа беспечно транжирить деньги.)
– Мне совсем не жалко этих денег, – сказал Конрад Хилтон по поводу этого решения. – Действительно, девушка из семьи Габор способна внести веселье и радость в жизнь любого мужчины – если он может себе это позволить и если ему позволяет его вера.
– Условия развода оказались для нее совершенно невыгодными! – говорила Джоли о разводе своей дочери. Больше всего мать Жа-Жа возмущало, что та не добилась разрешения постоянно занимать апартаменты в "Плазе". – Ей не предоставили даже десятипроцентную скидку на проживание в любом отеле мира! – негодовала Джоли Габор. – В любом из отелей Хилтона ей приходилось полностью оплачивать номер. Это смешно!
Как любила говорить Жа-Жа, "никогда не узнаешь, что это за человек, пока с ним не разведешься".
Одинаково можно сказать, что Конрад тоже не знал женщину, с которой разводился, поскольку Жа-Жа в это время была беременна, о чем он не подозревал. Она скрыла это не только от Конрада, но и от судьи, который вел их процесс. Тем самым она подготовила почву для многолетних споров по поводу денег между нею и человеком, которому суждено было стать одним из самых состоятельных предпринимателей страны.
Глава 15
Покупка отелей "Стивенс" и "Палмер-Хаус"
В 1946 году Конраду Хилтону было пятьдесят восемь лет. Он уже официально развелся с Жа-Жа и был полон решимости продолжать свою карьеру. Боль от расставания с Жа-Жа заглушалась самым мощным стимулом – приобретением еще одного отеля.
Конрад не переставал надеяться, что когда-нибудь отель "Стивенс" станет принадлежать ему. Хотя он недавно купил "Дейтон Билтмор" в Огайо, по его мнению, это была самая заурядная сделка и не принесла ему большого удовлетворения. Единственное, что могло действительно поднять его настроение в этот тяжелый период жизни, – это покупка отеля "Стивенс".
Еще раньше, в начале 1945 года, Конрад принял важное решение. Он отправится на поезде в Чикаго и не покинет этот город ветров, пока не завладеет "Стивенсом". Прибыв в Чикаго со своим другом Уиллардом Кейтом, он вступил в переговоры с хозяином отеля Стивом Хэли. В дальнейшем Конрад вспоминал эти переговоры как самые трудные за всю его карьеру.
Сначала Хэли заявил, что хочет нажить на "Стивенсе" полмиллиона долларов прибыли. В свое время он купил его за 4 миллиона 910 тысяч, и желает получить за него 5 миллионов 500 тысяч. Цифра устраивала Конрада, и партнеры ударили по рукам, закрепив сделку. Но неожиданно Хэли исчез и некоторое время не показывался в городе. Вернувшись, он резко поднял цену, теперь он хотел продать отель с прибылью в 650 тысяч. Конрад расстроился, однако согласился на его условия. И тут Хэли опять не явился на назначенную встречу. Проходили недели, и Хилтон терял терпение. Вновь вынырнув на поверхность, Хэли заявил, что хочет продать "Стивенс" с выгодой в миллион долларов. Конраду так хотелось приобрести "Стивенс", что скрепя сердце он согласился. И вдруг Хэли опять исчезает – уже в третий раз! Его поведение было настолько необычным и непорядочным, что Конрад просто не знал, что думать. "Кто учил этого парня вести бизнес?! – кричал он Уилларду. – Так, хватит, забудем об этом. Сделка того не стоит". И Уиллард, не веривший, что его друг способен отказаться от своей мечты, обрадовался и предложил Конраду поездить по городу и посмотреть, не найдется ли какая-нибудь недвижимость, которая сможет отвлечь друга от "Стивенса". Вот тогда Конрад и обратил внимание на "Палмер-Хаус".
"Палмер-Хаус" был еще одним высотным отелем в Чикаго в 25 этажей; он был построен в 1925-м фирмой архитекторов Холаберда и Роше, занимающихся проектированием коммерческих зданий. Этот отель, расположенный в центре Чикаго и прозванный "Петля", не менее "Стивенса" славился своим строгим и благородным видом. Войдя в его вестибюль и оглядевшись, Конрад Хилтон произнес фразу, которую не многие могли позволить себе в то время, да, пожалуй, и сейчас.
– А ты знаешь, пожалуй, я бы приобрел этот отель.
Он сказал это, даже не зная, продает ли отель его нынешний хозяин. Он решил посоветоваться со своим другом Генри Кроуном, преуспевающим бизнесменом, владельцем "Материал сервис корпорейшн", нажившим целое состояние продажей гравия, извести и угля чикагским строительным фирмам. Встретившись с Кроуном, Хилтон сказал ему, что ведет переговоры о приобретении "Стивенса", но не достиг соглашения с его владельцем. Видимо, этой сделке не суждено состояться, поэтому теперь он подумывает о "Палмер-Хаусе".
– А он что, продается? – поинтересовался Кроун.
– Понятия не имею, – ответил Конрад.
– Так давайте, дружище, выясните это. И если он продается, почему бы вам не купить оба отеля?
Конрад невольно улыбнулся. Генри Кроун был ему сродни, он тоже не видел причин отказываться от своих самых дерзких желаний. Этот энергичный и хваткий делец участвовал в строительном, банковом, электронном, нефтяном, железнодорожном и кораблестроительном бизнесах. Ему принадлежала недвижимость в Иллинойсе, Калифорнии и Нью-Йорке. Через несколько лет, в 1951 году, он приобрел за 51,5 миллиона долларов Эмпайр-стейт-билдинг, на тот момент высочайшее в мире здание. С его точки зрения, Конрад вполне мог приобрести в Чикаго два отеля, были бы деньги. И, разумеется, Конрад мог себе это позволить. Впрочем, если бы у него не хватило средств, он сумел бы их достать.
Генри Кроун познакомил Конрада с Генри Холлисом, доверенным собственников "Палмер-Хауса". Холлис не знал, продается "Палмер-Хаус" или нет, но заявил, что "мы не принимаем предложения, но и не отказываемся от них". Такое положение дел устраивало Конрада и адвоката Билли Фридмана, который помогал ему в покупке отеля "Сэр Фрэнсис Дрейк" и теперь собирался участвовать в переговорах по приобретению "Стивенса" или "Палмер-Хауса". Посовещавшись с Фридманом и другими деловыми партнерами – в том числе с Уиллардом Кейтом, президентом "Марч & Мак-Леннан, Косгроув & Cо.", страховой фирмой Лос-Анджелеса, которого Конрад вызвал в Чикаго помочь ему в сделке, – Хилтон предложил Генри Холлису за "Палмер-Хаус" 18,5 миллиона при условии, что он ознакомится с финансовыми и налоговыми документами, а также с другими отчетами корпорации. Но, узнав, что Хилтон пытался приобрести еще и "Стивенс", Холлис заявил, что правление "Палмер" не позволит изучать документы отеля человеку, который в будущем может стать их конкурентом. Хилтон сказал, что ему не удалось приобрести "Стивенс" и что, судя по всему, эта сделка вообще не состоится. Тогда Холлис согласился известить правление "Палмер" о предложении Хилтона, но ничего не обещал.
– Отлично, – сказал Уиллард, когда Хилтон рассказал ему о реакции Холлиса. – Только прошу тебя, Кони, давай не будем дожидаться ответа в Чикаго. Здесь слишком холодно. Давай вернемся в Калифорнию и погреемся на солнышке.
Конрад отрицательно покачал головой:
– Я сказал, что не уеду отсюда без отеля, и сдержу свое слово. И если это будет не "Стивенс", то хотя бы "Палмер-Хаус". Но я уеду из этой проклятой тундры только после того, как у меня появится новый отель.
– Идет, – согласился Уиллард. – Я готов на все, лишь бы поскорее убраться отсюда…
– Послушай, у меня появилась идея, – сказал Конрад. – Почему бы тебе не встретиться с нашим другом мистером Хэли и не выяснить, что там происходит с ним и с его "Стивенсом"?
– Зачем?
– Просто мне интересно. Может, стоит немного расшевелить этот город. Никогда ведь не знаешь.
И Уиллард договорился о встрече с Хэли и за стаканом виски сказал ему, что он надул Хилтона со "Стивенсом", что Конраду надоели его фокусы, поэтому он распрощался с мыслью купить этот отель. Теперь его интересует "Палмер-Хаус", так что "вряд ли он передумает". Тактический ход сработал. Хэли окончательно решил избавиться от "Стивенса". На следующий день он позвонил Конраду и сделал ему новое предложение, теперь намереваясь заработать на продаже "Стивенса" полтора миллиона. В принципе цена Хилтона устраивала, но он не мог быть уверен, что Хэли снова не исчезнет, после чего опять поднимет цену. Однако Хэли заверил его, что готов немедленно подписать контракт, гарантирующий заключение сделки. Дальнейшие переговоры прошли легко и гладко; Хилтон не успел очнуться, как его мечта завладеть "Стивенсом" осуществилась.
А дальше произошло нечто интересное.
Закончив сделку по покупке "Стивенса", Конрад встретился с Генри Холлисом, с которым обсуждал возможность покупки "Палмер-Хауса". Он смущенно объяснил, что неожиданно для него самого ему удалось приобрести "Стивенс". Он выразил надежду, что Холлис не подумает, что он солгал ему, когда сказал об утрате надежды на эту сделку.
– Мне все это кажется весьма подозрительным, – была первая реакция Холлиса.
– Речь идет о моей честности, – сказал ему Хилтон. – Мне важно ваше мнение обо мне, и я не хочу, чтобы вы думали, что я вас обманывал.
По выражению лица Холлиса было видно, что он не усомнился в честности Хилтона.
Затем Генри Холлис сказал, что он по-прежнему заинтересован в продаже "Палмер-Хауса", но, учитывая происшедшее, считает, что заслуживает более высокой цены. Конрад согласился и поднял прежнюю цену в 18,5 миллиона до 19,385. Холлис ее принял, и они обменялись рукопожатиями.
– И на этом сделка была заключена, – вспоминал потом Хилтон. – Никаких бумаг, юристов, свидетелей…
Даже Хилтону, как оказалось, было нелегко собрать средства на покупку двух отелей в одном городе. Когда он обратился за деньгами к одному из своих главных кредиторов Сэмюэлю Доаку-старшему, президенту "Эль-Пасо нейшнл банка", тот отнесся к его идее весьма скептически. По его мнению, Конрад слишком рисковал, приобретая в одном городе два отеля, которые наверняка будут конкурировать друг с другом.