– Джоли объяснила мне, что с тобой происходит, – сказал Конрад, когда Жа-Жа взяла трубку. – Я думаю, тебе стоит принять участие в программе. Поверь мне.
Жа-Жа страшно удивилась. Она совершенно не ожидала его поддержки, тем более что за последние годы они наговорили друг другу всяких обидных вещей.
– Поверить не могу, что это говоришь мне ты, – сказала она. – Кони, ты серьезно так думаешь?
– Дорогая, с самой первой нашей встречи я считал тебя особенной. В мире нет второй Жа-Жа. Хорошо это или плохо, но ты единственная в своем роде, – с усмешкой сказал он. – Пусть вся Америка узнает наш маленький секрет. Благословляю тебя, Джорджия.
Услышав, что он назвал ее Джорджией, Жа-Жа разрыдалась. Она от всего сердца поблагодарила его и решила, что попробует свои силы. Собственно, а что она теряет?
Глава 7
Жа-Жа находит свою нишу
Благодаря участию в программе "Приют холостяка" Жа-Жа Габор за один вечер стала знаменитой. В сногсшибательном черном платье от Кристобаля Баленсиага, с браслетом, усыпанным крупными бриллиантами, с такими же серьгами и кулоном с солитером в двадцать карат, она блистала в шоу не только своей красотой, но и поразительным остроумием.
– Господи, какие бриллианты! – восхищенно воскликнул ведущий шоу Джонни Джэкобс.
– Вы про эти? – Жа-Жа приподняла руку и посмотрела на браслет. – Ну, их я ношу только на работу.
С этого момента она крепко держала аудиторию в своих ручках, затянутых в шелковые перчатки.
– Лично мне мою карьеру преподнесли на серебряной тарелочке, – говорила она.
Хотя шоу демонстрировали только на Западе, благодаря газетам и радио рассказы о ее быстрых дерзких ответах и искрометных шутках вскоре разошлись по всей стране. После этого дебюта ее пригласили в программу в качестве постоянной участницы.
Одна женщина написала в адрес программы: "Я разорвала помолвку с очень богатым человеком. Он подарил мне дом, соболью шубу, кухонную плиту и дорогую машину. Что мне делать?"
Жа-Жа немедленно ответила:
– Возвратите ему плиту.
Другая женщина пожаловалась, что ее муж коммивояжер, но ухитряется изменять ей, даже когда находится дома.
– Как мне остановить его?
– Дорогая, выстрелите ему в ногу, – посоветовала Жа-Жа.
Один мужчина сообщил, что он холостяк, что у него много нефтяных скважин, и спросил, следует ли ему жениться, так как ему только что исполнилось пятьдесят лет. Жа-Жа подумала и ответила:
– Для этого человека жизнь только начинается. Он только становится по-настоящему интересным. Вряд ли я смогу дать ему дельный совет. Для этого мне нужно встретиться с ним… лично.
Она преуспевала, газеты называли ее "самой красивой женщиной телеэкрана". За съемки в программе "Приют холостяка" ее даже наградили премией "Эмми".
"Оглядываясь назад, я понимаю, что делала в программе то, чем занималась всю жизнь: высмеивала пошлость и говорила то, что думаю, пренебрегая последствиями, – и при этом подшучивала над собой, – вспоминала Жа-Жа. – Ноэль Ковард говорил, что обладает талантом смешить людей. Похоже, у меня был талант своего рода – шокировать людей с помощью юмора и импровизаций. Мне казалось, что лучше быть самой собой, чем играть какую-то роль. Поэтому что бы и как бы я ни делала, это всегда было честно, всегда была я".
В октябре 1951 года великолепная черно-белая фотография Жа-Жа появилась на обложке журнала "Лайф". Это, конечно, означало огромную популярность, хотя она давно уже привыкла к вниманию прессы. За один месяц ее фото появились на обложках журналов "Коллиерс", "Пари матч" и "Лондон пикчер пост". Однако на этот раз причиной такого внимания был не один из ее браков и не личный скандал, а ее работа в "Приюте холостяка". В честь публикации в "Лайфе" Жа-Жа устроила роскошный прием в своем доме – и каждому гостю подарила экземпляр журнала со своим автографом. "Изумительно", – получив свой экземпляр, сказал ей Конрад, имитируя ее выговор. Она явно обрадовалась его одобрению.
– Скажи, ты мною гордишься? – спросила она.
– Конечно. Ты нашла свою нишу, дорогая. Теперь зарабатывай громадные деньги.
Это казалось ей неплохой идеей.
И Жа-Жа начала свое стремительное восхождение к славе, которому помогло предложение киностудии "Метро Голдвин Майер" сняться в фильме по бродвейскому мюзиклу "Роберта", получившем название "Приятно посмотреть" (Lovely to Look at). Роль была небольшая – она играла Миньон, француженку-горничную, – но произвела большое впечатление на зрителей и не менее внушительно отразилась на ее банковском счете – ей заплатили 10 тысяч долларов, очень высокий по тем временам гонорар. Она говорила по-французски в сопровождении титров на английском. (В фильме снималась и подруга Конрада Энн Миллер.) В 1950-х годах Жа-Жа сыграла в 18 фильмах, в том числе знаменитую танцовщицу Жанну Авриль, которую многие считают ее лучшей ролью, в получившей приз "Оскар" картине "Мулен Руж" режиссера Джона Хьюстона. А также "Лили", "Мы не женаты!" и "Три истории любви". В 1958-м она снялась в научно-фантастическом фильме "Королева Венеры" (Queen of Outer Space).
Действительно, в мире нет женщины подобной Жа-Жа. "Интересно, что однажды я встретила в магазине Кортни Лав, – рассказала Франческа, – и попросила у нее автограф для своей падчерицы. Я сказала, что Жа-Жа Габор – моя мама. И она воскликнула: "О боже! Это просто фантастика!"
Глава 8
На месте Элизабет
Между тем дела у Ники Хилтона и его очаровательной невесты Бетси фон Фюрстенберг шли не очень хорошо. Прошло всего два месяца, но Бетси ясно поняла, что будущее с Ники не сулит ей ничего хорошего. "Он был человеком очень сложным, – говорила она. – С одной стороны, я не встречала другого человека, который так верил бы в других. Хотя они с Барроном постоянно соперничали, он всегда желал ему добра, как и отцу, и всем своим друзьям. Он был невероятно добрым. На мой же взгляд, его проблема заключалась в том, что его ничто не интересовало. Он продолжал занимать солидный пост в отеле "Бель-Эйр", но практически там не появлялся, и я даже представить не могу, как он им руководил. Я оказалась в беспомощном положении. Я была очень молода и просто не знала, что делать".
Еще одной проблемой была Элизабет Тейлор.
– Он очень тяжело переживал свой неудачный брак с Элизабет, – говорила Бетси. – Однажды он сказал мне, что она была его первой любовью и что он вряд ли сможет забыть ее. Я видела, что он несколько идеализирует их отношения, они были вовсе не такими хорошими, как ему теперь кажется. Часто во время ссоры он машинально называл меня ее именем. Она заслоняла меня, загоняла в тень.
Помню, мы с ним пошли на премьеру какого-то фильма и увидели, что она тоже там, сидела где-то позади нас. Ники не хотел с ней встречаться. "Давай подождем, когда она уйдет", – едва не умолял он меня. И вот мы ждем-ждем, а, оказывается, она ждет, пока не уйдем мы! Наконец кинотеатр почти опустел, и она сидела там с кем-то и ждала, когда мы пройдем по проходу, наверное, хотела меня рассмотреть. Мы коротко поздоровались, и все. Но с этого момента вечер был безнадежно испорчен, потому что Ники погрузился в глубокую депрессию. Я начала понимать, что всегда буду занимать место Элизабет.
В начале 1952-го, когда МГМ не продлила контракт с Бетси, она вернулась в Нью-Йорк, где сыграла в шоу "Дорогие варвары". Следующие полгода она моталась между Манхэттеном и Лос-Анджелесом, но уже понимала, что ее отношения с Ники бесперспективны. Он был грустен и говорил, что отказался от надежды найти счастье. "Наверное, мне просто не суждено быть счастливым", – сказал он Бобу Нилу.
– Как ты можешь так говорить, Ники?! – воскликнул Боб. – У тебя весь мир в кармане. У тебя такая жизнь, о какой можно только мечтать! У тебя есть все – деньги, власть. Твоя семья известна во всем мире! А мы только смотрим на вас снизу вверх и мечтаем быть Хилтонами.
– Ты пытаешься меня успокоить… или расстроить? – спросил Ники.
– Тебе нужно выйти из этой проклятой усыпальницы, – заявил ему Боб. – Нужно встряхнуться, дружище. Ты слушай меня. Элизабет Тейлор даже не думает о тебе. Можешь мне поверить. Просто невозможно, чтобы эта ненормальная думала о тебе, Ник. Она трахается с кем-то другим. И ты это знаешь.
– Заткнись, Боб, – сердито сказал Ники. – Не смей так говорить об Элизабет.
– Я правду говорю.
Ники кивнул:
– Да, знаю, и все-таки не говори так о ней.
Глава 9
Скандальная выходка Ники
Весной 1952-го Конрад Хилтон устроил в своем поместье прием по случаю приобретения первого отеля в Европе, "Кастеллана-Хилтон", официальное открытие которого намечалось на 14 июля 1953 года. (За первые годы действия "Кастеллана-Хилтон" благодаря американским туристам принес больше одного миллиона долларов дохода.)
Несколько танцоров исполняли фламенко под большой оркестр, а нарядные гости – сотрудники и служащие корпорации Хилтона со всех уголков мира – наслаждались блюдами испанской кухни. На приеме присутствовали кинозвезды Фрэнк Синатра, Грейс Келли, Джеймс Стюарт и Дорис Дей. Хилтон в элегантном черном смокинге вместе с парадно одетыми сыновьями Барроном и Ники занимали гостей. Даже Эрик прилетел из Техаса.
– В то время мужчины были мужчинами, а женщины – женщинами, – говорила Бетси, которая тоже была на приеме. – Джентльмены были в безупречно сшитых костюмах, черных или серых, с накрахмаленными белыми рубашками и черными галстуками. Женщины выглядели роскошно в вечерних платьях, затянутых в талии так, что трудно было дышать. Все курили, пили коктейли, а потом разъезжались на великолепных автомобилях. Все шло отлично. Не прошло и трех часов, как мы с Ники здорово напились.
Баррон осуждающе взглянул на Ники и посоветовал ему уйти. Он боялся, что Ники опозорится и расстроит отца.
– Ты слишком много выпил, Ник. Давай я тебя провожу, – сказал Баррон и потянул его за руку.
Но Ники упирался.
– Я тебе не ребенок, – твердил он. – И нечего меня пасти.
Бетси поднялась следом за ними в одну из спален наверху.
– Ник, ты не в форме, – сказал Баррон и посоветовал брату прилечь и поспать.
– Отстань! – закричал Ники. – Я не пьян, Баррон. Я знаю, когда я пьяный, а сейчас я не пьян. Так что убирайся вон! – говорил он, едва ворочая языком. Он порывался вернуться вниз, к гостям. – Папе нужны мы все, и я, и Эрик, а не только ты, Баррон. Почему ты все время тянешь одеяло на себя?
– В таком виде ты не можешь представлять отца, – возразил Баррон и снова попросил его прилечь и проспаться.
Он вызвал горничную Марию и попросил ее принести полный кофейник горячего кофе. Потом он попытался усадить Ники на стул и осторожно потянул его за руку, но Ники вдруг вырвался, обернулся и нанес Баррону в лицо мощный удар. Все произошло так быстро и неожиданно, что они только ошеломленно уставились друг на друга. У Баррона потекла кровь из носа. Увидев падающие на белоснежную рубашку брата капли крови, Ники сразу сник.
– Черт возьми! Прости меня, Баррон! – И он заплакал. – Надо же, ударил собственного брата!
Баррон ушел.
Бетси села рядом с Ники и старалась успокоить его, но бесполезно.
– Господи, что я наделал, ударил Баррона! – бормотал он, уронив голову на грудь. – Он мне этого не простит.
– Но он же твой брат, конечно, он простит тебя.
– Но как я могу простить себя?! – обезумев, стонал он. – Бетси, я не такой, я Хилтон, я не такой подлец.
– Ты просто не сдержался, только и всего, – успокаивала его Бетси. – Все будет хорошо.
Для Ники этот случай стал сигналом, что с ним творится что-то не то. На следующий день он расстался с Бетси, раз и навсегда.
– Детка, мы не подходим друг другу, – сказал он, сидя с нею в своем белом кабриолете с красным кожаным салоном. – Мне нужно побыть одному и привести себя в порядок.
Бетси была с ним согласна, она уже несколько раз сама пыталась уйти от него, но ей не хватало воли.
– Я буду очень тревожиться о тебе, – заплакав, сказала она ему. – Мне страшно подумать, что ты останешься один и выкинешь какой-нибудь очередной номер, а я даже не буду знать, все ли у тебя в порядке. Мне страшно об этом подумать, Ник!
– То же самое я думаю о тебе, беби, – с улыбкой признался Ники.
– Ник, если вдруг я позвоню тебе среди ночи и скажу, что у меня большая беда, ты придешь? Ты придешь мне на помощь, Ник?
– Сразу же, Бетси! Я примчусь так быстро, что ты не поверишь своим глазам!
Они поцеловались, и она вышла из машины. И на этом все было кончено.
Приняв твердое решение наладить свою жизнь, Ник снова дал себе клятву не пить и не принимать наркотики.
– Все, – сказал он Конраду и Баррону. – Я не допущу повторения того, что произошло на днях. С меня довольно. Я завязываю со спиртным и с наркотиками.
Глава 10
Волшебные слова
– Вот видишь, Ник, что происходит, когда ты безрассудно выбираешь себе женщину, – говорил Роберт Уэнтфорт Ники Хилтону. Примерно через неделю после ужасного случая на приеме Конрада друзья разговаривали в гостиной поместья Хилтона. Уэнтфорт имел в виду и Элизабет Тейлор, и Бетси фон Фюрстенберг. – Говорю тебе, дружище, эти избалованные красотки тебя погубят. Тебе нужно искать другую женщину, скромную и порядочную.
Ники кивнул.
– Мама всегда говорит, что проблемы подобны снежному валу, несущемуся вниз с горы, – говорил он, затягиваясь сигаретой. – Они только все увеличиваются, пока ты их не остановишь. Ничего хорошего из моих отношений ни с Элизабет, ни с Бетси не вышло, одни неприятности и горе. И вдобавок ко всему я ударил собственного брата!
– Ну, вряд ли мы можем винить в этом Бетси, верно?
– Нет, конечно, Бобби, она хорошая девочка, правда хорошая.
Пожалуй, беда Ники Хилтона была в том, что ему с раннего детства было дано слишком много. Природа одарила его красивой внешностью, а состоятельный и преуспевающий отец роскошными условиями жизни. Как и каждый везунчик, родившийся, так сказать, с серебряной ложкой во рту, он мог выбрать себе любую дорогу в жизни. Баррон, выросший в таких же условиях, женился, завел детей и начал серьезно и осмысленно строить свое будущее. А вот более легкомысленный Ники оказался падким на блестящих красавиц Голливуда. Однако, как сказал Роберт Уэнтфорт, "Элизабет и Бетси были уже в прошлом. Мы просто вычеркнули этих сумасбродных девиц из непредсказуемой и взбалмошной жизни Ники Хилтона".
– Знаешь, Бобби, мне кажется, я был слишком груб с Элизабет, – вдруг сказал Ники. Его друг удивился этому неожиданному признанию. – Что-то со мной происходило, и она доводила меня до вспышек ярости. Я не могу гордиться тем, как вел себя с ней, скорее мне стыдно перед самим собой.
– Ну, раз ты это понимаешь, значит, больше не должен так распускать себя, верно?
Ники молча кивнул и надолго задумался. А потом улыбнулся.
– Знаешь, как-то мы были с Элизабет на приеме, и она была потрясающе красивой. Помню, я смотрел на нее с другого конца зала и думал: как же мне повезло! А она подмигнула мне и что-то проговорила одними губами. Я не понял, поэтому подошел и спросил: "Что ты хотела мне сказать, детка?" И она наклонилась ко мне и прошептала: "Я явилась сюда без трусиков". – Он щелкнул языком и хлопнул себя по колену. – Черт возьми! Мне захотелось взять ее прямо там. Ты меня понимаешь?
Друзья расхохотались.
– Да, мужчине трудно остаться равнодушным, когда ему такое говорят.
– То-то и оно, – со смехом подтвердил Ники. – Это просто волшебные слова.
Глава 11
Мейми
– В ней что-то есть, она не такая, как все, – говорил Ники Хилтон своему другу актеру Джону Кэрроллу. – Она умная и при этом очень красивая. Мне она страшно нравится.
Они сидели в квартире Ники на Норт-Дохени-Драйв в Голливуде. Был февраль 1954-го. После стычки с Барроном Ники решил уехать из дома отца и снять квартиру. Он считал, что ему нужно пожить отдельно от отца, и эта маленькая квартирка в Голливуде показалась ему отличным убежищем. Кстати, в этом же жилом комплексе жила Мэрилин Монро, которая за год до этого переехала сюда из отеля "Беверли-Хиллз". Жилой дом, построенный всего два года назад, был очень удобным, но скромным, особенно по сравнению с роскошным особняком отца. Никто точно не знал, сколько комнат было в "Каза Энкантадо", а вот в квартире Ники их было всего три – гостиная, которая служила и спальней, кухня и ванная.
– Надеюсь, Ник, ты не собираешься завязывать серьезные отношения с новой девицей, – предостерег его Джон Кэрролл. – Не забывай наше новое правило.
– Еще бы! – рассмеялся Ники. – Наше новое правило гласит: все они хороши до тех пор, пока ты не принимаешь их всерьез.
И друзья весело чокнулись.
Новой знакомой Ники была очередная голливудская красотка, на этот раз восходящая кинозвезда студии "Юнион пикчерз", двадцатитрехлетняя Мейми Ван Дорен, уже разведенная. Ее настоящее имя Джоан Люсиль Оландер, среди ее предков были шведы, немцы и англичане, а родилась она в Ровене, штат Южная Дакота. В тот вечер, когда она была признана Мисс Палм-Спрингс, на нее обратил внимание Говард Хьюстон. Мейми снялась в нескольких маленьких ролях, а в январе 1953-го подписала контракт с киностудией "Юниверсал" и дебютировала в картине Тони Куртиса "Запрещено", после чего он доверил ей более крупную роль в своем фильме "Настоящий американец".
Мейми стала знаменитой в 1954-м, когда страну и весь мир покорила Мэрилин Монро благодаря кассовым картинам "Ниагара", "Джентльмены предпочитают блондинок" и "Как выйти замуж за миллионера". Все киностудии стремились вырастить из своих эффектных блондинок конкурентку Мэрилин, самого горячего товара студии "XX век Фокс". Мейми с ее золотисто-светлыми волосами, пышной фигуркой и кошачьей грацией и обаянием была похожа на загадочную Монро. "Юниверсал" питала большие надежды превратить свою блондинку в ключик, открывающий доступ к кассовому успеху. На некоторых фото Мейми, старательно причесанная, подкрашенная и соответственно одетая, действительно казалась близнецом Мэрилин.
Начальнику рекламного отдела "Юниверсал" Элу Горовицу пришла идея привлечь внимание к Мейми кавалером, который сопровождал бы ее в Лос-Анджелес на премьеру фильма "История Глена Миллера", где играли Джимми Стюарт и Джун Эллисон. Премьера должна была состояться 17 февраля 1954-го. Он позвонил Ники и предложил ему стать этим кавалером, на что тот, уже сытый по горло голливудскими красотками, сказал, что сначала хотел бы видеть фотографию Ван Дорен. Горовец сообразил отправить ему с посыльным самые эффектные и соблазнительные снимки Мейми. И уже через несколько часов Ники связался с Элом и сказал, да, черт возьми, он согласен встретиться с этой новой секс-бомбой.
– В вечер премьеры Ник заехал за мной в своем белом "кадиллаке" с красным кожаным салоном, – вспоминала Мейми много лет спустя. – Я была взволнована, разодета в пух и прах – на мне было белое, усыпанное блестками декольтированное платье с коротким жакетом от дизайнера Сейла Чапмена.
Ники в белом смокинге с бабочкой тоже можно было принять за кинозвезду.