– В тот день, в субботу, он сказал, что вечером собирается на вечеринку и хотел бы, чтобы я согласилась пойти с ним в качестве его девушки. Вечеринку устраивает Натали Вуд, сказал он. Это меня заинтересовало. Затем он сказал, что вечеринка будет в духе веселых девяностых. Я сказала, что у меня нет подходящего платья. Но он заверил меня, что у нас с Натали одинаковый размер и что он попросит ее дать мне на время один из ее костюмов из студии "Уорнер бразерс". Мне все это очень понравилось, и я, конечно, согласилась пойти.
Однако вскоре Триш пришлось разочароваться. Когда она сказала о приглашении Ники своему отцу, Фрэнку Гранту Макклинтоку, тот сразу отказал ей.
– Он сказал: "Даже не думай. Ты не пойдешь на вечеринку с человеком, который тебе в отцы годится". И все, разговор был окончен. Мне было всего семнадцать лет. Что было делать? Отца невозможно было уговорить. Пришлось позвонить Ники и сказать, что свидание отменяется. Он ужасно расстроился, но продолжал за мной ухаживать.
В течение ближайших месяцев Ники и Триш продолжали встречаться только на скачках. В июле ему должно было исполниться тридцать два, а ей в августе восемнадцать. 14 сентября 1958-го Триш вернулась в Нью-Йорк, где должна была начать обучение в колледже Брайарклиф, и остановилась у матери с отчимом. На следующий день ей позвонил Ники, сказал, что скучает по ней и хочет продолжать отношения, хотя бы по телефону. Но очень скоро снова стал ухаживать за нею.
– И не успела я оглянуться, как по уши влюбилась в него, – вспоминала она. – Для меня это было полной неожиданностью, ведь совсем недавно он не вызывал у меня интереса. Когда же я осознала, что люблю его, все стало развиваться невероятно стремительно. Я была молода и впечатлительна, мне все это казалось новым и романтичным. И вот, как раз перед Хеллоуином 1958 года Ники сделал мне предложение.
Глава 8
"Женщина, которая подарит жизнь моим детям"
Ники Хилтон впервые встретил такую девушку, как Триш Макклинток. Во-первых, она не употребляла ни крепких напитков, ни наркотиков, во-вторых, не сквернословила. К тому же была девственницей. "Она просто монашка", – говорил о ней Ники.
После ярких светских красавиц Ники друзья и родственники были ошеломлены его выбором. Он привык общаться с более искушенными женщинами. Хотя Триш была очень симпатичной, ее никак нельзя было назвать шикарной красавицей. От нее не исходила чувственность и уверенность, как от ее предшественниц: Элизабет Тейлор, Мейми Ван Дорен, Бетси фон Фюрстенберг, Натали Вуд и Джоан Коллинз. Если верить газетам, этот список можно было бы продолжить. Триш не была эффектной, но невероятно привлекала искренностью и детским простодушием. "Она – дыханье свежего ветерка", – говорил Ники Бобу Нилу, когда они сидели в пивном баре "Пабст" в октябре 1958-го, незадолго до того, как он попросил руки Триш.
– Но она совсем не в твоем духе, – возразил Боб. – В ней нет того блеска, как в твоих обычных девушках.
– Да уж, – усмехнулся Ники. – Если посмотреть на мой послужной список, то не так уж он и хорош, верно? Думаю, пора меняться.
– Да ты разве любишь ее? – поинтересовался Боб. – Я ничего такого не вижу, Ник.
Ники затянулся сигаретой, обдумывая замечание друга.
– Любви придают слишком большое значение. Вот подумай, я был страстно влюблен в Элизабет, а чем это закончилось? А теперь мне нужно нечто большее, чем просто страсть. Я думаю, она – та женщина, которая подарит жизнь моим детям.
Бобу запомнилось это непривычно поэтическое выражение.
– Он был настроен очень серьезно, – вспоминал Боб. – Думаю, это желание исходило из глубины его души.
Очевидно, в тридцать два года Конрад Ники Хилтон наконец повзрослел и начал искать что-то более серьезное, чем временные сексуальные отношения с женщинами. Он начал поговаривать о детях, о том, что ему нужна женщина, которую он мог бы не только любить, но и уважать, которая стала бы хорошей матерью для его детей.
– Ты можешь себе представить Элизабет Тейлор матерью? – сказал он Бобу Нилу. – Никогда! (На самом деле к этому времени у Элизабет было уже трое детей и, судя по всем отзывам, она была прекрасной матерью.) А Триш? Можешь представить ее в роли матери? Безусловно! Где мне найти другую такую девушку?
Триш Макклинток отличало также то, что она ничего не знала о прошлой жизни Ники и, следовательно, не могла его осуждать.
– Сначала я практически ничего о нем не знала, абсолютно ничего, – признается она. – Например, я понятия не имела, что он был женат на Элизабет Тейлор. Я узнала об этом только из газет, уже после того, как в них появилось извещение о нашей помолвке. Вот тогда я и узнала о его отношениях с Элизабет Тейлор, честное слово. [И ей можно верить, потому что во время брака Ники с Элизабет Тейлор ей было всего десять лет.] И даже после этого мы с Ники никогда не говорили о ней. Ники вообще не говорил со мной о своих бывших подругах. И мне это нравилось. Я не хотела ничего знать, и он ничего мне не рассказывал.
Но после нашей помолвки до меня стали доходить слухи то об одной, то о другой его женщине, и, сказать по правде, я не знала, верить им или нет. Я пришла бы в ужас, если бы узнала, что все эти слухи были правдой.
Можно сказать, что с этой женщиной Ники Хилтон начал жить заново. Не потому, что Триш ему верила – она была настолько наивна, что ей и в голову не приходило не доверять ему. Учитывая прежние громкие связи Ники, он был прав, говоря, что вряд ли нашел бы другую женщину, настолько равнодушную к его прошлому.
– Она его не осуждала, – рассказывал Боб Нил. – Главное, она внушила ему уверенность в себе в тот самый момент, когда он страдал от своих неудач, практически разуверился в себе. И я его понимаю. Наконец-то он мог забыть свое прошлое и начать писать свое будущее с чистого листа. И только теперь, когда его родные горячо и единодушно одобрили Триш, он понял, как сильно они за него переживали. Они почувствовали, что для него она была то, что доктор прописал, что с ней у Ники появится нормальная порядочная семья, ведь она получила такое строгое и благородное воспитание. Конрад спокойно примирился с тем, что она принадлежала к англиканской, а не католической церкви. Ее достоинства искупали различия в вероисповедании.
И по нраву Триш приятно отличалась от своих невесток Мэрилин и Пэт. Мэрилин была самоуверенной и надменной, Пэт любила блеск, а Триш была доверчивой и наивной. Однако у них были общие черты – ум и решительность. Все они были волевыми женщинами и имели твердые принципы. Разумеется, мужья не всегда принимали во внимание их взгляды. В то время, когда еще не началась борьба женщин за свободу, как правило, мужья не интересовались мнением своих жен об их бизнесе, и сыновья Хилтоны не были исключением. Однако даже если они не следовали советам своих жен, им приходилось их выслушивать. Эти женщины были не из тех, кто скромно помалкивает.
– Мы все присутствовали на вечере в Нью-Йорке [в ресторане "Колони"], где прессе было заявлено об их помолвке, – сказал Роберт Уэнтворт. – Я помню, что мать Ники Мэри была просто счастлива и очень нежна с Триш.
– Ты счастлив с ней? – спросила она сына на том вечере. Мэри, которой было пятьдесят два года, сидела рядом с Пэт и Мэрилин, когда к ним подсел Ники и поцеловал мать в щеку.
– Да, мама, очень, – сказал он.
– Неужели ты наконец-то тоже подаришь мне внуков? – с улыбкой сказала Мэри. – Как видишь, я не молодею.
– Думаю, нам этого не избежать, – засмеялся Ники.
Он встал и пригласил мать на танец.
– О боже! – воскликнула Мэри и приняла его руку. – С удовольствием потанцую с тобой.
И она под руку со старшим сыном вышла на танцпол.
Глава 9
Свадьба Ники и Триш
После предостережения Натали Вуд встревоженная Триш сказала матери о своих опасениях по поводу своей будущей жизни с Ники Хилтоном. Та полностью поддержала отца, который считал, что Триш не следует выходить за Ники. Но девушка не изменила своего решения и стала готовиться к свадьбе. Однако отец запретил им жениться в Тулсе, сказав, что ему будет стыдно перед своими друзьями и знакомыми, когда его дочь пойдет в церкви под руку с человеком почти его возраста, тем более что подружки невесты будут ее ровесницы, в то время как шаферами Ники – уже взрослые мужчины. Вместо этого он предложил устроить прием на тысячу человек в изысканном банкетном зале клуба "Саутерн-Хиллз Кантри".
После помолвки Триш решила раз и навсегда объясниться с Ники.
– Понимаешь, до меня доходят разные слухи о тебе и разных старлетках, – робко начала Триш. – И я не знаю, что ты после всех этих женщин нашел во мне. Только должна тебя предупредить, Ники, что если ты когда-нибудь обманешь меня, то я уйду и никогда не вернусь!
Ники был ошеломлен откровенным заявлением Триш.
– Хорошо, – наконец выговорил он. – Я все понял, все понял.
Ободренная кроткой реакцией Ники, Триш сказала, что в ее семье не приняты скандалы и рукоприкладство, что она к этому не привыкла и не собирается это сносить. Поэтому, если он хоть раз ее ударит, между ними все будет кончено. Ники стал по-мальчишески защищаться, считая несправедливыми упреки Триш.
– Но я никогда в жизни этого не сделаю, Триш! – возражал он. – С чего ты вдруг думаешь об этом?
– Я просто предупреждаю тебя, – стояла на своем Триш. Потом она призналась, что, хотя внешне говорила спокойно, у нее отчаянно колотилось сердце. Она не хотела потерять его, не хотела его напугать. – Просто я хочу, чтобы ты знал, как я к этому отношусь.
И Ники снова не стал с ней спорить.
– Хорошо, Триш, не волнуйся, – нежно улыбнулся он. – Я люблю тебя, Триш. У нас будет хорошая семья, и мы будем счастливы.
И она поверила ему.
Свадьба Ники и Триш – во всяком случае, та, о которой стало известно в высшем свете Нью-Йорка, – состоялась в среду вечером, 26 ноября 1958 года как гражданская церемония в отеле "Плаза". Однако ей предшествовал тайный церковный брак.
– Я никому об этом не говорила, – призналась Триш Хилтон в 2012-м. – Все эти годы я скрывала эту тайну ото всех, даже от своего отца.
Как всегда с Хилтонами, Ники должен был сочетаться с Триш браком в католическом храме, однако к этому моменту церковь не санкционировала его развод с Элизабет Тейлор. Триш объяснила, что в день их свадьбы они смогли разыскать только одного судью, который согласился провести брачную церемонию по католическому обряду, да и тот был свободен только в семь утра. Поскольку Ники не мог венчаться в католической церкви, Конрад предложил сыну единственное решение – попросить совершить обряд судью-католика – пусть даже этот брак не будет признан церковью. Поэтому в день их свадьбы в семь утра Триш и Ники в сопровождении матери Триш и Уоррена Эвиса были тайно обвенчаны судьей-католиком в его доме неподалеку от Манхэттена.
– Я согласилась на это, – рассказывала Триш. – Ники сказал, что это необходимо, и этого мне было достаточно. Отец и без того был против нашего брака. Я не знала, как он отреагирует еще и на это тайное венчание, поэтому мы скрыли это от него. После церемонии мы с Ники попрощались и расстались до вечера. Затем я надела свадебный наряд и вела себя так, как будто и не было утреннего венчания, и мы поженились. Это было немного странно. Но этого хотели Ники и Конрад, это было нужно, вот мы все так и сделали.
Конрад Хилтон позаботился о том, чтобы Триш сделала прическу у Лили Дейч, которая прославилась своими тюрбанами и держала салон-парикмахерскую в Нью-Йорке. Ее попросили нивелировать простенький облик Триш, сделать ее чуть старше и придать ей утонченный вид. И, не спросив Триш, стилистка сразу приступила к делу.
– У меня всегда были длинные темные волосы, – со смехом рассказывала Триш. – И все были взволнованы тем, что эта женщина, которая укладывала волосы только самым богатым и знаменитым дамам, собирается работать надо мной. И вот она стала меня стричь, и не успела я опомниться, как у меня появилась невероятно короткая стрижка! Мне она совершенно не понравилась. Предварительного разговора между нами не было, она делала то, что считала нужным, а я просто сидела и позволяла ей это делать! Вот поэтому я терпеть не могу мои свадебные фотографии. Только через несколько лет у меня отросли волосы прежней длины!
На вечерней церемонии Баррон исполнял роль дружки жениха, и, конечно, с ним была Мэрилин. Был Эрик со своей женой Пэт и Жа-Жа с двенадцатилетней Франческой.
И разумеется, Конрад Хилтон с Энн Миллер, а также мать Ники Мэри Хилтон Саксон. Триш шла по проходу с расстроенным отцом.
– Свадьба была прекрасной, – вспоминал Джон Кэрролл. – Триш шествовала в длинном шелковом платье, конечно, с фатой. Платье было от Диора. Она сказала мне, что они с матерью выбрали его в "Бергдорф-Гудмане". Такой прелестной невесты я в жизни не видел.
После свадьбы Конрад Хилтон устроил прием в отеле "Плаза". Все Хилтоны и их новые родственники Макклинтоки сидели за главным столом. Конрад встал и поднял бокал вина.
– Я хочу провозгласить тост, – сказал он с гордой улыбкой. – За семью!
Сидящая рядом с ним Мэри радостно улыбнулась бывшему мужу и подняла свой бокал. То же сделала Жа-Жа, тоже сидевшая за главным столом. Некоторые удивились этому тосту, ожидая, что первый бокал будет выпит за жениха и невесту. Но Хилтон опередил шафера Баррона, видимо не желая нарушить его тост.
– Да, за семью! – сказал Эрик, поднимая свой бокал.
– За семью! – радостно воскликнули все.
– И за Ники и Триш, – наконец вставил Баррон. – Долгого вам счастья. Мы тебя очень любим, Триш. Добро пожаловать в нашу семью!
Все присоединились к этому тосту, и Триш в первый раз в жизни выпила вина.
Затем Ники, Баррон, Эрик и Конрад уединились в уголке зала, чтобы поговорить между собой, что оказалось нелегко, так как гости желали поздравить Ники.
– Мальчики, хочу вам сказать, что я горжусь вами, – сказал своим сыновьям сияющий Конрад. – Должен признаться, я рассмотрел ситуацию со всех точек зрения, – став серьезным, добавил он. – И пришел к выводу, что, несмотря на все мои успехи, вы сделали то, что не удалось мне.
– Ого, кажется, я догадываюсь, на что ты намекаешь, – засмеялся Ники.
– Я тоже, – весело усмехнулся Эрик.
Помедлив, Конрад невозмутимо заявил:
– Наконец-то каждый из вас нашел жену, которая выбьет из вас всю чертовщину!
Все расхохотались и стали хлопать друг друга по плечу, а Ники оглянулся на свою молодую жену, которая неуверенно приближалась к ним. Из шестисот гостей она знала всего человек десять. Потом она вспоминала, что никогда не чувствовала себя так стесненно и неловко, как на собственной свадьбе.
– Эй, Триш, иди к нам! – И Ники потянул ее за руку в их кружок. – Со временем ты к нам привыкнешь, – улыбнулся он. – Уж поверь мне на слово!
Часть VIII
По любви или из-за денег
Глава 1
Присутствие Жа-Жа нежелательно
Приехав в Нью-Йорк на свадьбу Ники, Конрад решил пригласить Франческу на ланч в свой фешенебельный отель "Плаза", расположенный в элитном районе. Как вспоминала Жа-Жа, он объяснил ей: "Я хочу познакомить дочь со своими служащими и сотрудниками. Так что купи ей подходящее случаю платье". Жа-Жа была рада, что Конрад пожелал появиться вместе с Франческой, что сам это придумал. Это был редкий случай; Конрад не баловал дочь совместными выходами в свет. Франческа, которой было двенадцать лет, была возбуждена предстоящим развлечением. "Целых три дня она только об этом и говорила, – рассказывала Жа-Жа. – "Папа ведет меня на ланч", – без конца твердила она".
В назначенный день Конрад подъехал в своем сияющем черном лимузине к парадному входу "Уолдорф-Астории", где Жа-Жа с дочерью жили бесплатно благодаря щедрости его владельца. Следует заметить, что обычно Конрад не платил за апартаменты Жа-Жа в его отелях, что служило постоянной причиной ссор. Однако на этот раз, поскольку она была гостьей на свадьбе, то ей, как и всем остальным гостям, номера были предоставлены за счет Конрада.
Конрад ждал в машине, и вот дверца открылась, и в салон забралась невероятно взволнованная Франческа в новом наряде. Конрад сказал, что она прелестна в этом воздушном платье бело-розовых тонов во вкусе Жа-Жа, приобретенном ею в "Бергдорф-Гудмен". Водитель стал закрывать дверцу, когда Конрад услышал знакомый пронзительный голос с сильным венгерским акцентом:
– Постойте, что это вы делаете? Подождите, глупый вы человек!
И Жа-Жа Габор собственной персоной быстро проскользнула внутрь. Не только Франческа была одета для выхода. Жа-Жа с замысловатой прической и тщательно нанесенным макияжем была в очень дорогом платье из белого шелка, в белой шляпе с огромными полями, в белых туфлях и с такой же сумочкой.
– Куда это ты собралась? – спросил Конрад.
– Как – куда? На ланч с тобой и с дочерью, – беспечно отвечала Жа-Жа, расправляя платье. – А ты, я вижу, как всегда, неотразим! – польстила она.
– Извини, дорогая, – пропустив мимо ушей ее комплимент, сказал Конрад, – но ты не приглашена. Этот ланч только для нас с Франческой. – Он улыбнулся восхищенно улыбающейся дочери.
– Не говори глупости, Кони, – сказала Жа-Жа. – Мы ведь одна семья, не так ли? – К тому же, заявила она, без нее Франческа нигде не бывает, и ему это прекрасно известно. Затем она постучала в перегородку, отделяющую пассажирский салон, и велела водителю сесть за руль, чтобы они не опоздали к ланчу.
Конрад спокойно нажал на кнопку, опускающую перегородку.
– Мы никуда не поедем, пока я не скажу. – Потом поднял перегородку и попросил Жа-Жа выйти из автомобиля.
– Не выйду, – заявила Жа-Жа. – Не делай глупостей, нам предстоит прекрасный день, Кони, не порти нам удовольствие.
Понятно, это еще больше разозлило Конрада.
– Ты выйдешь или нет? Прошу тебя немедленно покинуть автомобиль.
Бывшие супруги возмущенно уставились друг на друга. Затем Жа-Жа убрала в сумочку пудреницу и губную помаду и сказала:
– Хорошо, я выйду, но вместе с Франческой.
– Пусть так и будет, – сказал Конрад и, ласково обратясь к дочери, сообщил, что их поездка переносится на другое время. – Обещаю, тогда мы будем с тобой вдвоем, только твой папа и его чудесная девочка.
Франческа заплакала:
– Мама, пожалуйста, уйди! Мы с папой потом к тебе приедем.
Разгорелся настоящий скандал в присутствии водителя.
Жа-Жа хлопнула в ладоши и крикнула:
– Тихо, Франческа! – Девочка сразу умолкла. – Пойдем, дорогая, – понизив голос, сказала Ж-Жа. – Мы обе уйдем. Мы здесь не нужны.
Открыв дверцу, Жа-Жа вышла на тротуар и вытащила наружу упирающуюся дочь. Как только они вышли, Конрад захлопнул дверцу, и машина двинулась вперед, но чуть погодя остановилась и стала сдавать назад. Дверца открылась, Конрад подал руку, и Жа-Жа с Франческой снова забрались в автомобиль. Дверца в последний раз захлопнулась, и лимузин быстро заскользил по оживленной Парк-авеню к отелю "Плаза".