Затем черный маг Аскольд принял еще несколько заказов, за выполнение которых брал уже по пять тысяч долларов, правда, выполнил пока только половину. Особо рисковать ему не хотелось, ведь на каждом заказе его подопечный мог попасться. И наконец, он напал, как ему показалось, на золотую жилу. Жена банкира Перельмана "заказала" ему соперницу. Разумеется, убивать любовницу богатого банкира за такие гроши он и не собирался. Он планировал шантажировать банкира гибелью Маши, "срубить" с него, как минимум, четверть миллиона баксов, затем поручить Машу заботам Петра Иванчикова, а ее фотографией с выколотыми глазами шантажировать, в свою очередь, уже супругу банкира. Вырученных денег, по его рассчетам, как раз должно было хватить на образование в Америке.
Перед началом крупномасштабного шантажа он принял все меры предосторожности. Закрыл номер мобильного телефона, по которому клиентки связывались с магом, открыл анонимный счет на Сейшельских островах… Первая часть операции прошла успешно, двадцать тысяч долларов он получил, теперь наступило самое время потребовать еще сто тысяч… Он уже распечатал фотографию убитой Ани Лещевой, которую на сей раз должен был послать банкиру. Вычислить его было бы невозможно, если бы не один маленький прокол. Психолог настолько любил свою работу, что не оставлял ее даже теперь, когда настоящий его заработок лежал совсем в другой плоскости. Он по-прежнему давал частные консультации клиентам, правда, только тех, кого рекомендовали клиенты прежние. Объявления в газеты он больше не подавал.
И вот по рекомендации своего прежнего клиента он принял женщину, в которой с некоторым ужасом узнал одну из немногих заказчиц. Конечно, она не могла признать в молодом психологе пожилого черного мага, которого видела всего два раза, в полутьме, с бородой и чалмой. Тем не менее, он занервничал, заметив, что женщина как-то чересчур пристально его разглядывает. Но свою работу сделал все равно великолепно, Марине Петровне сильно полегчало после консультации. Настолько, что она пошла в издательство за очередным заказом. А там, увидев на картинке старика Хоттабыча, почему-то решила нарисовать его без чалмы и бороды. Она все же была художницей, и привыкла мысленно отделять само лицо от любого обрамления. Вероятно, все же какая-то смутная мысль не давала ей покоя. Нарисовав безбородого Хоттабыча, оказавшегося не таким уж глубоким стариком, женщина наконец поняла, что же ее тревожило во время психологической консультации. И позвонила Александру Тимуровичу со словами: "Это вы были Аскольдом?". Он тут же назначил ей встречу, а заодно позвал в кабинет и Петра Иванчикова. Получив инструкции, маньяк должен был спокойно сидеть в коридоре. Увидев, что женщина выходит из кабинета, проследовать за ей, отнять мобильный телефон, задушить и выколоть глаза. А потом, как водится, сфотографировать.
Он отменил всех остальных клиентов, принял Марину Петровну в своем кабинете за чашечкой кофе, и долго уверял ее, что она просто обозналась, приняв его за черного мага. В доказательство своей правоты художница показала ему рисунок. Попросив ее подождать в кабинете, психолог выбежал в коридор и строго приказал маньяку изъять у очередной жертвы не только мобильный, но и сумочку. Затем вернулся в кабинет и стал уверять жертву, что человек на рисунке просто слегка похож на него, и он лично знает людей, похожих на мага куда больше…
Женщина недоверчиво качала головой, пристально вглядываясь в его глаза и следя за артикуляцией губ, а он приводил все новые аргументы в пользу своей правоты. Его речь лилась плавным потомком, хотя на деле ничего не меняла. Он был в безопасности, лишь пока не привлекал к себе никакого внимания. Раз женщина заподозрила его, она должна умереть. И теперь его основной задачей было заморочить ей голову настолько, чтобы она не сразу пошла из его кабинета в милицию, а взяла бы тайм-аут на один вечер. Или хотя бы просто заглянула бы к себе домой или за моральной поддержкой к подруге. От нее требовалось лишь зайти в любой подъезд, а уж выйти из него Петр Иванчиков бы ей не позволил.
Его подопечный и на сей раз справился с заданием великолепно. Но опытный психолог видел, что шизофрения прогрессирует не по дням, а по часам. Апофеоз наступил, когда маньяк среди бела дня напал на девушку, похожую на одну из его жертв. Даже без фотороботов, развешанных по всему городу, было, что со дня на день шизофреник попадется милиции. И Бабаев принял решение – Петр Иванчиков должен покинуть этот мир. Для психолога было пустяковым делом внушить несчастному больному мысль, что мировое зло вселилось в него, и он должен умереть. На прощание он отнял у Иванчикова фотокамеру и мобильный телефон, дал ему нужные инструкции и отправил его на смерть. По идее, теперь у милиции не оставалось никаких зацепок, ведущих к нему. Да милиция и не должна была им интересоваться. Маньяк покончил с собой, дело можно закрывать за смертью обвиняемого.
Его подвела элементарная жадность. Вместо запланированной огромной суммы он получил от банкира всего двадцать тысяч, и что, на этом шантаж и закончить? И он решил шантажировать супругу банкира, благо материала было достаточно. Но возможно, шантаж опять же ему бы удался, если бы не моя настырность и сообразительность. Когда он появился в психушке, мне бросилась в глаза странная реакция Паши – он не то узнал психолога, не то чего-то испугался… И тут меня осенило – перед трагической гибелью Марина Петровна наверняка обращалась к психологу! Поэтому она и пришла в себя настолько, что даже обратилась в издательство за новым заказом. К какому же психологу она ходила? Наверняка к тому, которого порекомендовал Саша. Вот он перед нами, этот инженер человеческих душ.
Теперь вопрос на засыпку – кого могла она узнать, нарисовав на бумаге Хоттабыча? Наверняка человека, которого видела совсем недавно. Новых знакомых в последние дни жизни у несчастной появилось немного – черный маг и рекомендованный Сашей психолог. Так мне и удалось собрать воедино все нити этой странной истории, а насмерть перепуганная Елена Тимофеевна мне подыграла.
И только один невыясненный вопрос не давал мне покоя.
– Сашенька, – ласково спросила я однажды вечером. – Ты ведь мне в свое время говорил, что ни за что не пойдешь к психологу. Откуда же так хорошо знал Бабаева, что даже рекомендовал его другим?
– Я ходил к психологу. – Саша покраснел и отвернулся. – Просто тебе не говорил. Если бы не он, мы никогда не были бы вместе.
– Что же такого умного он тебе посоветовал?
– Я не стал рассказывать ему всю свою… историю. Просто объяснил, что не могу себе пересилить и заняться с любимой девушкой сексом. Он не стал ничего расспрашивать. Просто сказал, что если девушка об этом знает и все равно хочет продолжить со мной отношения, значит, я – это самое лучшее, что у нее есть в этой жизни. И я не вправе лишать свою любимую такого подарка.
– И ты решил меня подарка не лишать… Интересная постановка вопроса.
– Зато действенная. Ты же видишь – благодаря ему у нас все получилось.
– А я-то думала – это целиком моя заслуга. Почему ты мне ничего не сказал про психолога раньше?
– Чтобы ты не обижалась. Вот не понравилось же тебе мое откровение?
– Почему же? Мы вместе, и это главное. А ведь действительно, он был гениальным психологом… Как жаль, что весь его гений оказался направлен на злодейство.
Глава 27
Я наконец вернулась в свой салон. За время моего отсутствия оттуда уволились все гадалки, и клиентов обслуживала все та же безотказная администраторша Синтия. Я тут же подала в газеты объявление о наборе новых гадалок, предложив им даже бесплатное обучение, но очередь желающих так и не выстроилась.
Через несколько дней Пашу выписали из больницы. Зависимость от наркотиков у него сформироваться не успела, а депрессию в нашей бедной психиатрической больнице не лечили – не хватало средств на психологов. Мы с Сашей взяли беднягу к себе домой и стали откачивать своими средствами. Саша возил его с собой на работу, давал ему мелкие поручения, с которыми Паша успешно справлялся. Иногда любимый мужчина закидывал беднягу в мой салон, где я рассказывала клиенткам среднего возраста его грустную историю, надеясь, что в ком-нибудь проснется материнский инстинкт, и они захотят Пашу усыновить. Ну, или, на худой конец, выйти за него замуж. И через пару недель мне все же удалось осуществить задуманное!
Моей постоянной клиенткой была мужеподобная Клавдия Ивановна, крупная женщина, недавно справившая сорокалетие. Совсем недавно она серьезно задумалась над своей неудавшейся личной жизнью. В которой не было ничего светлого, кроме бесконечной работы на дядю. Поскольку этот самый дядя был владельцев дорого ресторана, а женщина – отличной поварихой, через десять лет беспорочной работы она купила себе трехкомнатную квартиру в новостройке в престижном районе, приоделась, даже обзавелась стареньким "Гольфом". Но счастья в жизни так и не пришло. Бойфренд не появился, немногочисленные подруги разъехались из Города. Родители недавно умерли, и повариха осталась в своей престижной квартире одна-одинешенька. И осталось у нее в жизни одно утешение – периодически снимать "венец безбрачия" и гадать на большую и светлую любовь.
Услышав про молодого парня, у которого злобный маньяк практически одновременно убил и любимую невесту, и родную мать, она растрогалась до слез. Наконец-то ей встретился кто-то еще более несчастный, чем она сама! Она тут же предложила Паше пожить в ее квартире, уверяя, что он ее ну совсем не стеснит! Паша апатично согласился на перезд. Облегченно вздохнув, мы с Сашей в тот же вечер перевезли к одинокой поварихе его вещи.
Разрешив одну проблему, в скором времени я столкнулась с другой. Через пару дней в салон заглянула Маша, вся в расстроенных чувствах.
– Полина, что мне делать? Оскар требует, чтобы я немедленно переезжала к нему. А мне так неудобно перед Виктором Исаевичем… Он в меня такие деньги вкладывал, а сейчас, когда совсем немного осталось помучиться, вот так взять и все бросить?
Я лишь пожала плечами.
– Полина, – после некоторого колебания продолжила Маша. – Ты же гадалка, и говорят, хорошая…
– Ну да, к примеру, отлично предсказываю насильственную смерть. – согласилась я.
– Типун тебе на язык! – разозлилась подруга. – Мало я страху натерпелась? Ты мне на короля карты раскинь…
– Хорошо, предскажу я тебе любовь до гроба… И дальше что? Пошлешь Виктора Исаевича подальше и кинешься в широкие объятия Оскара?
Маша глубоко задумалась, потом спросила:
– Значит, не будешь мне гадать?
– Прости, дорогая, не буду. Поскольку мое гадание ты ведь все равно воспримешь просто как дружеский совет. А на кону твоя дальнейшая жизнь, не могу я за тебя решать.
– Ладно, я еще подумаю. – вздохнула она. – Кстати, месяц прошел, я тебе еще тысячу долларов должна.
– Эй, дарагой, ты оскарбыть мэна хочешь? – с ужасающим грузинским акцентом спросила я. – Успокойся, никаких денег я с друзей не беру. И хватит Виктора Исаевича зря разорять.
Маша ушла, но уже к вечеру позвонила мне с радостной вестью:
– Полька, представляешь, как все классно разрешилось! Меня берет в свой проект известный московский продюсер Голопупко! Я буду участвовать в интерактивном шоу "Скотный двор", его покажут на московском канале! Это победа!
– Подожди минутку! – не врубилась я. – Какой Голопупко, какой скотный двор? Ты кого там изображать собираешься – корову или лошадь?
– Да ты не понимаешь! Это такая игра – нас привезут в заброшенную деревню, где все дома уже снесли, и теперь там из всех строений остались только курятник и хлев. Нас разделят на две команды – "Курятник" – это наши соперники, и "Рабочий скот" – это моя команда. И мы будем соревноваться.
– В скотстве?
– Да не знаю пока… Там такие знаменитости участвуют: гитарист Ким Белый, актриса Даша Пятнышко, еще разные артисты, но я их пока не знаю. В общем, победитель получает квартиру в Москве – или возможность записи собственного музыкального диска! Представляешь, как здорово все разрешилось. С Виктором Исаевичем я уже распрощалась. Мы так с ним и договаривались – как я попадаю в московскую тусовку, мы расстаемся друзьями.
– А ты уверена, что попала в правильную московскую тусовку? И потом, а как же Оскар?
– Но главное его условие – расстаться с банкиром – я уже выполнила. Так что если любит – будет ждать!
Повесив трубку, я некоторое время в глубокой задумчивости смотрела на телефон, затем набрала домашний номер поварихи:
– Клавдия Ивановна, как там Паша поживает?
– Земфира, вы хорошая девушка, и я вам по гроб жизни благодарна буду. – раздался в трубке густой бас. – Но Христом-Богом прошу, не звоните сюда больше, не бередите парню душу! Он и так тебя тут вспоминает, тоскует… Не мешайте моей личной жизни, я его сама развлеку, мне вашей помощи не нужно.
В трубке раздались короткие гудки. Я растерянно посмотрела на телефон, поднялась с дивана и пошла на кухню готовить Саше бутерброды. Но любимый меня опередил. Ломтики кисло-сладкого хлеба, намазанные каким-то зеленоватым кремом, уже стояли на столе в красивом блюде, электрочайник весело бурчал. Услышав мои шаги, Саша оторвался от мытья посуды и весело спросил:
– Тебе кто звонил? Снежная королева?
– Она теперь не Снежная королева, а рабочая скотина. – уныло отозвалась я. – Участвует в интерактивном проекте "Скотный двор", будет соревноваться с петухами.
– С кем – кем? – от удивления Саша выпустил из рук мокрую тарелку, и она с громким стуком упала на пол. Осколки разлетелись во все стороны, и мы с Сашей, сталкиваясь лбами, кинулись их подбирать. Между делом я пересказала Саше разговор о замечательном шоу в заброшенной деревне. Он удивленно присвистнул, но от комментариев воздержался. Нет, все-таки он к Маше явно неравнодушен!
– Кстати, Клавдия Ивановна приревновала меня к Паше. – выбросив осколки в мусорник, еще более тоскливо проныла я. – Просила больше не звонить, не мешать ее женскому счастью.
– Ну так и не звони, не мешай. – спокойно ответил Саша. – Пусть им будет счастье.
Эпилог
Через три недели мы с любимым сидели перед телевизором и смотрели какой-то концерт, как вдруг зазвонил мой мобильный. Я машинально взглянула на табло – номер был мне незнаком. Я нажала клавишу "Прием":
– Слушаю!
– Полька, меня через десять минут выпустят в прямой эфир! Ты собираешься смотреть? – голос Маши захлебывался от волнения.
– А ты где сейчас находишься?
– Да на Скотном дворе! Мне разрешили позвонить тебе, маме и Оскару, и срочно выходить на первый конкурс! Так что смотри!
Саша уже переключил канал. Десять минут мы смотрели на бесконечные стиральные порошки и летающие прокладки, затем на экране возникла заброшенная деревенька. Покосившиеся от старости деревянные домики в ней имелись, но для жилья были явно непригодны. На черных бескрайних полях уже лежал легкий снежок. Камера крупным планом показала нескольких скрюченных не то от холода, не то от стыда людей непонятного пола, одетых в телогрейки и валенки, и к тому же закутанные в огромные серые платки.
– Команда "Рабочая скотина" участвует в конкурсе на раздевание! – бодро возвестил голос за кадром. Я взвизгнула от ужаса:
– Сашенька, там же мороз, снег выпал, неужели их раздеваться заставят?
Саша пожал плечами, не отрываясь от экрана. Закутанные в платки съежившияся фигуры стали медленно стягивать с себя многочисленные одеяния.
– Настоящий стриптиз по-эстонски… – прошептал Саша.
– Давайте побыстрее, мои ребятушки, мои лошадушки, поторапливайтесь, и-го-го! – надрывался голос за кадром. – Цигель, цигель, ай-лю-лю!
Мне было до слез жаль Машу. Ни за какую квартиру я не согласилась бы участвовать в этом мерзком шоу. К тому же, после раздевания на российском морозце она вполне могла претендовать на бесплатную квартиру на каком-нибудь заброшенном кладбище вблизи деревеньки. Участники эстонского стриптиза тем временем разделись почти до человеческого облика. Теперь женщины были в тонких свитерках и колготках, а мужчины – в джинсах и майках.
– Смотри, вон она – Маша! – внезапно осипшим голосом прошептал Саша.
Я взглянула на экран, где дрожавшая от холода тощенькая фигурка трясущимися руками стягивала с себя колготки. Недавняя красавица сейчас походила на полузавядший ландыш. Белые волосы спутались и напоминали моток пакли, лицо сильно осунулось и слегка пожелтело, нос заострился, серые глаза как будто потемнели, стали еще больше и занимали теперь все лицо. Я решительно подхватила пульт, вывалившийся из ослабевших рук любимого, и выключила телевизор. В этот момент зазвонил мобильник:
– Маша, это ты? – прокричала я в трубку.
– Это Оскар. – раздался суровый мужской голос с легким акцентом. – Полина, ты это зрелище видела? Это что – и есть долгожданная слава? Это соревнование на звание Самой Большой Скотины? Ради этого Маша уехала в Москву?
– А ты что, злорадствуешь?
– Нет, хотел посоветоваться. Думаю завтра договориться с начальством, чтобы мне дали отпуск на три дня, и рвануть за Машей в ее чертову деревеньку. Суну ее головой в мешок и увезу оттуда.
– Молодец, Оскар! Вот это мужской поступок. – в полном восторге я вскочила с дивана. – Немедленно поезжай, тебе Маша потом благодарна будет!
Оскар отключился, а я продолжала в восторге бегать по комнате. Сделав несколько кругов, подбежала к Саше и плюхнулась рядом с ним на диван:
– Оскар поедет за ней, засунет в мешок и доставит на родину. Смотри, остались же и в наше время настоящие мужчины!
– Поля, послушай… – голос Саши неожиданно охрип. Он прокашлялся и продолжил: – Я не могу прямо сейчас совершить подвиг… К счастью, ты не нуждаешься в том, чтобы тебя немедленно засунули в мешок. Но у меня тут возникло другое предложение, деловое… Выходи за меня замуж?
Я потупила взгляд и сделала вид, что глубоко задумалась. Саша занервничал, его рука машинально потянулась за пультом. Я поспешно отодвинула пульт подальше, подняла на любимого глаза и выдохнула:
– Да, я согласна.