– Владимир Петрович, мне известно, что после развода с Мартыновой вы платили деньги своей бывшей жене за то, чтобы она никогда не виделась с Настей, до самого совершеннолетия дочери. После Настиного восемнадцатилетия вы когда-либо встречались с Зинаидой? – поинтересовалась Лариса.
– Нет, – процедил Карякин. – И век бы ее не видеть.
– Значит, вам неизвестно, на какие средства жила Мартынова последние четыре года, то есть от Настиных восемнадцати лет до ее двадцати двух…
– Нет, неизвестно, – ответил Карякин. – Меня это, признаюсь, совершенно не интересует.
– А жаль, – сказала Лариса. – Надо было бы поинтересоваться.
Карякин сразу насторожился:
– Есть что-то такое, о чем я не знаю?
– Да, есть. Дело в том, что последние четыре года Мартынова жила на деньги, которые вымогала у вашей дочери путем шантажа.
Лицо Карякина побагровело. Казалось, его вот-вот хватит удар.
– Я убью ее, – выдохнул он. – Чем она шантажировала мою дочь?
– Здесь мы переходим к самому интересному, Владимир Петрович.
Лариса вынула из сумочки дискету.
– У вас, я полагаю, есть дома компьютер?
– Да, есть… В соседней комнате.
– Думаю, нам стоит пройти туда. Вы должны это увидеть.
Карякин снова поглядел на часы.
– Это очень важно, – с чуть заметной усмешкой сказала Лариса. – Уверяю вас.
Карякин пожал плечами и сделал широкий жест в сторону двери. Котова встала и пошла с ощущением предвкушения победы. Моральной победы над этим самодовольным нуворишем.
– Так чем же она шантажировала Настю? – повторил свой вопрос Карякин, пока компьютер загружался.
– Тем, о чем Настя пишет в этом файле. – Лариса навела мышь на название diary.txt.
– Не понимаю.
– А вы откройте файл, – подвинула она мышь.
Карякин нахмурился и неохотно кликнул мышью.
– Тем, что всем расскажет, будто вы сделали Настю своей любовницей, – не удержалась Лариса и произнесла самое главное сама.
– Что?! – глаза Карякина настолько округлились, что Лариса неподдельно испугалась за состояние его сердечно-сосудистой системы. – Что вы сказали?
Котова всего лишь кивнула на экран, где уже возник текст со всеми физиологическими и хронологическими подробностями инцеста.
Однако Карякин не смотрел туда, он был поглощен тем, что ему только сказали.
– Дрянь! – выругался Карякин, стукнув кулаком по столу. – Боже, какая дрянь! Бедная моя девочка! Четыре года платить матери, чтобы уберечь меня от тюрьмы! Она знала, что я убью Зинку, как только узнаю.
Лариса еще раз обратила внимание хозяина дома на монитор.
– С учетом того, что вы сейчас сказали, то, что здесь написано, конечно, не соответствует действительности? – спросила она. – Это дневник Насти, если вы не в курсе…
Карякин склонился над монитором. В его глазах Лариса прочитала неподдельный ужас. И почувствовала, что ему необходимо уступить место. Она встала, а сгорбившийся бизнесмен опустился на стул. Он читал молча, глотая слюну.
Дочитав до конца, он обернулся к Ларисе и внезапно выкрикнул:
– Это чудовищная ложь! Ложь! Настя не могла написать такого!
– Скажите, Владимир Петрович, ваша дочь не стояла на учете у психиатра? – спокойно продолжала Котова. – Она была наркоманкой?
– Нет! Нет! – кричал Карякин. – Это подстроено, все подстроено, все против меня!
– Кто против тебя? В чем дело? – в комнату заглянула встревоженная Регина.
За ней выглядывал Ромаев, который был напуган не меньше.
– Пошли все вон! – заорал Карякин и схватился за сердце.
Лицо его побагровело, и он стал задыхаться.
– Вызови "Скорую", – бросила Лариса в сторону Ромаева.
Тот без лишних слов поднял телефонную трубку.
– Что вы ему наговорили? – недружелюбно спросила Регина. – Кто вы вообще такая?
– Частный детектив, – невозмутимо ответила Лариса. – Занимаюсь расследованием смерти Насти Карякиной.
Регина смерила ее злым взглядом и подошла к мужу. Тот сидел в кресле, мотая головой из стороны в сторону с закрытыми глазами.
– Ничего, успокойся, скоро все будет хорошо, – пробормотала Регина, разминая ему пальцами грудную клетку.
И тут ее взгляд упал на монитор компьютера.
– Что? Что это такое? – испуганно спросила она.
– Потом прочитаете, – сказала Лариса. – Сейчас займитесь мужем…
"Скорая" прибыла достаточно быстро. Врачи, проведя необходимые диагностические процедуры, успокоили всех, сказав, что парочки уколов в данном случае будет достаточно.
Как только Карякин пришел в себя, то попросил удалиться Ромаева и Регину. Они вышли, и бизнесмен, глядя на Ларису достаточно осмысленным взором, заявил:
– Лариса Викторовна, так, кажется, вас зовут?
– Совершенно верно, – ответила Котова, заметив, как изменился тон Карякина – в нем не ощущалось никакой снисходительности, а, напротив, появилось уважение.
– Так вот, Лариса Викторовна, я заверяю вас, что все это ложь. – Он сделал жест в сторону компьютера.
– Но файлы были запаролены, – попробовала возразить Лариса и тут неожиданно бросила взгляд на время, когда было сделано последнее изменение в файле.
И ее словно током ударило: 27.04! Двадцать седьмое апреля! Спустя почти месяц после смерти Насти, сразу после начала работы Ларисы в качестве частного детектива! То есть это означало, что изменения в тексте сделаны кем-то другим. Ведь компьютерный текст нельзя идентифицировать подобно письменному! Время, время! Как же она могла упустить такой момент!
Лариса внутренне досадовала, но решила не признаваться Карякину в своей ошибке. В конце концов, этот разговор был необходим. И пускай ценой сердечного приступа, но она должна была вывести Карякина на откровенный разговор с ней.
Но с учетом новых данных Лариса должна была менять тактику. Инцест уже не казался ей доказанным фактом. И, возможно, все это действительно ложь. К тому же она имела доказательства, полученные от Сашки Шалеева – а именно то, что Насте сделала укол какая-то блондинка. Следовательно, отпадали версии наркомании и самоубийства.
Лариса еще раз открыла файл и сравнила стилистику. Действительно, то место, где говорится непосредственно об инцесте, сильно отличалось от других строчек. Там писала наивная девочка, здесь – прожженная шлюха, не умеющая литературно выразить свои ощущения.
Но у Ларисы было еще несколько вопросов, которые она не успела задать по причине того, что Карякину стало плохо. И она продолжила разговор:
– Владимир Петрович, скажите, вы знали о том, что Настя была беременна?
– Да, знал, – дрогнувшим голосом ответил Карякин. – Настя сказала мне об этом незадолго до смерти. И то, что они с Николаем решили пожениться. Я тогда не стал заострять свое внимание на этом вопросе, решил заняться им всерьез по возвращении. Да и был уверен в том, что Настя выдумала беременность, чтобы добиться своего и выйти замуж за этого парня.
– Почему вы были против замужества дочери? – спросила Лариса.
– Я был против не ее замужества, а не согласен с ее выбором, – поправил Котову Карякин.
– Почему?
Бизнесмен пожал плечами:
– Бывают необъяснимые симпатии и антипатии. Парень, которого выбрала Настя, вроде бы неплохой, но у меня к нему душа не лежала. Я хотел, чтобы моя дочь вышла замуж за моего адвоката Ромаева – вот его я люблю и уважаю.
– Владимир Петрович, а вы знаете о том, что у вашего адвоката не совсем чистое прошлое? – поинтересовалась Лариса.
– Да, знаю, – ответил Карякин. – Он сам мне обо всем рассказал. То было давно и по глупости. Сейчас Ромаев совсем другой человек. У меня нет оснований не доверять ему.
– Какие взаимоотношения у Ромаева с вашей женой Региной?
Губы Карякина дрогнули в улыбке:
– Они много лет знают друг друга. Я подозреваю, что Регина даже влюблена в Ромаева. Правда, она делает вид, будто без ума от меня. Но я же не вчера родился.
– Вас это устраивает? – удивилась Лариса.
– Давайте не будем об этом, – попросил Карякин. – И еще раз повторяю – этот файл лживый, насквозь лживый!
– Владимир Петрович, скажите, как велико ваше состояние? – Лариса перевела разговор на другую тему.
– Немаленькое, по современным меркам, но и не такое большое, как думают многие, – ответил Карякин.
– У вас имеется завещание?
– Да, имеется.
– Кто все унаследует в случае вашей смерти?
– Мой сын Никита.
– А до смерти Насти кто должен был все унаследовать?
– Поровну Настя и сын.
– И еще, самое последнее… Владимир Петрович, с чем связаны ваши последние трудности в бизнесе?
– Кто вам об этом рассказал? – быстро и резко спросил Карякин.
– Это неважно, – тут же ответила Лариса, не давая привыкшему к жесткому общению бизнесмену перехватить инициативу.
– Это не имеет никакого отношения к убийству Насти, – упрямо заявил Карякин.
– Ну, ладно, – тут же согласилась Котова. – Я оставлю вас. Выздоравливайте.
Она почувствовала, что должна переварить полученную информацию. Пора было оставить Карякина в покое. Тем более что в этом состоянии ему было противопоказано нервничать.
А насчет возникших трудностей в бизнесе придется узнавать у Ромаева. И, учитывая, что Карякин почему-то не хочет говорить на эту тему, узнать о них нужно обязательно.
* * *
Когда Карякин заснул, Лариса попала в цепкие объятия Регины. Конечно, в фигуральном смысле. Молодая жена бизнесмена настойчиво пригласила ее поговорить.
Лариса, разумеется, согласилась. Черноволосая красавица была последним фигурантом этого дела, с которым она еще не имела беседы.
– Итак, Лариса, рассказывай, что ты раскопала, – достаточно бесцеремонно начала Регина.
– С какой стати? – улыбнулась Котова. – Ведь не ты меня наняла.
Она решила тут же перейти с Региной на "ты", поскольку та себе позволила это первая.
– Дело касается всех, – отрезала Регина. – То, что я прочитала там, для меня, конечно, не такая уж новость, но…
– То есть ты знала обо всем?
– Нет, догадывалась.
– По каким признакам?
– Скорее даже не догадывалась, а подозревала, – поправилась собеседница Ларисы. – Мне мать Насти об этом говорила под большим секретом. Когда пьяная была… Я не поверила, правда.
– А с мужем на эту тему ты не говорила?
– Зачем травмировать старика? – цинично усмехнулась Регина. – Было – не было, теперь никто не узнает. Карякин все равно не признается, если было. Вот только кто Настьку грохнул – непонятно.
– Да, – согласилась Лариса.
– Конечно, вы можете меня подозревать сколько угодно, – смело посмотрела Регина в глаза собеседницы, неожиданно переходя на "вы". – Только все это ерунда. Не убивала я ее. Вообще Настька была скрытная, не от мира сего. Так что героином вполне могла баловаться. И нет тут ни фига никакого убийства. Да и вообще нужно проверить этого ее летчика Николая. Ты с ним встречалась, разрабатывала, как у вас говорят, версию?
– Встречалась.
– И что?
– Ничего.
– Что значит "ничего"?
– А то, что он, похоже, ни в чем не виноват. Он любил Настю, искренне любил.
– Наркоманы вообще искренне любят, – ехидно возразила Регина. – "Хочешь, я убью са-седей, что ме-шают спать?" – пропела она неожиданно. – Знаете такую песню? Между прочим, тоже о любви, и та, которая ее поет, посвятила песню своему парню-наркоше.
Лариса не стала возражать, хотя на этот счет у нее было вполне определенное мнение. Не стала она говорить Регине и о том, что в деле имеется свидетель, который видел некую блондинку в квартире Насти в день убийства.
– И потом, Лариса, – продолжила Регина. – У меня нет, как это говорят, мотива.
– Это насчет Насти? – уточнила Лариса.
– Да. Зачем мне ее убивать? Наследство все равно достанется не мне – это, я думаю, ты уже у Карякина узнала.
Котова кивнула.
– Так что… – развела руками Регина. – У меня, правда, нет алиби. Когда я узнала время смерти Настьки, то боялась, что меня будут подозревать в первую очередь. Сама понимаешь, отношения у нас сложились своеобразные.
Она вздохнула и усмехнулась краешком губ.
– Да я и не ставлю тебя на первое место в списке подозреваемых, – постаралась развеять ее сомнения Лариса. – А отношения у вас здесь действительно своеобразные.
Регина, похоже, успокоилась и даже улыбнулась.
– А то, что Карякин трахался со своей дочерью – мне сейчас, откровенно говоря, безразлично, – махнула она рукой. – Лишь бы Вовчик не отправился вслед за ней туда.
Регина красноречиво показала рукой на небо.
– Горе-то, сама понимаешь, немалое, – заключила она. – Дочь потерять.
– А ты сама хочешь детей от него? – неожиданно спросила Лариса.
– Зачем? – простодушно удивилась Регина.
И тут же, видимо, просчитав в уме, что ответ ее был слишком откровенным, поправилась:
– Понимаешь, дело-то серьезное… Не знаю, кстати, хочет ли ребенка сам Карякин. Мы с ним на эту тему не говорили. А тебя-то почему это интересует?
– Да так, в общечеловеческом смысле, – ответила Котова и поднялась со стула, давая понять, что разговор окончен.
– В каком-каком смысле? – нахмурилась Регина.
Лариса улыбнулась как можно приветливее и добродушно махнула рукой:
– Неважно. Спасибо за беседу и информацию.
– Не за что, – фыркнула Регина и вышла в прихожую, чтобы проводить ее.
Тут из кухни выглянул Ромаев.
– Лариса Викторовна, я вам нужен? – спросил он с оттенком подобострастия.
– Нет, Лешенька, теперь я справлюсь сама, – ответила Лариса, глядя ему прямо в глаза. – Ты свою миссию уже выполнил.
И, попрощавшись с Региной и Ромаевым, покинула квартиру Карякина.
* * *
Последующие часы Лариса посвятила размышлениям в излюбленном ею Зеленом кабинете ресторана "Чайка". Похоже, расследование выходит на финишную прямую. Ей предстояло разобраться в некоторых деталях.
И главное – это мотив. Регина была права – нет мотива, нет! Не прорисовывается он, хоть ты тресни! Ну не ревность же! Не смешите себя, Лариса Викторовна!
А он должен быть, должен. Ромаев и Регина – вот два главных действующих лица. Принимая на веру то, что инцеста между Настей и отцом не было, Лариса оставалась без мотива. Если же предположить, что инцест все же был, то она все равно не верила в то, что Регина решилась по этой причине убить свою бывшую подругу. Не производила она впечатления трепетного и эмоционального человека, для которого подобная "травма" была бы чем-то из ряда вон выходящим. Главное для этой женщины – деньги, и из этого надо было исходить. Так что – или мотива нет, и Регина непричастна, или же он есть, но Лариса его пока не обнаружила.
Фигура Ромаева – вот что не давало ей покоя с самого начала расследования. Его подозрительное поведение – о чем оно говорит? Он не убивал, это понятно. Убила женщина. Не стоит ли за этой незнакомкой Ромаев? Может быть, но опять Лариса упиралась в отсутствие мотива.
Но ведь кто-то дописал за Настю эти строчки об инцесте. Без литературной экспертизы видно, что дописал. И сделал это 27 апреля, то есть сразу после начала Ларисиного расследования.
Заварив себе кофе покрепче, Лариса снова погрузилась в размышления. Спустя полчаса она прошла в свой кабинет, включила компьютер, снова открыла Настин файл и прочитала текст внимательно с начала до конца.
Затем она набрала номер домашнего телефона учительницы Лицовой, потом – учительницы литературы тридцать седьмой школы Ирины Евгеньевны. Поговорив с ней насчет текста файла и выслушав ее мнение, она пришла к выводу, что пора осуществить ряд последовательных действий. В этом ряду значились откровенный разговор с Карякиным, посещение парочки Мартынова – Шулепов и, наконец, разборка с Алексеем Ромаевым.
Лариса уже собралась было отправиться к Мартыновой и ее "пупсику", как ее остановил телефонный звонок. Она сняла трубку и услышала ровный голос Николая Лукашина:
– Лариса Викторовна, здравствуйте. Я позвонил насчет новостей по делу.
– К сожалению, пока ничего конкретного нет, – ответила она.
Для нее было абсолютно ясно, что Лукашину ни под каким видом нельзя рассказывать все, что она прочитала в компьютерном файле Анастасии Карякиной.
– Вам еще нужны ключи от квартиры Насти? – спросил сразу поникшим голосом Лукашин.
– Нет, если хотите, я могу их вам вернуть.
– Тогда давайте встретимся сегодня у нее дома.
– Хорошо, в два часа, – ответила Лариса, рассчитывая к этому времени уже провести разговор со "сладкой парочкой" двух потрепанных жизнью тунеядцев.
– Договорились, – сказал Лукашин и повесил трубку.
А Лариса поспешила к матери Насти. Дверь ей открыл, как и в первый раз, "пупсик". Сначала он, видимо, по привычке, маслено улыбнулся, а потом, рассмотрев Котову более пристально, убрал улыбку со своей физиономии.
– Проходите, – сказал он.
Лариса не стала благодарить его за проявленную вежливость, а просто прошла в комнату.
– Гена, пока не поздно, кончай жить с этой старухой, – обернулась она к нему, явно имея в виду Зинулю, развалившуюся в старом кресле.
"Пупсик" почему-то растерялся. А Зинуля, услышав эти слова, сделала возмущенное лицо.
Поведение Ларисы, конечно, было откровенно провокационным, но именно на эту реакцию она и рассчитывала.
– Слушай, если ты точно не ответишь мне на мои вопросы, я тебя сдам Карякину, и ты пожалеешь, – грубым тоном обратилась Котова к хозяйке квартиры, опережая ее возмущенные тирады. – А еще влеплю тебе парочку-троечку лет за шантаж родной дочери. Поняла, актриса недоделанная?
И тут Лариса убедилась, насколько действенным оказался такой подход по отношению к людям, находящимся на социальном дне. Мартынова вдруг испугалась, прижала руки к лицу и посмотрела на нее как кролик на удава.
– Ты говорила Регине про то, что Настя спит с Карякиным? Это ты придумала? – продолжила наседать Лариса. – Если скажешь правду, тебе ничего не будет. Ну… Говори быстро, пока не поздно!
– Я, я придумала, – выдавила из себя Мартынова. – Мне деньги были нужны. А Настя вроде и не возра…
– Это меня не интересует, – решительно перебила Лариса. – Регина об этом узнала от тебя? Когда узнала?
– Мы с ней выпивали за упокой после того, как Настенька умерла…
Лариса с отвращением посмотрела на эту женщину, которая никак не была достойна называться матерью. Даже Котова, не склонная к высокопарности, не могла бы выразиться иначе. И, не дожидаясь театральных всхлипов и фальшивых слез, она развернулась и пошла осуществлять свой план.