– Дядькой, – чуть застеснялся мальчик.
– Ты с ним живешь?
– Нет, он с бабкой живет. Но бабка ушла от него к нам, – словоохотливо ответил мальчик. – Мамка говорит, что хорошие люди умирают, а такие, как дядька, даже богу не нужны. Мы его караулим, чтобы он дом не пропил.
– Тебя как зовут?
– Колька.
– Коля, а ты случайно не знаешь, где живет друг твоего дядьки – его Саша зовут?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Может быть, тебе знакома женщина по имени Таня?
– Тетю Таню знаю, – оживился мальчик. – Она здесь недалеко всякой всячиной торгует. Пойдемте, я вас провожу.
Лариса в сопровождении мальчика вышла из двора и прошла по улице в сторону небольшого рынка, который организовали на пространстве между несколькими магазинами и мини-маркетами. Здесь торговали овощами, фруктами, сигаретами, воблой…
– Вон она. – Колька кивнул в сторону продавщицы, торговавшей картошкой и луком.
Это была женщина лет сорока, с одутловатым лицом, что характерно для пьющего человека. Взгляд ее был тупым и мрачным, как будто она переживала муки адские – впрочем, возможно, это было недалеко от истины, если под муками понимать ежедневный похмельный синдром.
Некоторое время Лариса раздумывала над тем, как бы ей половчее подкатиться к этой алкоголичке. И тут бог сжалился над ней: она увидела самого Сашку Шалеева! Лариса узнала его сразу: он как две капли воды был похож на свою мать.
Она оглядела своего свидетеля. Это был мужчина среднего роста, лет сорока – сорока пяти, худощавый, с лицом, типичным для пьяницы, бедно одетый.
Алкоголик остановился поодаль от своей подруги по несчастью и тревожно огляделся по сторонам. Не заметив ничего для себя опасного, Шалеев подошел ближе. Они о чем-то пошептались, после чего Танька достала кошелек и, вынув оттуда немного денег, сунула их Сашке, что-то проворчав вдогонку. Тот огрызнулся и пошел своей дорогой.
Лариса двинулась следом за Шалеевым, раздумывая над тем, как заставить его говорить.
А Шалеев остановился возле пивного ларька, достал из кармана деньги, выданные ему Танькой, и стал сосредоточенно пересчитывать их. Грязно выругавшись, он сунул деньги в окошечко пивного ларька:
– Слышь, друг, налей-ка мне полкружки.
Продавец равнодушно пересчитал деньги и отпустил товар. Сашка, получив вожделенное пиво, отошел к стойке.
Лариса тоже сунула деньги в окошечко:
– Слышь, хозяин, налей-ка две кружки и дай две воблы.
Получив товар, она подошла к Сашке и протянула ему кружку пива и воблу.
– Слышь, угощаю. У меня сегодня день рождения.
Сашка посмотрел на Ларису крайне подозрительно:
– Что же это тебе, такой молодой и красивой, не с кем пива выпить в день рождения?
Безусловно, ее наряд, несмотря на то, что оделась она в тот день довольно просто, по ее понятиям, был совсем неподходящим для того, чтобы пить пиво у ларька. Тем не менее Лариса, ничтоже сумняшеся, ответила:
– Не с кем. Я с другом поссорилась. Так что, как видишь, не с кем. Угощайся.
И Лариса улыбнулась ему так дружелюбно, что сердце алкоголика, похоже, дрогнуло. Он улыбнулся в ответ и взял предложенное ему угощение, кивнув в знак благодарности. Некоторое время слышались только хруст раздираемой на части воблы и его довольное сопение.
– Тебя как зовут? – спросила Лариса.
– Сашка, – ответил тот. – А тебя?
– Лорка, – в тон ему ответила Котова, изо всех сил стараясь казаться простой в доску бабой. – Ты работаешь где или нет?
– Нет, – ответил Сашка. – Раньше на заводе работал, а теперь нет. Подрабатываю кое-где, но постоянной работы нет.
– Где подрабатываешь?
– В кооперативном доме слесарем-сантехником. Иногда на стройке. Меня обещали взять на стройку, но пока глухо…
– А жена, дети у тебя есть?
Сашка неопределенно махнул рукой и после небольшой паузы ответил:
– Жена померла. И сын помер. Девятый год уже пошел с тех пор. Сыну сейчас было бы четырнадцать годков.
– А что случилось с женой и сыном? – участливо спросила Лариса.
– Попали в аварию, – ответил Сашка. – Мы с женой в отпуск поехали к моей матери в Бурово, а у малого там возьми и ушки разболейся. Я говорил жене, что в Бурове тоже врачи имеются, а она: "Нет, едем в город к специалистам". Оставила меня с дочкой у матери, а сама взяла сына и в город поехала на автобусе. Так в их автобус грузовик врезался с пьяным водителем за рулем. Семь человек погибло, в том числе мои.
Он сглотнул слюну, заново переживая эту давнюю трагедию.
– Живешь один?
– Один. Дочка у моей матери, а я… Короче, есть у меня баба, Танькой зовут. Я у нее сейчас обитаю. Надоела она мне до смерти. Домой бы уйти, – сказал Шалеев и тяжело вздохнул.
– Так почему не идешь?
Шалеев не ответил. Нахмурился и отвернулся. Лариса наклонилась к нему и тихо сказала:
– Саша, нам очень надо поговорить. Давай отойдем к лавочке в сквере, чтобы нас никто не услышал.
Шалеев удивился, но ничего не сказал, быстро допил пиво и, сунув в карман недоеденную воблу, пошел за Ларисой следом. Они дошли до лавочки и сели.
– Говори, что хотела, – сказал Шалеев.
Лариса показала ему красную книжечку:
– Я следователь, занимаюсь расследованием убийства Насти Карякиной, твоей соседки.
И Сашка испугался. Он хотел убежать, но Котова вцепилась в него мертвой хваткой:
– Подожди, не убегай. Я знаю, почему ты боишься. Ты залез к Карякиным на балкон, хотел чем-нибудь поживиться, но случайно стал свидетелем убийства. Ты испугался, что тебя могут посчитать убийцей или посадят за то, что ты залез на чужой балкон. Ведь так?
Шалеев кивнул. Он весь дрожал от страха. Это означало лишь то, что предположение Ларисы оказалось верным. Тогда она сказала:
– У меня есть огромное желание спилить деревья в этом сквере, чтобы они не загораживали свет. Но я этого не делаю, потому что не имею ни сил, ни возможности. Можно ли меня посадить в тюрьму за одно лишь желание спилить деревья?
– Нет, – ответил Сашка, начиная приходить в себя. – Нет, нельзя.
– Вот и ты, – подхватила она. – Ты хотел что-то украсть, но не украл. Можно ли тебя посадить в тюрьму за желание украсть, если самого преступления не было?
– Наверное, нет, – ответил Шалеев. – Но я боюсь.
Но убегать он больше не порывался. И тогда Лариса тихо сказала:
– Я только что была в Бурове у твоей матери. Видела Лелечку, твою дочку. Славная девчушка. Ты, наверное, ее любишь?
– Угу, – смутившись и снова сглотнув слюну, ответил Шалеев.
– Если бы с ней что случилось, ты бы хотел найти виновных и наказать?
– Хотел бы, – ответил Сашка. – Нашел бы и убил.
– Вот и Карякин любил свою дочь, – сказала Лариса. – Он очень ее любил, но ее убили. Отец пожелал найти убийцу и наказать. Ты мой единственный свидетель. Ведь ты видел, как все произошло? Видел?..
– Видел, – признался он.
– Расскажи мне.
– Боюсь я…
– Что-то я не пойму, чего ты боишься. Убийца о тебе не знает, увидит только на суде. Ему грозит лет пятнадцать тюрьмы, а мало ли что может случиться за эти годы. Ты можешь обменять квартиру или уехать к матери в Бурово. Если ты сам никому не расскажешь, то, кроме меня, никто о тебе знать не будет. Скажи, убийца тебя видел?
– Нет, не видела.
– Не видела? – насторожилась Лариса. – Это что, была женщина?
– Да, видная такая, высокая…
– Брюнетка? – тут же решила уточнить Лариса.
– Нет, – категорично покачал головой Шалеев. – Блондинка, в куртке, брюках, волосы до плеч.
– Ладно, давай рассказывай все по порядку, – подбодрила его Котова, тронув за рукав.
Шалеев тяжело вздохнул:
– Дело было так… В тот день мне очень хотелось выпить. Так хотелось, что, казалось, внутри все горит. Я ведь не всегда пью. Когда я не пью – ого! – я такое могу сделать! Мне цены не было, когда я на заводе работал.
– Так, я поняла, и что дальше? – перебила его Лариса, зная, что алкоголиков хлебом не корми, дай растопырить пальцы по поводу того, какие они крутые, если трезвые.
– Ну так захотелось выпить, что хоть волком вой. А денег нет, продать нечего. Я вышел на балкон. В этот день тепло было. Многие бабы окна мыли, балконы пооткрывали. Я глянул на балкон соседей и увидел ящик с банками. Ну, мне в голову и запала дурная мысль украсть эти банки, продать и хоть пивка себе купить. Эти банки у Карякиных стояли на балконе уже года два или три: бабки нет, а молодой девке они не больно нужны. Ну, я и подумал – она и не заметит ни фига, если я их того… Я подождал – в квартире вроде тихо. И так это аккуратненько перелез на соседский балкон, гляжу – дверь балконная открыта. Я удивился, чего это молодая девка ушла на занятия и балкон не закрыла? Может, думаю, приболела? Я заглянул и увидел…
Сашка тяжело задышал. Он достал из кармана пачку "Примы" и сунул сигарету в рот, закурил. Сделав несколько затяжек, он продолжил свой рассказ:
– Девчонка лежала на диване и, судя по всему, крепко спала. Я удивился: чего это она не на занятиях? А тут гляжу – рядом с ней стоит женщина с каким-то баллоном в руке, ну, навроде как лак для волос или дезик. Я испугался, что она меня увидит, и присел. А самому страсть как любопытно.
Лариса кивнула, побуждая Шалеева на дальнейшую откровенность. И он продолжил:
– Тут блондинка достала из сумки шприц, жгут и сделала девчонке укол в вену, а потом вложила шприц в ее руку. Только тогда до меня дошло, что произошло убийство. Я испугался страх как. Немного посидел на балконе, чтобы успокоиться, потом перелез обратно и дал деру. Вот и все.
– Ты курил, когда сидел на балконе? – спросила Лариса.
– Не помню. Меня всего трясло от страха. Наверное, курил. Я всегда курю, когда волнуюсь, а тут такое!.. Девку жалко…
– Какие сигареты ты курил?
– "Приму", конечно. Я только их и курю.
– А размер обуви какой ты носишь?
– Сорок второй. Только зачем это вам?
– Обычные формальности, – сказала Лариса. – Саша, давай договоримся так: ты никому, ни единой душе, не расскажешь о том, что только что рассказал мне: ни матери, ни Таньке, ни Пашке. Кстати, ты кому-нибудь говорил про убийство?
– Нет, – ответил Шалеев. – Я Таньке и Пашке сказал о том, что хотел украсть чего-нибудь, а меня засекли. Вот я и удрал.
– Продолжай в том же духе, – сказала Лариса. – Когда ты понадобишься в суде, я за тобой приду. Ты очень ценный свидетель.
– Боюсь я в суде выступать, – признался Сашка. – Как я скажу о том, что залез на чужой балкон, чтобы украсть банки?
– А ты не говори.
– А чего ж тогда говорить?
– Придумаешь что-нибудь, – сказала Лариса. – Например, так: стоял на балконе, держал в руках последние десять рублей и думал о том, что лучше купить – хлеба с картошкой, курево или пиво. Дунул ветер, вырвал из твоих рук десятку и перенес на соседний балкон. Вот тебе и пришлось лезть к соседям. Это я к примеру. Но это все ерунда полная, никто тебя не будет привлекать – я об этом позабочусь. Кстати, можешь вернуться к себе домой, не бойся. Только никому ни о чем не говори. Если соседи будут спрашивать, где был, то отвечай, что у своей бабы. Моя баба, сколько хочу, столько у нее и живу. Понял?
Сашка кивнул, глядя на Ларису с восторгом:
– А мне вот и в голову не пришло так придумать. Ну ты прямо как писатель!
– Ты только больше никуда не исчезай. Договорились? – Лариса, пропустив комплимент в свой адрес, глянула алкоголику прямо в глаза.
– Не исчезну, – пообещал Шалеев. – Можете не беспокоиться.
Она уже собралась уходить, когда Шалеев спросил:
– Скажите, а у вас действительно сегодня день рождения?
Ларисе почему-то не захотелось признаваться в том, что настоящий день рождения ее еще не скоро, и она ответила:
– Конечно… Ведь я тебя угостила, значит, не соврала.
Глава 9
Карякин жил всего в трех кварталах от дома Ларисы. Припарковав свою машину рядом со стоявшими здесь автомобилями, она направилась к нужному подъезду. Алексей Ромаев уже ждал ее у входа.
– Лариса Викторовна, только, прошу вас, недолго. Владимир Петрович очень занят, у него сегодня важное дело, – предупредил сразу же Алексей, всем своим видом выражая нетерпение и увлекая Ларису в глубь подъезда.
– Слушай, Леша. – Котова специально остановилась, чтобы ее слова как следует дошли до собеседника. – Я начинаю всерьез думать, что Карякин не заинтересован в расследовании смерти его дочери.
Повинуясь ее импульсу, остановился и Ромаев.
– А может быть, Леша, ты что-то от меня скрываешь? – подозрительно глядя на него, спросила Лариса.
– Что, например? – спросил он.
– Ну, насчет своей связи с Настей, например… Теперь на очереди Регина.
– А что Регина? – по виду Ромаева было явно видно, что он нервничает.
– Я, во-первых, советовала бы тебе бросить свою адвокатскую практику.
– Почему? – искренне удивился Ромаев.
– Потому что юрист не имеет права на такие прозрачные реакции, как у тебя. Но это не главное… А главное в том, что ты когда-то, оказывается, был трудным подростком. В компании с Региной Анненковой.
После этих слов Алексей как-то сразу обмяк, а его уши покраснели.
– Ну, это было давно, – смущенно сказал он. – И не имеет никакого отношения к нашему делу.
– А твоя связь с Региной имеет? – в лоб спросила Лариса. – Вы с Региной – любовники?
– Нет, вы что! – отшатнулся Алексей.
– Тогда что? Что вас связывает?
– Ничего. Ничего, кроме того, что она – жена моего начальника.
– С которой ты вместе в юности потрошил квартиры каких-то коллекционеров, – с усмешкой закончила Лариса.
– Вы что, подозреваете меня? – уставился на нее Ромаев.
– Пока ты из списка подозреваемых не исключен, – сухо ответила Лариса. – Хотя на первое место в нем перемещается не кто иной, как сам Карякин.
– Да вы что?
– Ты знаешь, что Настя спала с ним?
– Что? Что вы сказали? – Лариса физически ощутила, как Ромаев испугался.
– Что слышал, – огрызнулась она. – У вас тут вообще очень интересная компания подобралась, я смотрю. Бывшие домушники и действующие извращенцы. Ну ладно, я все равно со всем этим разберусь. Да, и еще… Почему ты скрыл от меня, что сам когда-то встречался с Настей?
Ромаев покраснел, опустил голову и сказал:
– Да это было-то пару-тройку раз. Надо же когда-то девчонке во взрослую жизнь входить. Но… То, что вы мне рассказали, – чудовищно!
– Разберемся, – сухо произнесла Лариса и, обойдя стоявшего в растерянности Ромаева, пошла вверх по лестнице.
– Подождите, Лариса Викторовна, – дернул он ее за рукав. – Откуда вы это узнали? Просто невероятно!
– Это неважно, – отрезала Лариса. – Могу лишь сказать, что пока имя убийцы Насти я не знаю. Известно лишь, что это была женщина. Но она – исполнитель. А кто ее нанял – мне предстоит выяснить.
– Что за женщина? – с еще большим испугом спросил Ромаев.
– Да не бойся ты так, – улыбнулась Лариса. – Если ты ни при чем, чего бояться-то? Пойдем, у меня тоже не слишком много времени, а успеть поговорить с господином Карякиным надо о многом.
И решительно направилась вверх. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ней.
Как только Ромаев нажал кнопку звонка, дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин квартиры, Владимир Петрович Карякин.
– Здравствуйте, – с достоинством произнес он. – Проходите.
Ромаев представил Ларису и выжидательно посмотрел на патрона. Тот неопределенно кивнул ему в сторону кухни. Помявшись около порога, Алексей снял ботинки и направился в указанном шефом направлении.
Карякин же повел Ларису в свой кабинет. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась изумительно красивая и чувственная брюнетка лет двадцати трех. Она улыбалась приветливо, но в то же время достаточно холодно.
– Вовчик, у нас гости? – спросила красавица, не спуская своих глаз с Ларисы.
Карякин нахмурился.
– Регина, – строго сказал он. – У меня важный разговор. Конфиденциального характера.
– С какой это поры ты стал таким скрытным? – ехидно спросила красавица.
Карякин ничего не стал ей отвечать и сдвинул в гневе свои густые брови. На взгляд Ларисы, это означало, во-первых, что отношения в семье далеки от идеальных, а во-вторых, что Регине следовало повиноваться. Это она в принципе и сделала. Немного поколебавшись, исчезла на кухне.
"Интересно, что сейчас скажет ей Ромаев, – подумала Лариса. – После рассказанного мною".
– Это моя жена, – слегка смущенно сказал Карякин.
– А я думала – еще одна ваша дочь, – не сдержавшись, сказала Котова.
Лицо Карякина окаменело.
– Моя личная жизнь вас не касается, – сухо сказал бизнесмен.
– Извините, – не стала настаивать Лариса. – Вы абсолютно правы – меня это не касается. Но… Владимир Петрович, у меня появилось к вам несколько вопросов, ответы на которые мне бы хотелось получить сейчас. Я провела определенные следственные действия…
– Какие у вас вопросы? – перебил ее Карякин, демонстративно взглянув на часы.
"Все понятно, господин бизнесмен, – ехидно подумала Лариса. – Сейчас будем показывать, какие мы крутые. Занятые, мужественные, солидные, основательные… Фу-ты, ну-ты, и всякое такое… А вот фигушки тебе, индюк надутый! – неожиданно рассердилась она. – Сейчас я тебя так прижму, что тошно станет!"
– Для начала два простых вопроса, – начала она совершенно невинным и спокойным тоном. – Какой размер обуви вы носите и какие сигареты курите?
Карякин взглянул на Ларису удивленно, словно хотел спросить, зачем ей это надо. Однако не спросил и ответил:
– Размер обуви ношу сорок пятый. Сигареты курю обычно "Парламент". Иногда попроще – "Золотую Яву" или "Мальборо".
– А "Приму" вы курите?
– Никогда, – презрительно оттопырил нижнюю губу бизнесмен. – Разве что в студенческие годы от безденежья бывало…
– Спасибо. А теперь такой вопрос: как близко вы знакомы с соседом вашей матери Александром Шалеевым?
– Практически совсем незнаком, – ответил Карякин. – Когда родители получили ту квартиру, я прожил с ними всего три месяца. Сашка тогда еще не был их соседом. Мне же вскоре досталась квартира от умершей бабушки. Я женился на Зинаиде и ушел от родителей к себе, поэтому Сашку за все годы соседства видел мельком раз пять-шесть. А что, он в чем-то замешан?
Уловив напряжение в голосе Карякина, Лариса поспешила его успокоить:
– Нет-нет, не замешан… Теперь скажите, пожалуйста, Владимир Петрович, сколько денег вы обычно давали Насте на расходы? Хватало ли ей этих денег?
Карякин взглянул на нее возмущенно:
– Конечно, хватало! Когда Настя жила дома, я на мелкие расходы давал ей обычно по пятьсот рублей в месяц. Если дочь хотела купить себе что-либо из одежды, она говорила мне – и я либо давал ей деньги, либо шел вместе с ней куда надо и платил. Но с тех пор, как Настя стала жить отдельно, я стал давать ей две тысячи в месяц. Как вы понимаете, этого вполне достаточно.