Внезапно он заметил уголком глаза приближающийся слева силуэт. Осторожно повернул голову - прямо на него смотрела двустволка. Выше ружья чернела большая шляпа, под шляпой он разглядел лицо Ромео Умбро. Владелец замка тоже оскалил зубы, но его оскал скорее изображал улыбку.
Фредрик улыбнулся в ответ.
- Cave canem… Вы бы повесили доску с предосте… - Он не успел договорить, один пес прыгнул на него и ударил передними лапами в грудь с такой силой, что у Фредрика перехватило дыхание.
- Вергилий! Овидий! Sufficiente! Назад, место! - Команда была отдана негромким спокойным голосом.
Псы с ворчанием отступили.
- Такая встреча ждет каждого, кто приходит без приглашения, синьор Дрюм. Вы рассчитывали на иное? - Ружье по-прежнему было нацелено на Фредрика.
- Пришел с приветом и умер без ответа перед входом, - поспешно сымпровизировал он, надеясь, что это звучит не слишком глупо по-итальянски.
Иль Фалько опустил ружье, однако, тут же вскинул его, и раздался громкий выстрел. Фредрик ощутил запах пороха и увидел, как что-то черное упало сверху на землю в пяти метрах от него. Ворона, мертвая, из клюва струилась кровь…
- Спой, ворона, а ворона в ответ, не могу я петь с полным ртом, - пропел Фредрик, прижимаясь к стене.
- Ионеско, если не ошибаюсь? Стало быть, вы читали Эжена Ионеско… - Ромео Умбро переломил ружье, к ногам Фредрика покатилась пустая гильза.
- Рыло моллюска на илистом дне, - продолжал Фредрик, сознавая, что только абсурд может спасти положение.
- Поэзия, да? Замороженный норвежский желудочный сок. Пяти лир не дам за это дерьмо. Энрико Ибсену следовало бы остаться в Италии. Глядишь, и научился бы чему-нибудь. Болваны, все вы болваны! - Он снял шляпу и помахал ею, отгоняя мух.
Потом подошел к вороне и пинком отправил ее к стене.
- Знает тот, кто путно летает. - Фредрик отважился сделать два шага.
Синьор Умбро внимательно смотрел на Фредрика, и взгляд его был отнюдь не враждебным, скорее, оценивающим. Наконец он почесал в затылке и надел шляпу.
- Ты приглашен, - сказал он вдруг, повернулся кругом и жестом показал, чтобы Фредрик следовал за ним.
Они пересекли двор, направляясь к большому, явно только что отреставрированному зданию. На ходу Фредрик озирался - не притаились где-нибудь в тени Овидий и Вергилий, но ничего опасного не обнаружил. По широкой мраморной лестнице они поднялись к массивной двери из кедровых досок. Разумеется, по обе стороны лестницы красовались два сокола из зеленого мрамора.
В большом темном вестибюле пахло воском для натирки пола и камфарным маслом. Синьор Умбро поставил ружье в пирамиду, рядом с другими видами огнестрельного оружия. После чего открыл дверь в стене и кивком пригласил Фредрика войти. В этом помещении, с дубовыми панелями и старинной кожаной мебелью, тоже было темно. Стены были увешаны чучелами, головами животных с рогами и без рогов. Зебры, львы, кабаны… Самая большая голова, над камином, принадлежала носорогу.
- А вы немало постреляли, - с уважением произнес Фредрик.
- Болван. Придерживайся лучше абсурда. Это трофеи моего деда. С меня довольно ворон. - Ромео Умбро бросил в камин несколько поленьев, облил их керосином и поджег.
Уютная обстановка для беседы, подумал Фредрик, садясь в кресло, на которое указал ему владелец замка. "Скоро детский час, скоро детский час начинается для нас…" - мысленно пропел он, не желая без нужды вслух козырять знанием Эжена Ионеско.
Умбро вышел, но тут же появился снова, неся бутылку с прозрачной влагой и два стаканчика. Широким жестом поставил их на стол перед Фредриком, налил и властно провозгласил тост за здоровье гостя. Фредрик опрокинул стаканчик и почувствовал, как крепкое спиртное обжигает пищевод. С великим трудом удержался от чиха, но из глаз брызнули слезы.
- Начинаем оттаивать после тундровых морозов? - Умбро сощурился. - Что ж, послушаем, чего угодно синьору Бакалавру, и пусть растают полярные шапки, если и на сей раз речь пойдет о сватовстве, хватит с нас одного паршивого песца.
- Сватовстве? - Фредрик лихорадочно соображал, с чего начать толковый диалог.
- Ха! Все вы бабники с льдом вместо сердца и кашей в мозгу, а думаете, что в вашей власти покорить весь мир историческими бреднями и знахарством. - Он наполнил стаканчики и заставил Фредрика выпить еще.
Спокойно, Фредрик, спокойно, не давай себя завести, оставим брань на поверхности и углубимся в суть. Поехали!
- Когда ты в прошлый раз обрушил на меня потоки брани, - Фредрик не видел больше причин обращаться к Умбро на "вы", - то говорил про какие-то ответы, которыми располагаешь. Что ты подразумевал? И как понимать твои слова: "что ты надеешься узнать - фантазия, плод больного рассудка"? Что, по-твоему, ложно в моих знаниях, синьор Умбро? Уж не боишься ли ты "арктических жаб" вроде меня?
Он затаил дыхание.
Владелец замка смотрел на него с прищуром. Губы его чуть скривились в не совсем приветливой улыбке.
- Есть у меня ответ, - прошипел он. - Прекраснейшее из двуногих созданий Господа Бога. Посмей только приблизиться больше, чем на три метра, получишь заряд дроби.
Внезапно Ромео Умбро потер руки, и лицо его малость подобрело.
- Но ты, похоже, не таков, в твоих глазах нет фальши и тщеславия. Правда, ты думаешь, будто много знаешь. Ты ровным счетом ничего не знаешь. Сожалею, если испугал тебя. Думаю, у меня есть что показать тебе. Пошли! - Умбро резко поднялся на ноги.
Фредрик последовал за ним. Спиртное ударило в голову и слегка затуманило рассудок. Они прошли через несколько комнат, каждая из которых могла бы снабдить не один музей редчайшими экспонатами. Недаром хозяин родился в таком месте и унаследовал многое, чем славилась античность.
Несколько ступенек привели их в комнату, расположенную ниже других помещений. В одной стене были большие окна, широкая дверь вела в цветущий сад с фонтанами. Остальные три стены были снизу до потолка заняты книжными полками. Посреди комнаты стоял письменный стол и два кожаных кресла. Наверное, здесь были десятки тысяч книг.
- Вот, синьор Дрюм. - Ромео Умбро взмахнул руками, глаза его горели. - Тут собраны всевозможные знания. Книги, подобных которым не видел мир! О существовании которых мир не подозревает. Книги, написанные кровоточащими сердцами, мятущимися душами, овеянные божественным дыханием. То, что ты, по-твоему, знаешь - ложь. Истина здесь.
Фредрик благоговейно приблизился к одной полке. Большинство книг побурели от возраста; он сказал себе, что эта библиотека, должно быть, одна из величайших сокровищниц Италии. Он вытащил наугад одну книгу. Лудовико Ариосто - "Неистовый Роланд", Генуя, 1635 год.
- Смотри-ка, - рассмеялся Ромео Умбро. - Не самую плохую нашел. А известно ли тебе, что Ариосто написал также цикл стихотворений об этрусских богах? Малоизвестное сочинение, но у меня есть эта книга.
Встав на скамеечку, Умбро достал томик с одной из верхних полок. Осторожно положил книгу на стол и открыл титульный лист. Старый кожаный переплет скрипел, и Фредрик с удивлением увидел, что книга не печатная, а написана от руки красивым изящным почерком.
- "Cantata Dei Immortabilis", - прочел Умбро. - Написана в 1496 году, когда Ариосто было двадцать два года.
Он бережно вернул книгу на место.
- Может быть, углубимся еще дальше в прошлое? - продолжал он. - Вот Гвидо Гвиницелли, предшественник Данте и основоположник нового стиля - la dolce stile nuovo, Франциск Ассизский - "Кантика брата Солнца" или "Похвала творению"… Рядом - великий Якопоне да Тоди, представитель гениального литературного течения sacre rappe sentazioni, или "священные игры". Вот эта игра, например, неизвестна ни одному литературоведу. - Он вытащил еще одну потертую книгу - Ermetismo igno. - Кем, по-твоему, были бы такие современные поэты, как Монтале, Унгаретти и Саба, без Якопоне да Тоди, а?
Фредрик покачал головой, признавая свое неведение. Большинство названных имен было ему неизвестно, но он понимал страстное увлечение владельца замка. Наверное, сам он мог бы не один год провести в этой комнате с се книгами, не ощущая никаких других потребностей.
Литература… Фредрик пришел не за тем, чтобы выслушать лекцию об итальянской классике. Все же он терпеливо продолжал рассматривать уникальные издания. Данте, Петрарка, Боккаччо… Слушал, как Ромео Умбро превозносит иллюстрированное издание "Освобожденного Иерусалима" великого поэта эпохи Ренессанса - Торквато Тассо. И как поносит более современных авторов - Джорджио Бассани, Лампедузу, Папини, Арденго Соффици, особенно же - футуриста Маринетти.
- Ионеско, - вставил Фредрик. - А Эжен Ионеско тебе нравится?
Ромео Умбро грубо рассмеялся.
- Болван. Ионеско - это ты, когда несешь чушь. Это я, когда перестаю соображать. Ионеско - воплощение безумия, политического безумия, он кутается в леволиберальный плащ, чтобы казаться серьезным. Он глуп.
- Вот как, - пробормотал Фредрик, ломая голову над тем, как приступить к интересующему его вопросу. Во всяком случае, было похоже, что владелец замка проникся к нему доверием. - Но откуда у тебя все эти сокровища, семейство Умбро копило их веками?
- Si, si, - сухо усмехнулся Умбро. - Однако большинством книг мы обязаны Гарибальди. Это его дар. Когда в 1860 году Гарибальди прибыл на Сицилию, а затем и на материк, мой прадед Октавио Умбро выступил на его стороне. Он был ярый гарибальдист. Этих чумных крыс, монахов, изгнали из здешнего монастыря, и моему прадеду досталась монастырская библиотека. За исключением…
Он остановился, сверкая глазами.
- За исключением?
- Музыкальных сочинений. Которыми гордился этот проклятый монастырь. Мой прадед сжег их, чтобы потомкам была наука. У меня здесь нет ни одной книги о музыке. И не будет! - Он ударил кулаком по столу с такой силой, что окна зазвенели.
- Понятно, - произнес Фредрик. - Стало быть, музыка - уязвимое место. Вот почему твой брат…
- Заткнись, арктическая жаба! Не хочу слышать даже имени этого предателя и его мерзавца сына. Когда-нибудь я надену ему на голову арфу и натяну струны на шее с такой силой, что он запоет тоненько-тоненько, чтобы чертям стало тошно в аду. Если он не желает выращивать оливки и виноград, как это делало семь столетий наше семейство, то не заслуживает носить фамилию Умбро. Он такой же позор для семейства, каким был его отец, этот предатель! - Ромео Умбро подошел к стеклянной двери и распахнул ее.
- Монастырь, - тихо заговорил Фредрик, мысленно прикидывая, где проходит граница терпения хозяина, - монастырь… Я верно понимаю, что монахи не занимались виноградарством, не выращивали оливки, были только все века заняты этой дурацкой музыкой?
Умбро прищурился, глядя на Фредрика.
- Вот именно, - ответил он. - Конфликт между монастырем и семейством Умбро начался в XIII веке, когда мои предки поселились здесь. С конца прошлого века и почти до наших дней здесь все было тихо-мирно, я отдал мою старшую дочь в жены синьору Гаррофолли с условием, что он устроит гостиницу в одном из старых монастырских зданий, чтобы раз навсегда было покончено со всякой средневековой мистикой. Но Гаррофоли - дурак, а Андреа заразилась атмосферой этого здания, только и знает, что твердить идиотские изречения. Небось, и сам заметил - очень там похоже на современную гостиницу?
- Да уж, - согласился Фредрик.
- А тут еще мой племянник, этот недоумок с его бредовыми идеями оттягал себе часть земли и построек. Для чего, спрашивается - для больницы! После чего из Рима является шайка придурков и экспроприирует участок, на котором принимается искать древние свитки. Участок, где были лучшие виноградники! В довершение всего несколько кикимор вбивают себе в голову безумную идею, будто они призваны продолжать дело Эмпедесийских монахов, и учреждают женский монастырь за этим холмом. Чем все это кончится, черт возьми! Скоро не останется ни одной виноградной лозы и ни одного оливкового дерева. А тут еще являетесь сюда вы из ледяной пустыни на севере и беспардонно вмешиваетесь в наши дела!
Синьор Умбро так разошелся, что Фредрик посчитал за лучшее не возражать. Через распахнутую дверь он вышел в роскошный сад. Хозяин последовал чертыхаясь за ним.
- Красиво, - сказал Фредрик. - Сильные запахи.
- Болван, - отозвался Умбро. - Что ты знаешь о запахах? Небось, даже не читал "Trattato sulla Quintessenza" Иоанна Рупесцисса. Мы выращиваем здесь травы по его методу и поставляем их в аптеки по всей Италии. Думаешь, держим сад только для красоты? Вот, понюхай.
Умбро сорвал несколько листьев какого-то растения на грядке у стены дома. Запах напоминал кошачью мочу.
- Эта трава называется "Философский Чертогон". Положи два листика в чай твоему товарищу, и клянусь - он примется цитировать Библию задом-наперед, пока глаза не выскочат из орбит и сам он не свалится без памяти. - Умбро жестко рассмеялся.
- Выходит, тут много ядовитых растений? - небрежно осведомился Фредрик; думая о жаровне и парализующем запахе, который едва не убил его. - Хорошо зарабатываешь?
Умбро потер руки.
- Еще как хорошо. Для чего иначе, по-твоему, стал бы я их выращивать? Чтобы травить людей? - Он мрачно поглядел на Фредрика.
Фредрик прошел через весь сад к широкой каменной стене, возвышающейся над задним склоном холма. Склон был довольно крутой, но вдали он видел дома, поля и оливковые рощи. Остановил взгляд на большом сером здании у подножья склона.
- Эмпедесийские сестры? - спросил он, показывая туда.
Ромео Умбро фыркнул.
- Заняли старую школу. Через год их там не будет, уж я позабочусь о том, чтобы убрались отсюда в преисподнюю, где им самое место. Пошли обратно, болван!
Он подтолкнул Фредрика в спину.
- Не знаю даже… - Фредрик поглядел на часы. - Мне надо бы…
- Что тебе надо бы? Только что пришел, можно сказать, и еще ни словом не упомянул, что у нас здесь вынюхиваешь. Шагай, сейчас будем пить, пока не потекут слезы и сопли!
Умбро затащил Фредрика обратно в дом.
Возражать было бесполезно. Бурный темперамент Ромео Умбро грозил вредными для здоровья гостя последствиями. Впрочем, в обществе хозяина замка Фредрик чувствовал себя в относительной безопасности. Перед ним явно был не убийца. Человек эксцентричный, чтобы не сказать - с сумасшедшинкой, помешанный на классической литературе, почитающий виноградарство и выращивание оливков святым делом, - это так. Фредрика беспокоило другое: он не видел, как выжать из Умбро сведения, которые могли бы пролить свет на волнующую его проблему, без риска подвергнуться жестокой кулачной расправе.
Повелительный жест указал ему на прежнее кресло. В камине прибавилось поленьев, стаканчики были наполнены доверху. И только после второго стакана возобновилась беседа.
- Гостиница твоего зятя не очень преуспевает? - отважился Фредрик на первый ход.
- Ишь ты! С каких это пор дурней вроде тебя интересует гостиничный бизнес, а? - Умбро презрительно посмотрел на Фредрика, вновь наполняя стаканчики. - Ближе к делу, северный уж, что ты тут вынюхиваешь? Чем, по-твоему, располагает папочка Умбро, чего недостает тебе? Может, нуждаешься в помощи, чтобы решить одну проблему, связанную с раскопками? Чтобы ускорить разорение, так? Пей и подумай хорошенько, прежде чем отвечать.
Фредрик пригубил, но зловещее ворчание хозяина заставило его выпить до дна. Это привело к подлинному взрыву: на Фредрика Дрюма напал чих, он чихнул четырнадцать раз подряд, да так, что пламя в камине заколыхалось и Иль Фалько отпрянул назад вместе с креслом.
- Семь баллов по шкале Рихтера, недурно, - пробурчал Умбро.
Фредрик вытер слезы и пристыжено покачал головой. Такого приступа не бывало у него с тех пор, как Тоб добавил анис в имбирный соус.
- Это у нас в семье такой изъян, - виновато произнес он. - Плохо переносим крепкую водку. Особенно, когда…
- Пей, черт бы тебя побрал, избавляйся раз навсегда от наследственного порока. Ну-ка. Чокнемся, рыбный паштет!
И стаканчик Фредрика снова наполнился водкой. Он покорился.
Мысли начали путаться. Есть ответ, говорил Ромео Умбро, прекраснейшее из двуногих созданий Господа Бога. Женевьева Бриссо? Нет, не Женевьева Бриссо.
Джианна Умбро.
- Сегодня, - начал Фредрик, с трудом выговаривая слова, - сегодня днем я пил одно вино. Сказочное вино. Из твоего винограда, синьор Умбро. Ты сохраняешь традицию, которая не должна быть утрачена, и я понимаю твои тревоги. Я первый надел бы траур, если бы пострадали твои виноградники. Уверен, этого не будет, но я думаю…
Он остановился.
- Убийство, - через силу выговорил Фредрик и запнулся.
- Убийство? - Умбро откинулся в кресле, смеясь.
- Убийство, - повторил Фредрик. - Четыре убийства. Я сам чудом спасся.
Алкоголь делал свое, головы зверей на стенах качались и кивали у него перед глазами. Он несколько раз моргнул.
- Вот как, убийства… Ты не про этих ли двух сорванцов, которых прикончил тепловой удар? Или про синьора Лоппо с его слабым сердечком, а? Или про этого фанфарона - профессора, который получил по заслугам там в Риме? Ты в самом деле такой болван? - Умбро грохнул по столу кулаком, так что стаканы подпрыгнули.
- Il poliziotto Нурагус - пустое место, паршивый ленивый кот. - Образные обороны речи хозяина замка заразили Фредрика. - Он нику-ку-кудышный ита-та-тальянский выпи-пи-пивоха.
Фредрик вдруг стал заикаться.
Умбро привстал, протянул было руки вперед, собираясь схватить его за ворот рубашки, но сдержался. Еще раз наполнил стаканы. Фредрик выпил, не дожидаясь приглашения.
- Синьор Нурагус, - прошипел Умбро, - получает от меня по пачке лир ежемесячно, чтобы поддерживать порядок в Офанесе на мой лад. Никакого шума, никаких скандалов, никаких беспорядков - понял, наглая полярная вошь! Стоит мне сказать словечко кому следует, и тебя живо упекут в кутузку за клевету!
- Эх ты, неистовый Роланд, дьявол в замке! Проклятый коррумпированный итальянский пе-петушок! Подожди, вот попадешь в чистилище, та-там тебя давно ждут с но-ножами и раскаленными щи-щипцами! - Фредрик совершенно позабыл о правилах приличия; комната раскачивалась у него перед глазами, он видел по меньшей мере три камина и заикался сильнее прежнего.
Ромео Умбро откинулся назад и расхохотался. Закончив смеяться, уставился на Фредрика.
- Т-твое место и ме-место твоих паршивых псов - в сре-средневековье. То же самое ска-сказал бы я про весь этот Офа-фанес. Наливай, жалкий свистун! - Фредрик протянул ему свой пустой стакан.
Умбро взял бутылку и закупорил; дескать, хватит на сегодня.
- Убийства, - тихо сказал он. - Чушь собачья.
- Э-эжен Ионеско, - выговорил Фредрик, пытаясь встать. - Пойду-ка я к своим мо-монахам и лягу, пусть эта Эм-эмпедоклова шайка растерзает меня. Чтобы ты и этот пу-пузан Нурагус пере-пересчитывали лиры и надеялись на мягкую кару в аду. Спа-пасибо за водочку, ворона ты ощипанная.
Он заковылял к двери.
- Синьор Дрюм? - Умбро поднялся с кресла, и голос его звучал уже не так агрессивно. - Постой, я провожу тебя до ворот.
Он помог Фредрику спуститься с крыльца, провел его через двор. Уже стемнело. В воротах Фредрик остановился, опираясь рукой о каменную стену.