Отодвинув стул, Юлия уселась прямо напротив Крамаря – и неожиданно чуть не рассмеялась: ну вот же, они с этим бандитом наконец-то сидят за столом переговоров! Разве не этого она добивалась, когда просила Антона Сахновского увидеться с Крамарем и договориться о встрече? Правда, тогда она предполагала, что это случится в совсем другом месте и при других обстоятельствах, но результат-то – налицо!
Так вот как сработал план Антона… Он и в самом деле выполнил обещание, свел двух непримиримых врагов, причем в таком кабинете, где им придется говорить при свидетелях и, соответственно, держаться в рамках. Ничего не скажешь, сработано с умом.
Вот только что теперь будет с самим Антоном?
Костюк словно прочитал ее мысли.
– Твоего дружка, Васильевна, я имею все основания посадить – и посажу. Пояснить, за что?
– А присутствующий здесь Игорь Борисович не хочет пояснить причины такого поведения моего, как вы изволили выразиться, дружка?
Теперь Костюк уставился на Крамаря. Тот вместо ответа бросил на стол папку, раскрыл, вытащил исписанный от руки лист.
– Вот это, Юлия Васильевна, мое заявление. Собственноручно написанное. Прочитаешь сама или тебе суть изложить?
– Давай по существу, – кивнула Юлия.
– Значит так: позавчера некий гражданин Сахновский предложил мне встретиться, цель встречи не указал, но пояснил, что мой номер телефона дала ему ты. Я открыт для посетителей, тем более людей известных. Думаешь, мне не доложили, что о нем в Интернете пишут? Светка у меня в приемной недаром сидит.
– Это точно: в приемной она у тебя сидит не даром, – усмехнулась Гаранина.
– Гражданин Сахновский явился на следующий день и начал меня шантажировать, ссылаясь на тебя. Ему якобы известно, что это именно я убил этого твоего долбо… хм… ну, короче, братана твоего балахманного. Я, Юлия, не терплю, когда на меня давят, я и сам кого хочешь нагну. Ну, мои пацаны и объяснили твоему лепиле, кто тут главврач…
– Слышь, Крамарь, давай без жаргона, – встрял Костюк.
– А, ну да, тут же все культурные… И вот, заимев ко мне после серьезного и веского предупреждения личную неприязнь, гражданин Сахновский сегодня напал на меня, причинил вред личному имуществу, нанес физический и моральный ущерб лично мне, а главное – угрожал огнестрельным оружием! Это ж, блин, террор!
– Чье ж это было оружие? – ядовито поинтересовалась Юлия.
– Правильно, – кивнул Крамарь. – Мое. Пистолет ПМ, на который я имею законное разрешение.
– Несмотря на судимость, – уточнила женщина.
– А ко мне у разрешительной системы претензий нет! Я прав, Николай Николаевич?
Начальник милиции предпочел отмолчаться.
– Я, Юлия, заслуженное наказание отбыл. С прошлым завязал. Я теперь порядочный бизнесмен и имею основания опасаться за свою жизнь. Потому и оружие, а ты как думала? Короче, по ходу, я твоего кавалера стопудово посажу.
– Ты? Вроде суд должен состояться. Как, Николай Николаевич? Или без суда?
Костюк легонько похлопал ладонью по столу.
– Игорь Борисович принес заявление. Все случилось при свидетелях. А где заявление или объяснение от твоего кавалера?
– Он мне не кавалер, – огрызнулась Юлия.
– Не имеет значения. Даже если между гражданами Сахновским и Крамарем возник конфликт, который завершился, мягко говоря, не в пользу Сахновского, и ему даже причинили легкие телесные повреждения, он имел право и обязан был подать заявление в органы правопорядка. Где оно? Нету. Есть потерпевший, есть преступник. И рассматривать это деяние Сахновского можно как покушение на убийство.
– Он точно пытался меня убить, – с готовностью подтвердил Крамарь. – А наняла этого Сахновского ты, Юлия. На почве личной неприязни ко мне. Я и об этом пишу в заявлении, не отмажешься… Вот так вся эта история, дорогуша, и будет выглядеть в уголовном деле.
– Вы зачем меня сюда позвали? Чтобы этой липой мозги пудрить? – Юлия из последних сил пыталась сохранить самообладание, хотя внутри у нее все кипело: Крамарь показал, на что способен, тут удивляться нечему, но у Костюка теперь на руках все козыри, чтобы начать торговлю. Скорее всего, ей будет предложен обмен: Антона выпустят под обещание не поднимать шум вокруг дела о "теткином сюрпризе".
Да уж, Руслана Гаранина в Жашкове точно никто не любил.
Поэтому искать того, кто его похитил, швырнул в погреб и бросил умирать, даже милиция не хочет. Есть и другой вариант: Крамарь замазан в этой истории и теперь получил шанс спрятать концы, даже не участвуя в самом процессе.
Здесь, в кабинете начальника горотдела Костюка, Юлия Гаранина впервые за много лет испытала горькое чувство полного бессилия перед обстоятельствами. Она понимала: придется соглашаться на любые условия, иначе Антон Сахновский из-за нее угодит в тюрьму. Он и сейчас за решеткой, в грязной, провонявшей мочой камере изолятора при горотделе.
– Можно, конечно, и так сказать, – согласился Крамарь. – Я просто даю тебе понять, Юлия, в какой хреновой ситуации все мы оказались.
– Мы? – удивилась Юлия.
– Ну да, – кивнул Крамарь. – Милиция вместо того, чтобы порядок наводить, должна ловить того благодетеля, который твоего обаятельного братца на тот свет спровадил.
Юлия хотела возразить, но он остановил ее решительным жестом:
– Погоди, мы оба знаем, что я правду говорю. И что выходит? Николай Николаевич – в идиотской ситуации. Ты тоже в идиотской ситуации – и человека подставила, и сама можешь проблемы с законом заиметь. А закон, Юля, не шутит, уж ты поверь… Ну и я в идиотской ситуации: ведь ты все это закрутила, решив, что качели с твоим братцем – моих рук дело. Есть, по-твоему, выход?
Юлия решила промолчать – все равно у Крамаря на руках какая-то заготовка. Помалкивал и Костюк.
И в этом общем молчании Игорь Борисович Крамарь сначала пополам, потом – еще раз пополам разорвал свое заявление, туго скомкал и отправил бумажный шарик по столу прямиком к начальнику милиции. Тот небрежно смахнул его в корзину для бумаг, даже не удостоив взглядом.
Юлия на короткое время онемела, перестав что-либо вообще понимать.
– Вот так-то оно и лучше, – невозмутимо пояснил Крамарь. – Не будет заявления. Мужиком твой лекарь оказался. Не зассал. Если честно – не ожидал. Думал – утрет сопли и заткнется. А таких, как он, нормальные пацаны не сдают. Не по понятиям, Юлия! А теперь нам с тобой надо поговорить серьезно – может, и еще одну проблемку решим.
20
Разговор в кабинете начальника горотдела вышел долгий. Вкратце его суть Юлия изложила Антону уже в машине по пути домой – под вечер его выпустили из изолятора.
– Честно скажи – ты в самом деле рассчитывал на такой результат?
Так уж вышло, что они совершенно незаметно перешли на "ты".
– В общем, да, – ответил Антон, устраиваясь на сиденье рядом со своей спасительницей. – Психолог я, на самом деле, никакой, но есть пара знакомых. Нахватался кое-чего. И, как видишь, сработало.
– Что сработало?
– Видишь ли, для тех, кому сегодня слегка за двадцать, умение ударить в ответ на силовое давление ничего не значит. Они родились и сформировались в другое время. Не знаю, так ли уж высоко они ценят силу ума, но грубая физическая сила сейчас далеко не так важна. Если я правильно понимаю, в наше время в цене умение комбинировать, выстраивать многоходовые комбинации и схемы, в том числе и в обход закона. Иначе было во времена нашей юности. Помнишь?
Юлия пожала плечами.
– Ну вот… Лет двадцать и даже пятнадцать назад как было? Сила против силы. Только так и не иначе. Даже в школе, не говоря уже о взрослом мире.
Женщина усмехнулась:
– Ты, однако, идеалист. В школах сегодня такой бардак творится! Взять хотя бы эти записи драк и изнасилований на мобильные… Выродки набрасываются на одиночку, кто-то пишет на камеру, а затем выкладывает в Интернет. И где она, эта твоя "сила ума"?
– Так и есть, – согласился Антон. – Я же не отрицаю. А знаешь, почему это происходит? Потому что нет лидеров. Сильные личности в дефиците. Раньше дрались стенка на стенку – чья кодла одолеет, за тем и авторитет. Подлостей хватало, издевались друг над другом жестоко, да. Но такого беспредела не было. Не согласна?
– Может и так, – согласилась Юлия, трогая машину. Следить за ходом рассуждений Антона было любопытно. – Но при чем здесь история с Крамарем?
– Мы с ним почти ровесники. С тобой, между прочим, тоже. С какого-то момента разница в два-три года становится несущественной. Но ты женщина, а у женщин совсем другие взгляды на жизнь и другие способы решения проблем.
– Угу, – кивнула Юлия. – Я читала о чем-то подобном. Вообще-то, это называется сексизм – дискриминация по признаку пола.
– Ну, пусть будет сексизм, – с легкостью согласился Сахновский. – Но главное в том, что мужчины, которые с раннего возраста выбрали путь вроде того, который прошел господин Крамарь, признают единственный аргумент в спорах: умение дать сдачи. Ты, наверное, заметила: я – никакой не супермен. А Крамарь – закаленный на зоне, настоящий боец, которому приходилось драться за выживание сплошь и рядом. К тому же он тяжелее меня килограммов на двадцать. И, если б мы с ним, как пацаны в школе, вышли один на один, он бы меня сделал. И я не стыжусь это признать.
– Боюсь, так оно и есть, – вырвалось у Юлии.
– Но на следующий день после такой драки он явился бы ко мне с ящиком водки и сумкой деликатесов. Не ради того, чтобы заключить мировую. Мириться и брататься люди типа Крамаря не умеют. К тому же я ему не нужен в его бизнесе. И тем не менее он сочтет своим долгом выразить мне свое уважение. Понимаешь? Я не испугался, в этом все дело. Как там Крамарь выразился, помнишь?
– "Мужиком оказался, не зассал!" – Юлия улыбнулась.
– Вот. Он показал свою бандитскую силу в полный рост. А я не побежал к ментам, на которых ему плевать, а пошел напролом. Примерно так люди типа Крамаря разбирались с конфликтами лет двадцать назад. Я ведь недаром спрашивал, можно ли его считать реликтом из девяностых. Результат налицо: вы встретились и поговорили. Кстати, как прошло собеседование? Не зря я голову подставлял и машину искалечил?
Юлия не спешила с ответом, пристально глядя на дорогу. И заговорила только тогда, когда горотдел остался далеко позади:
– Похоже, зря…
– А точнее?
– Боюсь, к тому, что случилось с братом, Крамарь не имеет отношения.
– Тогда с какой стати он избегал встреч и не отвечал на звонки? Ты что, поверила ему на слово?
Юлия вздохнула:
– У нас здесь, как ты уже успел заметить, все непросто. И в деловых отношениях, и в личных…
– У тебя с Крамарем личные отношения?!
– Боже сохрани! Я не о том. Началось с того, что я негативно отозвалась о нем перед потенциальными инвесторами. Это отбило у него всякое желание общаться со мной. Затем Крамарь получил неожиданный шанс взять реванш тем же способом: сбросить моим зарубежным партнерам информацию о наличии у меня родственника с крайне сомнительной репутацией и непредсказуемым поведением. Человека, способного отравить жизнь всем вокруг. Можешь поверить: то, что тебе известно о Руслане и его особых талантах, – только верхушка айсберга. Так что, Антон, у меня были все основания опасаться возвращения Руслана именно теперь.
– И Крамарь к этой истории все-таки непричастен?
– Косвенно… Руслан действительно появился в Жашкове после двухлетнего отсутствия. А мозги у него работали, как компьютер. Вернувшись, он каким-то образом раздобыл контакты Крамаря. В принципе, сделать это не так уж сложно – у того легальная фирма, везде полно рекламы. Но он раскопал прямой офисный номер Игоря Борисовича и позвонил ему именно потому, что пронюхал о нашем с ним конфликте. А конфликт – обрати внимание – имел место в октябре прошлого года и широкой огласки, как ты сам понимаешь, не получил. Это ясно?
Сахновский откинулся на сиденье и прищурился.
– Это что же получается? – проговорил он. – О брате не было известий около двух лет. Конфликт с Крамарем возник, когда и духу Руслана не было в Жашкове, и, хотя развивался он не публично, кое-кто об этом вполне мог знать. Следовательно: твой брат вернулся в город гораздо раньше, чем ты об этом узнала, и довольно долго скрывался и вынюхивал, откуда запахнет жареным. Иначе говоря – чем еще он сможет тебя достать помимо собственного великолепного присутствия.
– Пока все логично, – соглашаясь, кивнула Юлия. – Но, если принять как факт то, что одно только присутствие брата, без всяких дополнительных усилий с его стороны, надолго выбивало меня из колеи, напрашивается единственный вывод: он скрывался. Уж не знаю, по какой причине.
– Боялся?
Юлия снова кивнула:
– В общем, похоже. Хотя до сих пор особых оснований бояться кого-либо у него не было.
– Естественно: твой братец чувствовал себя могущественным монстром и привык, что все, с кем он сталкивался, боятся только его!
Реплика прозвучала жестко, и краем глаза Антон заметил: Юлия невольно вздрогнула.
Одно дело, когда ты сам это знаешь, и совсем другое – услышать подобное из чужих уст.
Несмотря на это он продолжал развивать свою мысль:
– Я думаю, случилось нечто такое, что не позволило Руслану появиться в родном городе открыто. А поскольку это произошло впервые, есть все основания для еще одного предположения: в течение двух лет своего отсутствия он совершил какую-то гнусность, которая вынудила его залечь на дно. Это что-то гораздо более серьезное, чем те выходки, о которых ты мне рассказывала. Возможно, это каким-то образом связано с его намерением начать новую жизнь. С пятью тысячами долларов в портфеле, которые ты инвестировала в его благие намерения.
– Я тоже думала об этом, – вполголоса проговорила Юлия.
– Согласна?
– Пожалуй, да… Сперва Руслан вычислил Крамаря и уговорил его встретиться. Тому эта встреча оказалась на руку. Он тут же скалькулировал в уме, как начнет давить на меня, какой жестокой окажется месть. Но, как утверждает Крамарь, Руслан предложил встречный план, и довольно странный: разыграть его похищение. Сослался он на то, что мне, его сестре, хорошо известно о его болезни. И вот неизвестные лица захватывают Руслана и требуют выкуп. Не важно, что он якобы учудил на сей раз – долги это или что-то другое. Главное в том, что он кому-то наступил на мозоль, и теперь либо сестра заплатит похитителям, либо брат склеит ласты. Это я Крамаря цитирую.
– Хорошо, а дальше? Почему Руслан не пожелал явиться к тебе за "оброком", как делал всегда?
– Очевидно, прятался. Не хотел светиться. Так прямо и заявил Крамарю: если его кто-то ищет, то сестру наверняка пасут.
– За тобой следили? Ты ничего не замечала?
– За мной? Чушь собачья! Если б Руслана искала милиция, Костюк меня первой поставил бы в известность. Хоть официально, хоть нет. Либо Руслан все это выдумал, либо на всякий случай страховался. Последнее более вероятно: не хотел рисковать.
– Тогда, по-моему, – подвел итог Антон, – произошло примерно следующее. Твой брат после длительной отлучки вернулся в Жашков по одной-единственной причине: ему нужны были деньги, чтобы продолжать скрываться. Он, очевидно, подозревал, что его активно разыскивают, и имел все основания для таких подозрений. Тот вид, в котором я обнаружил его в погребе, – не столько результат известного образа жизни, сколько своего рода маскировка. Уже здесь ему каким-то образом стало известно о твоих трениях с Крамарем, и он решил заручиться поддержкой твоего врага. Сомневаюсь, что идея требовать с тебя выкуп за "похищенного" брата могла прийти в голову самому Игорю Борисовичу.
– Пока все это очень похоже на Руслана.
– Он растолковал Крамарю его роль?
– Вывести меня из равновесия. Получить дополнительный аргумент. По крайней мере, так утверждает сам Крамарь. Это же очевидно: учуяв перспективу отомстить мне как бы в двойном размере, Игорь Борисович моментально клюнул. А на цели, которые преследовал Руслан, ему было наплевать – кто он ему, на самом-то деле? Но тут случился прокол – брат не отозвался на звонок в назначенное время и не явился на следующую встречу с Крамарем. А после этого окончательно исчез с горизонта. Это исчезновение примерно совпадает со звонком, которым меня поставили в известность о похищении, но не потребовали выкупа, и с появлением нашего с тобой общего знакомого – черного призрака. Я подаю заявление на розыск. Об этом узнает Крамарь – его отношения с милицейским руководством тебе известны. Сообразив, что оказался в пролете, Игорь Борисович решает на всякий случай держаться подальше от меня: положение его фирмы неустойчиво и оказаться в центре скандала ему ох как не выгодно. А я – и он это знает! – могу затеять скандал. Не забывай: монстр, о котором мы здесь толкуем, – все-таки мой родной брат, человек с инвалидностью и тяжело больным сердцем. И наконец, ты обнаруживаешь его в доме своей тетушки – уже мертвым, с явными признаками насильственного удержания, возможно, и похищения. А вот насчет того, почему в течение всего этого времени похитители больше не звонили и не пытались требовать выкуп, у меня нет никаких догадок. Зато эту новость моментально узнает Крамарь и сразу понимает, как легко привязать его самого к совершенному преступлению. Будь мы в нормальных отношениях, давно бы встретились и объяснились. А так – сам видишь, что получилось… А теперь скажи – могу я верить в непричастность Крамаря к тому, что случилось с Русланом?
– Очевидно, да, – вздохнул Антон. – Похоже, что в эти события вмешались люди и обстоятельства, о которых никто из нас понятия не имеет. Звонок неизвестной, чертов призрак, реальное похищение – кто за этим стоит?.. Скажи, ты бы заплатила выкуп, если б у тебя его потребовали?
– Не колеблясь, – мгновенно ответила Юлия. – Крамарь и это мне объяснил. Руслан, по его словам, планировал следующее: как только я тем или иным способом передам выкуп "похитителям", он сразу же перезвонит мне и сообщит, что все улажено, он в полном порядке, но ему необходимо немедленно уехать из города. Что-то в этом роде. Следовательно, у меня он так и не появился бы. Это то, что на поверхности, а что на самом деле было у него на уме – одному богу известно, туда ни у меня, ни у Крамаря допуска нет. Так что подлинная суть его замысла умерла вместе с ним. Вот и все – приехали!
Эти слова прозвучали как итог их общих с Антоном умозаключений, и в то же время как простая констатация факта: Юлия остановила машину у своего дома.
21
Дальше была горячая ванна и теплый, несмотря на вечернюю духоту, махровый купальный халат. Увы, женский, – мужских здесь не держали.
Антон провел в изоляторе всего несколько часов, но запах тюремной камеры продолжал его преследовать. Возможно, это было всего лишь самовнушение, и тем не менее ему хотелось как следует вымыться, а одежду, в которой он провел сегодняшний день, выбросить.
Затем они поужинали вдвоем и даже при свечах. Впрочем, романтический флер свечами и ограничился. Юлия знала, что такого рода интимные застолья как бы подразумевают продолжение, но у нее и в мыслях не было соблазнять доктора Сахновского. И вообще кого-либо. Сперва она и в самом деле испытала потребность зажечь свечи, но после нескольких глотков коньяку почувствовала нечто совсем иное: расслабляться не время. И решительно отказалась, когда Антон предложил выпить еще немного.