– Плевать я хотела на старые романы, – с неожиданной грубостью отрезала Юлия. – Как, впрочем, и на новые. Терпеть не могу все эти ходульные выдумки, еще со школьных времен. Лично мне достаточно прессы и бизнес-аналитики в Интернете.
– Тем не менее вы, похоже, окончили школу с золотой медалью.
– Еще бы! Память у меня фотографическая, школьный курс литературы я знала наизусть, сочинения писала грамотно. Этого оказалось достаточно.
Уловив раздражение в ее голосе, Антон примирительно выставил перед собой ладони:
– Вам не кажется, что мы несколько отклонились от темы?
– Возможно, – согласилась Юлия, отправляя окурок в пепельницу. – Что ж, тогда давайте вернемся к нашим семейным скелетам. Но теперь уже максимально коротко.
Она прищурилась, мгновение подумала и продолжала:
– Вскоре после возвращения из той злополучной поездки в "Артек" Руслан стал абсолютно неуправляемым. Это видели все вокруг – за исключением наших родителей и бабушки, маминой мамы. Зато родители папы раскусили Русика в два счета. Но их попытка открыть родителям глаза привела только к одному – разрыву отношений. На первых порах мне еще разрешалось изредка гостить у них, а потом и на это был наложен запрет. Мама категорически заявила: свекровь и свекор настраивают меня против младшего брата. Чтобы избежать скандала, обе стороны начали избегать друг друга. Так ведь тоже бывает, даже в таких маленьких городах, как наш.
– Что конкретно происходило с Русланом?
– Объяснить эти перемены я не могу. Но процесс шел очень быстро. Хотите конкретнее? Пожалуйста: у Русика появились друзья. Из тех, кто понял, что ему все сходит с рук. Они по-своему использовали его – любой отвратительный или гнусный поступок можно было свалить на моего братца, и проблема снята. Кто написал матерное слово на доске перед уроком украинского? Гаранин! Единственное замечание – и мой младший уже хрипит и хватается за сердце. А в серьезных случаях в ход идет коронный номер – судороги и пена… Ясно, что похабщиной дело не ограничивалось, это так, частности… Русик же тем временем просто упивался своим положением. Не прошло и двух-трех лет, как он превратился из избалованного подростка в жестокого хама, не считающегося ни с кем и ни с чем. Болезненный, одинокий, вконец развращенный родителями мальчик стал лидером среди маргиналов и подонков. Вместо школьных занятий он целыми днями шатался по городу в их компании, начал курить, пристрастился к спиртному, вскоре появились и наркотики. Но на иглу он так и не сел – панически боялся уколов, – зато "колеса" стали для него необходимостью, и где он их здесь добывал – ума не приложу. Все это, конечно, шаг за шагом разрушало его психику и общее здоровье.
– Родители по-прежнему ничего не замечали?
– Боюсь, что с какого-то момента они просто начали делать вид, что ничего особенного не происходит. Винили во всем дурную компанию, с которой связался брат. Писали заявления в милицию на его дружков, милиция реагировала, и результат не заставил себя ждать – у нашей семьи появилась куча врагов в городе. Кому понравится, что на их сына доносят в органы – мол, тот законченный алкоголик и спаивает приятеля с хронически больным сердцем. Или чья-то дочь – малолетняя шлюха, принуждающая Русика принимать запрещенные препараты и воровать дома деньги на наркоту. В общем, атмосфера сложилась еще та.
– Школу ему удалось закончить?
– А вы сомневались? Без единой тройки. Ни один из экзаменаторов не рискнул поставить ему ту оценку, которой он заслуживал. Тем более что пару раз его прямо с экзамена увозила "скорая". К этому времени все жашковские врачи знали, что он собой представляет, но тоже не хотели рисковать.
– А дальше?
– Дальше началась взрослая жизнь – сразу после выпускного вечера, где наш Русик нализался до потери сознания. Пришел в себя и уже на третий день надолго исчез из дома. Побросал в рюкзак первые попавшиеся вещички, стащил из заначки бабушкину пенсию, прихватил кое-кого из здешнего отребья – и был таков.
Стояло лето, они слонялись по окрестностям, пили без просыпу, ночевали в палатках. Русик пару раз звонил из сел, где на почте имелся переговорный пункт, – мол, со мной все в порядке, занимаюсь экологическим туризмом…
– Похоже, ваш покойный брат, Юлия, вообразил себя хиппи или чем-то в этом роде.
– Не знаю, я ему в голову не заглядывала… Я в то время уже училась в Киевском университете, жила в общаге, грызла, как говорится, гранит наук. Русик время от времени наведывался и туда. Пару раз в месяц родители паковали сумку с провизией и отправляли его в Киев – "проведай сестренку, сынок". В столице он обычно исчезал, так и не добравшись до меня, – где-нибудь в студгородке. Моментально сходился с какими-нибудь лопухами-первокурсниками и "вписывался" на несколько дней в их комнату. Тем более что при нем была сумка, набитая сельскими разносолами, а мальчишки вечно голодали… Между прочим, Антон, подобные финты у моего братца с каждым годом получались все виртуознее.
Юлия погасила очередную сигарету, секунду поколебалась и спрятала пачку в сумочку. Затем отложила ее подальше – чтобы не было соблазна.
– Учиться Руслан не хотел, с поисками работы не спешил. Оправдывался: с таким диагнозом ему не всякая подходит.
– Чем же он занимался?
– Чем придется… Приятели помогали. Те, кто вертелся вокруг него, повзрослели, у них хватило ума сообразить, что теперь Русланом не прикроешься: надо худо-бедно строить собственную жизнь. А брату кто-то посоветовал оформить инвалидность. Идея ему понравилась, и, пока родители и их знакомые продвигали это дело по инстанциям, Русик превратился в сущего ангела: вежливого, корректного, спокойного и обходительного. Инвалидность сулила ему массу льгот и возможностей, которыми только надо уметь воспользоваться… Вы, Антон, наверняка понятия не имеете, какие замечательные зацепки имеются в нашем законодательстве на этот счет. Я, например, с ходу могу набросать несколько схем, вполне легальных, позволяющих человеку заработать приличные деньги на собственной беде… А потом…
Юлия внезапно умолкла. Антон почувствовал, что сейчас прозвучит что-то очень и очень важное для нее.
– А потом случилась катастрофа. Не сразу, конечно, не в один день… Но рано или поздно она должна была произойти.
5
Молодой человек, никогда в жизни не ударивший палец о палец, постоянно нуждался в деньгах. Крохотная пенсия по инвалидности не в счет.
Крыша над головой у Руслана Гаранина имелась. Родители кормили его и заботились о своем болезненном младшем отпрыске, несмотря на все его выходки, которые становились все более жестокими и непредсказуемыми. Но у тех, кто видел его впервые, этот парень вызывал доверие и симпатию, и объяснить причину такого феномена почти невозможно. Психологи называют это свойство харизмой. И Руслан Гаранин к двадцати пяти годам отчетливо это осознал и научился использовать. Он мгновенно видел слабые места людей, умел виртуозно манипулировать ими с выгодой для себя – и наконец укрепился в мысли о своей избранности и абсолютной безнаказанности.
Правда, упустил одно важное обстоятельство: он больше не был ни ребенком, ни подростком. Заступничество родителей, готовых лечь костьми ради больного сына, уже не помогало. Ему предстояло самому отвечать за свои дела и самостоятельно платить по счетам. И тем не менее за его самонадеянность все равно поплатились родители и старшая сестра.
Наступил момент, когда Руслан Гаранин решил, что готов самостоятельно заняться бизнесом. К этому его подтолкнул пример Юлии – вчерашняя студентка помогала будущему мужу и шаг за шагом продвигалась к тому, чтобы создать собственное дело.
Но и здесь не обошлось без неожиданностей.
Вскоре состоялась свадьба Юлии. Руслан был в числе приглашенных – а как же иначе! – и, конечно, быстро захмелел и начал куражиться. Гости со стороны семьи Гараниных знали, что собой представляет их младший сын, и просто не обращали на него внимания. Но жених, которого Юлия всячески старалась удержать от близкого знакомства с братом, удивился. В самом деле – редкая свадьба обходится без пьяного агрессивного дурака. В подобных случаях мужчины быстро и деловито "локализуют конфликт". Но Руслана, который уже вконец распоясался, никто и пальцем не трогал, даже не пытался его одернуть. А он, снова почувствовав себя на коне, все больше наглел.
В конце концов, когда Руслан попытался залезть за пазуху подружке невесты, жених оттащил его в дальний угол и пару раз съездил по физиономии. Даже это могло остаться незамеченным, если бы Руслан не был самим собой. Он тут же отработал свой коронный номер с "сердечным приступом", конвульсивным припадком и пеной на губах.
Но окончательно погубил торжество не Руслан, а родители Юлии: зять осмелился поднять руку на несчастного калеку, их единственного сына!
В итоге первый день увенчался скандалом, а второй пришлось вообще свернуть. Новобрачные с друзьями отправились на лоно природы, где прекрасно провели время, но после этого инцидента Юлия и ее муж в течение долгого времени не поддерживали никаких контактов со старшими Гараниными.
Позже Юлия жестоко упрекала себя за это. Если б ей удалось наладить отношения, она могла бы чаще бывать у родителей, и, возможно, тогда удалось бы избежать того, что случилось.
На самом деле ее вины тут не было. Муж не желал никаких компромиссов, считая, что родители Юлии оскорбили его и сами сделали выбор, встав на сторону Руслана. Переубеждать их бессмысленно, а любая помощь старикам пойдет только на пользу "этому паразиту". Иначе муж Руслана не называл.
Очевидно, в самом этом конфликте была заложена какая-то разрушительная сила. Через год молодые супруги разъехались, еще через несколько месяцев развелись, и Юлия вернула себе девичью фамилию.
А произошло следующее.
Вообразив себя бизнесменом, Руслан начал брать ссуды и занимать деньги у знакомых – "на развитие дела". До этого момента его просто использовали предприимчивые приятели – статус инвалида позволял им задействовать Руслана в кое-каких выгодных делишках. Но в конце концов Гаранин-младший решил, что и сам на многое способен, дело у него пойдет легко. Люди любят его, доверяют, многие сочувствуют ему, а в случае неудачи или невезения простят и не оставят в беде.
Как ни странно, поначалу Руслану охотно ссужали деньги, даже крупные суммы. Скорее всего, потому, что его имя связывали с более солидными дельцами, рядом с которыми он постоянно вертелся. На них он обычно и ссылался. Вскоре нашлись и те, кто, убедившись, как легко удается Руслану найти деньги, начал этим пользоваться. В результате за короткое время он влез в фантастические по жашковским меркам долги, а среди его кредиторов оказался целый ряд местных "серьезных людей".
Позже, анализируя ситуацию, Юлия сумела вычленить основную схему аферы: в какой-то момент ее младший брат оказался под контролем двух-трех толковых мужичков, которые сразу поняли истинную цену его бизнес-планов. Они, соответствующим образом обработав Руслана, повернули дело так, что обеспечением большей части его долгов стал родительский дом. Оставалось немного подождать, пока новоявленный бизнесмен окончательно прогорит.
Когда пришел срок возвращать долги и проценты, перед фактом поставили не Руслана, а его пожилых родителей: или продавайте дом и расплачивайтесь, или вашего сынка найдут "повесившимся" в пригородной лесополосе. Причем и это не снимет проблему: деньги все равно придется вернуть. Были предъявлены документы, которые родители подписывали, что называется, не глядя, радуясь, что сын наконец-то нашел себя.
Перепуганные родители, спасая сына, продали дом.
К счастью, выход нашелся: в селе Пугачевка жила престарелая мать Гаранина-старшего – бабушка Юлии и Руслана. Несмотря на то что ей было изрядно за восемьдесят, она сохранила ясность ума, а что собой представляет ее младший внук – знала давным-давно. Потому-то и поставила жесткое условие: вас приму с радостью, а Руслана – ни в коем случае. Пусть станет человеком или живет как хочет.
Руслан выбрал последнее. Оставшись без крыши над головой, он быстро собрался и исчез из Жашкова. Погода благоприятствовала бродягам – лето выдалось сухим и знойным. У матери Юлии от переживаний случился тяжелый сердечный приступ, а через год ее не стало. Похоронив жену на сельском кладбище, отец тоже начал быстро сдавать. В следующем году Юлия потеряла отца, бабушку, а заодно, как уже было сказано, и мужа.
Вот тут-то и объявился ее младший брат.
6
– Где он пропадал, понятия не имею, – призналась женщина. – Но стоило мне подняться, создать фирму и построить дом на окраине Жашкова, и он оказался тут как тут…
– Извините, Юлия, – перебил Антон, – мы с вами беседуем почти полтора часа, и я все время слышу о вашем бизнесе. Чем вы занимаетесь?
– Хотите знать? – удивилась она.
– Почему бы и нет?
– Тогда в двух словах. Жашковский район – это прежде всего сельское хозяйство. Крупной промышленности здесь практически нет, зато развито животноводство. О конном заводе я даже не говорю – наши лошади известны во всем мире…
– Серьезно?
– Более чем! У нас, на Жашковщине, даже французы разрабатывают и испытывают новые технологии. Наши тоже используют современные ноу-хау в сельском хозяйстве. Тут по деревням такие дядьки фермеры водятся, с такими головами, что дай бог всякому! А что касается меня – руковожу агрофирмой, имею солидную долю в местном ресторанном бизнесе. Произвожу продукты питания, поставляю в половину местных заведений и в другие города, в том числе в Черкассы. Сейчас устанавливаю контакты с крупными киевскими ретейлерами и рестораторами. Но с Киевом дело иметь сложно – конкуренция, взятки на тендерах и вообще нечестная игра.
– То есть и вы – фермер? – усмехнулся Антон.
– А как же – непосредственно из коровника! – в тон ему подхватила Юлия. – Телогреечка, сапожки резиновые, руки заскорузлые, навозцем припахивает…
Она слегка подалась вперед – словно для того, чтобы Антон получше уловил аромат дорогих духов.
– Ну, я, в общем-то, не это имел в виду…
– А почему тогда так разочарованно? Вы себе представляете фермера чем-то вроде председателя колхоза советских времен или сумасшедшего одиночки, который пашет не разгибаясь, как раб на хлопковой плантации? Есть у меня и такие, правда, за свой труд они получают вполне приличные по здешним меркам деньги. А я – просто-напросто менеджер. Я создала с нуля целую кучу производств и всю технологическую цепочку – от картофельного поля до картофеля по-крестьянски, запеченного с сыром, который вам подадут в приличном ресторане или кафе! Я отчисляю кучу денег в бюджет города, строю новую больницу, закупаю оборудование, поддерживаю детские сады и школы… Да мало ли что еще… Если приезжает какая-то делегация – их первым делом ко мне ведут!
– Ради бога, Юлия! – Антон даже руками всплеснул. – Я ведь не имел в виду ничего обидного!
– А меня вообще трудно обидеть, – огрызнулась женщина. – И поймите наконец: в вашем погребе нашли не какого-то бомжа, которого бросили подыхать в сырости и потемках. Он сам по себе известный в Жашкове человек и к тому же – родной брат довольно влиятельного лица. И я готова сделать все, чтобы это преступление было раскрыто. Спустить на тормозах, как это происходит у нас сплошь и рядом, у них не выйдет! И мне плевать на то, что Руслан попортил немало крови и мне, и моей семье, и еще многим в городе. Он был уникальным человеком, понимаете? Уникальным в полном смысле слова – в том числе и в искусстве наживать врагов. Желать его смерти мог кто угодно!
Вот теперь Антон Сахновский окончательно запутался.
Глядя на его смущенное лицо, Юлия попросила не перебивать, собралась с мыслями и принялась объяснять, почему странная смерть брата поставила ее в не менее странное положение.
Еще более странным может показаться то, что именно в это время в той же ситуации пытались разобраться подполковник Костюк и начальник уголовного розыска капитан Петриковский.
7
После процедуры опознания в морге оба отправились в небольшое кафе на рынке.
Там их хорошо знали: на столе мгновенно появилась запотевшая бутылка водки, на кухне зашипела пара аппетитных бифштексов с картошкой фри, официантка подала свежие салаты, хлеб и хорошо охлажденную минералку. В этом скромном, без всяких претензий, заведении денег с Петриковского не брали принципиально – хозяин был ему кое-чем обязан, и капитан без всяких угрызений совести пользовался этим бонусом. Кафе, кроме того, было местом его встреч с осведомителями и коллегами и, надо полагать, хранило немало следственных тайн, хоть и находилось на очень бойком месте.
– Ну, и какие соображения? – мрачно осведомился Костюк, как только выпили по первой.
– Полная задница. – Петриковский подцепил на вилку четвертушку помидора и энергично зажевал.
– Ты и дальше этим местом соображать намерен? – хмыкнул подполковник.
– А что тут соображать? Юлия в идиотской ситуации. Сначала гоняет братца по всему городу, даже патрульным приплачивает, чтобы отлавливали его и вывозили за пределы города. Потом у нее якобы просыпается совесть: ставит на уши всех и вся – верните ей Русика, а то совсем пропадет. И тут же забывает, что ее младший уже числится в розыске как без вести пропавший, а дело висит на мне мертвым грузом. Потом ее опять клинит: требует, чтобы ей лично докладывали о каждом неопознанном трупе в городе и районе. И, как только труп обнаруживается, – начинает клясться и божиться, что шкуры с нас сдерет, если следствие не будет доведено до конца.
– Балахманная баба, блин, – не сдержался Костюк, наливая по второй.
– Ну, не так уж она и глупа, – философски возразил Петриковский. – Глупый человек, Николаевич, так себя не поставит. Считаться с ней придется по-любому.
– А что с этим врачом, киевлянином?
– Пока следствие не закончится, дом, где обнаружена жертва преступления, останется опечатанным. Если у него есть связи – может пойти по кабинетам, сунет кому-то в лапу и получит разрешение снять печати. А дальше? Что он после всего будет делать с этим домом? Кто его купит? Весь город знает о покойнике в погребе, так что теперь: освящать его заново? Чистый геморрой, не стоит эта хата таких хлопот. Думаю, Николаевич, вернется этот клиент в свой Киев не солоно хлебавши, а нам, чтоб служба медом не казалась, останется одна Юлия – на мозги капать.
– Тебе-то что, Саня, она же меня доставать будет!
– Это да. – Петриковский повертел в руке пластиковый стаканчик с водкой и отставил. – Но есть тут и позитивный момент. Русик, как ты знаешь, был еще тот фрукт, многие его помнят… И в Жашкове он объявился после такого длительного отсутствия по вполне понятной причине – пришла пора подоить сестричку. И Юлия не могла не знать, что ее брат в городе. Въехал, Николаевич?
Костюк задумчиво поскреб подбородок:
– Гляди-ка, и в самом деле… Выходит, эта цаца просто разыграла спектакль, зная при этом, что Руслан где-то здесь?.. Ну а зачем это ей?
– Да нет… – Петриковский энергично затряс головой. – Смотри, как все выстраивается. Руслан Гаранин после очередного залета возвращается в родной город – срубить бабла у сестрицы, солидную сумму, под обещание, что та еще год-другой не будет его видеть. Пролежал он в этом погребе не меньше недели. А когда Юлия подала заявление на розыск? Дней за десять до того, так?
В голове подполковника Костюка начал складываться пазл:
– Погоди, Саня, это ж…