- Охранники работают в три смены, в каждой смене по восемь человек.
- Восемь человек, без всяких вспомогательных средств, для охраны самого завода и патрулирования периметра в четырнадцать миль в темноте зимней ночи.
- Завод работает круглосуточно, и территория ярко освещена днем и ночью, - сделал попытку защититься Шур.
- Но не периметр. Туда хоть на автобусе, хоть на джипе можно въехать, да что без толку перечислять. Сказано, мы имеем проблему.
- И не только эту, - сказал Демотт. - Самая яркая иллюминация не поможет ни в малой степени. Не поможет, если в каждой смене сотни рабочих и таких смен три.
- Что вы имеете в виду?
- Подрывные элементы.
- Подрывные элементы! Среди рабочих не канадцев меньше двух процентов.
- Что, канадские преступники отменены королевским указом? Когда вы нанимаете людей, вы проверяете их прошлое?
- Ну, конечно, допросов не проводим и на детекторе лжи не проверяем. Если это делать, никогда никого не нанять. Нас интересует квалификация, рекомендации, опыт работы и нет ли истории криминальной активности.
- Это маловажно. Действительно опытный преступник никогда не имеет криминального досье. - Демотт, выглядел, как человек, который собирался вздохнуть, взорваться, выругаться и все бросить, но передумал.
- Теперь уже поздно. Завтра мистер Маккензи и я хотели бы поговорить с вашим Терри Бринкманом и осмотреть завод.
- Если мы будем здесь с машиной около десяти…
- А что, если это будет часов в семь? Да, семь будет нормально.
Демотт и Маккензи проводили взглядом двух уходивших мужчин, потом посмотрели друг на друга, осушили стаканы и подозвали бармена, затем стали смотреть в окно отеля "Питер Понд", названного в честь первого белого, увидевшего битумоносные пески.
Понд спустился на каноэ вниз по реке Атабаске почти двести лет назад. По-видимому, его самого не очень заинтересовали пески, но десятью годами позднее, более известный исследователь, Александр Маккензи, был заинтригован клейким веществом, сочащимся в выходах породы высоко над рекой. Он писал: "Битум находится в жидком состоянии и, смешанный с резиной или смолой ели, служит для заклеивания индейских каноэ. При нагревании пахнет подобно морскому углю".
Словам "морской уголь" не придавалось значения больше ста лет; никто не понял, что исследователь восемнадцатого века наткнулся на один из крупнейших в мире резервуаров ископаемого топлива. Но не наткнись они, и не было бы здесь сегодня ни отеля "Питер Понд", ни города за его окнами.
Даже еще в середине шестидесятых форт Мак-Муррей был ничем иным, как маленьким примитивным пограничным постом с населением, насчитывающим тысячу триста человек, и улицами покрытыми пылью, грязью или снежной кашей, в зависимости от погоды. Теперь, оставаясь по-прежнему пограничным городом, он стал совсем иным. Храня прошлое, но, заглядывая в будущее, он стал некой миниатюрой города, испытывающего бум, и в терминах увеличения населения, самым стремительно растущим в Канаде. Где четыре года назад было тринадцать сотен жителей, теперь было тринадцать тысяч. Построены школы, отели, банки, больницы, церкви, супермаркеты и, главное, сотни домов. И чудо из чудес: замощены улицы. То, что выглядит чудом, объясняется тем, и только тем, что форт Мак-Муррей находится в самом сердце битумоносных песков Атабаски, крупнейшего месторождения в мире.
Весь вечер шел сильный снег, и теперь он еще не совсем прекратился. Все вокруг: дома, деревья, машины, было под пушистым белым покровом. Сотни огней гостеприимно светили сквозь тихо падающие снежные хлопья. Картина наполнила бы радостью глаза и сердце художника, рисующего рождественские открытки. Примерно такие мысли блуждали в голове у Маккензи.
- Сегодня здесь должен бы появиться Санта Клаус.
- Хотелось бы, - сказал Демотт сердито. - Особенно, если бы он принес с собой немного покоя на землю и добрую волю всем людям. Что ты думаешь об этом звонке в "Санмобиль"?
- То же самое, что и ты. Текст, практически идентичен записке, полученной Финлэйсоном в Прудхо-Бейе. Очевидно, что это тот же самый человек или группа людей.
- А как ты расцениваешь тот факт, что аляскинские нефтяники получили угрозу из Альберты, а в Альберте угроза получена с Аляски?
- Никак, кроме того, что угрозы исходят из одного источника. Этот звонок из Анкориджа наверняка был сделан с общественного телефона. Отследить его невозможно.
- Возможно, но не наверняка. Я не знаю, можно ли из Анкориджа прямо позвонить сюда. Думаю, что нет, но мы это выясним. Если это невозможно, на телефонной станции есть запись. Так что есть шанс, что мы сможем локализовать телефон.
Маккензи посмотрел на форт Мак-Муррей сквозь донышко стакана и сказал:
- Это бы сильно помогло.
- Могло бы немного помочь. Есть две зацепки. Здесь было десять, когда позвонили. В Анкоридже в это время 6 утра. Кто, кроме сумасшедших или рабочих ночной смены, может оказаться на темных промерзших улицах Анкориджа в такое время? Я полагаю, это выглядит странным и не должно остаться незамеченным.
- Если есть, кому замечать.
- Полицейские в патрульных машинах. Таксисты. Водители снегоуборочных машин. Почтальоны. Ты был бы поражен, сколько людей на совершенно законных основаниях оказываются на улице темной ночью.
- С чего бы мне поражаться? - сказал Маккензи в сердцах. - На нашей чертовой работе мы сами частенько оказываемся ночью на улице. Ты сказал, две зацепки. Какая вторая?
- Если удастся локализовать таксофон, нам сможет помочь полиция, которая может потребовать, чтобы почтовики вытащили монеты из автомата и передаст их специалистам по пальчикам. Есть неплохие шансы, что парень, звонивший в форт Мак-Муррей, пользовался более крупными монетами, чем остальные граждане, звонившие этим днем или ночью. Две - три крупных монеты с одинаковыми отпечатками пальцев, и мы имеем нашего парня.
- Возражаю. Монеты проходят сквозь такое множество рук, что ты получишь множество отпечатков, даже, думаю, слишком много.
- Возражение принимается. Установлено, что на металлической поверхности при наложении доминирует самый поздний отпечаток. Мы снимем отпечатки и с наборной панели, люди не набирают номер в меховых рукавицах. Затем сверимся с криминальными записями. Отпечатки могут оказаться в картотеке. Если нам повезет, он наш, берем его и задаем массу интересных вопросов.
- Ну, ты голова, Джордж. Умен. Слови, только сначала своего человека.
- Если у нас будет описание или отпечатки с криминальным досье, это будет не очень трудно. Если он уйдет в подполье, тогда трудно, но ему нет причин думать об укрытии. Ему может быть даже и неудобно скрываться. Может он является столпом общества Анкориджа.
- Могу поспорить, что другим столпам анкориджского общества понравилось бы твое замечание. Они бы подумали о нас то же, что Джон Финлэйсон. Кстати, что ты собираешься предпринять в отношении Финлэйсона? Восстановление отношений кажется не только желательным, а просто обязательным. При столь очевидной связи…
- Дадим ему немного покипеть в собственном соку. Я, конечно, не имею в виду буквального значения этого выражения. Пусть немного понервничает в Прудхо-Бейе, пока мы будем готовы здесь. Он хороший мужик, умный, честный. Он реагировал так, как реагировал бы ты, да и я сам, если бы пара варягов попытались захватить власть. Чем дольше мы пробудем здесь, тем вероятней, что мы добьемся его безусловного сотрудничества, когда вернемся. Джим Брэди принес дурную весть, но в очень подходящий момент. Мы получили прекрасный повод откланяться. Кстати, о Джиме…
- Что-то мне все не очень нравится. Какие-то дурные предчувствия. Видимо, сказывается моя шотландская кровь. Тебе известно, что месторождение в Прудхо-Бейе и то, которое находится здесь, вместе хранят много больше половины запасов нефти Северной Америки. Это жуткое количество нефти. Не хотелось бы, чтобы что-то с ним случилось.
- Раньше ты не беспокоился о таких вещах. Следователю надлежит быть хладнокровным, циничным и беспристрастным.
- Это правильно, когда касается чужой нефти. Эта нефть - наша. Огромная ответственность. Нужны радикальные решения на самом высоком уровне.
- Мы говорили о Джиме Брэди.
- Я о нем и говорю.
- Думаешь, его нужно вызвать сюда?
- Я уверен.
- Я тоже. Поэтому и заговорил о нем. Пойдем ему позвоним.
3
Джим Брэди, ратующий за стройность, остроумие, энергичность и атлетичность своих оперативных сотрудников, в ботинках дотягивал до пяти футов и 240 фунтов. Никогда не путешествуя налегке, он прихватил с собой в полет из Хьюстона не только свою жену Джен, привлекательную бондинку, но и красавицу дочь, Стеллу, тоже натуральную блондинку, которая, во время подобных выездов в поле выполняла обязанности его секретаря. Он доставил жену в отель форта Мак-Муррей, но Стеллу оставил при себе в микроавтобусе, который "Санмобиль" послала за ним, чтобы доставить на завод.
Первое впечатление, произведенное им на настоящих мужчин Атабаски, оказалось весьма неблагоприятным. Он предстал в великолепно скроенном темно-сером деловом костюме, - только безупречный покрой позволял добиться соответствия покрова с его собственным абрисом близким к сфере, - белой рубашке и консервативном галстуке. Поверх всего этого были надеты два шерстяных пальто и просторная бобровая шуба, окончательно сравнявшая его горизонтальные размеры с вертикальными. Он щеголял в мягкой фетровой шляпе в цвет костюма, но и она почти скрылась под серым шерстяным шарфом, обмотанным дважды вокруг темени и подбородка.
- Вот это да! Черт меня побери! - воскликнул Брэди. Голос заглушался шарфом, концы которого были завязаны на лице непосредственно под глазами, единственным, что не было скрыто одеждой, но и их было достаточно, чтобы его компаньоны поняли, до какой степени он поражен.
- Это что-то! Вы, парни, должно быть неплохо развлекаетесь, роясь здесь и возводя хорошенькие маленькие замки из нефтяного песка.
- Можно, конечно, и так на это посмотреть, мистер Брэди, - сказал Джей Шур сдержанно. - Возможно, не так уж много по техасским стандартам, но это разработка крупнейшего месторождения в истории человечества.
- Я не хотел никого обидеть. Не обижайтесь! Вам кажется, что техасец не может признать лучшим и большим то, что вне его штата? - Чувствовалось, что он старается подыскать наилучшую формулировку для такого признания. - Это превосходит все, что я видел до сих пор.
"Этим" был драглайн, но такой драглайн, какого Брэди никогда не видел. Драглайн, по существу, машинное отделение с кабиной, где находится пульт управления, с которого осуществляется управление стрелой-манипулятором. Стрела подвешена на петлях и шарнирно крепится к основанию машинного отделения и, благодаря этому, может подниматься и опускаться, и поворачиваться из стороны в сторону: управление осуществляется с помощью тросов, протянутых от машинного отделения через массивную стальную надстройку к верхушке стрелы. Один из тросов, проходящий через наконечник стрелы, поддерживает ковш, который можно опускать для выборки материала, а затем поднимать и перемещать поднятый материал в сторону, в отвал.
- Самая большая штука, которая когда-либо двигалась по земле, - сказал Шур.
- Двигалась? - спросила Стелла.
- Да, он может двигаться. Ходит. Правильнее сказать волочит ноги, обутые в те огромные башмаки, под основанием. Выставлять на дерби в Кентукки не стоит, конечно, поскольку милю проходит за семь часов. Но ему и не приходится перемещаться больше, чем на несколько ярдов за один раз.
- И этот длиннющий нос….
- Стрела. Обычно ее длину сравнивают с размером футбольного поля, но это неправильно, она длиннее. Отсюда ковш не выглядит таким огромным, но это за счет угла зрения; он забирает за один раз почти восемьдесят кубических ярдов грунта, достаточно для заполнения большого гаража для двух машин. Драглайн весит 6500 тонн, примерно столько же, как небольшой крейсер. Стоимость? Около тридцати миллионов долларов. Сборка занимает пятнадцать - восемнадцать месяцев, естественно она производится прямо на месте. Их здесь четыре. Вместе они могут переместить четверть миллиона тонн за день.
- Все, ваша взяла, - сказал Брэди. - Пошли внутрь, а то я замерз. - Остальные четверо: Демотт, Маккензи, Шур и Бринкман, начальник охраны, посмотрели на него с легким удивлением. Казалось невозможным, что человек, так основательно укутанный и изолированный естественным образом, может чувствовать даже легкую прохладу, но, если Брэди говорит, что он замерз, значит, так оно и есть.
Они залезли в микроавтобус, который, может, и не отличался особым комфортом, но имел прекрасно работавшую печку. Прекрасно выглядела и девушка в парке с откинутым капюшоном и сияющей улыбкой на лице. Бринкман, который был много младше всех остальных в свои тридцать лет, поначалу не обратил особого внимания на Стеллу. Сейчас он прикоснулся к краю своей меховой шапки и залился румянцем. Его реакция была неудивительна, поскольку в белой меховой парке девушка выглядела не менее очаровательной, чем маленький белый медвежонок.
- Папа, хочешь продиктовать что-нибудь? - спросила она.
- Пока, ничего, - ответил Брэди. Оказавшись изолированным от сурового холода, он развязал концы шарфа, обнажив лицо, которое, возможно, в далеком прошлом носило на себе черты характера, позволившего ему пробиться из уличной нищеты к своим нынешним миллионам, но долгие годы благополучия стерли малейшие их следы. Кости черепа спрятались под жировыми наслоениями, лишив его лицо складок, морщин и даже мельчайших морщинок около глаз. Это было жирное лицо избалованного херувима. Правда, в глазах не было ничего от херувима. Взгляд его голубых глаз был холодным, оценивающим и жестким.
- Значит, это конец линии, - сказал Брэди, посмотрев в окно на драглайн.
- Ее начало, - сказал Шур. - Битумный песок может залегать на глубине до пятидесяти футов. Грунт, который лежит поверх него, для нас большое бремя, так как совершенно для нас бесполезен. Это гравий, глина, сланец, песок с малым содержанием нефти. Сначала весь этот грунт должен быть удален. - Он указал на приближавшийся трак. - Часть этого мусора, выбранного другим драглайном на новом месте, сейчас вывозится. Чтобы еще больше поразить вас, мистер Брэди, скажу, что эти траки тоже самые большие в мире. Их вес сто двадцать пять тонн, грузоподъемность сто пятьдесят тонн, и все это всего на четырех шинах. Но видели бы вы эти шины.
Трак как раз проехал мимо, и они получили возможность увидеть его шины. Их размер по высоте Брэди оценил в десять футов, ширина была соответствующей. Сам трак был гигантских размеров: по высоте кузова футов двадцать, и примерно такой же ширины, место водителя так высоко, что он сам едва виден с земли.
- Одна такая шина стоит как приличный автомобиль, - сказал Шур. - А если захотите купить сам трак по сегодняшним ценам, то от трех четвертей миллиона останется на сдачу только мелочь. - Он поговорил с водителем, и автобус медленно двинулся с места.
- Когда мусор вывезен, тот же драглайн выбирает битумный песок, что и делает тот драглайн, который мы видели, и складывает его в огромные груды, которые мы называем отвалами. - Причудливая машина феноменальной длины с шумом набрасывалась на отвал. - Это роторный экскаватор, всегда работающий в паре с драглайном. Длина четыреста двадцать футов. Вы можете наблюдать, как вгрызаются в отвал ковши роторного экскаватора. Четырнадцать ковшей на колесе диаметром сорок футов выбирают приличный тоннаж в минуту. Затем битумный песок подается вдоль хребта роторного экскаватора, мы называем его мостом, к сепараторам. Оттуда…..
- К сепараторам? - прервал Шура Брэди.
- Иногда песок слипается в большие комья, твердые как камень, которые могут повредить ленту конвейера. Сепараторы это просто вибрирующие сита, задерживающие такие комья.
- А без сепараторов ленты конвейеров могут быть повреждены?
- Конечно.
- Выведены из строя?
- Возможно. Мы не знаем. До этого никогда не доходило.
- Что дальше?
- Битумный песок ссыпается в движущиеся воронки, которые вы видите вон там. Из них песок высыпается на ленту конвейера, доставляющего его на обрабатывающий завод. После этого…
- Минуточку, - прервал на этот раз Демотт. - У вас, наверное, и конвеерных линий не одна.
- Да, хватает.
- Сколько?
- В общей сложности шестнадцать миль. - Шур выглядел сконфуженно. Демотт уставился на него, и Шур поспешил продолжить: - В конце каждой конвейерной линии находится радиальный стакер, который сгружает песок в так называемые пульсирующие сваи - это вроде склада.
- Радиальный стакер - это что? - спросил Брэди.
- Подвески, являющиеся продолжением ленты конвейера. Они могут опрокидываться через специальную дугу и направлять битумный песок в подходящий буферный резервуар. Или они могут заполнять накопители, которые доставляют битумный песок под землю, чтобы начать процесс химического и физического отделения битума. Первый из названных процессов…
- О, Господи! - воскликнул Маккензи потрясенно.
- Давайте подведем итоги, - сказал Демотт. - Не хочу быть грубым, мистер Шур, но мне не хочется слушать о процессе извлечения битума. Я уже видел и слышал все, что хотел.
- О, Боже Всемогущий! - воскликнул Маккензи, должно быть, для разнообразия.
- В чем дело, джентльмены? - спросил Брэди.
- Когда вчера вечером мы говорили с мистером Шуром и мистером Рейнольдсом, который руководит здесь работами, - начал Демотт, тщательно подбирая слова, - мы думали, что у нас есть некоторые причины для беспокойства. Сейчас я понял, что мы зря тратим драгоценное время на пустяки. Бог мой, теперь я действительно беспокоюсь!
- Вчера вечером мы оказались перед фактом, что периметр предприятия смехотворно прост для преодоления; не представит труда для подрывников и проникновение на сам завод. Оценивая ретроспективно все увиденное, можно сказать, что это просто, как нечего делать. Сколько слабых звеньев ты насчитал, Дон?
- Шесть.
- У меня счет тот же.
- Прежде всего, это драглайны. Они выглядят нерушимыми, как утесы Гибралтара, но фактически они-то и есть наиболее уязвимое звено. Сотни тонн взрывчатки ничего не смогут сделать с утесами Гибралтара, но я могу вывести из строя драглайн двумя пятифунтовыми зарядами, поместив их в то место, где стрела крепится к основанию драглайна.
- Если вам удастся подобраться к драглайну, но вам не подобраться: территория ярко освещается прожекторами, - сказал Бринкман, нарушив молчание впервые за последние пятнадцать минут, и сразу пожалел о своем высказывании.
- О, Господи! - воскликнул Маккензи, не особенно разнообразя свой репертуар.
- Что вы имеете в виду, мистер Маккензи?
- Я имею в виду, что нет ничего проще, чем выяснить, где находится выключатель или источник питания для прожекторов и разбить его или, используя новаторский подход, отключить. Я мог бы просто отключить подачу энергии. А еще проще пострелять по лампам из пулемета. Это займет не более пяти секунд. Конечно, если они не из пуленепробиваемого стекла.