Наш ужин тет-а-тет прошел не очень весело. Голова болела все сильней, поэтому аппетита у меня не было. Моя знакомая сказала, что очень устала и потому есть не хочет. Глядя на нее, я все время думал о Луизе. Ноющий голос девушки теперь только раздражал, хоть совсем недавно вызывал во мне сочувствие. Она такая же трусливая, как Луиза… Луиза, бросившая меня. Я вдруг резко спросил:
- Вы что, больны?
Мой тон испугал ее.
- Вольна? Почему я должна быть больна?
- Если только вы не беременны.
Кровь отлила от ее щек, и она вдруг разрыдалась.
Удовлетворение, которое я испытал от того, что не ошибся в своих предположениях, не смогло компенсировать смущения, вызванного этой сценой. Несколько клиентов Жаррье смотрели на нас. Казалось, что они с особенной строгостью взирают на меня, и я занервничал.
- Замолчите! Замолчите же, ради Бога!
Подошла мамаша Жаррье узнать, что произошло. Я пожал плечами, показывая, что и сам не понимаю. Франсуаза Жаррье была славной женщиной. Во время оккупации она потеряла двух сыновей, но это не ожесточило ее, скорее наоборот. Она погладила лже-Альберту по голове.
- У вас не все в порядке, малышка?
- Я так несчастна, - всхлипнула девушка.
- Ладно, ладно, успокойтесь… Все может устроиться, кроме смерти.
Я взял свою спутницу за руку и потряс ее.
- Я приказываю вам замолчать! Я привел вас сюда не для того, чтобы устраивать скандал!
- Вы делаете мне больно!
Мадам Жаррье вступилась за девушку.
- Что с вами, Мишель? Вы с ума сошли? Посмотрите-ка на ее руку! Завтра на этом месте будет хороший синяк! Вам не стыдно?
Казалось, меня бьют по голове острием кинжала, боль ослепила… Хотелось вопить. Я уже не понимал, где нахожусь. Слово "стыдно" на несколько секунд отрезвило меня. Стыдно? Мне? Стыдно должно быть Луизе! Я путал двух женщин, ту, что была раньше, и сегодняшнюю. Передо мной сидела Луиза, такая же, как в тот день, когда распрощалась со мной. Сам того не желая, я закричал:
- Стыдно? А эта, что, хороша? Это ей должно быть стыдно, маленькой стерве!
Я различал враждебный шепот, смущенный гул вокруг себя. Но мне было наплевать. Я вернулся в прошлое двадцатилетней давности.
- На сей раз я не позволю тебе уйти, Луиза, слышишь? Я не позволю тебе уйти! Уж лучше убью собственными руками!
На помощь жене подоспел папаша Жаррье. Мне показалось, что он сказал:
- Я вам объясню… Он тяжело болен… - Он тихонько обнял меня за плечи, помогая подняться. - Пошли, Мишель, нужно отдохнуть…
Сам не знаю почему, но я вдруг расплакался. Жаррье вывел меня из зала, а его жена занялась Сесиль, о которой я совершенно забыл. Впрочем, я забыл обо всем, кроме чудовищной боли, разрывавшей мой череп.
- Вызвать доктора? - спросил папаша Жаррье, помогая мне раздеться.
Я хмыкнул.
- Доктора!.. Никто ничего не может для меня сделать!..
Я выпил две таблетки снотворного, чтобы погрузиться в спасительное забытье.
- Не буду закрывать дверь на ключ, чтобы можно было быстро войти, если вам что-нибудь понадобится…
Закрыв глаза, я жаждал погрузиться в сон, из которого обычно выходил отдохнувшим, спокойным, хоть и никогда не мог вспомнить о том, что со мной было накануне.
В мозгу постепенно прояснялось. Сознание возвращалось порциями. Приоткрыв веки, я постепенно начинал понимать, что вижу. Потом мало-помалу оживала память. Сколько времени я спал? Восемнадцать, двадцать часов? Пока я раздумывал над этим вопросом, в дверь постучали.
- Войдите.
На пороге появился папаша Жаррье.
- Ну что, мсье Мишель, как вы себя чувствуете?
- Освобожденным… Все кончилось.
Жаррье пересек комнату и открыл ставни. Я закрыл глаза от яркого света, залившего комнату. Он приблизился и внимательно посмотрел на меня.
- Не скажешь, что вы хорошо выглядите.
- Я никогда не выгляжу хорошо после приступов.
- Вам уже не больно?
- Нет. В котором часу я пришел вчера вечером?
- Около половины восьмого… Вы поужинали с малышкой…
- С малышкой?
И вдруг я вспомнил. Девочка, брошенная каким-то донжуаном из Сен-Клода, которая хотела умереть. Я рассмеялся.
- Надеюсь, ее приступ тоже кончился. Она уехала?
- Да.
- Ничего не просила мне передать?
- Нет.
Не знаю, было ли это плодом моего воображения, но мне показалось, что он не смотрел на меня так открыто, как обычно.
- Хотите завтракать?
- Только черный кофе. В котором часу я пошел спать?
- Около девяти часов… Я сам уложил вас. Приступ начался внизу…
- Бедный Жаррье, извините меня за все неприятности, которые я вам причиняю.
Он пожал плечами.
- Я знаю, через что вы прошли, мсье Мишель. Если бы наши мальчики вернулись в таком состоянии, как вы, я ухаживал бы за ними… Вы в некотором роде наш сын…
У меня пересохло в горле, и я не мог проронить ни звука, только сжал его руку.
- Мсье Сандрей просил, чтобы вы позвонили ему, как только проснетесь, волнуется за вас. Я скажу, что все в порядке, хорошо?
- Все в порядке, отец Жаррье, не стоит его беспокоить, я сам зайду в комиссариат.
Когда Пьер вошел в мою комнату, я как раз допивал кофе. К моему удивлению, за ним следовал Оноре Вириа.
- Здравствуй, Мишель. Как дела?
Его тон удивил меня.
- Приступ прошел. Думаю, что смогу поужинать сегодня с тобой и Каролиной.
Тут я сообразил, что они как-то странно смотрят на меня.
- Что случилось, Пьер?
Он сел рядом со мной на кровать, а Вириа - на единственный в комнате стул.
- Ты оказался прав относительно этой… Альберты, что так заинтересовала тебя. Она действительно была беременна.
- А ты откуда знаешь?
- Вскрытие показало.
- Вскры..? Она что?..
- Да.
Бедная девочка. Значит, ей не хватило смелости нести дальше свой крест… А я не смог найти слов, которые хоть немного облегчили бы ей жизнь, и злился на себя за это.
- Как она покончила с собой?
- Она не покончила с собой.
- Что?!
- Ее убили сегодня ночью в номере.
Глава 2
Папаша Жаррье обнаружил преступление в десять часов утра, когда, удивившись, что клиентка до сих пор не спустилась, поднялся и долго стучал к ней в номер. Судя по всему, убийца хорошо знал гостиницу. Он вошел через заднюю дверь, ведущую в сарайчик, где хозяин хранил старые, ненужные инструменты.
- Ты ничего не слышал этой ночью?
- Я был в таком состоянии…
- Конечно.
В разговор вмешался Вириа.
- Самое интересное, что и ближайшие соседи жертвы ничего не слышали.
- В это трудно поверить!
- Есть только одно разумное объяснение. Она знала того, кто вошел к ней в номер, и не боялась его. Он спокойно смог ударить ее, а когда она потеряла сознание, завершил свое грязное дело.
- Без сомнения, это был человек, которого она ждала в кафе "Шмен де Фер". Иначе откуда бы он узнал, что она здесь?
- Видишь ли, Мишель, самое странное, что в кафе никто не спрашивал об этой женщине.
- Не может быть!
- К сожалению, может, и это значительно усложняет нашу задачу. В течение последнего месяца среди постояльцев Жаррье не было ни одного человека из Сен-Клода.
- Нужно провести расследование в Сен-Клоде. Там, вероятно, можно будет найти кого-нибудь, кто был знаком с мерзавцем - отцом ее ребенка.
- Это нелегко…
- Почему?
- Во-первых, потому что я не имею права вести расследование в Сен-Клоде, а во-вторых, я уже звонил в тамошнюю мэрию…
- Ну и что?
- Там никогда не было девушки по имени Альберта Морсен.
Я чуть было не ляпнул, что на самом деле покойную звали Сесиль Луазен, но промолчал. Может быть, подсознательно я хотел сам отомстить за Сесиль, найдя ее убийцу.
- Что ты собираешься делать, Пьер?
- Пока не знаю. Одна из тех грязных историй, которые в любую минуту могут вызвать скандал и за которые неизвестно с какого конца браться. Впрочем, не хочу больше тебе надоедать, Мишель. Отдыхай, чтобы вечером быть в форме. Заходи за мной в комиссариат часов в семь, ладно?
- Договорились.
- Очень жаль, что я не принял всерьез твой вчерашний рассказ. Правда, я все равно ничего не смог бы для нее сделать. Она солгала бы мне точно так же, как и тебе.
- Она не лгала мне!
- А вымышленное имя? Я почти уверен, что она разыграла перед тобой комедию. Почему? Не знаю. Очевидно, свидание было назначено не в кафе "Шмен де Фер", а в отеле.
- Откуда она могла знать, что я предложу ей остановиться в этой гостинице?
- Она этого и не знала, но, если бы ты предложил ей другую, вероятно, отказалась бы. Будем надеяться, что все-таки удастся разгадать тайну, хоть я и не чувствую особого оптимизма. До вечера.
Уже стоя у самой двери, Вириа обратился ко мне:
- К счастью для вас, мсье Феррьер, хозяин гостиницы утверждает, что вчера вечером сам вынужден был уложить вас спать, а вы были в бессознательном состоянии…
- К чему это замечание?
- К тому, что иначе вы - подозреваемый номер один.
Я был ошеломлен и не нашелся, что ответить. Впрочем, Сандрей сделал это за меня, резко поставив Вириа на место. Он попросил его не проявлять инициативу и не забывать, в чьем подчинении тот находится. Вириа вышел, не проронив ни слова, но в его взгляде я прочел: он никогда не простит мне, что я стал свидетелем его унижения.
Я чувствовал себя ослабевшим и усталым. Приступ и чудовищная весть о смерти Сесиль выбили меня из колеи. Я потратил кучу времени для того, чтобы одеться, а спускаясь вниз, был вынужден крепко держаться за перила.
Внизу меня ждала мамаша Жаррье. В глазах ее читалась легкая тревога.
- Ну как? - спросила она.
- Что касается меня, то постепенно прихожу в себя.
- Не похоже. Пойдемте пропустим по стаканчику, это пойдет вам на пользу.
Она увела меня в свою комнату, куда обычным постояльцам вход воспрещен. Жаррье читал газету, но, увидев нас, поднял очки на лоб.
- Доставай свою газетную бутылочку. Альфонс, - обратилась к нему жена.
Альфонс подчинился и налил мне стакан вина. Я выпил залпом и вздрогнул.
- Еще один?
- Нет, спасибо.
Воцарилась мучительная тишина, потому что никто не решался первым затронуть тему, обсудить которую хотелось всем. Наконец я решился.
- Вы, должно быть, сердитесь на меня за то, что я привел к вам несчастную девушку.
Жаррье вздохнул.
- Конечно, у нас теперь будет много хлопот… Полиция, прокурор, следователь, фотографы… Все тут… А для отеля это не самая лучшая реклама.
- Я не мог предположить…
Мамаша Жаррье покачала головой.
- Бедный мсье Мишель… Вы слишком добры. Современные девицы таковы, что лучше не вмешиваться в их жизнь…
- Конечно, я не очень хорошо разбираюсь в женщинах, но у нее возникли серьезные неприятности… Она плакала как ребенок… Ребенок, которому пообещали игрушку, а потом обманули… Пока не будет доказательств обратного, я верю в ее искренность…
Я почувствовал, что начинаю нервничать, и встал.
- Спасибо за вино. Теперь я чувствую себя лучше. Сегодня я ужинаю у Сандрея и вернусь поздно.
- Возьмите ключи. Я велел поставить новый замок на дверь чулана, - произнес Жаррье.
По дороге в комиссариат я вдруг подумал, что Жаррье намекнул на замок в двери чулана не случайно, словно хотел дать понять, что я пользовался этой дверью. От злости и возмущения у меня даже дух перехватило. Я готов был вернуться назад и потребовать объяснений, но вдруг меня охватила усталость, о которой я на время забыл. К чему? Если Жаррье больше не доверяет мне, если его раздражение дошло до такой степени, что он видит во мне убийцу, то ничто не заставит его изменить свое мнение. Без сомнения, с ним побеседовал Оноре Вириа. Следует поставить его на место.
В комиссариате я поделился своими проблемами с Пьером, и он тотчас вызвал Вириа. Тот вошел с весьма нелюбезным видом.
- Вириа, находясь в комнате мсье Феррьера, вы сделали весьма необдуманное замечание. Говорили ли вы об этом с Жаррье?
- Господин комиссар, я не имею привычки разглашать сведения, связанные с ведением следствия.
- Я был бы счастлив, Вириа, если бы вы не переносили неприязнь, которую испытываете ко мне, на моих друзей. Иначе буду вынужден официально призвать вас к порядку.
- Когда я веду следствие, господин комиссар, то совершенно не забочусь о том, какие отношения существуют между розными людьми, а просто исполняю свои долг. Я вовсе не собирался обвинять мсье Феррьера, впрочем, и никого другого, не имея доказательств.
- Отлично!
- Но могу заверить вас, господин комиссар, что поймаю убийцу Альберты Морсен, даже если он друг самого префекта или президента республики.
- Довольно. Вириа.
- К вашим услугам, господин комиссар.
Он уже собирался уходить, но я схватил его за руку.
- Мсье Вириа, посмотрите мне в глаза: вы действительно считаете, что я мог убить Альберту Морсен?
Он осторожно освободился:
- Не знаю, мсье Феррьер.
За ужином у Сандреев все чувствовали себя неловко. Каролина пыталась завязать разговор, но безрезультатно.
Когда мы прощались, она поцеловала меня и пожелала удачи.
Пьер мог бы найти более красивую жену, но никакая другая не любила бы его так сильно. Правда, так же я думал когда-то о Луизе, но Каролина, конечно, более надежна.
Сандрей вызвался меня проводить. По дороге мы разговорились.
- Я решил сделать все возможное, чтобы разобраться в этом деле, понять…
- Что понять?
- Все… Моя встреча с Альбертой… Я хочу быть уверен в том, что она произошла лишь по воле случая… Хочу понять, врала ли она, когда говорила о человеке, которого ждала в кафе "Шмен де Фер". И, наконец, хочу знать имя отца ребенка, которого она носила.
Пьер расхохотался.
- Именно такова программа полиции, старина.
- Возможно, но меня ничего не удерживает, и я собираюсь завтра же выехать в Сен-Клод и провести там небольшое следствие: хочу полностью очиститься от подозрений.
- Поступай как знаешь, но, боюсь, твое путешествие окажется бесполезным. Действуй осторожно, Мишель, убийца без колебания прикончит тебя, если узнает, что ты напал на его след.
- Думаешь, это может меня испугать?
- И потом, в Сен-Клоде есть полиция.
- Какое отношение имеет ко мне полиция Сен-Клода?
- Если твое любопытство покажется ей чрезмерным, она начнет выяснять, почему ты заинтересовался этим делом.
- Я все объясню.
- Не забывай, что комиссар Сен-Клода не станет с тобой возиться, профессионалы не любят любителей. Ты ведь приехал в Уайонакс отдыхать, не так ли?
- Ну и что?
- Так вот, отдыхай и не лезь в наши дела.
- С тех пор как я пообещал Альберте покровительство, а меня обвинили в ее убийстве, ваши дела стали и моими, Пьер.
- Ты принимаешь эти бредни слишком близко к сердцу.
Мы подошли к отелю и пожали друг другу руки.
- Если возникнут сложности, немедленно звони мне, ладно?
- Более того, если узнаю что-то новое, то сразу же посоветуюсь.
- Это немного успокаивает меня… Спокойной ночи, старина… Желаю удачи… Да, кстати… как ты собираешься наводить справки о девушке, если даже не знаешь ее настоящей фамилии?
- Как-нибудь выкручусь…
Когда на следующий день я спустился с чемоданом, Жаррье не поверили своим глазам. Франсуаза дрожащим голосом спросила:
- Это правда, что вы уезжаете, мсье Мишель?
- Да.
- И куда же?
- На поиски человека, который прошлой ночью убил девушку.
- Значит, вам известно, кто он?
- Нет, но я найду его. До свидания, мадам Жаррье.
Когда я приехал в Сен-Клод, шел дождь, но городок оказался настолько красивым, что все равно приглянулся мне. Чтобы не увлечься достопримечательностями города, я решил взять такси и доехать до "Отель Жоли" в Мартине, в нескольких шагах от города. Приехав в отель, я поднялся в свой номер, принял душ и лег. Проснулся около семи часов вечера, бодрый и готовый к действию. Ни следа головной боли, ни следа тоски, мучившей меня с тех пор, как я узнал о смерти Сесиль. Я решил с шиком поужинать. Вкусная еда - одно из немногих удовольствий, которые еще могу себе позволить. Я заказал копченый язык, сморчки в сметане, жареного бекаса и вино "Помероль" 1961 года. Настроение мое стало превосходным.
Когда на следующее утро я вышел из отеля, чтобы пешком дойти до Сен-Клода, яркое солнце заливало своим светом деревушку, расположенную на склонах Юры. Я был уверен, что пешеходная прогулка пойдет мне на пользу и поможет продумать тактику действий. Я не спешил и потратил немногим больше часа, чтобы дойти до города. Мое появление никого не удивило, так как я был похож на туриста, довольного тем, что наконец вырвался на свежий воздух из своего загазованного города. Мне предстояло отыскать адрес тетки Сесиль. Действовать приходилось вслепую, полагаясь лишь на свою счастливую звезду. Я старался вспомнить, как выглядела покойная, и пытался определить, в каком районе она могла бы жить, какие магазины посещать. Поднимаясь по древней улице Пуайя, я подумал, что есть все же один магазин, который посещают все без исключения жители квартала, и вошел в первую же попавшуюся бакалейную лавку. У кассы сидела женщина и, высунув от старательности язык, проверяла какие-то счета. Я кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Она приветливо улыбнулась.
- Что вам угодно?
- Хочу кое о чем узнать, мадам. - Ее лицо помрачнело. - Знаете ли вы мадемуазель Сесиль Луазен, примерно двадцати пяти лет, живущую у тетки?
Она пожала плечами.
- Ей-Богу, нет… не помню… Должно быть, она живет не в этом районе… очень сожалею.
Подобные вопросы я задавал все утро и получал только отрицательные ответы. Я опросил всех бакалейщиков и бакалейщиц с улицы Пуайя, улицы Пре, проспекта Бельфор, бульвара Репюблик, улицы Рейбер. Одни были более любезны, другие менее, это зависело от того, сколько покупателей находилось в тот момент в магазине. Некоторые даже обращались к своим клиентам, надеясь, что те смогут помочь мне. К полудню я почувствовал себя уставшим и обескураженным. Наконец мне смертельно надоело открывать двери и приставать к людям с бесполезными вопросами, я решил взять такси и вернуться в Мартине.
Когда я шел к площади Аббей, меня обогнали две молодые женщины, и вдруг я услышал, как одна спросила у другой.
- А что стало с Сесиль? Очередная любовь?
Сердце мое забилось сильней, и, не особенно раздумывая над тем, что поведение мое может показаться неприличным, я подошел к ним.
- Простите меня, мадам…
Они обернулись, чтобы взглянуть на человека, осмелившегося им помешать.
- Я позволил себе обратиться к вам только потому, что случайно услышал, как вы произнесли имя Сесиль… Я приехал в Сен-Клод, чтобы найти одну Сесиль… и, клянусь, до сих пор не нашел ее.
Женщины расхохотались.
- А откуда вы знаете, что вам нужна именно наша Сесиль?
- Увы! Конечно…