- В таком случае подайте на него жалобу. Идите домой… Это в ваших же интересах.
Хозяин мастерской, немного поколебавшись, повернулся и пошел к дому.
Когда мы дошли до предместья Марсель, Сессье тихо произнес:
- Я же предупреждал вас, мсье Феррьер.
- Согласен… Но дайте мне время до послезавтра.
- Почему не до завтра?
- Потому что, боюсь, полученный удар может вызвать внеочередной приступ.
- Ладно, пусть будет до послезавтра. Поезд отходит в два часа дня.
- Я уеду этим поездом.
Мы вышли на улицу Пре, и Сессье остановился.
- Надеюсь, вам не станет плохо от удара этого дурака Лалоба… Но, если заболеете, позвоните мне в комиссариат. Если же все будет в порядке, я приду послезавтра на вокзал проводить вас.
- Хотите убедиться, что я действительно уехал?
- Совершенно верно.
Мне не удалось заснуть. Я злился, что так и не понял, каким человеком была Сесиль Луазен: безмозглой девчонкой, какой описывал ее Лалоб, извращенкой, каковой ее считала тетка, мадам Ирель, расчетливой женщиной, как думал Ланкранк, мечтательницей, которую не мог забыть Бенак? Может быть, она была разной, в зависимости от того, с каким мужчиной общалась, кого хотела завоевать?
Но кто из них на самом деле был любовником Сесиль? Кто являлся отцом ребенка, которого она носила? Кто, охваченный паникой, убил Сесиль, а вместе с ней и ребенка?
Глава 7
На следующее утро я встал в подавленном состоянии и, испытывая сильное отвращение ко всему на свете, попросил счет в отеле и позвонил Сессье.
- Алло? Комиссариат? Я хотел бы поговорить с офицером Сессье.
- Кто у телефона?
- Мишель Феррьер.
- Не кладите трубку, пойду посмотрю, пришел ли он.
Через две-три минуты трубку взял Сессье.
- Алло? Сессье слушает… Вы нездоровы, мсье Феррьер?
- К счастью, здоров. Просто хотел сказать, что отказываюсь от дополнительного времени, которое вы столь любезно мне предоставили, и уезжаю сегодня же двухчасовым поездом.
- Рад за вас и желаю счастливого пути.
- Спасибо. А я желаю вам преуспеть в деле, в котором я потерпел фиаско.
- Надеюсь, нам удастся распутать его, мсье Феррьер.
Тяжело вздохнув, я положил трубку. Эти типы всегда воображают себя умнее других.
Вызвав такси, я велел ехать на вокзал, оставил чемодан в камере хранения и, чтобы скоротать время перед отъездом, решил просто побродить по городу. При мысли о том, с какой жалостливой улыбкой будет смотреть на меня Пьер, я испытывал неприятное чувство. К тому же я буквально слышал хихиканье Оноре Вириа.
Улица Райбер и проспект Бельфор привели меня на бульвар Трюше. Было очень тепло. Громко смеясь, мимо спешили парочки. Должно быть, будущее виделось им столь же солнечным, как сегодняшний день. А Сесиль в это время лежала в морге в Уайонаксе. Усевшись на скамейку, я твердо решил, что буду просто греться на солнышке, но тут же торговец предложил мне газету "Прогресс". Я купил ее и постарался заинтересоваться новостями политики, но мне это плохо удавалось. Перевернув страницу, я наткнулся на колонку, посвященную новостям сен-клодской жизни, и мне сразу же бросился в глаза заголовок: "Девушка, пришедшая в отчаяние, покончила с собой в одной из гостиниц Уайонакса. Она приехала из Сен-Клода". Я с жадностью прочел репортаж. В газете приводилось имя девушки, но о беременности не сообщалось. Репортаж заканчивался обещанием опубликовать подробности в следующем номере. Без сомнения. Сандрей потребовал, чтобы пресса еще сутки молчала о подробностях убийства. Он еще питал какие-то иллюзии, славный Пьер…
Мне вдруг захотелось остановить машину и съездить на виллу "Макс", но стыдливость удержала меня. Триумф был бы слишком легким и слишком жестоким. Возможно, теперь мадам Ирель поняла, что ее племянница была слишком несчастна? Возможно, в этой смерти она видела подтверждение своего мнения о Сесиль, которая вопреки церковным догмам сама наложила на себя руки. Заберет ли она тело, чтобы захоронить его, или, опасаясь общественного мнения, позволит захоронить Сесиль в общей могиле? Она вполне на это способна. Старая же служанка, напротив, должно быть, ревет в три ручья. Думаю, что не поехал на виллу "Макс" главным образом из-за нее.
Часы пробили половину десятого, их бой отвлек меня от мрачных мыслей. Смяв газету, я бросил ее в урну и, чтобы успокоиться, пошел куда глаза глядят.
Почему я оказался на улице Гласьер? Не знаю. Но вдруг на двери одного из домов взгляд упал на табличку: "Хюбер Виже, учитель музыки и сольфеджио". Хюбер Виже? Кто мне рассказывал о нем? Я долго стоял, роясь в памяти, и наконец вспомнил. Мадам Ирель говорила, что Сесиль брала уроки музыки у Виже и он считал ее очень способной. Может быть, хоть этот сможет рассказать, какой была настоящая Сесиль.
Не раздумывая, я вошел в подъезд и стал подниматься по темной лестнице. Учитель музыки жил на четвертом этаже. Да, не скажешь, что у него денег куры не клюют. Уже на площадке второго этажа стали слышны дрожащие ноты мучимого каким-то учеником пианино. Вечная пытка учителей…
Звонок прозвучал гулко, как в пещере, никак, впрочем, не отразившись на деятельности человека, терзавшего клавиатуру. Потом я услышал тихие шаги. Дверь отворилась, и на пороге показалась бледная женщина неопределенного возраста.
- Мсье Виже дома?
- Вы по какому делу?
- По личному.
Она подозрительно посмотрела на меня.
- Мой муж сейчас дает урок.
- Я подожду…
- В таком случае…
Она наконец решилась впустить меня и, проведя через коридор с выцветшими обоями, толкнула дверь с облупившейся краской, прошептав:
- Садитесь, пожалуйста.
Зловещего вида комната больше всего напоминала аквариум, так мало в ней было света. Чудовищные цветы в горшках были похожи на щупальца.
- Вы уже встречались с Хюбером, мсье? - спросила мадам Виже.
- Нет, мадам.
Самое неприятное заключалось в том, что разговор сопровождался гаммами, которые ничуть не приглушали закрытые двери.
- Будет ли нескромным спросить у вас, что вы хотели?
- Вы читали сегодняшнюю газету?
Похоже, мой вопрос сбил ее с толку.
- Просматривала.
- Может быть, вы обратили внимание на рубрику "Происшествия", героиней которой стала жительница вашего города?
- Вы говорите о бедняжке Сесиль?
- Да.
- Вы ее родственник?
- Нет.
- Тогда почему?..
- Мне поручили найти ее. Когда я начал поиски, то и не подозревал, что она умерла. Это ужасно…
- Да, ужасно… Такая молодая… Вся жизнь впереди, но все-таки… если судьба уготовила ей существование, подобное моему, я не жалею, что она избежала его, пусть даже таким ужасным образом.
- Вы очень желчны, мадам.
- Нет, просто я потеряла надежду. Чего вы ждете от Хюбера, мсье?
- Ничего конкретного, мадам, я просто думал, что с помощью музыки мсье Виже, возможно, лучше, чем все остальные, смог увидеть настоящее лицо девушки.
В этот момент в гостиную вошли две дылды лет пятнадцати и, увидев меня, замерли как вкопанные, не зная, что делать. Мадам Виже радостно закудахтала:
- Мои дочери. Антуанетта и Ида.
Они неловко поклонились. Тощие, плохо одетые, с огромными зубами, болезненного вида. Желая казаться любезным, я спросил:
- Эти очаровательные девочки так же музыкальны, как их родители?
Мадам Виже снова вздохнула.
- Нет… Бедняжки не особенно талантливы, но, благодарение Богу, у них есть другие достоинства!
- Я в этом не сомневался!
Меня поблагодарили кивком головы. В это мгновение мы вдруг осознали, что в квартире воцарилась тишина. Мсье Виже закончил урок. Мадам Виже встала. Я хотел было последовать за ней.
- Нет, нет, прошу вас, не беспокойтесь, я пришлю мужа к вам. Кажется, сегодня у него больше нет учеников.
Она вышла вместе с дочками, и я надолго остался один. Из коридора доносился невнятный шепот. Бесспорно, мадам Виже рассказывала мужу о причине моего прихода. Наконец вошел Хюбер Виже. Я с трудом верил своим глазам. Пятидесятилетний мужчина, казалось, сошел со страничек старых семенных альбомов в бархатных переплетах: такими обычно изображали музыкантов до первой мировой войны. На нем была просторная рубаха типа гимнастерки с черным бантом вместо галстука. И лицо у него было, как у музыканта с картинки. Густые, романтично вьющиеся волосы, гладко выбритое лицо, нежный взгляд, взгляд побежденного.
- Здравствуйте, мсье… Жена только что сказала мне… Вы по поводу этой бедняжки…
Голос его дрогнул.
- Кто бы мог подумать… в таком возрасте… Это ужасно!
- Да, ужасно. Вы хорошо ее знали?
- Думаю, да. Она была воплощением юношеской чувствительности, ее мечты, надежды, иллюзии… Сесиль не сознавала, насколько уродлив мир… Не верила в человеческую жестокость…
- Но ее конец…
- Без сомнений, она вдруг поняла всю правду жизни и не смогла пережить этого откровения.
- Значит, вы не думаете, что она была меркантильна?
- Она была само благородство, сама доверчивость, сама увлеченность!
- У нее были тайны от вас?
- Не думаю.
- Значит, вам известно, что у нее был любовник?
Он буквально подпрыгнул на стуле.
- Любовник? У Сесиль? Это безумие!
Внутренне я восхищался наивностью этого славного человека, воображавшего, что знает о своей ученице все.
- Мне дали это понять.
- Люди воистину неблагодарны.
Бедный учитель музыки. Я надеялся, что ему удастся сохранить иллюзии относительно Сесиль, но боялся, что завтрашняя газета нанесет ему чудовищный удар…
Мне нужно было немного пройтись, чтобы привести мысли в порядок. Выйдя от Виже, я пошел в сторону района Мулен. Мне еще раз пришлось признать свое поражение. Из всех встреченных мной мужчин самым симпатичным оказался Хюбер Виже, он выглядел самым искренним, самым незаинтересованным. Его нежность к покойной не была похожа на отношение к ней остальных.
В половине первого я был на улице Пре и, проходя мимо "Кафе Америкен", решил пропустить стаканчик, сочтя, что вполне заслужил его. Подойдя к бару, я обернулся и посмотрел в зал. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что за одним столиком сидели Гастон де Ланкранк, Жорж Бенак, Франсуа Лалоб и… Хюбер Виже. Раскрыв рот, я смотрел на этих мужчин, которые - я теперь понимал это - в той или иной степени обманули меня. Они собрались не случайно и, должно быть, говорили о смерти Сесиль. Мало-помалу я успокоился и благословил случай, подтолкнувший меня зайти в это кафе. Пришлось бы покинуть Сен-Клод, так и не узнав о странном сообщничестве мужчин, в течение двух последних лет любивших или делавших вид, что любят Сесиль Луазен. Если бы Сесиль умерла естественной смертью, она бы принадлежала им всем и каждому из них. Но ее убили, и я был уверен, что убийца - среди этих четверых. Мне хотелось угадать, кто он.
Взяв свой стакан, я направился к ним. Они обратили на меня внимание только тогда, когда я оказался у самого столика. Бенак и Виже сидели ко мне лицом. Увидев меня, они опустили глаза.
- Вы снова пришли действовать нам на нервы? - проворчал Лалоб.
- Может быть, предпочитаете собраться в полиции?
- А зачем нам идти в полицию?
- Ну, например, чтобы поговорить о смерти Сесиль Луазен.
Лалоб украдкой взглянул на других и замолчал. Я взял стул и просунул его между Лалобом и Бенаком, которые, ворча, подвинулись.
- Господа, не стану ходить вокруг да около. Я встречался с каждым из вас. Вы все были влюблены в Сесиль Луазен. Вы все по тем или иным причинам, в которых и не могу вас упрекнуть, бросили ее… Все, кроме одного.
И тут заговорил Лалоб:
- Кто?
- Тот, кто назначил Сесиль Луазен свидание в Уайонаксе, чтобы сбежать с ней.
Я вглядывался в их лица. На всех было написано одинаковое изумление. Убийца легко не сдается. Бенак скромно задал вопрос, которого я давно ждал:
- Откуда вы знаете?
- Я был последним, с кем перед смертью говорила Сесиль.
- Это еще не причина для самоубийства, если человек не пришел на свидание, - вмешался Лалоб.
- Вы не правы. Ведь она настолько верила ему, что согласилась иметь от него ребенка!
Я почувствовал, как они окаменели на своих стульях.
- Это неправда, - прошептал Бенак.
- Правда, мсье Бенак. Сесиль была любовницей одного из вас, человека, обещавшего ей то, чего она хотела. Возможно, в тот момент он говорил искренне, но потом, когда надо было уезжать, он испугался… и отказался от приключения, не заботясь о бедной девушке и о том, что с ней будет.
Тут вмешался Гастон Ланкранк.
- Это не решение вопроса. Уайонакс не так уж далеко. Сесиль в любой момент могла вернуться.
- Нет, мсье Ланкранк, не могла.
- По какой же причине?
В этот момент я понял, какую тоску испытывает убийца, тоску, которая скоро превратится в панику, как только я открою им правду.
- Потому что любовник Сесиль не уехал, опасаясь скандала, возможно, он боялся ухудшить свое материальное положение… Вы правы, мсье де Ланкранк: не явившись на свидание, он не решал проблему. Возвращение озлобленной и разочарованной Сесиль, без сомнения, вызвало бы скандал, которого он так опасался. Значит, любовник был вынужден помешать ей вернуться.
- Хотел бы я знать, как ему это удалось, - хмыкнул Лалоб.
- Убив ее, мсье Лалоб.
- Что? - воскликнули все хором.
- Вы с ума сошли! - пробормотал хозяин автомастерской.
- Беру на себя смелость рассказать вам то, что вы узнаете из завтрашней газеты… Сесиль Луазен была убита.
Хюбер Виже заплакал.
- И вы действительно считаете, что один из нас… - тихо произнес Бенак.
- Я в этом уверен.
- Тогда назовите убийцу.
- Это невозможно… Меня могут преследовать по закону… Но могу точно сказать, что он женат…
Гастон Ланкранк внезапно оттаял, оживился.
- …что он несчастлив в семье… Что Сесиль была для него надеждой на лучшее будущее. Я уверен, что он сам поверил в свою смелость, обманулся собственными обещаниями… Он стал любовником мадемуазель Луазен, будучи твердо уверенным, что устроит свою жизнь с ней… Но потом проходили дни, недели, месяцы… Он размышлял, сравнивал жизнь, наполненную приключениями и случайностями, со спокойной обеспеченной жизнью, которую он вел рядом с ненавистной супругой… И его смелость постепенно уменьшалась… Он уже не испытывал непреодолимого желания сбежать… Но не осмеливался признаться в этом Сесиль, бесспорно, опасаясь, как бы она не отправилась к его жене и не рассказала ей о ребенке, которого носила, и о письмах, которые не оставляли сомнений в отцовстве одного из вас, господа… Когда этот человек увидел, что его загнали в угол, он потерял голову… Назначил Сесиль свидание в Уайонаксе, в кафе… Она ждала его там два часа… А когда поняла, что он бросил ее, то была в отчаянии… Но он приехал в Уайонакс с твердым решением покончить с угрозой, которую несла молодая женщина… Он следил за ней, когда она вышла из кафе… Он видел, как я подошел к Сесиль… он следил за нами… Так он узнал, где она остановилась на ночь, и, пробравшись в отель, пошел к ней… Она открыла ему и была вне себя от радости, что ее тревоги не оправдались. Он же, воспользовавшись ее доверчивостью, задушил ее.
- Задушил! - прохрипел Виже.
- Да, задушил, мсье Виже. Можете себе представить, каковы были последние прожитые Сесиль минуты, когда она поняла, что любовник хочет ее убить.
Воцарилось молчание. Я слышал только, как они тяжело дышат.
- Вы сообщили об этом в полицию? - спросил Лалоб.
- Нет.
- Почему?
- Виноват один из вас. Не хочу, чтобы в дело были замешаны и остальные.
- Мсье Феррьер, - спросил Бенак, - не знаю, правы ли вы, но тем не менее… что вы предлагаете?
- Через час с четвертью я уезжаю в Уайонакс. Пусть виновный тоже придет на вокзал… Мы вместе подумаем, что следует предпринять, чтобы смягчить удар… Конечно, ему придется расплачиваться, но мы попытаемся найти самую низкую ставку.
- А если вы ошибаетесь?
- Я не ошибаюсь. Один из вас обещал Сесиль бросить все, чтобы начать с ней новую жизнь. Этого человека я буду ждать.
Глава 8
Я приехал на вокзал на двадцать минут раньше. Меня охватило лихорадочное нетерпение. Я не находил себе места. Придет ли он? И если придет, то кто? Я надеялся, что им окажется Франсуа Лалоб, самый отвратительный из всех. Но время шло, и постепенно я приходил в отчаяние.
- Счастлив встретиться с вами, мсье Феррьер.
Я обернулся. Мне улыбался Сессье.
- Вы решили проверить, сдержу ли я слово?
- Нет, просто уезжаю вместе с вами.
- Чтобы следить за мной?
- Вы можете отказаться от моего общества.
- Почему вы вдруг решили ехать?
- Мой коллега Вириа пригласил меня к себе.
- В Уайонакс?
- В Уайонакс.
- Почему?
- Друзьям вопросов не задают. Их приглашения либо принимают, либо нет. Я принял. Вы пришли на вокзал с большим запасом времени.
- Я кое-кого жду, но, боюсь, он не подойдет, если увидит вас.
- Правда?
Пришлось ввести его в курс дела, иначе мое ожидание могло стать совершенно бесполезным. Когда я закончил, Сессье, ничуть не рассердившись, сказал:
- Вы не имели права говорить о преступлении, но, поскольку речь идет всего о нескольких часах, бранить вас я не стану. И все-таки вы очень интересный человек, мсье Феррьер. Сколько вам лет?
- Сорок пять.
- Просто чудо, что человек, дожив до сорока пяти, может оставаться таким наивным…
- Наивным?
- Вы действительно думаете, что убийца Сесиль Луазен придет, чтобы признаться в своем преступлении?
- Надеюсь. А вы окажите любезность и спрячьтесь, чтобы не спугнуть мою дичь.
Он исчез в здании вокзала, а я стал ждать.
За пять минут до прихода поезда возле меня остановилось такси, из которого вышел Хюбер Виже. Расплатившись с шофером, он подошел ко мне.
- Слава Богу! Я боялся, что приеду слишком поздно.
- Виже, вы ведь не станете утверждать, что это вы?
- Нет… Обождите… Я пришел сказать, что вы ошибаетесь… Я не убивал Сесиль и не знал, что она ждет ребенка, но я хотел сбежать с ней, убежденный, что смогу начать новую жизнь.
Этот пятидесятилетний мужчина с бантом вместо галстука казался мне смешным и одновременно вызывал жалость.
- Я уговаривал ее сбежать со мной, я твердо решил бросить все, чтобы не сдохнуть здесь от удушья.
- И она верила вашим обещаниям?
- Невероятно, правда? Но ей тоже очень хотелось сбежать.
- И вы… в последний момент вы испугались?
- Нет, я не испугался… мне стало стыдно. Я уже старик, а она очень молода. Я понял, что не имею права. И потом, моя озлобленная жена, мои бедные девочки. Это было бы преступлением, а я не преступник.