- Согласен с вами. Каждый неповторим. Но мы и похожи. Это тоже необходимое условие жизни. Иначе просто не понимали бы друг друга, желаний, мотивов поведения, поступков. В этом, если хотите, заключена предпосылка для любого творчества. А значит, и для нашей с вами работы… Или вы так не считаете?
- В самом общем мы похожи. Но не бывает совершенно одинаковых людей. Характер, темперамент, образование, воспитание… Наконец, обстоятельства… Вот в каких обстоятельствах находился в последнее время Баулин, мы пока не знаем.
- Кое-что уже известно, - поправил ее Чикуров. - Все говорят: очень много работал, устал, переутомился. Или кого-то, чего-то боялся, переживал! Взять хотя бы запоры, которыми он зачем-то снабдил двери своей спальни, решетку на окне… Как видим, не напрасно: в него стреляли… Но с какой стороны надвигалась на профессора беда? Касается ли это его работы в клинике? Связался с теми, кто делает большие деньги на спекуляции редкими картинами, вещами? Запутался в личной жизни? - Игорь Андреевич замолчал, вопросительно глядя на коллегу.
- Вы имеете в виду друга жены - Дуюнова?
- И его тоже.
- Вы знаете, - нерешительно сказала Ольга Арчиловна, - не могу объяснить почему, но мне кажется, что мы имеем дело с весьма необыкновенным случаем.
- И у меня есть такое же ощущение, - признался Чикуров. - Хотя… Не хочется выглядеть метром, но в следственной работе опыт имею… Не раз, приступая к расследованию, думал: вот это дело! Уникальное в анналах криминалистики… А когда оканчивал, то удивлялся, до чего же все просто. Даже злился на себя, почему не догадался сразу… Конечно, бывают очень коварные, хитрые противники. Возможно, именно такой теперь и у нас с вами, но… - Следователь улыбнулся. - Скажу откровенно: в своих ошибках, как правило, виню себя. И еще. Опыт тоже имеет свою отрицательную сторону, потому что волей-неволей начинаешь мыслить стандартно. Поэтому порой тривиальное ставит в тупик… Но в данном случае меня беспокоит другое: нет более или менее убедительной версии.
- У нас их, кажется, предостаточно, - заметила Дагурова.
- Это как раз неплохо. Варианты нужны, просто необходимы. Чтобы потом пришла убежденность. Ведь версии для того и существуют, чтобы лопаться. Должна остаться одна. Но мы с вами плаваем. Слишком. Значит, фактов маловато. - Он посмотрел на часы. - Ладно, надо идти в клинику. Меня беспокоит письмо из Киренска. Да и, возможно, выясню, кто такой Гаджиев.
- Какое задание будет мне? - спросила Дагурова.
- Попробуйте все-таки разобраться с посещением Семизоровым дома Баулина… При чем тут автомашина Ростовцева?
- У меня есть одна мысль, - сказала Дагурова. - Хочу сначала сама проверить, а уж потом…
В клинику Чикуров отправился пешком. В молодом парке он встретил кавалькаду всадников. Это были люди разного возраста, хотя молодежь составляла большинство. Следователь понял: это больные, которым назначена в виде моциона прогулка верхом.
"Однако же не бедное заведение у профессора, - подумал Чикуров. - Содержать конюшню - удовольствие, которое стоит немало денег".
Он где-то читал, что в Англии, например, куда дешевле держать автомобиль, чем иметь собственную верховую лошадь.
Чтобы подойти к клинике, ему пришлось пересечь сад, в котором, помимо фруктовых деревьев, росли кусты черной и красной смородины, крыжовника, малины, протянулись грядки с клубникой. И он позавидовал группе людей, собиравших в лукошки ягоды.
"Эх, сейчас бы отправить в рот горсть малины! Прямо с куста - красота!"
Эта мысль увела Игоря Андреевича в детство. Малинник у них дома был знатный. Когда поспевала ягода, мать заставляла его дежурить в саду - проказники-воробьи устраивали набеги целыми стаями, принося ощутимый урон урожаю. Их не пугало чучело, которое Игорь Андреевич соорудил с отцом из старой одежды…
Он, видимо, невольно сбавил шаг, потому что услышал приятный женский голос:
- Угощайтесь, товарищ следователь. Этого добра нынче много.
Голос принадлежал симпатичной женщине в эффектном светлом костюме.
- Спасибо, - ответил Чикуров, несколько смутившись, затем спросил: - Как лучше пройти к клинике?
- Я провожу, - ответила женщина.
Чикурова удивило, откуда она знает, что он следователь. Впрочем, в таком небольшом поселке остаться инкогнито трудно. И потом - форменная одежда.
- Вы здесь лечитесь? - спросил он у добровольной провожатой.
- Работаю. Главной медсестрой.
- Орлова? Аза Даниловна? - уточнил следователь, отмечая про себя, что внешность у бывшей жены Рогожина действительно яркая. Такая может увлечь…
- Я, - кивнула Орлова.
- Трудиться в саду тоже входит в обязанности главной медсестры? - продолжал следователь.
- Добровольно-принудительно, - усмехнулась Орлова. - Но нам помогают больные. Причем с большим удовольствием. Делать-то им нечего. Да и все, что они собирают, идет на их же стол.
- Трудотерапия, - вспомнил Чикуров баулинские принципы лечения.
- Конечно… Движение вообще полезно. Особенно гуляние во время цветения деревьев. Они выделяют целебные фитонциды. - Орлова протянула следователю туесок с клубникой. - Попробуйте все-таки.
Отказываться теперь было бы неприлично. Игорь Андреевич выбрал несколько ягод и съел.
"Немного водянистые. От последних дождей", - подумал он и задал очередной вопрос:
- Аза Даниловна, вы случайно не занимаетесь перепиской с больными?
- Иногда.
Они подошли к пятиэтажному зданию. Несколько больных играли во дворе в бадминтон. Тут же стояли столы для настольного тенниса. Белые шарики звучно щелкали об их деревянные поверхности.
- У меня будет к вам несколько вопросов, - сказал Чикуров, пропуская в дверях главную медсестру вперед.
Игоря Андреевича, как в свое время и Дагурову, удивила обстановка в клинике, которой мог позавидовать и столичный институт.
В комнате Орловой было уютно. На столе цветы в красивой вазе. Они сели в кресла.
- Аза, Даниловна, не припомните некую Овсянникову? - спросил Игорь Андреевич, протягивая ей письмо из Киренска.
Орлова пробежала глазами первые строки и рассмеялась:
- Да об этом случае вся клиника знает! И смех и грех!
- А в чем дело? - спросил следователь, несколько удивленный реакцией Азы Даниловны.
- Посудите сами, - стала объяснять она, - подняла такую бучу! Написала в "Правду", еще куда-то… А дело в том, что она сама чокнутая… Надо же было додуматься до такой глупости! Кто-то дал ей вырезку из статьи Евгения Тимуровича, где он писал о пользе сыроедения… Понимаете?
- Пока нет.
- Ну, что полезно есть сырые овощи и фрукты, - как ребенку, втолковывала Чикурову главная медсестра. - И другие растительные продукты не следует варить долго, то есть переваривать. Геркулес, гречку… Овсянникова, не разобравшись, решила, что надо кушать один сыр… Понимаете? Сыроедение, подумала она, - это значит питаться только сыром…
- Теперь понял, - сказал с улыбкой следователь. - Ну и что же с ней произошло?
- А вы подумайте, что может быть, если человека лишить витаминов, углеводов, клетчатки, крахмала, сахара и так далее? Как эта Овсянникова вообще не загнулась!
- У Баулина были неприятности из-за ее жалоб в такие высокие инстанции?
- Разобрались, конечно… По-моему, даже дитяти малому ясно, что Евгений Тимурович ни при чем… Есть такие: читают книгу, а видят… - Орлова не договорила присказку. - Я посоветовала Евгению Тимуровичу не отвечать на это письмо. Так он мне выговор сделал. Считает, если человек не понял, ему следует разъяснить. Вежливо, культурно… Написал письмо Овсянниковой да еще в придачу свою новую книгу послал. С надписью.
"Так, с этим разобрались", - подумал Чикуров. И спросил:
- Теперь о Гаджиеве. Вам эта фамилия ничего не говорит?
- Гаджиев, Гаджиев… - задумалась главная медсестра. - Откуда он?
- Не знаю. Может быть, посмотрите по вашим документам, не лежал ли в клинике?
- Лично я не помню… Минуточку.
Орлова позвонила какой-то Вале. Через минуты три та сказала, что Меджид Гаджиевич Гаджиев лежал у них в прошлом году. Проживает в Дагестане.
По просьбе следователя из архива была извлечена его история болезни. По книге входящей и исходящей корреспонденции Чикуров установил, что пациент с Северного Кавказа писем в клинику не присылал. На всякий случай Игорь Андреевич изъял историю болезни Гаджиева и попрощался с Орловой. По плану следующим у него был разговор с Шовкоплясом.
Березкинская участковая больница находилась поблизости, чуть ли не на одной улице. Но какой контраст с клиникой! Скромное двухэтажное здание, обыкновенная больничная обстановка.
Геннадий Савельевич Шовкопляс был коренаст, с упрямой линией рта и крутым подбородком; взгляд у него был внимательный, изучающий. Возможно, от привычки определять недуг больных, которых он на своем веку повидал немало. Кисти рук жилистые, с редкими веснушками.
Чикуров представился и прежде всего поинтересовался состоянием Баулина.
- Боюсь сглазить, - сказал хирург. - Но уже есть надежда. Вообще, если бы мне сказали, что человек с таким ранением живет вот уже пятые сутки, я бы не поверил! Однако - живет! И, похоже, выкарабкается. Хотя еще раз повторяю: это просто чудо.
- Скажите, Геннадий Савельевич, его скоро можно будет допросить?
- О-о! - протянул врач. - Многого захотели. Я не знаю, будет ли он вообще говорить. Травмированы очень важные центры в мозгу. Ничего нельзя предсказать. Может пролежать в постели до конца дней своих, потерять память, зрение… Рефлексы пока очень неважные. - Шовкопляс вздохнул. - Скажите, кто же это в него пальнул? Если можно, конечно.
На прямой вопрос хирурга Чикуров решил ответить тоже прямо:
- Не знаем. Версий много.
- Подозреваемых? Так, кажется, у вас принято говорить?
Чикуров кивнул и сказал:
- Между прочим, вы тоже входили в их число. Но… - Он замолчал.
- Спасибо за откровенность, - усмехнулся Шовкопляс. - Ну да, отношения у нас с Евгением Тимуровичем - хуже некуда… И, как в старые добрые времена, - дуэль! Вот только секундантов не было… А ведь, товарищ следователь, Баулину повезло, что в то утро я находился в больнице… Понимаете, с вечера поступил больной: упал с четвертого этажа…
- Это как же его угораздило? - спросил Чикуров,
- Как? Очень просто. Пошел он к знакомым на новоселье и упился до такой степени, что забыл, где находится, у себя дома или в гостях.
- Ну и что? - не совсем понял Чикуров.
- Понимаете, он живет в своем домике. От водки нашло затмение: решил вылезти в окно, справить малую нужду, как иной раз, видимо, делал дома. А тут четвертый этаж… Три операции пришлось делать… Вот до чего доводит зеленый змий!.. Уже хотел было идти домой, а тут привозят Евгения Тимуровича… Счет шел буквально на секунды.
Он замолчал, испытующе глядя на следователя.
- Да, вы выложились полностью, - сказал Чикуров. - Даже нейрохирург из области признался, что не прооперировал бы профессора лучше.
- И за комплимент благодарю, - устало произнес хирург, но было видно, что похвала не оставила его равнодушным, он как-то успокоился. - Понимаете, у меня была двойная ответственность… Не дай бог, Евгений Тимурович умер бы на операционном столе! Представляю, как злорадствовал бы кое-кто! Нет, я не мог этого позволить.
- Чего же вы не поделили с профессором? - спросил Чикуров.
- Поделили, не поделили… Вопрос в другом. Мы же не дети, которые ссорятся из-за цацки. - Шовкопляс вздохнул. - Много субъективного и объективного… Все как-то перемешалось.
- А если попытаться отделить одно от другого?
- Пожалуй, это трудновато. Так уж устроен человек. - Врач усмехнулся.
- Хорошо, начните с субъективного, - попросил Чикуров.
- Вам известно, что до приезда Баулина тут никакой экспериментальной клиники не было?
- Известно.
- Существовала больница. Я был главврачом и, естественно, хотел оставаться им и дальше… Думаете, карьерист, честолюбец? - Следователь пожал плечами, а Шовкопляс продолжал: - Впрочем, я за самоутверждение! Это свойственно любому человеку. И за карьеру, если хотите, - с каким-то вызовом произнес хирург. - Но честную! Когда не локтями или потому что где-то рука, а своим умением и горбом. Понимаете, о чем я говорю?
- Вполне, - кивнул Игорь Андреевич.
- Точно не знаю, вмешивался Баулин, чтобы меня убрали с главврача или нет. Думаю, что приложил руку. Позвольте спросить, я должен был после этого его благодарить? - сощурился Шовкопляс. - Нежно любить? Не могу! Вот и весь субъективный фактор!
- Ясно. А объективный?
- Ну, тут дело посложнее. Не уверен, что поймете.
- Попытаюсь.
- Я - хирург. Это сразу поставило нас по разные стороны, так сказать, баррикады.
Врач стал охлопывать карманы. Наверное, искал сигареты. Чикурову самому хотелось курить. Он вынул пачку.
- Угощайтесь, Геннадий Савельевич.
- Благодарю. - Шовкопляс с удовольствием затянулся. - Так вот, я - хирург, но не считаю, что хирургия является панацеей от всех бед! Признаю даже, что иной раз мы режем от бессилия… Конечно, раковую опухоль лучше было бы ликвидировать с помощью медикаментов, камни в печени - растворять, катаракту снимать мазями или еще чем… Но ведь бывает такое состояние больного, когда терапия бессильна. Не доросли! Так что волей-неволей приходится браться за скальпель, иначе - смерть, слепота, глухота и так далее… Баулин же убеждал, что многие болезни, которые устраняем мы, уже сейчас можно лечить без хирургического вмешательства.
- Вы считаете его утверждения беспочвенными?
- Преждевременными. Понимаете, мы оба максималисты. Возможно, истина где-то посередине. Но, право же, иные его заявления… - Шовкопляс поморщился. - Простите меня, но это уже фанатизм.
- Я читал его работы. В них есть рациональное зерно. - Видя, что хирург скептически усмехнулся, Чикуров поправился: - Конечно, я далек от медицины, но идея активно использовать средства народного врачевания, лекарства, взятые у самой природы, видимо, заслуживает внимания.
- Что значит использовать, - встрепенулся хирург. - Так называемые народные средства, лекарства, взятые у самой природы, и сегодня входят в арсенал современной медицины. Каждого врача. Что такое, например, грелки, ножные ванны, банки? Этим пользуются все, а не один Баулин. А валерьянка, которую прописывают доктора? Настой травы. Или широко известный раунатин? Не что иное, как препарат из растения под названием Раувольфия… Таких примеров я могу привести сколько угодно. Так что некоторые утверждения уважаемого профессора - это, простите, попытка ломиться в открытую дверь. Но у него есть и другие, менее безвредные.
- А именно? - поинтересовался Игорь Андреевич.
- Отрицание достижений современной фармакологии. В частности, антибиотиков… Господи, в чем только не обвиняется их применение! А главное забывают: великое открытие Флеминга дало в руки врача грандиозное средство против воспалительных процессов - этого страшного бича человека! Антибиотикам обязаны миллионы исцеленных!
- Ну хорошо, - прервал хирурга следователь. - А разгрузочно-диетическая терапия? Попросту говоря, лечение голоданием? Хотя бы для того, чтобы сбросить вес?
- Хочу вас поправить: разгрузочная диетотерапия не полное голодание. Это во-первых. А во-вторых, если уж говорить о голодании как методе лечения… Это, по сути, перестройка работы всего организма, и сравнить ее можно со сложной хирургической операцией… Станете вы ее делать дома? Нет. Но, увы, голодать теперь стало модно… Между прочим, Николаев и Нилов - они, по-моему, одни из самых компетентных врачей в лечении голодом - в своей книге приводят случаи, когда самовольное голодание оканчивалось чуть ли не летальным исходом… Понимаете, доступность метода вводит в заблуждение… Вы затронули вопрос о похудении. Да, многие желают сбросить вес. И голодают. Лично я считаю это глупостью. Стоит потом человеку вернуться к прежнему питанию, как все его достижения, добытые так мучительно, очень быстро сводятся на нет.
- Но Баулин, насколько я понял, рекомендует вообще изменить подход к самому принципу питания. А отсюда - и образу жизни.
- Да, да, - кивнул хирург. - Свести до минимума потребление мяса, жира, особенно животного, не есть шоколадных конфет, тортов, сократить мороженое, исключить шлифованное зерно и прочая, и прочая, и прочая. - Он откинулся на спинку стула и покачал головой. - Черт возьми, сколько развелось новомодных пророков! Одни хают молоко, другие против любого мяса, третьи считают, что нужно питаться только фруктовыми и овощными соками… Возьмем, к примеру, Шаталову. Вы слышали о ней?
- Слышал и читал ее статьи, - кивнул Чикуров.
- Так вот, Галина Сергеевна Шаталова считает, что дневной рацион человека не должен превышать тысячи калорий. Откуда она взяла эту цифру, позвольте спросить? Между прочим, хорошо на ее теорию ответил доцент Горшков, завкафедрой гигиены питания Первого московского медицинского института в одном журнале. Оказывается, в фашистских концлагерях узники получали в сутки примерно такое же количество энергии. По-моему, комментарии излишни.
- Но ведь Шаталова приводит убедительные примеры: спортсмены, питающиеся по ее принципу, даже завоевывают призы.
- Все может быть. Возможности человека нам до сих пор до конца неизвестны. - Шовкопляс улыбнулся. - Кто знает, если бы те спортсмены питались нормально, возможно, стали бы олимпийскими чемпионами. Кстати, о возможностях. Всякие конкурсы по поеданию огромного количества пищи на Западе подтверждают то же самое, только в обратную сторону.
- Ну а шлаки… - начал было следователь.
- Ждал этого вопроса, ждал… Об этом сейчас много говорят, пишут. Возникла даже целая теория о необходимости методического очищения организма от белковых шлаков голоданием… Опять же отсылаю вас к той же статье Горшкова. Уверен, он в этом деле очень компетентен и утверждает: не удалось установить, что при голодании удаляются именно белковые шлаки. Вот так! Более того, нервной системе и эритроцитам крови необходима глюкоза как источник энергии. А голодая, человек ее не получает и для синтеза глюкозы использует собственные глюкогенные аминокислоты. При этом образуются вещества, как раз "загрязняющие" внутреннюю среду организма.
- Тогда мне непонятно, - задумчиво произнес Чикуров.
- Что? - спросил хирург.
- Кто же согласился на создание целой клиники? Такое помещение, штат! А условия! Неужели никто не понимает, что методы профессора Баулина весьма спорны? Или боятся прослыть ретроградами? А?
- Вы хотите сказать, Евгений Тимурович шарлатан?
- Кажется, в этом его обвиняете именно вы.
- Полемический задор, - отмахнулся Шовкопляс и серьезно добавил: - Признаюсь, Баулина я уважаю. Как борца за свои идеи. Да, да, уважаю по-настоящему! Был бы шарлатаном, не стал бы даже с ним спорить. С мошенничеством всегда все ясно. Вот Акопян - фокусник. Гениальный причем. Но он и сам это знает… Однако когда фокусничество выдается за правду - нет уж, увольте… Но вернемся к Евгению Тимуровичу. Один случай меня просто потряс. С больным Чебаном. До сих пор я, как говорится, в шоке, - и хирург развел руками.
- Что это за случай? - заинтересовался Игорь Андреевич.