- Я слышала, - отозвалась следователь. - Но ведь на фронте и похлеще бывало. Враг стреляет в тебя. А попал в плен, наши же врачи помогают, если ранен… Наверное, прежде всего - гуманизм.
- Я недавно читал, что среди вашего брата тоже случается такое, - сказал Банипартов.
- В каком смысле? - не поняла Дагурова.
- Неужели не читали? - удивился коммерческий директор и начал рассказывать: - Один ваш коллега, следователь, вел уголовное дело. Сам бывший фронтовик, изранен на войне - живого места нет!.. А дело такое, что по вине одного парня, электрика, произошел взрыв. На производстве. Естественно, начался пожар, рухнуло перекрытие… Короче, бед натворил немало. И сам тоже попал в больницу со страшными ожогами…
Слушая собеседника, Дагурова поняла: он рассказывает нечто знакомое для нее. А Банипартов увлеченно продолжал:
- По радио объявили, что срочно требуется кровь. Очень редкой группы… Как сами понимаете, для спасения жизни того самого электрика… Следователь тут же на плечи пальто - и в больницу. У него, оказывается, именно такая группа крови… Жена спрашивает: ты куда? Он объяснил. "Так он же преступник!" - изумилась жена. А следователь говорит: "Прежде всего он человек! Я обязан сделать все, чтобы сохранить ему жизнь"… И что вы думаете? Пошел, сдал кровь. А когда парень выздоровел и вышел из больницы, начал следствие по делу… Признаюсь честно, меня все это поразило!
- Вы считаете, что у милиционера, следователя, судьи, прокурора только одна функция в жизни - хватать, изобличать, судить? - усмехнулась Ольга Арчиловна.
- Зачем же? - смутился Банипартов. - Просто было приятно узнать, какие люди в органах… Самоотверженные, человечные…
"А это уже малоприкрытая лесть", - отметила про себя Дагурова. Она вспомнила: случай, рассказанный Банипартовым, был описан в журнале "Социалистическая законность".
- Василий Васильевич, - решила приступить непосредственно к делу Ольга Арчиловна, - у меня к вам есть кое-какие вопросы.
- Задавайте! - подался вперед Банипартов. - Только сразу предупреждаю: вряд ли буду полезен вам, если речь идет о покушении… Для ясности: я в тот день вернулся утром из командировки и прямо на работу, не заезжая домой…
- Я не об этом, - начала было следователь, но коммерческий директор перебил:
- Нет-нет, я все-таки объясню. Понимаете, накануне, то есть второго июля, я был на совещании в облснабе… Вечером пригласил к себе приятель, на годовщину свадьбы. Ночевал я в гостинице. Квитанцию еще не сдал в бухгалтерию…
Василий Васильевич открыл ящик стола, достал мятый листок бумаги.
- Да нет, - сказала Дагурова, - меня интересует другое… Вы недавно ездили в Ереван. Так?
- Ездил, - кивнул Банипартов, опуская руку с квитанцией на стол. - Видите ли, нам нужен розовый туф. А где его достать? В Армении! Мы, понимаете, такой Дворец культуры задумали - все ахнут! Представляете, суперсовременное здание, отделанное розовым туфом… Если перед Банипартовым ставят задачу, будьте уверены: он выполнит ее во что бы то ни стало! И перевыполнит! - Коммерческий директор довольно улыбнулся. - Потому что, кроме туфа, я заключил договор на поставку нам персиков - раз, винограда - два. Это летом и осенью. А зимой - сухофрукты. Это три! Что же касается целебных трав - мы будем их получать кругленький год!
- Вы не привозили оттуда что-нибудь для сотрудников? - спросила Дагурова.
- А-а, вы имеете в виду туфли? - оживился Банипартов. - Привозил, привозил! Ростовцеву и Семизорову.
- Они сами заказывали?
- Семизоров просил меня купить что-нибудь для лета. Аркадию же Павловичу я привез по собственному почину. Потому как считал себя перед ним в долгу. Он мне к каждому дню рождения обязательно делает подарок.
Ольга Арчиловна попросила Банипартова описать привезенную из Еревана обувь. Это были именно те самые, изъятые у генерального директора и главного инженера "Интеграла" туфли. Размер ноги у обоих совпадал.
- Знаете, - усмехнулся Василий Васильевич, - перед командировкой в Ереван я скрывал, что еду туда.
- Почему? - заинтересовалась Дагурова.
- Замучили бы заказами! Первый раз улетал, так человек двадцать просили привезти обувь… Еще бы, тому нужны женские сапоги, другому - детские ботиночки, третьему - босоножки!.. Славится Армения этим. Действительно, отличная обувь. Зайдешь в магазин - глаза разбегаются. Каких только фасонов и расцветок нет! Самые модные…
- Про фабрику "Масис" я слышала, - кивнула Дагурова.
- Не фабрика, а целое объединение, - поправил ее Банипартов. - Вот вы только слышали, а я был на "Масисе". Их продукция, как наш "Баурос", - нарасхват! Потому что качество! Ассортимент!
Ольга Арчиловна слушала коммерческого директора не перебивая, хотя его словоохотливость начинала утомлять. Она вдруг поняла "методу" Чикурова: он любит отвлеченные рассуждения, подходит к существу издалека. Дагурова же всегда старается поскорее перейти к главному…
Василий Васильевич замолчал. Ольга Арчиловна больше вопросов не задавала. Написав протокол допроса, дала Банипартову. Он расписался не читая.
- Прошу вас все-таки ознакомиться, - настаивала следователь. - А то…
- Излишне, - отмахнулся коммерческий директор. - Я всегда с доверием отношусь к органам… И прошу понять Аркадия Павловича. Он, между нами, погорячился. Руководитель, не привык…
- Вы ведь тоже начальство. Коммерческий директор, - заметила Дагурова.
- Обыкновенный снабженец, - сказал Василий Васильевич, но тут же поправился: - Вернее - необыкновенный. Так называемый Зе-Те-Эр. - Он поднял палец. - Прошу не путать с ИТР… ЗТР - это заслуженный толкач республики!
- Забавно звучит, - улыбнулась Ольга Арчиловна.
- О, это высокое звание! Его нужно заслужить! ЗТР должен уметь находить выход из любой ситуации. Дайте мне, например, задание, и я смогу выбить фонды на лед из Каракумов и ананасы из Магадана! - Банипартов зычно рассмеялся, а успокоившись, продолжил: - Чем занимается рядовой толкач? К примеру, предприятию дали фонды на тысячу листов цинкового железа. Он и едет их выбивать. Хотя, к слову сказать, почему надо выбивать то, что положено и так? - Банипартов испытующе посмотрел на собеседницу, но, не дождавшись ответа, стал рассказывать дальше: - Ладно, я не об этом. Вернемся к ЗТР. Мы такими делами не занимаемся. Потому что являемся приводом технического прогресса! Да-да, без смеха… Скажем, где-то стали выпускать суперэффективное антикоррозийное покрытие. На него не только фондов нет, но вообще мало кто об этом знает. И я тут как тут! У производителя. Думаете, у меня в руках флакон "Красной Москвы" для секретарши? Или бутылка для грузчиков? Я - извините! Прямо к директору. Что нужно для реконструкции вашего завода? Кабель? Трубы? Марка? Тип? Сколько? Он буквально заключает меня в объятия. От счастья. Вы спросите, где же я возьму кабель и трубы?
- Предположим, спрошу, - улыбнулась Дагурова.
- Не волнуйтесь, грабить вагоны на железной дороге не буду. У каждой профессии есть свои маленькие тайны, - хитро прищурился Банипартов.
- Какие же, если не секрет?
- От вас, следователей, их быть не может, - снова засмеялся коммерческий директор. - У меня имеется свой красный товар, выпускаемый "Интегралом". Его тоже нет в фондах. Универсальный дезинтегратор-активатор. И за него мне дадут все, что хотите: стекло, шифер, краску, самые дефицитные обои, нержавейку и так далее… И за все это я буду иметь то самое суперпокрытие против коррозии раньше других, будьте уверены! - закончил Банипартов торжественно…
"И будет, - думала Ольга Арчиловна, когда, простившись с коммерческим директором, вышла из административного здания. - Но хлеб его совсем, совсем не легкий".
Дагурова вспомнила признание одного из работников их областной прокуратуры.
Он вышел на пенсию по возрасту. Был еще в отличном здравии и буквально через месяц стал маяться: не мог усидеть дома без дела, без активного труда. Предложили должность заместителя директора НИИ по общим вопросам. За громким титулом скрывалось обыкновенное - хозяйственник. Дагурова встретила его через полгода и не узнала: похудел, осунулся, весь какой-то дерганый, нервный.
- Ольга Арчиловна, вы себе не представляете, что это такое! - с содроганием в голосе исповедовался ей бывший коллега. - Чтобы достать любую мелочь, надо закрыть глаза на инструкции, уложения, постановления! Я сам законник, а приходится на каждом шагу нарушать… Совсем перестал спать по ночам. Все подсчитываю, какой срок мне дадут за то, а какой за это…
В последнее время Дагурова не встречала его, но слышала, что он, переменив работу, стал кадровиком и вздохнул с облегчением.
Весь вечер Чикуров посвятил анализу документов, накопившихся в ходе следствия. Прочитал письма, которые Дагурова изъяла в клинике Баулина в первое свое посещение. Они были в основном от больных. Многие благодарили профессора за исцеление от недугов, Другие умоляли положить их снова, так как болезнь рецидивировала. Третьи еще не являлись пациентами Евгения Тимуровича, но, начитавшись и наслышавшись о его методе лечения, спрашивали совета, как его применять, сообщив диагноз своего заболевания. Много было восторженных писем от читателей. Письмо Ивана Кулика Игорь Андреевич прочитал дважды.
"Уважаемый Евгений Тимурович, - писал Кулик. - Не мог буквально оторваться от вашей последней книги. За один день одолел, залпом. Не подумайте, что льщу. Даже режим свой нарушил: обычно ложусь в 22.00, а тут уснул в 3 часа ночи. Но встал, как обычно, в 5 часов 30 минут. Это я не себя хвалю, а вас, вернее - вашу книгу. И все же, возможно, я не стал бы писать вам, если бы не нужда. Просьба у меня необычная, поэтому я должен немного рассказать о себе. Мне сейчас 18 лет, в этом году буду поступать в Челябинский мединститут. Год работал санитаром в больнице. Мое убеждение: прежде чем идти в медицину, нужно удостовериться в том, что сможешь смотреть на раны, гной, язвы, трупы. Ничего, смог. Даже уколы научился делать. Почему решил поступать именно в мединститут? Все началось с того, что прочитал книгу Н. Амосова "Раздумья о здоровье". С тех пор стал бредить медициной, но не той, что у нас в больницах, а другой - народной, тибетской, восточной, называйте как хотите. К ужасу родственников, стал меньше потреблять пищи (хотя и так "чисто шкелет"), но больше двигаться. В общем, выполнял все заповеди Амосова. Дальше - больше. Гомеопатия, хатха-йога, бег трусцой…
Моя мечта - создание института народной медицины. Возможности откроются колоссальные! Теперь я подошел к самому главному. У вас есть рецепты народных "бальзамов", знаете полуграмотных деревенских старушек, которые занимаются врачеванием. Говорю так, потому что сам ходил и хожу по Уралу, сам собираю рецепты из народной медицины. Не подумайте только, что я извлекаю из этого материальную выгоду. О моем увлечении не знает никто, никого я еще не лечу, разве что на себе испытываю, как на кролике из лаборатории. Короче, вот в чем заключается моя огромная просьба: собирайте и храните рецепты народной медицины, записывайте адреса народных врачевателей. Все это бесценное может кануть в неизвестность, пропадет опыт поколений. Это же катастрофа! Я не преувеличиваю. Когда через 10–20 лет будет создан институт народной медицины, то вы сможете передать ваши записи. Конечно, мне бы поговорить с вами хотя бы час на эту тему, но нужно быть реалистом, а я с детства мечтатель. Прощайте, Иван Кулик, 22 мая 1984 г.".
"А я с детства мечтатель, - повторил про себя Игорь Андреевич последние слова Ивана. - Наверное, хорошо быть мечтателем, но не тем, кто надеется на манну небесную, а одержимо борется за свою мечту. Видимо, о таких сказал когда-то Шиллер: "Пусть он верит в себя, и ему поверит весь мир"… Будь моя воля, принял бы Ивана в мединститут без всяких экзаменов… Интересно, что ответил на это письмо Баулин?"
Одно из писем следователь отложил, так как оно резко контрастировало с остальными.
"Товарищ Баулин! - писала жительница далекого города Киренска из Восточной Сибири Овсянникова. - Я являюсь жертвой ваших, с позволения сказать, научных изысканий. Прекратите морочить людям головы! Лично я, поверив вашей статье, чуть не отправилась на тот свет. И все из-за сыроедения, которое вы рекламируете и пропагандируете с пеной у рта. Чтобы больше никто не попадался на вашу удочку, копию этого письма я направила в "Правду" и Министерство здравоохранения СССР с просьбой принять срочные меры против вас и вам подобных!"
Это гневное послание заставило Чикурова задуматься: значит, не все так радужно и непререкаемо в баулинском методе, если его применение может иметь такие последствия? Или же люди неправильно им пользуются?
С этим случаем он постарается разобраться завтра в клинике.
Чтобы еще лучше понять, на чем основывается профессор, что пропагандирует, Чикуров решил ознакомиться с первоисточником - работами самого Баулина. И так зачитался, что не заметил, как забрезжил рассвет. Он с сожалением закрыл книгу и выключил ночник.
Утром эксперт-криминалист Хрусталев привез из лаборатории судебной экспертизы три заключения. Одно касалось ереванских туфель, изъятых у главного инженера "Интеграла". Исследование подтвердило, что следы в прихожей особняка Баулина оставлены подошвами, идентичными обуви Семизорова.
Так что он действительно был в доме профессора в день покушения. Загадкой оставалось, однако, почему в это время подъезжала к дому профессора директорская "Волга".
Второе заключение было по поводу пепла, обнаруженного в камине коттеджа Баулина. К сожалению, криминалистам удалось восстановить не весь текст на почти полностью сгоревших листках бумаги. Но и то, что было расшифровано, давало повод для размышления.
Один из листов - скорее всего черновик письма:
"Дорогая, любимая… взрослой - не повторяй… живи только честно… Я страдаю…"
Больше на этом листке эксперты ничего не смогли прочитать. На втором профессор обращался к другому адресату:
"…важаем… това… Гаджиев… Поймите меня правиль… извините, если… отерял сон…"
Еще один текст гласил:
"Сообщаю официально… я… спекулянт и… тому наказан… ечестны… категориче…"
В третьем заключении графическая экспертиза утверждала, что все эти фрагменты выполнены одной рукой, а именно - рукой Евгения Тимуровича Баулина.
- Интересно, когда и кому он писал все это? - спросила Ольга Арчиловна.
- Трудно сказать. Но письма тревожные… Гаджиев, кто он? - задумчиво сказал Чикуров.
- Может, один из больных? - высказала предположение Дагурова.
- Эта фамилия вам не встречалась?
- Вроде нет.
- Как вы думаете, о какой спекуляции идет речь? - спросил Игорь Андреевич.
- Не картинами ли?
- Об этом обычно сообщают в милицию или прокуратуру. И если бы такое заявление от Баулина поступило, мы бы уже знали.
- А вдруг он послал письмо в редакцию какой-нибудь газеты? Или в какой-то центральный орган? Пока дойдет, пока зарегистрируют, пока направят… Интересно, кого Баулин считает спекулянтом?
- Если не обращать внимания на пропуски между словами, то получается, что себя. Читайте: "…я… спекулянт". Но вот какое слово или слова стояли между этими двумя - одному всевышнему известно. Могут быть сотни, если не тысячи различных вариантов… Давайте попробуем решить этот кроссворд… Например, я считаю, что спекулянт - не он. Тогда возникает вопрос: а кто? В этом случае тот, кого Баулин считает спекулянтом, мог выстрелить в профессора, прежде чем он отправит свое письмо.
- Да, но ведь между "я" и "спекулянт" могла стоять просто частица "не". Тогда получится: "я не спекулянт"… Другой поворот. Или: "я и спекулянт"! Или же: "я настоящий спекулянт "Бауросом"…
Чикуров внимательно посмотрел на Дагурову и задумался.
- А что, в этом тоже есть смысл. Но, честно говоря, я мало верю в то, чтобы такой уважаемый профессор занимался спекуляцией "Бауросом" или картинами… Впрочем, может, Сименон и прав, говоря, что поведение Наполеона мало чем отличалось от поведения какого-нибудь честолюбца из провинциального городка… Все дело в масштабе, пропорциях. Суть же одна. Так что…
- Но, Игорь Андреевич, разве спекулируют только овеществленными предметами? А совестью, талантом, честью, довернем, наконец?
- Да, вы правы, Ольга Арчиловна. Интересный, между прочим, поворот дало ваше фантазирование. Продолжайте, пожалуйста.
- Может, у профессора прямо-таки болезненная совестливость? Есть ведь люди, которые слишком честно относятся к своему делу. Баулин - врач. Вот из-за одной или двух неудач - я имею в виду хотя бы письмо Овсянниковой из Киренска, которая чуть не умерла от сыроедения, - Баулин и впал в панику. А вдруг его метод ошибочный, а письмо Овсянниковой - начало его конца?
- Вы так думаете?
- Допускаю. Ведь Баулин - экспериментатор, я это дело рискованное… Представьте себя на месте профессора. Вдруг умирает человек, лечившийся по вашему методу. Как бы вы себя чувствовали? А? Вот и Евгений Тимурович… Может, в письме Овсянниковой и нужно искать ключ к истине?
Чикуров не торопился с ответом. Он думал, напряженно думал. И когда Дагурова уже потеряла надежду услышать ответ, он заговорил:
- Но ведь тогда скорее всего мы бы с вами имели факт самоубийства, точнее - покушения на самоубийство. Не так ли?
- Да, конечно, - согласилась Дагурова. - Но у Баулина нет ни следов пороховых газов у входного отверстия раны, ни других признаков покушения на свою жизнь…
- Вот именно, - вздохнул Чикуров. - Да и мотивы… Человека выдвигают на премию, его ждет популярность, слава, а он… Нет, не логично. Ну а что касается письма Овсянниковой, то я не думаю, чтобы оно сыграло такую роковую роль… Представьте, у хирурга на операционном столе или же после операции умирает больной. Он ведь не бросается с десятого этажа… Издержки производства… Медицина пока не всесильна… Кстати, то, что делает Баулин в своей клинике, применяется и в других больницах. Не только у нас, но и за рубежом. Да вы сами читали. И потом, Баулин не делает секрета, что это эксперимент. Как любой новатор, он отлично понимает, что на этом пути будут встречаться не только розы… Не забывайте, Евгению Тимуровичу не двадцать лет - опыт, стаж! Впасть в панику из-за одной-двух неудач… Не верится. Только-только добился положения, признания, и тут же все разрушить собственными руками… Так никто не поступает… Попробуйте поставить себя на его место.
Ольга Арчиловна долго думала, потом решительно тряхнула головой:
- Да, поставить себя на место другого человека никто не сможет! Понимаете, у Достоевского есть слова, что человека можно считать только на единицы. Единица измерения человечества - человек! Он неповторимый! Единственный! Конкретный!