- Ладно, слушай. Узнал о нем от своей знакомой, Лизы. Давно это произошло. Ей было восемнадцать, когда она спуталась с генералом. От него и родила пацана. Об отце ничего ему не говорила, так как сама не ведала, что с ним потом сталось. А он спокойненько поживал себе в Москве, держал хорошие бабки в зарубежном банке за одну аферу с оружием и не подозревал, что у него есть взрослый сын. Тот в это время находился в армии и скоро должен был вернуться. Так случилось, что мой старший братишка, бывший полковник, служил вместе с Корольковым в Группе войск и вместе с ним провернул ту самую операцию с оружием. Оказался с ним в доле. Я тогда не знал, что Корольков и есть бывший любовник Лизы. Велел ей соблазнить его, чтобы узнать код банковского вклада. Она вначале ерепенилась, но через некоторое время согласилась. Мне надо было показать ей генерала. Я привел ее к Николаю, брату своему, знакомому Королькова. У него должны были собраться приятели, поиграть в картишки. И когда она увидела Королькова, сразу узнала его. Призналась мне, что он и есть отец ее сына, Тимофея. Баба-дура, не только отказалась заняться генералом, но и пригрозила, что все расскажет Королькову, если я не оставлю его в покое. Мне пришлось просить Комара, чтобы он помог ей убраться подальше из Москвы. Но Комар решил иначе. Он послал ребят в гостиницу пришить ее. А там вышла ошибка. В ту ночь в номере Лизы спала не она, а ее подруга. Та и пострадала, а Лиза, узнав, что ей грозит опасность, вначале спряталась, а потом смоталась из города. Но Комар следил за ней. В поезде, в котором она ехала, пристроились по соседству с ней трое его людей. Не знали они, что вместе с ней возвращается к месту службы Тимофей Ливанов. Неизвестно, что там произошло, но утром проходчики нашли на путях изувеченные тела тех троих парней, а Тимофей вместе с Лизой благополучно прибыл в военный гарнизон. Его, правда, заподозрили в убийстве и даже, кажется, завели дело. Но для него все кончилось благополучно, он вновь оказался в Москве, и наши дорожки снова схлестнулись. Ну, а дальше ты все знаешь.
- Добре, - кивнул Пан, удовлетворенный рассказом. - С Тимофеем твоим мы еще посчитаемся, а пока для тебя есть одна непыльная работенка. - И показал ему зажатую в кулаке заточку.
Антон непроизвольно отпрянул.
Пан усмехнулся:
- Чего дергаешься, вижу, прогулка на волю впрок тебе не пошла. Возьми и спрячь у себя эту штуку.
- Зачем?
- Бери, потом договорим. - Пан быстро передал ему острый металлический стержень.
Антон втиснул его в подкладку штанины.
- Правильно, - одобрил Пан и отошел.
Ночью Антон проснулся, почувствовав, что кто-то дергает его за ногу. Увидел Пана. Тот делал ему знак подойти. Антон нехотя поднялся, накинул на себя куртку, шагнул к нему.
Пан, приблизившись лицом к его уху, зашептал:
- В соседней камере сидит бывший мент. Он меня повязал. А скоро сам на чем-то погорел и попал сюда. Завтра я устрою с ним небольшую заваруху. Ты под шумок сунешь ему под ребро.
- На мокрое не пойду, - качнул головой Антон. - Поручи кому-нибудь, а я его прикрою.
Пан нахмурился:
- Считай, что я не слышал.
- Не смогу, понимаешь? - повторил очень тихо Антон.
- Я тебе, Чалый, доверяю, а это ценить надо. - Пан для убедительности слегка ткнул его кулаком в живот, потом похлопал по плечу: - Иди, досыпай, завтра сделаешь то, что сказал.
Антон остаток ночи провел, ворочаясь с боку на бок. Вот влип! Исполнить приказ Пана - это шанс получить новый срок, отказаться - самого замочат. Что делать? Так и проворочался до подъема, ничего не придумав.
Их подняли на рассвете. Вручили лопаты, кирки, посадили в грузовик и повезли, как оказалось, расчищать какие-то завалы.
Работали без перерыва почти до полудня, пока не привезли еду. Пана нигде не было видно, и Антон облегченно вздохнул, решив, что он остался в зоне, отлынивая, как обычно, от работы. Но напрасно он радовался: Пан возник перед ним словно из-под земли, ухмыльнулся:
- Не забыл? Сейчас начнем. - И уже с угрозой добавил: - Смотри не промахнись.
Пан быстро направился к тройке мужиков, сидящих на каменной глыбе и дымящих сигаретами. Заговорил с одним из них. Тот вскочил и набросился на Пана. Завязалась драка. Находившиеся поблизости зеки кинулись их разнимать. Побежал и Антон, на ходу доставая заточку. Он уже не колебался, знал, чем может кончиться для него отказ исполнить замысел Пана. Подскочил сзади к его противнику, будто бы с намерением утихомирить, а сам всадил ему под левую лопатку штырь и тут же бросил его под ноги, затоптав. Мужик обмяк, повалился на землю. Все разбежались. К убитому уже спешили двое охранников, видевших драку издалека и вряд ли хорошо разглядевших ее участников.
В убийстве бывшего милиционера заподозрили было Пана. Тот не отказывался:
- Да, - твердил он, - дрался, но тот первым напал на меня, и мы схватились, как говорится, лицом к лицу. А раз так, то удар в спину был нанесен кем-то другим.
Пока шло расследование, Пан начал обрабатывать Антона насчет побега.
- Не нравится мне весь этот шум, - говорил он Антону. - Как бы тебя не зацепили…
- Никто же не знает, как докажут? - испугался Антон.
- Если я видел, то и другие могли заметить, - ухмыльнулся Пан.
- Но ты же не продашь?
- Я нет, а другие? Ежели найдется хотя бы один, он на все пойдет, чтобы скостить себе срок, и тебе хана.
- Что же делать? - запаниковал Чалый.
Пан пожал плечами:
- Надо подумать. Я не рассчитывал, что из-за этого мудака поднимутся такие волны.
И уже на следующий день он объявил Антону:
- Выход один есть.
- Какой? - обрадовался тот.
- Бежать.
Антон сник:
- Пристрелят при первой попытке, я же говорил.
- Это смотря как все устроить…
- У тебя есть план? - с надеждой посмотрел на него Антон.
- Ты, Чалый, скажи определенно: да или нет, чтобы я точно знал, будет у меня напарник или мне самому действовать? - ушел тот от ответа.
- Но я должен быть в курсе, - почти уже решился Антон. - Понимаю ведь, что мне грозит, коли узнают, кто мента порешил.
- Могу дать точную справку, - ухмыльнулся Пан. - Получишь "вышку" или в лучшем случае пятнадцать в строгом режиме. Выбирай.
Антон схватил его за рукав куртки:
- Кончай меня пугать, лучше говори, что надо делать!
Пан освободился от его рук:
- Давно бы так. Только учти, мы теперь с тобой повязаны. Будешь выполнять все, что скажу.
- Конечно, без вопросов, - понуро кивнул Антон. - Я теперь многое умею.
- Потому и беру тебя с собой.
Дверь камеры открылась, появился сержант-надзиратель.
- Панов, ко мне! - прокричал он.
- Ну вот видишь, - подмигнул Пан Антону и не спеша направился к сержанту.
Антон проводил его удивленным взглядом: что он должен увидеть? Когда за ними закрылась дверь, у него мелькнула обнадеживающая мысль: может, у Пана тут есть союзники из числа охраны, иначе не затевал бы столь рискованное дело. Пан скоро вернулся, причем в самом паршивом расположении духа. Он громко матерился, послал Антона куда подальше, когда тот полез к нему с вопросами, наконец, улегся на койку и затих.
Ночью Пан сам разбудил его. Самое удобное время для разговоров: никто не мешает, да и нет рядом любопытных ушей.
- Начальство сменилось, - объявил он.
- Нам-то что до этого? - удивился Антон.
- Плохо, - коротко бросил Пан, но не стал ничего объяснять. Сказал только, что ему шьют "мокруху" и требуют, чтобы он выдал сообщников. Потом задумчиво произнес: - Сами, суки, загоняют меня в угол. - И уже тише, прямо в ухо зашептал: - Завтра с утра откажешься от жратвы, схватишься за живот, будешь кататься по полу и орать во всю глотку. Тебя заберут в медсанчасть. Будешь жаловаться на боль в животе. Пусть тебя колют, дают таблетки - терпи, тяни время. Я постараюсь тоже прикинуться и подтянуться к тебе. Главное сейчас - выбраться из камеры, а там что-нибудь придумаем.
Антон без воодушевления воспринял идею Пана:
- Слишком просто все у тебя получается. Это так каждый начнет дурака валять, чтобы у медиков пофилонить. Они ушлые, рано или поздно все равно поймут.
Пан свысока посмотрел на Антона:
- В простоте весь фокус. Если надзиратель даже на девяносто процентов уверен, что ты косишь под больного, а на десять засомневается, то успех уже обеспечен. Рисковать он не будет и вызовет врача. А тот и подавно не станет на глазок определять, правда ли это. Тем более что здесь работают медики молодые, опыта у них мало. Значит, от тебя требуется одно: орать и жаловаться на боль.
Пан его убедил, и он решил, не откладывая, утром разыграть приступ.
На следующий день чуть было не сорвался весь намеченный план. Утром неожиданно объявили осмотр помещений новым руководством. Пана назначили старшим по уборке, и он, очень довольный заданием, ушел на свой объект "руководить". Остальных повели в столовую, где и появился полковник в сопровождении двух замов. Антон вначале колебался, стоит ли рисковать при высоком начальстве. Потом подумал, что это, пожалуй, шанс на успех. Заохав во весь голос, застонал, схватился за живот, как учил Пан, упал на пол, глаза закатил. Услышал, как полковник громко приказал:
- Немедленно врача! - И на чей-то робкий совет, мол, не стоит на это обращать внимания, тут явное притворство, спросил советчика: - Вы в этом уверены?
Скоро появились санитары, уложили стонущего Антона на носилки и понесли. Он облегченно вздохнул про себя: "Кажется, получилось".
Но Антон радовался напрасно. Знай он, как дальше развернутся события, наверное, соскочил бы с носилок и бросился обратно в камеру.
В медсанчасти к нему сразу же подошел высокий, уже в годах, мужчина в белом халате. Антон ругнул про себя Пана за то, что тот обманул его насчет молодых и неопытных медиков и приготовился уже каяться во всех грехах, однако врач стал осторожно прощупывать ему живот, все время спрашивая: "А здесь больно?" и пристально глядя ему в глаза. Антон охал, стараясь не встречаться взглядом с доктором. Наконец врач что-то тихо сказал медсестре, та кивнула головой, вышла. В палату снова вошли санитары. Один взял его за плечи, другой за ноги, и куда-то понесли. "Ну все, - решил Антон, - сейчас выкинут за дверь, а там жди карцера, а то еще и срок добавят за симулянтство". Но его внесли в какое-то помещение, положили на жесткое ложе. Он и опомниться не успел, как приставили к лицу маску…
Очнулся он в палате, на животе повязка.
- Как чувствуешь себя после операции? - склонилась над ним медсестра.
- Какой операции? - испуганно произнес он, едва шевеля сухими губами.
Она улыбнулась:
- Аппендикс у тебя вырезали. Успели вовремя, а то бы плохо тебе пришлось. Полежишь здесь деньков пять и будешь как новенький. Она хотела добавить еще что-то, но ее срочно вызвали к только что доставленному зеку с острым отравлением. У Антона мысли путались. Откуда взялся этот аппендицит, вранье все это. Так могли и почку вырезать или еще чего. Ничего себе цена за побег. Да удастся ли он еще, большой вопрос. Пока он размышлял о случившемся, в палату внесли еще одного больного.
Это был Пан. Глаза закрыты, нос заострился, лицо белое. Покойник, и только. Медсестра поставила ему капельницу.
- Что это с ним? - тихо спросил Антон.
Она осуждающе покачала головой:
- Дурак, уксус выпил, все нутро себе сжег.
- Он в сознании?
Медсестра пощупала пульс, приподняла веко.
- Похоже, да. Отдыхайте, - и вышла.
И тут Пан вдруг преобразился, повернул к нему голову, подмигнул.
- Понял теперь, как их дурить? - спросил вполне ясным голосом.
- Но уксус…
- Ерунда, - перебил его Пан. - Всего одна ложка, разбавленного, для запаха, вреда не принесет. Для них же, - он кивнул на дверь, - бутылку из-под эссенции держал в руке, когда валялся "без памяти". Да еще вид себе соответствующий придал, вот-вот концы отдам. Это я умею делать отменно. Хочешь, научу?
- Я и без твоего учения чувствую себя погано, - с трудом произнес Антон. - Мне ведь аппендикс вырезали.
- Да ну? - Пан удивился. - Почему же позволил?
- А меня не спрашивали.
- Но ничего, эта штука рано или поздно всегда дает о себе знать. Зато теперь ты можешь быть спокоен, - Пан улыбнулся. - Полежим здесь пару-тройку деньков.
- А потом?
- Дадим деру.
- Но как?
- Заткнись, сюда идут. - Пан закатил глаза и застыл.
Антон тоже закрыл глаза, будто спит. В палату вошел врач, за ним - медсестра. Вначале подошли к Пану. Пощупав пульс, врач повернулся к медсестре:
- Вы все сделали, что я сказал?
- Да, - кивнула она, - но температура не падает.
- Как кровь?
Медсестра протянула ему листок.
Он прочитал, покачал головой:
- Плохо. Подождем до завтра. Если положение не улучшится, придется отправлять в больницу. А пока введите ему… - врач сказал ей что-то по-латыни.
Медсестра достала из коробки иглу, ампулу, втянула в шприц жидкость, бесцеремонно повернула Пана на бок и вкатила ему укол. Пан даже не дрогнул.
- А как с этим? - спросила она, показав на Антона.
Врач подошел к нему, откинул одеяло, осмотрел живот, пощупал пульс. Постоял, подумал, потом сказал:
- Пусть отдыхает. Через пару часов сделаете ему обезболивающий укол. Я потом посмотрю его.
Больше их никто до утра не беспокоил. Пан спал крепко, Антон почти всю ночь бодрствовал. Болела рана. Хотелось пить, но некого было попросить дать воды. Утром ему поменяли повязку, дали напиться, заставили проглотить несколько таблеток, сделали укол. А потом, совершенно неожиданно для Антона, опять появились санитары с носилками, положили на них Пана и унесли.
Некоторую ясность внесла медсестра, когда проводила с ним очередную процедуру.
- Он был очень плох, и врач принял решение отправить его в городскую больницу, - сказала она, хотя Антон ни о чем ее не спрашивал. А потом добавила, что с недавних пор им разрешили в тяжелых случаях передавать заболевших в стационары, имеющие квалифицированных врачей и соответствующие условия, - при надлежащей их охране, разумеется.
- Может, и меня туда отправите? - предложил Антон. - Я серьезно.
- А раз серьезно, то в следующий раз приходи к нам с более серьезным диагнозом.
- Учту совет, - буркнул он и с трудом повернулся к стене, укрывшись с головой одеялом. Он чувствовал себя в тупике. О побеге теперь и помышлять нечего. Пана увезли, и он, если и вправду сумел обвести врачей вокруг пальца, удерет из больницы. А его, Антона, по возвращении в камеру ждет обвинение в убийстве и новый срок. Может, сразу покончить со всем этим, резануть себе вены? Нерадостные думы прервали слова медсестры, склонившейся над ним:
- Ну-ну, не расстраивайся, не все так плохо, о тебе кто-то заботится. Вот записку передали, - и она сунула ему свернутый листок бумаги.
Антон высунул нос из-под одеяла. Сестры уже не было. Похоже, она его разыграла: кто ему может писать? Он развернул бумагу.
"Не удивляйся ничему, все остается в силе. Этой ночью, ровно в два часа, выйдешь из палаты. Охранники будут спать. Пройдешь по коридору до конца и спустишься по лестнице в самый низ. Там увидишь дверь. Это вход в гараж. Найдешь синюю "Волгу", номер 312. Крышка багажника будет приоткрыта. Залезешь туда, захлопнешь крышку. Лежи там спокойно и жди дальнейших событий. Это твой единственный шанс. Не упусти его". И все, никакой подписи.
Он чувствовал, что глаза его слипаются, и провалился в сон.
Сквозь дрему он услышал, будто кто-то позвал его по имени, и моментально проснулся. Сунул руку под подушку, где лежали часы. Без пяти минут два. Антона прошиб холодный пот: мог бы опоздать. Но как он пойдет, почти раздетый, с повязкой на животе? Едва успев подумать об этом, увидел на кровати одежду: брюки, рубашка, куртка, кроссовки. Быстро оделся и ровно в два часа осторожно выглянул в коридор. Никого, кроме трех охранников. Один из них спал за столом, двое храпели на составленных стульях. Мягко ступая, Антон прокрался мимо них в конец коридора, по лестнице спустился вниз и скоро оказался в гараже. Вот и "Волга", о которой писал Пан в записке. Антон влез в багажник: тесновато, побаливает живот, но ничего, терпеть можно, тем более что кто-то позаботился положить на дно мягкое одеяло. Захлопнул крышку, подумав, что долго тут не просидишь, воздуха не хватит.
Опасения его оказались напрасны. Минут через пятнадцать заработал двигатель, и "Волга" плавно тронулась с места. Сердце колотилось от предчувствия, что сейчас машину остановят, откроют багажник, вытащат его оттуда, оттаскают, как делается в таких случаях с беглецами, и водворят в камеру. Но время, когда, по его расчету, их могли остановить, прошло. Антон даже задремал от равномерного шума двигателя и покачивания рессор.
- Ну, слава богу, приехали, - услышал он знакомый женский голос. - Пойдем ко мне долечиваться, ты же сам хотел в больницу. Давай руку.
Крышка багажника открылась. Над ним стояла знакомая медсестра. Он узнал ее по голосу. Она помогла ему вылезти из убежища, захлопнула крышку, закрыла на дверцах все замки. Антон осмотрелся: большой зеленый двор, вокруг одни "пятиэтажки".
- Как звать-то тебя? А то не знаю, кого и благодарить за спасение. - Он решил перейти на "ты".
- Вера, - ответила она и кивнула ему: топай за мной.
- А муж не погонит? - спросил он на всякий случай.
Она обернулась:
- Не задавай глупых вопросов, иди, раз приглашают.
Ее небольшая двухкомнатная квартира располагалась на самом верхнем этаже. Хозяйку встретила радостным мяуканьем серо-голубая кошка.
- Это Нюся, - представила ее девушка. Нюся с удивлением взглянула на гостя огромными желтыми глазами, потерлась с мурлыканьем о его ногу и, подняв хвост, с достоинством направилась на кухню, оглядываясь, как бы зовя его за собой. Вера рассмеялась:
- Проголодалась, есть хочет. Она оказывает тебе доверие и просит, чтобы ты покормил ее.
- Ты это серьезно? - не поверил Антон. Он терпеть не мог кошек, они платили ему тем же.
- Вполне. Она обожает есть с рук. Вот смотри. - Вера достала из холодильника кусок вареного мяса, нарезала кусочками, присела и стала кормить свою любимицу. Та аккуратно брала зубками мясо, глотала, не жуя, урча от удовольствия. Закончив ритуал, Нюся потерлась пушистой головкой о локоть своей хозяйки и очень довольная удалилась в комнату, прыгнула на диван и свернулась клубком.
- Много ли нужно ей для полного счастья, - улыбнулась Вера и удивленно посмотрела на Антона: - А ты чего стоишь? Располагайся, чувствуй себя как дома. И давай договоримся: ни о чем меня не расспрашивай, все равно не скажу. Единственное, что ты должен твердо усвоить: я все это сделала не потому, что пожалела тебя или ты мне приглянулся. У меня в этом деле свои интересы. Поэтому сразу предупреждаю: никаких любовных интрижек и секса не будет. Я обязана ухаживать за тобой, кормить, чтобы ты как можно быстрее стал на ноги. А потом тебя заберут.
- Куда? - встрепенулся Антон.
Она пожала плечами:
- Не знаю, но, думаю, не в колонию. Если уж те люди позаботились о тебе, то, наверное, тебя ожидает не худшая участь. Как только уедешь отсюда, должен сразу забыть меня. Мое имя, мой адрес, в общем, все. Это главное условие. Иначе поставишь под смертельную опасность не только меня, но и себя. Понял?