- Нехороший мальчик. Тебе мама не говорила, что воровать нельзя? Зачем тебе ствол понадобился? Продать хотел? А потом к морю поехать, где тепло, да?
Икс-бой ничего не ответил. В горле стоял ком величиной с арбуз. Мужик потащил его из комнаты, а он все смотрел за окно: где же Светик, почему не закричит, не отвлечет мужика?!
- Поедешь на юг, поедешь… - задушевно продолжал громила. - Вот еще десяток таких охотников соберем, и поедешь. Там тепло, хлопок растет, собирать некому… - Он громко заржал, сотрясаясь всем телом. - А пока у меня погостишь, в подвале… А то крысам там одиноко!
Икс-бой скатился по каким-то холодным ступенькам и оказался в маленькой комнатке без окон. Тюремщик остановился на пороге, достал последнюю сигарету, пачку смял в кулаке и швырнул на пол. Икс-бой машинально посмотрел на нее, там было написано какое-то французского слово. Кажется, "Голуаз". Да, есть такие сигареты, он как-то слышал. И еще это кое-что ему напоминало. То есть не напоминало, потому что Икс-бой ни секунды не сомневался: такую же точно пачку он видел на чердаке в тот вечер, когда там кто-то все разгромил. "Голуаз" ведь, кажется, довольно редкие сигареты. Это вам не "Мальборо", и не "Лаки страйк". Их не курит первый встречный. Совпадение тут исключается.
Алексей Боголюбов
19 ноября
В эту ночь Боголюбов почти совсем не спал. Световой день укорачивался, рассвет наступал все позже, и веселей от этого не становилось. Бесполезные мысли роились в голове, тоже не добавляя оптимизма. Он был сплошной комок нервов. Он словно чего-то ждал, и, как оказалось, не напрасно.
В 8.30 утра в коридоре на тумбочке подпрыгнул телефон. Боголюбов услышал жесткую походку матери и ее низкий голос:
- Алло? Сейчас. Алексей, это тебя.
Боголюбов еще шел к телефону, но уже знал, кто это. Только один человек звонил ему так рано утром. И, увы, это была не женщина.
- Остоженка, 53, в четверть одиннадцатого. - Это был Плюгавый.
И дальше - только короткие гудки. Остоженка, 53, в четверть одиннадцатого, значит, на самом деле - Остоженка, дом 55 и в 10.40. Боголюбов с удивлением прислушался к себе: ему даже как будто полегчало, впрочем, так всегда бывало, когда неопределенность из, его жизни исчезала. Хотя сейчас этот момент еще и не наступил, просто Боголюбов близок к нему. Итак, надо было ехать в сторону Хамовников.
Боголюбов полежал еще с полчаса, глядя в потолок и пытаясь не думать ни о чем (выходило скверно), оделся, побрел на кухню, где уныло съел половину оставленной ему яичницы, потом механически почистил зубы, натянул куртку и вышел из дому.
За ночь подморозило, ноябрь в этом году выдался зверский. Боголюбов оставил дома перчатки, возвращаться было лень, а руки мерзли, и он решил добраться до метро на маршрутке. Впереди всех, справа от водителя сидела дородная женщина в дубленке и в какой-то потрясающей меховой шляпе, к которой сзади был приделан рыжий хвост, по всей вероятности лисий.
Боголюбов сидел в самом конце салона. Перед ним расположилась бабуля с внучкой-егозой, которая никак не могла усидеть спокойно, все норовила вскочить, но до метро было много поворотов, и на них девчонка валилась на пол и заливалась звонким смехом. И так было раз десять. Бабка строго усаживала ее на место, произносила назидательные речи, а на следующем повороте - все снова. Пассажиры улыбались, а Боголюбов начинал ребенка тихо ненавидеть. Наконец девчонка устала, огляделась, увидела перед собой чудо-шапку, открыла рот в немом восхищении, захлопнула его и сказала:
- Бабушка, а почему у тетеньки хвост прямо из головы растет?!
Пока бабулька соображала, что ответить, девчонка, поковыряв пальцем в носу, сообщила на весь салон:
- Не знаешь?! А чего тут знать, там, где хвост, там и жопа!
"Это ведь про меня, - подумал Боголюбов, не участвуя в слаженном хохоте маршрутки. - За мной все время хвост. И у меня все время жопа. Полнейшая жопа. В широком смысле слова".
Он добрался до метро "Парк культуры". Остоженка 53, судя по карте (он посмотрел дома), - это соседний дом. Так и оказалось, слева от метро был дом 53, корпус 1, справа - 53а. От какого же из них вести отсчет? Без разницы. Боголюбов прошагал дальше и обнаружил, что на № 53, 1 корпусе, Остоженка заканчивается. Он даже слегка оторопел. Как же так? Может, Плюгавый просто издевается над ним? Вообще-то запросто, с него станется…
Боголюбов в растерянности покружил на месте. Ну а в чем, собственно, проблема? Надо пройти дальше еще один или два дома, пересечь Зубовский бульвар. На это ушло около четверти часа. Идти через длиннющий мост на пронизывающем ветру - удовольствие ниже среднего.
Следующий дом был по Комсомольскому проспекту - маленький и неприметный. Боголюбов исследовал его со всех сторон, но ничего такого, где могла бы быть назначена встреча, не нашел. Прошел еще полсотни метров, до дома № 3. Там обнаружил ресторан "Крымский". Слава богу, хоть не какая-то там чучмекская кухня. Честно говоря, Боголюбов мечтал сейчас о том, чтобы Плюгавого тут не оказалось. Все равно, конечно, придется с ним встречаться, но пусть это будет потом, не сегодня, не сейчас. А сейчас так хочется согреться и никого, никого не видеть и не слышать!
Но мечты Боголюбова оказались напрасны. Во-первых, Плюгавый сидел за уютным столиком возле окна и читал "Спорт-экспресс", во-вторых, оказалось, что в заведении с пряным названием "Крымский"… китайская кухня.
- Ага, - сказал Плюгавый, сворачивая газету. - Я не сомневался, что ты найдешь. Ты парень смышленый.
Боголюбов обратил внимание на подсвечники метра в три с половиной, едва ли не под самый потолок. Толстенные, витые и позолоченные, они стояли в два ряда, освещая диваны с бархатными спинками. В глубине зала уже почти ничего не было видно, так что немудрено, что Плюгавый читал свою газету у окна.
Из полумрака появился официант, он шел мелкими ровными шажками, словно катился на тележке. Он величаво подал меню и удалился. Боголюбов машинально полистал. "Утиные яйца с имбирем… салат из медузы… свинина с вишневым вкусом… филе судака в виде радуги…" Бред какой-то.
- С точки зрения энергетики здесь спокойно, - заметил Плюгавый. - Очень подходит для деловых переговоров. Рекомендую выбрать утку по-пекински. Наша задача - сосредоточиться и умело распорядиться средствами. Что закажешь?
- Я не хочу есть, - буркнул Боголюбов.
- Я угощаю, - сообщил Плюгавый. - Так что неразумно отказываться, знаешь ли, коллега.
- Какой я вам коллега? - вспылил Боголюбов.
- Тише. Китайцы - превосходные шпионы.
Боголюбов никогда не мог понять, когда его шеф говорит серьезно, а когда нет… О господи! Неужели он назвал его шефом, этого мерзавца?! Пусть про себя, пусть безотчетно, но ведь назвал же. Тем более что безотчетно, значит, искренне, значит, на самом деле, значит, в глубине души он считает именно так… Какой ужас… Что же делать…
- Да ты дрожишь весь, - заметил Плюгавый. - Еще простудишься, не дай бог. Нам это, приятель, совершенно ни к чему. Выпьешь чаю? - Не слушая больше возражений, он подозвал официанта.
Спустя пять минут тот принес чайник "Черного дракона", разлил по двум чашкам и сказал на чистом русском языке:
- Здесь на пять - шесть чашек.
Боголюбов сделал глоток зеленого чая и не почувствовал никакого вкуса, только что-то горячее, почти обжигающее. Ему было все равно.
- Десерт бесплатно, - пропищал китаеза, не забывая кланяться, и поставил на стол блюдо, на котором лежала горка яблочных кубиков под золотой вуалью карамели.
Боголюбов машинально взял один, но Плюгавый хлопнул его по руке и засмеялся:
- Учись уважать чужую культуру. Это делается не так, вот смотри… - Палочкой он ловко наколол ломтик, сперва опустил в пиалу с водой, потом положил себе на язык. И даже зажмурился от удовольствия.
"Черт его знает, - подумал Боголюбов, следуя его примеру, - может, и в самом деле китайцы не такие уж придурки… Вон, говорят, порох первыми придумали. А без пороха в нашем деле никак… Ну и валили бы в свой Китай и там рестораны свои паршивые открывали!" - вдруг ожесточился он.
Боголюбов вспомнил о пристрастии Шаповал к узбекской кухне. Как знать, а вдруг и у их вождя, стального, титанового Николая Хромова, тоже есть какая-нибудь маленькая слабость, вдруг он, допустим, любит китайскую еду?! Нет-нет, это невозможно! Просто Шаповал детство в Ташкенте провела, ну что поделаешь, с кем не случается, может, ее родители восстанавливали город после землетрясения, потом остались, вот она там и родилась. А он, например, Боголюбов, в детстве скарлатиной переболел, тоже путешествие в некотором роде. Путешествовать вообще - это хорошо. "Эх, - размечтался Боголюбов, - вот если бы мир был так устроен, чтобы все его чудесные уголки и удивительные края сохранились, но только в них бы жили исключительно русские люди, - это было бы здорово! Путешествовать полезно, это заставляет работать воображение, в сущности, все остальные способы жизни - лишь разочарование и усталость. С другой стороны, любое путешествие ведет от жизни к смерти, от начала к концу, к отправной точке своего пути… Это как сходить в кино на удивительный фильм, который захватит тебя всего, со всеми потрохами, а потом выйти на улицу и снова попасть все в тот же постылый мир…"
- Эй, любезный, - чуть повысил голос Плюгавый. - Я, пожалуй, закажу еще "Весенние" трубочки с начинкой из свинины, грибов и овощей.
Спустя четверть часа, прошедшего в полном молчании, только Плюгавый не переставал чавкать, ему принесли огромное блюдо крошечных рулетиков.
Плюгавый засунул себе в пасть сразу три штуки и отрекомендовал:
- Во рту тают.
Стоящий наготове, словно услужливый адъютант, официант-китаец проронил:
- Еще рекомендую тосты с крабами и кунжутным семенем.
- Молодому человеку порекомендуйте, - посоветовал Плюгавый с набитым ртом. - А то чахнет на глазах.
Официант понял совет буквально и вскоре приволок тосты.
Боголюбов, прислушавшись к себе, с ужасом почувствовал, что единственной чашкой чая и яблочным кубиком разжег нешуточный аппетит. Ну что ж, контора платит, говорите? А пропади все пропадом! И он принялся за тосты.
Кроме них в ресторане было еще трое молчаливых азиатов за одним столиком, а также дюжий русский мужик, уже хорошо набравшийся и все норовивший рассказать китайцам какой-то анекдот. Начало его он забыл и требовал, чтобы ему напомнили.
- Как интересно, - сказал Плюгавый, вытирая рот салфеткой, - мир устроен. Русского человека постоянно тянет к культурному общению. Оно помогает ему набраться ума, энергии, положительных эмоций… Ну или, на худой конец, просто набраться.
- Что вы хотите от меня на этот раз? - глухо спросил Боголюбов.
Плюгавый, не торопясь, со вкусом закурил и сказал:
- Я тут в провинции был недавно, в Ставрополе. Вроде как по обмену опытом. Ну неважно. Так вот, возвращаюсь уже назад, поездом, приезжаю на вокзал, там все как обычно, разумеется. Поезда отходят, приходят, народ спешит свои места занять, кого-то провожают, встречают, охи, ахи, в общем, вокзал - он и в Ставрополе вокзал. Из громкоговорителя все время что-то раздается: электричка такая-то с такого пути… поезд такой-то с такого-то перрона. И так без продыху, у дикторши, кажется, язык без костей был.
Но тут вдруг она притихла, на вокзале все тоже насторожились, ждут, что будет, понимают, что какая-то важная информация готовится. Может, потерялся ребенок или еще чего. И наконец раздается долгожданный голос: "Внимание, делегация, приехавшая из Голландии, подойдите к главному входу в вокзал! Повторяю, делегация, приехавшая из Голландии, подойдите к главному входу в вокзал". И все только по-русски. Так она повторяла четверть часа через каждые две минуты. На последнем ее разе микрофон, видимо, не отключился и послышался еще один голос: "Маша, да ты зачем так надрываешься, они все равно тебя не поняли, они же голландцы! Нужно по-другому, дай я скажу". Дальше эта тетка, видно, наклоняется к микрофону и очень медленно и раздельно говорит: "Вни-ма-ни-е, де-ле-га-ци-я, при-е-хав-ша-я из Гол-лан-ди-и…"
Вот так-то, Алексей, - резюмировал Плюгавый, затягиваясь сигаретой. - А ты - русские, русские. Да что русские?! Ну что русские?! Такие же, как все. Есть гении, есть выдающиеся люди, а есть полные придурки.
- Итак, чего вам нужно?
- Ты должен будешь прийти, куда я тебе скажу, и прочесть заранее подготовленное заявление. Видишь, я ничего от тебя не скрываю, не лукавлю: текст будет подготовлен заранее, и что там будет, ты узнаешь лишь в последний момент.
- Я могу отказаться? - осведомился Боголюбов равнодушным голосом, словно речь шла о необязательном обмене карты в покере.
Плюгавый засмеялся, причем довольно искренне.
- Можешь, родной, ну, разумеется, можешь! Попробуй, и посмотрим, что из этого выйдет. Отступать тебе некуда, позади даже Москвы нет. - И совершенно неожиданно гнусаво пропел:
Да здравствуют московские скинхеды,
Любой из них на подвиги готов.
Ведут жестокую борьбу ради победы,
Герои уличных невидимых фронтов.
Типичная жертва типичных обстоятельств
Точка в истории убийства Екатерины Герасимовой отнюдь еще не поставлена, но одно можно утверждать с уверенностью уже сегодня: случившееся абсолютно закономерно. Это произошло потому, что просто не могло не произойти. Две женщины - два противоположных общественных полюса. Одна добилась успеха сама, другую добили чьи-то успехи. Как ни банально звучит, но конфликт здесь на самом деле глубже и серьезней, чем может показаться на первый взгляд, это первородный конфликт всего нашего миропонимания: что есть социально-успешная личность? Локомотив, который медленно, но верно тянет неуспешные личности в светлое завтра, или проныра, удачно поработавший локтями и подхвативший сказку про светлое завтра ради оправдания? Но что еще важнее: существует ли объективный ответ на этот вопрос или все определяется господствующим в данный момент общественным мнением?
Демидыч
19 ноября
- Налетай! Торопись! Против черных подпишись!
Демидыч был похож на Деда Мороза, пролезшего в очень грязную трубу: весь в черном и даже мешок черный. Он появился в "Белом кресте" под вечер, когда бар был полон. Человек сто пятьдесят как минимум присутствовало. Вышибалы на входе вначале не хотели его пускать из-за подозрительного вида мешка, но, подарив каждому по футболке, он не только без проблем проник в бар, но и получил в их лице надежных блюстителей порядка.
- Ненавидишь черные рожи! Значит, России словом поможешь!
Вначале пришлось перекрикивать музыку. Но буквально через пару минут бармен, заинтересовавшийся выкриками Демидыча, музыку выключил.
- Беспрецедентная акция! Голосуй против черных!
Скины стали понемногу поворачивать головы, а Демидыч не без труда влез с ногами на барный стул и орал как заправский зазывала на каком-нибудь южном рынке:
- Обрушим на черных белые молоты! Каждый голос на вес золота!
Ему было ужасно неловко за тот бред, который он вынужден вопить во весь голос. Успокаивало только то, что в данном конкретном случае он межнациональной вражды на самом деле не разжигает и никому фашистского мировоззрения не навязывает. И с враждой, и с мировоззрением тут уже давно все до него сделано, и усугубить вряд ли что-то возможно.
- Общественный фонд "Россия для русских" требует референдума: "Россия для русских! Остальные - вон!" За каждый голос ненависти фонд дарит вам футболку! Наденьте их, потому что вы с нами!
Спрыгнув со стула, Демидыч прошелся между столами, раздал каждому посетителю листочек плотной (чтобы не размокла от пролитого пива) бумаги и ручку. Потом развернул во всей красе перед скинами футболку: по спине шла кровавая надпись "Ненавижу!!!". Как и предлагал Щербак, надпись была одноразовая: до первой стирки.
- Выкрикните ненависти слова! И станет Белой наша Москва!
Он популярно объяснил, что нужно написать, и скины, подзуживая друг друга, взялись за ручки. Самые резвые представили свои творения меньше чем через минуту. Наиболее выдающиеся Демидыч зачитывал:
- "Ненавижу черных, потому что они все гомики!"
"Ненавижу, и все!"
"Ненавижу, потому что имею законное право!"
Это еще больше раззадорило публику. А Демидыч, выкрикивая свои присказки, раздавал футболки.
- Если ты лихой боец! Черной сволочи - конец!
Его присказки не все выходили складными, но никого это, похоже, не смущало.
- Кто ненавидит больше всех, тот получит главный приз! Полное собрание сочинений Адольфа Гитлера: "Майн Кампф", речи, статьи, дневники, интимные откровения Евы Браун! - взывал Демидыч.
Вышибалы помогали поддерживать порядок и, ухмыляясь, строили скинов в очередь. Что, собственно, и нужно было Демидычу. Камера, закрепленная у него на шапке, фиксировала лица подходивших, а листочки он складывал аккуратно один на другой по мере поступления.
Главный приз получил худощавый парень за высказывание "Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!" К сожалению, книгу не удалось достать одноразовую - сыщики выбрали просто самый нечитаемый вариант: папиросная бумага, мельчайший шрифт.
В акции приняли участие все без исключения присутствовавшие в баре. Футболки пришлись по вкусу, и Демидыча пригласили заходить еще.
Однако он бы предпочел, чтобы анонимщик оказался все-таки одним из "обработанных" сегодня. Еще раз приходить в бар Демидыч не собирался.
Сыщики
20 ноября
- Анонимку писал Боголюбов Алексей Всеволодович. - Макс раздал коллегам распечатанные с видеопленки фотографии худощавого болезненного вида юноши с тонким римским носом и пухлыми чувственными губами. Ему бы волосы до плеч, был бы похож на поэта-лирика, но и с лысой башкой вид у парня был довольно интеллигентный. - 1985 года рождения, учащийся экономического колледжа, любитель потрепаться в скиновских форумах о пользе борьбы за права белых. Прошу любить и жаловать. Домашний адрес на обороте снимков.
- Точно, он? - допытывался Сева. Севе лицо парня не показалось знакомым, Боголюбов, Севе, во всяком случае, в "Белом кресте" в глаза не бросался.
- Сомневающиеся могут сами убедиться, - буркнул Макс. - В анонимке и фразе "Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!" как минимум буквы "ж", "у", "д", "я" написаны идентично. Наклон, нажим, хвостики и закорючки - все совпадает…
У Щербака в кармане заверещал мобильный. Макс недовольно на него покосился и замолчал. Николай ответил на звонок.
- Ты, что ли, сто баксов предлагал? - раздался в трубке явно детский мальчишеский голос.
Николай рванул рукой за воображаемую ручку паровозного гудка и выдохнул:
- Йес!
Теперь уже не только Макс, все таращились на Щербака, а он счастливо скалился.
- А че по-английски? - спросил пацан.
- Комикс или Руслан? - поинтересовался Николай.
- А бабки?
- Будут бабки.
- Считай, и то и другое. На две сотни тянет…
- Договоримся.
- Где?
- Сам предлагай.
- На Курском в подземном переходе, возле выхода из метро.
- Заметано. Когда?
- Через час, идет?
- Идет.
- Бабки не забудь.
- Не забуду.
- Ну? - одновременно воскликнули Денис и Сева, когда Николай закончил разговор.