* * *
Карл сел за руль "Транзита" и поехал к ипподрому. Я последовал за ним в своем стареньком "Фольксвагене Гольф", которым страшно гордился, когда в двадцатилетнем возрасте купил его на призовые, полученные за победу в телевизионном кулинарном конкурсе. С тех пор прошло одиннадцать лет, я наездил на "Гольфе" более ста тысяч миль, возраст автомобиля уже начал давать о себе знать, но я все равно питал к нему самые теплые чувства и не хотел менять на новый. Тем более что, стартуя на зеленый свет, он еще мог обогнать многих и многих.
Я припарковался на автостоянке для сотрудников, рядом с помещением для взвешивания, и зашагал к дальнему концу трибуны, где Карл уже разгружал микроавтобус. Там меня встретили две женщины средних лет: одна - одетая по погоде, в зеленом твидовом костюме, шерстяной шляпке и коричневых сапожках, вторая - в алой шифоновой блузе, черной юбке и остроносых черных кожаных туфлях на высоком каблуке. Черные завитые волосы падали на плечи.
Твидовый костюм на полкорпуса опередила блузку-с-юбкой.
- Мистер Мортон? - спросила она тоном директрисы.
- Полагаю, мисс Милн? - спросил я.
- Она самая, - последовал ответ.
- А я - Мэри-Лу Фордэм, - громогласно, с американским акцентом заявила блузка-с-юбкой.
Как я и подозревал.
- Вам не холодно? - спросил я ее.
В начале мая в Ньюмаркете раннее утро и шифоновые блузки определенно не сочетались. Обычно ипподром продувался пронизывающим ветром, и это утро не было исключением.
- Нет, - ответила она. - Вы и представить себе не можете, как холодно зимой в Висконсине. - Она четко, без южного выговора, произносила каждое слово, с короткими паузами между ними. - А по какому поводу вам понадобился мистер Мортон, если он работает на меня? - добавила она, с воинственным видом поворачиваясь к Анджеле Милн.
По выражению лица Анджелы Милн я понял, что такая манера ей очень даже не нравилась. И я ее прекрасно понимал.
- По личному делу, - ответила Анджела.
"Какая она чуткая, - подумал я. - Настоящий друг".
- Тогда, пожалуйста, побыстрее, - властным голосом заявила Мэри-Лу и посмотрела на меня. - Я побывала в ложах, и там еще конь не валялся. Столов нет. Ваших сотрудников тоже.
- Все нормально, - ответил я. - На часах только половина десятого. Гости начнут подъезжать через два часа, а к тому времени все будет готово. - Я очень надеялся, что слова не разойдутся с делом. - Поднимайтесь наверх. Я скоро подойду.
С неохотой она направилась к трибуне, пару раз оглянувшись. Отличные ноги, отметил я про себя. Высокие каблуки звонко цокали по асфальту.
И когда я уже подумал, что она ушла, Мэри-Лy вдруг вернулась.
- Вот о чем еще я должна вам сказать. Утром мне позвонили трое, чтобы сообщить, что сегодня они на ипподром не придут. Говорят, будто заболели. - Она и не пыталась скрыть, что не верит в такие отговорки. - Поэтому на ленче будет на пять человек меньше.
Я решил, что при сложившихся обстоятельствах не следует выяснять, известны ли ей причины недомогания.
- Это, конечно, безобразие, - продолжила она. - Двое из них - тренеры из Ньюмаркета, жокеи которых участвуют в нашей скачке. - Слово "Ньюмаркет" она произносила по-особенному. "Нью" практически проглатывала, делая упор на "маркет". Для моих ушей звучало необычно.
Она повернулась и вновь покинула нас, предоставив мне еще одну возможность полюбоваться ее ногами. Масса черных кудряшек при ходьбе била по плечам. Провожая ее взглядом, я гадал: спала ли она в бигуди?
- Сожалею, что так вышло. - Я повернулся к мисс Милн.
- Не ваша вина.
Она дала мне свою визитную карточку. Я прочитал: "Анджела Милн. Департамент охраны здоровья и окружающей среды. Совет графства Кембриджшир". Как она и говорила.
- Почему вы опечатали мою кухню и закрыли ресторан? - спросил я.
- Я ничего об этом не знаю, - ответила она. - Где находится ваш ресторан?
- На Эшли-роуд, неподалеку от перекрестка Чивли. Он называется "Торба". - Она кивнула, очевидно, слышала название. - Это в Кембриджшире, уверяю вас. Я только что оттуда. Кухня вся в замках, и мне сказали, что я нарушу закон, если попытаюсь проникнуть в нее.
- Ох.
- Двое мужчин заявили, что выполняют распоряжение Управления контроля пищевой продукции.
- Как странно. Закрытием предприятий питания занимаются местные власти. То есть я. Конечно, если речь не идет о чем-то серьезном.
- И что у нас считается серьезным?
- Отравление кишечной палочкой или сальмонеллой. - Она помолчала. - Или ботулизм, тиф, что-то такое. Или в случае чьей-то смерти.
- Мужчины сказали, что кто-то вроде бы умер.
- Ох, - вновь вырвалось у нее. - Я не слышала. Возможно, полиция или больница связались с Управлением контроля напрямую. Я удивлена, что им удалось это в субботу. Решение принималось где-то еще. Сожалею, что так вышло.
- Не ваша вина, - эхом откликнулся я.
Ее губы разошлись в улыбке.
- Пойду выяснять, что к чему. В моем мобильнике сел аккумулятор, и просто удивительно, до какой степени мы теперь полагаемся на эти чертовы штуковины. Без него я как без рук.
Она повернулась, чтобы уйти, потом снова посмотрела на меня.
- Я спросила в дирекции ипподрома о шатре, в котором вчера находилась ваша кухня. Вы сказали чистую правду. Сейчас он забит ящиками с пивом. Вы собираетесь приготовить ленч для Мисс Америки? - Она мотнула головой в сторону трибуны.
- Это официальный запрос?
- М-м-м. - Она вновь улыбнулась. - Наверное, знать об этом мне ни к чему. Забудьте, что я спрашивала.
Улыбнулся и я.
- Забыть о чем?
- Мы еще поговорим, после того, как я выясню, что происходит.
- Отлично, - кивнул я. - Как только узнаете, кто умер, пожалуйста, дайте мне знать. - Я протянул ей свою визитку с номером мобильника. - Я буду здесь до половины седьмого. Потом пойду спать.
* * *
Двое моих сотрудников прибыли, чтобы помочь мне и Карлу приготовить ленч, и оба они отлично выспались, потому что вчера вечером ели вегетарианские макароны. Так что, основываясь на методе исключения, мы определили в главные подозреваемые курятину.
Более часа они работали в застекленных ложах, тогда как мы с Карлом трудились на миниатюрной кухне, отделенной от лож коридором, занимались пирожками. Карл раскатывал тесто, тогда как я наполнял формы начинкой. Наш кембриджский зеленщик подвез спаржу и молодой картофель, взамен тех, что остались под замком в холодильной камере ресторана. Картофель уже варился, так что я начал расслабляться, но на тех, кто позволяет себе расслабиться, тут же набрасывается усталость.
Я оставил пирожки на Карла и пошел посмотреть, как идут дела в ложах. Там уже убрали разделяющую их перегородку, образовав тем самым комнату в двадцать квадратных футов. Нас ждали четыре стола диаметром пять дюймов и сорок блестевших позолотой стульев. Их доставила компания, нанятая дирекцией ипподрома, и стояло все так, чтобы обеспечить официантам легкий доступ к каждому столу и стулу.
Изначально я полагал, что помогать мне и Карлу будут пять человек, по одному официанту на каждые два стола, еще двое - разносить выпивку и прохладительные напитки, и последний - на кухне. Но на работу вышли только двое. Вот мы и решили, что один будет подавать гостям выпивку и кофе, а второй - помогать мне и Карлу с варкой спаржи и подогревом рогаликов. Рогалики, правда, остались на кухне ресторана, так что мы купили в ближайшем универсаме французские батоны. Если бы Мэри-Лу и стала возражать против континентального влияния, изменить что-либо уже не представлялось возможным.
Поскольку помощников катастрофически не хватало, я еще накрывал столы, когда подошло время прибытия гостей, но оставалось нам совсем ничего: расставить стаканы для вина на двух столах.
Мэри-Лу молча стояла и смотрела, как мы работаем.
Когда накрахмаленные скатерти легли на выщербленные, в пятнах, фанерные столы, общий вид мгновенно изменился в лучшую сторону. Мне нравилось привлекать к работе "Стресс-фри кейтеринг", потому что посуда у них лучше, чем у других аналогичных компаний. И после того, как тарелки, столовые приборы и стаканы для воды и вина заняли положенные места, столы выглядели очень даже неплохо, готовые принять если не королеву, то уж, во всяком случае, тракторо- и комбайностроителей из-за океана.
Карл успел выцарапать из холодильной камеры вазочки с розовыми и белыми гвоздиками, и теперь, поставленные по центру столов, они прекрасно гармонировали с розово-белыми салфетками.
Я отступил, восхищаясь результатом наших трудов. Не сомневался, что накрытые столы произведут впечатление на наших гостей. Даже Мэри-Лy, похоже, все устроило. Она улыбнулась.
- Самое время. - И начала раскладывать по столам таблички с именами.
Я посмотрел на часы. Без двадцати пять двенадцать. Только свет за окном подсказывал, что скоро полдень, а не полночь. Мои внутренние часы давно остановились и требовали подзавода, то есть крепкого и долгого сна, и только после этого могли пойти вновь.
- Нет проблем, - ответил я.
Меня качало от усталости, и больше всего хотелось положить голову на мягкую пуховую подушку. Вместо этого я ретировался на кухню, наклонился над раковиной и сунул эту самую голову под струю холодной воды. Надеялся, что Анджела Милн этого не увидела. Агентство по контролю продовольственных товаров наверняка осудило бы шеф-повара, который мочит волосы под кухонным краном. В голове у меня чуть прояснилось, но в целом свежести особенно не прибавилось. Я зевнул во весь рот и посмотрел в окно на центр города.
В Ньюмаркет пришел день "2000 гиней". Понятное дело, город бурлил в предвкушении первой классической скачки года, и ни в одном отеле на многие мили вокруг не осталось свободных мест.
Завсегдатаи скакового мира по-прежнему называли Ньюмаркет "штаб-квартирой", хотя город давно уже утратил роль официальной базы королевского спорта. Штаб-квартира Жокейского клуба появилась в Ньюмаркете в 1750-х годах для упорядочивания скачек на местном ипподроме, но вскоре установленные здесь правила для скачек чистокровных лошадей распространились на всю страну. И действительно, Жокейский клуб обрел такое влияние, что в октябре 1791 года наследного принца, а позже короля Георга Четвертого допрашивали в связи с "отклонениями от нормы, выявленными при заезде у его лошади Эскейп". "Отклонения" выражались в том, что его лошадь в один день не показала ничего, а во второй выиграла забег. Принц продал своих лошадей и жеребца и больше не возвращался в Ньюмаркет. По слухам, ему в частном порядке указали на дверь, хотя официально всего лишь "предупредили".
И теперь Жокейский клуб пользуется огромным влиянием в Ньюмаркете, поскольку принадлежат ему не только оба ипподрома, но и 2400 акров тренировочных полей вокруг города. Но роль законодателя и контролера у Жокейского клуба осталась в прошлом. Эта прерогатива перешла сначала к Британскому совету по скачкам, а недавно - к Британскому управлению скачек, которое и решает все технические и дисциплинарные вопросы. А Жокейский клуб стал таким же, как и в первое время своего существования в лондонской таверне: местом встречи людей, которые жить не могут без скачек. Но только тех, кто не был профессиональным жокеем. Среди членов Жокейского клуба жокеев никогда не было. В глазах первых вторые всего лишь слуги, светское общение с которыми представлялось совершенно неуместным.
Карл вырвал меня из грез.
- Мы можем поставить в эти духовки только половину пирожков, поэтому займем духовки у соседей. Им они не нужны, потому что там подают только холодные закуски.
- Отлично. - Я так устал, что даже не понял, в чем проблема. - Когда нужно ставить их в духовку? - попытался подсчитать в уме. Первая скачка в пять минут третьего, так что гости сядут за столы в половине первого. Каждый пирожок выпекается тридцать пять минут. Пирожков сорок, но пятеро гостей не придут, значит, получается: сорок минус пять пирожков. Если один пирожок должен стоять в духовке тридцать пять минут, чтобы пропеклась начинка, а корочка из теста стала золотисто-коричневой, то сколько требуется времени на выпечку сорока, без пяти, пирожков?.. Шестеренки в моем мозгу, которые и без того поворачивались крайне медленно, вовсе остановились. Если пятеро мужчин могут построить пять домов за пять месяцев, сколько времени потребуется шести мужчинам, чтобы построить шесть домов? Меня это волновало? Я уже начал думать, что пирожки следовало поставить в духовки позавчера, когда меня спас Карл.
- Уже четверть первого, - объявил он. - Гости садятся за столы в двенадцать тридцать, пирожки подаем ровно в час.
- Отлично, - кивнул я, мечтая о том, чтобы в половине второго моя голова легла на мягкую подушку. Как бы не так.
- И картофель будет готов через пятнадцать минут, - продолжил Карл. - Все под контролем.
Я посмотрел на часы. Мне потребовалось немало времени, чтобы определиться с расположением стрелок. Без десяти двенадцать. "Что со мной не так?" - подумал я. Мне случалось бодрствовать и более продолжительное время. Желудок урчал, напоминая, что в нем давно уже ничего не было. Я не знал, хорошая ли это идея - поесть? А вдруг повторится прошлая ночь, чего мне очень не хотелось, но, возможно, именно голод вызывал такую апатию.
Я положил в рот корочку от французского батона. Она не спровоцировала реакции отторжения, и за первой корочкой последовала вторая. Урчание прекратилось.
До прибытия гостей в ложи оставалось совсем ничего, а я еще не переоделся, чтобы встречать их в достойном виде. Поэтому спустился к "Гольфу", встал между автомобилями, переоделся в рабочую одежду: клетчатые брюки и накрахмаленный белый пиджак, который кроем отдаленно напоминал гусарский китель с двумя рядами пуговиц и лацканами, сходящимися в букву V. На левой груди краснела звезда "Мишлена", а под ней тянулась вышитая надпись: "Макс Мортон". На собственном опыте я убедился: если ты одет как шеф-повар, то и посетители ресторана, и критики готовы поверить, что ты вкладываешь в приготовленные тобой блюда душу, а не просто хочешь содрать с них деньги.
Я поднялся на второй этаж, но не успел войти в ложу, как Мэри-Лy выбежала мне навстречу.
- Ага, вот и вы. - По тону чувствовалось, что вернуться мне следовало минимум десятью минутами раньше. - Вы должны встретиться с мистером Шуманом, президентом нашей компании.
Она схватила меня за руку и буквально потащила к дверям, на которых уже висели большие объявления: "Делафилд индастрис, инк." - главный спонсор.
В соединенных между собой ложах собралось человек двадцать. Одни стояли вокруг столов, другие прошли на балкон, чтобы полюбоваться бледным майским солнечным светом и великолепным видом на скаковой круг.
По статусу я был приглашенным шеф-поваром, а не официантом. С компанией, которая обычно обеспечивала едой и питьем зрителей в ложах, у меня установились прекрасные отношения, от которых выигрывали обе стороны. Они не возражали против того, чтобы изредка я готовил обеды и ленчи прямо на ипподроме, я же всегда старался им помочь, если у них вдруг не хватало людей. Сюзанна Миллер, управляющий директор компании, частенько бывала в "Торбе" и всегда говорила, что сотрудничество с "местным рестораном для гурманов" ее компании идет только на пользу. Мы жили душа в душу более пяти лет, но я не знал, какие изменения мог принести с собой скорый выход Сюзанны на пенсию. Честно говоря, я бы не возражал против охлаждения наших отношений. Растущий успех "Торбы" привел к тому, что я уже с трудом находил время и силы, чтобы обслуживать гостей и на ипподроме, но не мог заставить себя отказать давним клиентам. Если бы новый босс не захотел видеть меня на подведомственной ему территории, я бы всегда мог возложить на него вину за то, что мне удалось сорваться с крючка.
Мэри-Лy повела меня к двери на балкон, а потом остановилась рядом с высоким, широкоплечим мужчиной лет шестидесяти, в темно-сером костюме, белой рубашке и галстуке в ярко-розовую и синюю полоску. Он увлеченно беседовал с молодой женщиной, которая головой не доставала до его плеча. Наклонившись над ней, что-то прошептал ей на ушко. Наверное, забавное, потому что, выпрямившись, громко рассмеялся. Женщина улыбнулась, но по выражению ее лица я понял, что она его мнения не разделяет.
Потом мужчина повернулся к Мэри-Лу, как мне показалось, раздраженно.
- Мистер Шуман, - Мэри-Лу, как обычно, говорила отдельными словами, - позвольте представить вам мистера Макса Мортона, нашего сегодняшнего шеф-повара.
Он оглядел меня в моем шеф-поварском прикиде, и у меня возникло ощущение, что, по его мнению, мне следовало оставаться на кухне и не мозолить глаза гостям.
Мэри-Лу, похоже, точно так же истолковала выражение его лица.
- Мистер Мортон, - продолжила она, - очень известный шеф-повар и часто появляется на телеэкране.
"Та еще у меня известность, - подумал я. - Массовый отравитель Ньюмаркета".
Но и эти слова не произвели впечатления на мистера Шумана.
Мэри-Лу, однако, еще не закончила.
- Нам очень повезло, что мистер Мортон согласился приготовить нам ленч. Он здесь просто нарасхват.
Последнее не в полной мере соответствовало действительности, но поправлять Мэри-Лy я не стал.
Мистер Шуман с неохотой протянул мне руку.
- Наша юная Мэри-Лу обычно добивается желаемого, когда дело касается мужчин. - Слова он тянул куда больше, чем его специалист по маркетингу, но в голосе отсутствовали теплота и искренность.
Я пожал протянутую руку, и наши взгляды встретились. Что-то в Шумане меня пугало, и я подумал, что удалиться на кухню - правильное решение. Однако меня остановила рука женщины, которая стояла рядом с главным тракторостроителем.
- Макс! Как здорово, что вы готовите для нас сегодня.
Элизабет Дженнингс постоянно бывала в "Торбе" со своим мужем, Нейлом, одним из самых успешных тренеров в городе. Элизабет без устали занималась благотворительностью и организовывала потрясающие званые обеды. На некоторые я приходил как гость, на другие - как шеф-повар.
- Ролф, - обратилась она к мистеру Шуману, - вы поступили мудро, пригласив Макса приготовить вам ленч. Он, безусловно, самый лучший шеф-повар Англии.
"Славная миссис Дженнингс", - подумал я.
- Я бы так не сказал, - скромно потупился я, хотя именно так и думал.
- Для вас - только самое лучшее, - ослепительно улыбнулся мистер Шуман и коснулся ладонью рукава сине-желтого цветастого платья.
Элизабет ему улыбнулась.
- Ох, Ролф, вы такой шалун.
Ролф решил, что ему нужно повидаться с кем-то в ложе, чуть кивнул мне, пробормотал: "Извините, Элизабет" - и ушел с балкона.
- Нейл с вами? - спросил я ее.
- Нет, - ответила Элизабет. - Он собирался прийти, но прошлой ночью ему было так плохо. Полагаю, съел что-то некачественное. Скорее всего, ветчину за ленчем. Я сказала ему, что она просрочена, но он все равно ее съел. Всегда говорит, что дату последнего дня использования ставят только для того чтобы ты выбрасывал хорошие продукты и покупал новые. Может, теперь он изменит свое мнение.
- А что он ел на обед? - как бы между прочим спросил я.
- Вчера вечером мы обедали здесь, знаете ли, и я видела вас. А вот что мы ели? Понимаете, я все время забываю названия блюд. - Она замолчала, рассмеялась. - Извините, нельзя говорить такое шеф-повару.