* * *
На самом деле я добрался до ресторана через двадцать минут, прежде всего потому, что мой автомобиль остался на ипподроме и пришлось вызывать такси. Ричард появился в ресторане раньше меня и принес плохую весть о Луизе. Так что к моему прибытию Джулия и Джин плакали, утешая друг дружку, Рей, Мартин и Гэри сидели молча, склонив головы. Луизу в нашей команде любили.
Мартин спросил меня о Роберте, и я заверил их, что с ним все в порядке. Но настроение у всех если и улучшилось, то на чуть-чуть. Ричард принялся ругать "мерзавцев", которые это сделали. Лупил кулаком по столу, и я предложил ему выйти на улицу и остыть. Потом увидел через окно, как он пинает дерево, которое росло около автостоянки. Ричард, ему было за сорок, работал у меня метрдотелем, встречал и приветствовал клиентов, а потом принимал у них заказ на обед, пока они пропускали по стаканчику в баре. В школе Луиза была лучшей подругой его дочери, и я знал, что он воспринимал ее как члена семьи. Благодаря Ричарду Луиза пришла работать в "Торбу", и он, вероятно, полагал, что в какой-то степени она погибла из-за него. Злился он не просто на "мерзавцев", которые это сделали, но на всю цепочку событий, приведшую к ее безвременной смерти.
Прибыл Карл.
- Привет, - поздоровался он со мной. - Как твое колено?
- Как-нибудь переживу.
- Жаль. - Он выдавил из себя улыбку. Я знал, что ему не нравится босс, который моложе его на десять лет, учитывая, что все заслуги доставались мне, тогда как львиную долю работы на кухне выполнял он. Но я платил ему хорошо, поэтому он и не порывался куда-то уйти.
Собрание я провел в обеденном зале. Ричард вернулся с автостоянки с покрасневшими, мокрыми от слез глазами, Джулия и Джин по-прежнему прижимались друг к дружке, а Мартин суетился над ними, Рей и Гэри сидели рядышком, глядя на меня. Я даже подумал, а может, они - пара. Откуда-то появились двое кухонных рабочих, но они меня не интересовали.
- Случившееся с Луизой - ужасная трагедия, и я знаю, что ее смерть вызвала праведную злость и безмерно всех нас огорчила. - Ричард энергично кивнул. - Это страшная трагедия для нашего города и особенно для тех из нас, кто в субботу оказался на ипподроме.
- Я чувствую себя таким виноватым, - прервал меня Ричард.
- Почему виноватым? - спросил я.
- Потому что в субботу там следовало быть мне, но я не смог пойти, поскольку ночью плохо себя чувствовал. Может, я смог бы ее спасти, если б оказался там. - Он снова заплакал.
- Ричард, ты не должен себя винить. - Я покачал головой. - Если бы ты был там, то, возможно, тоже погиб бы при взрыве.
Его брошенный на меня взгляд говорил, что он прекрасно это понимает, но все равно предпочел бы оказаться в эпицентре взрыва.
- Мартину и мне тоже досталось в ночь на субботу, - вставила Джин. - Я даже вызвала "Скорую", потому что Мартину стало совсем плохо.
- Я тоже должен был обслуживать этот ленч, но врачи выпустили меня из больницы только в час дня, - добавил Мартин, - и я уже на ипподром не поехал. - Он посмотрел на меня, ожидая одобрения принятого решения.
- Ты поступил правильно, Мартин, - кивнул я. - Я и не ждал, что кто-нибудь выйдет на работу после такого отравления.
На его лице отразилось облегчение.
- Меня тоже вывернуло наизнанку, - сказала Джулия.
- И нас. - Гэри указал на себя и Рея. Наверное, насчет их я не ошибся. А Гэри продолжил: - Мне тоже следовало быть в субботу на ипподроме, но я ужасно себя чувствовал. Извините, шеф.
- Все нормально. - Я смотрел на него. - Думаю, мы все отравились на обеде в пятницу вечером, как и большинство приглашенных гостей.
Смысл моих слов медленно, но дошел до них.
- Поэтому кухня и опечатана? - спросил Гэри.
- Да. - Я рассказал все, что знал. Кто-то, вероятно, умер от отравления, но я пока не мог сказать, кто именно. Пообещал, что постараюсь как можно быстрее организовать инспекцию кухни, чтобы ресторан вновь начал работать. - Луиза бы этого хотела. - Я полагал, что это правда, и остальные согласно покивали. - Так что сейчас вы можете расходиться по домам, и я жду вас завтра в десять утра. Не могу обещать, что мы сможем начать работу, но я постараюсь. В день похорон Луизы мы закроем ресторан и проводим ее в последний путь. Как насчет того, чтобы предложить родителям Луизы провести поминки здесь и пригласить всех, кого они сочтут нужным?
Они вновь кивнули.
- Я могу передать им ваше предложение, - вызвался Ричард.
- Да, пожалуйста. Скажи им, если они не захотят проводить поминки здесь, мы организуем их в любом другом месте, бесплатно.
Ричард улыбнулся:
- Спасибо, я передам.
Зазвонил телефон, Карл подошел к телефонному аппарату, который стоял на столике в углу, снял трубку. Послушал.
- Спасибо, что предупредили нас. - Положил трубку. - Отмена заказа. На вечер.
- И хорошо.
- Я обзвоню всех, кто заказывал на сегодня столик. Телефоны у нас есть.
- Конечно. - Я попытался придать голосу деловитость. - Все свободны. Если я кому-то понадоблюсь, найдете меня в кабинете. Я буду пытаться побыстрее вернуть нам возможность работать.
Этот кабинет назывался моим, но использовали его все. Мартин командовал баром и отвечал за заказ напитков, в том числе и для ресторана, хотя карту вин определял я. Карл занимался продуктами и оборудованием. Одну стену кабинета занимали три ряда крюков, по семь в ряду. На каждом крюке висела большая прищепка. Крюки одного ряда представляли собой дни недели, с понедельника до воскресенья. Верхний ряд предназначался для намеченных заказов. Средний - для уже заказанного. Нижний - для квитанций за доставленные товары.
По вторникам и пятницам приходила мой бухгалтер, Энид (она работала неполную неделю), и сверяла заказы с накладными и квитанциями о доставке. По накладным выписывались чеки, выручка от продаж подсчитывалась и отправлялась в банк, выплачивалось жалованье, покрывались другие расходы. Система эта не включала элементы высоких технологий, но функционировала как часы, и мы крайне редко оставались без салфеток или каких-то других мелочей, а после первого года работы ресторана выручка всегда превышала производственные расходы, включая жалованье сотрудникам и все остальное, так как работали мы с прибылью. Если на то пошло, с приличной прибылью.
Я сел за стол, сдвинул бумаги, чтобы освободить середину. Я продумывал новые блюда, поэтому на столе лежала груда моих записей и рецептов. По большей части меню у нас день ото дня не менялось: постоянным посетителям не нравилось, если они, придя в ресторан, обнаруживали отсутствие их любимого блюда, но обычно мы добавляли что-нибудь новенькое, от шеф-повара. Я не хотел, чтобы официанты громко объявляли это блюдо, как частенько бывает в американских ресторанах, поэтому каждый день печаталось новое меню, в котором блюдо от шеф-повара выделялось более крупным шрифтом.
Сунув руку в карман, я достал визитную карточку Анджелы Милн.
Она сняла трубку на первом гудке.
- Анджела Милн.
- Привет, Анджела. Это Макс Мортон.
- Я как раз собиралась вам звонить.
- Кто умер? - спросил я.
- От отравления? - спросила она. Мне очень хотелось, чтобы она обошлась без этого термина.
- Разумеется.
- Судя по всему, смерть, о которой идет речь, никак не связана с пятничным обедом на ипподроме.
- Объясните, - попросил я.
- Как вы понимаете, сейчас везде царит хаос из-за этого субботнего взрыва. Ужасно, не так ли? Я понимаю, что управление местного коронера завалено работой. Требуется столько заключений о смерти. В больницу пригнали рефрижератор, который используется сейчас как временный морг.
Слышать об этом мне совершенно не хотелось.
- А что вы можете сказать о смерти человека в ночь с пятницы на субботу?
- Вроде бы он умер от естественных причин, а не от пищевого отравления.
- Что это значит? - В моем голосе проскользнули нотки раздражения. Думал я об опечатанной кухне моего ресторана.
- В ночь с пятницы на субботу пациент пришел в больницу с жалобами на боль в животе, тошноту и сильную рвоту, что указывало на отравление. - Она помолчала. - Пришел сам, один, одновременно с несколькими другими пациентами, которых привезла "Скорая". Учитывая схожесть симптомов, врачи решили, что имеют дело с одной и той же проблемой. Пациент умер в субботу, в половине восьмого утра, и дежурный, молодой врач, позвонил в Лондон, в Управление контроля пищевой продукции, а очень уж активный мелкий клерк, дежуривший на круглосуточном телефоне, распорядился опечатать вашу кухню. - Она вновь замолчала.
- Да, да, продолжайте, - не выдержал я.
- Не уверена, что должна вам все это говорить.
- Почему нет? Закрыта-то моя кухня.
- Да, я знаю. Сожалею об этом.
- Так от чего он умер?
- Заключения о причинах смерти еще нет, но, судя по всему, умер он от прободения кишечника.
- И что это такое? - спросил я.
- В кишке появляется дыра, и содержимое кишечника поступает в брюшную полость. Возникает перитонит, от которого, если быстро не принять необходимых мер, наступает смерть.
- Так этот человек умер от перитонита?
- Я не знаю. Как я и сказала, заключение о смерти еще не готово. Но родственники говорят, что у него была болезнь Крона, то есть воспаление кишечника, и он несколько дней жаловался на боли в животе. Болезнь Крона может вести к непроходимости кишечника, а потом к прободению.
- Почему он не обратился к врачам раньше, до ночи с пятницы на субботу? - спросил я.
- Не знаю, но, похоже, он часто жаловался на боли в животе. И я сомневаюсь, чтобы он пошел на тот званый обед на ипподроме, если боли настолько усилились, что ему потребовалась врачебная помощь.
- Значит, к моей кухне претензий нет? - спросил я.
- Я этого сказать не могу. Случаи пищевого отравления налицо, пусть даже эта смерть не связана с ними.
- Но еда не готовилась на моей кухне, а продукты не находились здесь ни минуты.
- Да, я знаю.
- Тогда, пожалуйста, пришлите кого-нибудь, чтобы они сняли замки.
- Сначала на кухне должен побывать инспектор.
- Отлично. На этой кухне можно есть на полу, такая она чистая. Пришлите ваших инспекторов сегодня, чтобы я мог начать работу. Мне не хочется даже думать о том, какой ущерб для репутации ресторана нанесли расклеенные вокруг плакаты "ЗАКРЫТО НА ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ".
- Я постараюсь что-нибудь сделать.
- Хорошо. Иначе мне придется предъявлять претензии к врачу, который не может отличить пищевое отравление от перитонита.
- Я думаю, такие претензии уже предъявлены семьей покойного.
Я в этом не сомневался.
- После инспекции вопрос будет закрыт?
- Не совсем. С моей точки зрения, как представителя департамента охраны здоровья и окружающей среды Кембриджшира, у меня не будет возражений против открытия вашей кухни, если инспекция не выявит никаких нарушений. Но расследование о причинах массового отравления в пятницу, в результате которого люди попали в больницу, будет продолжаться.
- Но кухни, где я готовил в пятницу, и остатков еды нет. Как же вы будете проводить расследование? - спросил я. Решил не говорить ей, что только двое из моих сотрудников не пострадали после пятничного обеда, и только потому, что ели вегетарианскую пищу. Не то чтобы я хотел мешать расследованию. Просто предпочел бы, чтобы оно не начиналось.
- У поступивших в больницу взяли образцы рвотных масс и кала. Анализы покажут, чем вызвано отравление.
"До чего интересная работа, - подумал я, - копаться в блевотине и поносе. Хорошо хоть, что это делает кто-то другой, а не я".
- И когда я смогу ознакомиться с результатами анализов? - спросил я.
- Результаты пришлют мне, а не вам, - голосом директрисы ответствовала Анджела Милн.
- Но вы меня с ними ознакомите, не так ли?
- Возможно. - В голосе прозвучали веселые нотки. - Если они не станут основанием для обвинения. Тогда вас ознакомит с ними полиция, после того, как арестует.
- Ну, спасибо.
На том мы и расстались. Учитывая характер моего бизнеса, мне следовало дружить с Анджелой Милн, а не враждовать.
* * *
Карл отвез меня на ипподром, чтобы я смог забрать свой автомобиль. На стоянке для сотрудников мой "Гольф" не стоял в гордом одиночестве. Компанию ему составлял потрепанный, старый зеленый "Мини". Машина Луизы.
- Господи, - выдохнул Карл. - И что нам с этим делать?
- Я сообщу в полицию. Они разберутся.
- Дельная мысль. - Карла порадовало, что заyиматься этим придется не ему.
Какое-то время мы посидели, глядя на маленький "Мини". По какой-то причине этот автомобиль напомнил мне о катастрофе пригородной электрички в западной части Лондона, когда обугленные останки некоторых жертв удалось определить по номерным знакам автомобилей на стоянке у станции "Ридинг", которые остались там в конце дня.
Я вышел из машины.
- После обеда я вернусь в ресторан, чтобы поработать над новым меню. Увидимся утром.
- Я, может, тоже подъеду. Делать-то все равно нечего.
- Хорошо, значит, увидимся еще и сегодня. Но сначала мне нужно вернуться домой.
- Как скажешь. - Я захлопнул дверцу, и он уехал.
Я постоял, глядя поверх зеленой изгороди на главную трибуну. Все было как всегда, за исключением полисмена и бело-синей ленты, натянутой вдоль заднего фасада трибуны с тем, чтобы к ней не подходили люди и не затаптывали место преступления. Я подозревал, что внутри ведется куда более активная работа: эксперты-криминалисты наверняка продолжали поиск фрагментов бомбы.
Дохромав до полицейского, я показал ему на зеленый автомобильчик на стоянке и сказал, что принадлежит он одной из жертв, Луизе Уитворт.
- Благодарю вас, сэр, - ответил коп и пообещал, что сообщит об этом кому следует, чтобы автомобиль вернули семье. Хотя я подозревал, что у них и без этого хватало забот.
Подумал, не спросить ли, есть какие-то новости или нет, но полицейский, скорее всего, ничего не знал, а если бы и знал, то не сказал бы. Я попрощался с ним, вернулся к моему автомобилю и уехал. На автостоянке остался только маленький зеленый "Мини".
* * *
Вернувшись домой, я проглотил пару таблеток обезболивающего, чтобы заглушить тупую боль в колене. Слишком долго ходил и стоял, вот оно и запротестовало. Какое-то время полежал на диване, дожидаясь, когда подействуют таблетки, потом поехал на автозаправочную станцию, чтобы залить в бак бензин и купить местную газету. Улицы практически пустовали, и Барбара, кассирша средних лет, прогнав мою кредитную карточку через считывающее устройство, заверила меня, что весь город в шоке. Сказала, что заходила в городской супермаркет и никогда не видела его таким пустым. А люди, которые там были, разговаривали шепотом, словно боялись потревожить мертвых громкими голосами.
В автомобиле я сел и прочитал в "Кембридж ивнинг ньюс" статью о взрыве. Первую полосу занимала фотография синего полотнища, закрывающего две ложи, и заголовок: "УБИЙСТВО НА СКАЧКАХ". И хотя главный констебль назвал фамилии только четырнадцати из восемнадцати погибших, газета перечислила всех, а также имена тех, кто получил серьезные ранения. Вероятно, у газеты были хорошие связи с местными больницами и полицией.
Я просмотрел список. Погибли восемь американцев "Делафилд индастрис", включая Мэри-Лy Фордэм. Помимо Элизабет Дженнингс и Луизы, смерть унесла жизни еще четырех местных жителей, двое из которых постоянно бывали в "Торбе". Из оставшихся троих я знал: тренера скаковых лошадей и его жену, которые жили в Лэмбурне, и удачливого ирландского бизнесмена, вкладывающего немалую часть своих прибылей в чистопородных скакунов. Среди получивших серьезные ранения значились и Ролф Шуман, президент "Делафилд индастрис", и полдюжины людей, которых я знал по миру скачек. Помимо фамилий, газета поместила фотографии нескольких убитых и раненых, которые имели непосредственное отношение к ипподрому и скачкам.
"Какая бессмысленная потеря, - подумал я. - Все эти люди много работали и не заслуживали того, чтобы их убил и покалечил какой-то бомбист, по причинам, не имевшим никакого отношения к сообществу, увлеченному королевским спортом. Конечно, соперничество в скаковом мире присутствовало. Иногда это соперничество и стремление победить любой ценой выливались в нарушение правил и даже закона, но убивали и калечили невинных людей где угодно, только не в нашем уютном суффолкском городке в день самой важной скачки года".
Я просмотрел всю газету, чтобы не пропустить какой-нибудь важной информации. И на пятой странице наткнулся еще на один заголовок, набранный большими буквами: "ЦВЕТ СКАКОВОГО МИРА ОТРАВЛЕН "ТОРБОЙ" - ОДИН ЧЕЛОВЕК УМЕР".
Черт!
Заметке недоставало точности, и в ней было слишком много догадок, но хватало и фактов, которые могли нанести существенный урон моей репутации. Как следовало из заметки, двести пятьдесят известных представителей скакового мира, собравшихся на банкет на ипподроме, были отравлены Максом Мортоном, знаменитым шеф-поваром "Торбы". Далее указывалось, что один человек умер, а пятнадцать попали в больницу. "Торбу" закрыли на обеззараживание. Заметку сопровождала фотография наклейки с надписями "ЗАКРЫТО НА ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ" и "НЕ ПОДХОДИТЬ" на воротах. На заднем плане виднелось название ресторана, чуть расплывчатое, не в фокусе, но разобрать его не составляло труда: "ТОРБА".
"Черт, - вновь подумал я, - не лучшая реклама для бизнеса".
Глава 5
Верная своему слову, Анджела Милн свернула горы, и инспектор прибыл на мою кухню во второй половине понедельника. Невысокий мужчина, с очками в темной роговой оправе, появился у нас без четверти пять. На несколько минут задержался на автомобильной стоянке, надевая белые халат и шапочку.
- Добрый день, - поздоровался он со мной, когда я вышел из ресторана, чтобы встретить его. - Уард. Джеймс Уард, - протянул руку, которую я пожал. Ожидал, что он проинспектирует ладонь, дабы убедиться, что на ней не осталось грязи, но Уард делать этого не стал.
- Макс Мортон, - представился я.
- Да, - кивнул он, - знаю. Видел вас по телевизору. - И улыбнулся. На душе у меня чуть полегчало. - Так где у нас кухня?
Я указал, и мы направились к двери.
- У вас есть ключи? - спросил я.
- Какие ключи?
Мрачные предчувствия вернулись.
- Ключи от замков. Двое мужчин, которые в субботу обвешали всю кухню замками, сказали, что ключи будут у инспектора.
- Извините. - Уард покачал головой. - Мне никто ничего не сказал.
Я мог поспорить, что мои "друзья", эта парочка сборщиков долгов, никому ничего не сказали. А ключи, скорее всего, бросили в реку Кем.
- Так что будем делать? - спросил мистер Уард.
- У вас есть лом? - полюбопытствовал я.
- Нет, но в машине есть монтировка.
Нам потребовалось несколько попыток, но скобу, на которой висел замок, с треском дерева все-таки удалось оторвать от дверной рамы. Я не сомневался, что и за ремонт, и за замок без ключа платить придется мне.