Исмаил повернулся к Хацуэ; он лежал на боку, опираясь о локоть.
- Такое творится… даже не верится!
- Да, в голове не укладывается, - согласилась Хацуэ. - Это несправедливо, просто-напросто несправедливо. Как они могли? И как только мы оказались втянуты во все это?
- Только не мы, - возразил Исмаил. - Это все японцы. Сбросили бомбы, да еще в воскресенье утром - никто ни о чем и не подозревал. По-моему, так это просто подло. Они…
- Посмотри на меня, - перебила его Хацуэ. - Посмотри на мои глаза, Исмаил. Мое лицо такое же, как и лица тех, кто сделал это. Понимаешь, о чем я? Мое лицо - японское. Родители приехали на Сан-Пьедро из Японии. Они до сих пор плохо говорят по-английски. Наша семья попала в беду. Понимаешь? Нас ждут большие неприятности.
- Погоди, - возразил Исмаил. - Ты же не японка. Ты…
- Слышал новости? Идут аресты. Многих хватают как шпионов. Вчера вечером кто-то остановился напротив дома Итияма и выкрикивал проклятия. Сидели в машине и сигналили. Как такое могло случиться? Как вообще до такого дошло?
- Кто выкрикивал? - спросил Исмаил. - О ком ты говоришь?
- Виллец. Отто Виллец. Дядя Джины Виллец. И с ним были другие. Их взбесил свет, горевший в кинотеатре. Итияма оставил освещение включенным.
- Бред какой-то, - возмутился Исмаил. - Все - сплошной бред.
- Они выкрутили лампочки и подкатили к его дому. Кричали ему "грязный япошка".
На это Исмаил не нашелся что ответить. Он только покачал головой.
- После школы я пошла домой, - рассказывала Хацуэ. - Отец говорил по телефону. Все беспокоятся за передающую станцию, ту самую, на Агатовом мысе. Боятся, что сегодня вечером ее будут бомбить. Мужчины с оружием собираются идти туда, устраивать засады в лесу вдоль всего пляжа. У Сирасаки на Агатовом мысе ферма; к нему приходили солдаты со станции. Забрали радиоприемник, фотоаппарат, телефон, а самого арестовали. И семье запретили покидать дом.
- Там был мистер Тиммонс, - сказал Исмаил. - Я видел его, он садился в машину. Сказал, что сначала заедет к Мейсонам, у которых организовали штаб. Они распределяют, кому за какими пляжами наблюдать. Мама сейчас красит щиты для затемнения. И целый день слушает радио.
- Все слушают радио. Моя мама от него не отходит. Сидит и слушает, а потом говорит по телефону.
Исмаил вздохнул:
- Война… Даже не верится, что война.
- Пора, - ответила Хацуэ. - Уже темнеет.
Они перешли ручеек, бежавший недалеко от дерева, и по тропинке спустились со склона. Смеркалось, в лицо дул морской ветер. Остановившись, они обнялись и поцеловались. Потом снова поцеловались, еще крепче.
- Ты только не унывай, - успокаивал ее Исмаил. - Плевать мне на то, что творится в мире. Мы не должны падать духом.
- Конечно, - ответила Хацуэ. - Обещаю - не буду.
Во вторник Исмаил помогал отцу. Отвечал на телефонные звонки в офисе на улице Андреасона, записывал сообщения. Отец попросил сына позвонить кое-кому и составил список вопросов.
- Поможешь? - попросил он Исмаила. - А то столько всего навалилось.
Исмаил позвонил на передающую станцию. Лейтенант Клосон рассказал ему, что пилот, каждый день вылетающий на разведку, заметил то, что раньше не замечал, - оказывается, грядки клубничных полей японских фермеров расположены таким образом, что указывают прямо на радиопередатчик в оконечной части Агатового мыса. И эти грядки могут запросто навести японских агрессоров прямо на цель.
- Но ведь поля появились еще тридцать лет назад, - возразил Исмаил.
- Не все, - заметил ему лейтенант Клосон.
Позвонил шериф округа. Он предположил, что у очень многих японцев в сараях и амбарах хранятся динамитные шашки, которые могут быть использованы в диверсионных целях. А у некоторых, как он слышал, имеются коротковолновые приемники. Шериф сказал, что хотел бы разместить в газете обращение - призвать фермеров по доброй воле сдать эти опасные предметы в участок. И поблагодарил Исмаила за помощь.
Артур Чэмберс напечатал обращение шерифа. Напечатал и предписание комитета сил местной обороны, в котором говорилось, что с четырнадцатого декабря жителям японского происхождения запрещается пользоваться паромной переправой. В разделе новостей Артур Чэмберс поместил заметку о том, что Ларри Филлипс принял во вспомогательный отряд пожарных двадцать четыре гражданских лица, и среди них Джорджа Татибана, Фреда Ясуи и Эдварда Вакаяма.
- Да, я специально выделил этих троих, - ответил он на вопрос Исмаила. - Не каждый факт является просто фактом. Все дело в том, как его подать. Игра смысловыми оттенками, причем самыми разными, - вот что такое журналистика.
- Это не журналистика, - возразил Исмаил. - Журналистика - только лишь факты.
Он знал о журналистике из школьного учебника, и ему показалось, что отец нарушил основное правило этой профессии.
- Какие же? - спросил его отец. - Какие же факты мы тогда публикуем, Исмаил?
В следующем выпуске Артур Чэмберс напечатал предписание, обязывающее предпринимателей тушить по вечерам свет в помещениях, - было Рождество, и всем хотелось осветить витрины поярче. Газета сообщала, что в канун Нового года будут устроены танцы под лозунгом "Помни о Пёрл-Харборе - это могло случиться и здесь!"; приглашаются все жители острова, а для военнослужащих вход бесплатный. В статье говорилось, что миссис Ларс Хайнеман, председатель фонда помощи Общества Красного Креста на Сан-Пьедро, предложила собрать 500 долларов и что община японо-американских граждан сразу же перечислила 55 долларов - самое крупное пожертвование на данный момент. В другой статье рассказывалось о приеме в честь Роберта Сакамура, которого призывали в армию. В зале Центра японской общины были произнесены речи и устроен банкет, а в завершение мероприятия исполнен государственный гимн США "Усеянное звездами знамя".
Со страниц "Сан-Пьедро ревью" читателям напоминали о необходимости быть бдительными и не распространяться о ходе военных операций, сведениями о которых может воспользоваться враг. Островитян призывали "не говорить необдуманные вещи относительно замеченных передвижений сухопутных или морских армий". Артур сообщал, что с началом военных действий строительство на Охранном мысе первого рыболовного курорта приостановлено. Что Ник Улафсен умер, когда колол дрова, а семья Джорджа Бодина чудом не погибла от взрыва кухонной плиты, хотя миссис Бодин все же сломала руку и ногу. Родительский комитет начал кампанию по сбору бумаги, чтобы заворачивать рождественские подарки. Ассоциация фермеров Сан-Пьедро объявила о том, что встает на защиту острова, и в письме к министру сельского хозяйства заявила о своей готовности "выращивать фрукты и овощи для американских войск". Командование армейских подразделений, взывая к "чувству патриотического долга" островитян, обратилось к владельцам мулов и лошадей с просьбой поставить своих животных на учет у окружного представителя; жителей острова также убедительно просили проверить шины на своих автомобилях и ездить как можно аккуратнее - в стране не хватало запасов резины.
Военно-морской флот обратился к островитянам через газету с призывом "остановить слухи, не распространяя их дальше". Были проведены еще одни благотворительные танцы, и в качестве почетных гостей пригласили призывников с Агатового мыса. Благотворительный комитет обратился к школьному совету с просьбой выделить две аудитории старших классов под следующие благотворительные танцы; школьный совет ответил согласием, попросив, однако, письменное подтверждение в том, что не будет никакого курения и распития спиртных напитков. В помещении магазина скобяных товаров Фиска был устроен призывной пункт. На Сан-Пьедро тем временем началось сильное потепление, дороги раскисли, и машины увязали в слякоти по самое днище. Восьмидесятилетняя Эве Турман, застрявшая в "бьюике" 36-го года выпуска, появилась в лавке Петерсена по колено в глине - она две мили добиралась до городка пешком. Газета также информировала читателей о том, что правила поведения во время воздушных налетов теперь развешаны на электрических столбах: необходимо сохранять спокойствие, не выходить из дома, погасить свет, лечь подальше от окон и не пользоваться телефоном. Рэй Итикава, баскетболист команды старшеклассников Эмити-Харбор, набрал пятнадцать очков, выиграв у команды из Анакортеса. Жители Уэст-Порт-Дженсен утверждают, что видели загадочное существо, светившееся на отмели, - с лебединой шеей, головой белого медведя и пастью, выдыхавшей струи пара. Когда островитяне подплыли ближе, существо исчезло в волнах.
- Неужели ты и это напечатаешь? - спросил отца Исмаил. - Ну, какое там морское чудовище?
- Может, ты и прав, - ответил отец. - А помнишь, в прошлом году я печатал про медведя? Который вдруг оказался в ответе буквально за все? За сдохшую собаку, разбитое окно, пропавших кур, царапины на машинах? Понимаешь, Исмаил, загадочное существо - это новость. Факт в том, что люди видят его - это-то и есть новость.
В следующем выпуске Артур Чэмберс напечатал объявление официальных властей с призывом покупать облигации военных займов. А также напечатал другое объявление, в котором говорилось, что комитет гражданской обороны ставит на учет суда, необходимые для возможной эвакуации. Из выпуска читатели узнали, что Уильям Блэр, сын Зэкери и Эдит Блэр из Эмити-Харбор, закончил первый, ускоренный курс Военно-морской академии и его направили в Европу, к месту военных действий. Однажды утром на острове четыре часа не было электричества - с полдюжины военных аэростатов отвязались и повалили линии высокого напряжения. Особый уполномоченный Ричард Блэкингтон назначил ответственных за противовоздушную оборону в девяти районах - им предписывалось следить за соблюдением затемнения. В Анакортесе Блэкингтон побывал на тренировочных занятиях противохимической обороны, после чего занялся распространением соответствующих информационных листков. Тем временем детей на Сан-Пьедро переписали по классам на случай, если они окажутся разлучены с семьями. Артур Чэмберс напечатал таблицу военного департамента с обозначениями маркировок самолетов на крыльях и хвосте. А также напечатал фотографию американцев японского происхождения в городе Фресно, Калифорния, стоящих в очереди за учетными карточками.
Еще четверо японцев записались в армию США; материал об этом был дан на первой странице. Ричард Энслоу, преподаватель плотницкого дела в старших классах, подал заявление об уходе и записался добровольцем в военно-морской флот. Миссис Ида Кросс с Южного пляжа связала носки и отправила их солдатам, за что ей объявила благодарность зенитная часть под Балтимором. Береговая охрана запретила рыбный лов у западной части острова и строго наказывала тех рыбаков, которые бросали сети вблизи от запретной зоны. В конце января островитяне испытали на себе временную нехватку топлива; комитет гражданской обороны издал приказ прикрутить масляные радиаторы. К фермерам обратились с просьбой сдать десять тысяч мешков - джутовых, из-под кормов или муки, - наполненных песком. Сто пятьдесят жителей острова прошли курсы оказания первой медицинской помощи под руководством работников из Красного Креста. Было объявлено о сокращении поставок в лавку Петерсена, вызванном нехваткой топлива и рабочих рук.
Однажды в газете появился такой анонимный отклик:
"Похоже, ты, Артур, сочувствуешь этим японцам. Каждую неделю они у тебя на первой странице, только и пишешь, что об их патриотизме и верности, а о предательстве ни слова. Может, пора вытащить голову из песка и осмотреться - война идет! На чьей ты стороне, Артур?"
В январе пятнадцать островитян отказались от подписки на газету, в том числе Колмены с мыса Ялика и Лэнгли из Эмити-Харбор.
"Японцы эти - враги, - писал Герберт Лэнгли. - Твоя газета - оскорбление всем белым американцам, поклявшимся очистить родную землю от этой мрази! С этого дня я отказываюсь от подписки и требую вернуть деньги".
Артур так и сделал - полностью вернул подписные деньги отказавшимся, прибавив от себя письмо в любезных выражениях.
- Когда-нибудь они передумают, - предрекал он.
Но потом хозяин магазина в Анакортесе отказался от еженедельной рекламы в четверть страницы; то же сделала Лотти Опсви, владелица магазина одежды на Главной улице, потом Ларсен из лесного склада и владелец кафе в Анакортесе.
- Да ты не переживай, - успокаивал отец сына. - Если придется, мы всегда можем перейти с восьми страниц на четыре страницы.
Артур напечатал письмо Уокера Колмана и еще одно такое же от Ингмара Сигурдсона. Лиллиан Тейлор, учительница английского в старших классах, откликнулась на них гневным обвинением в "ограниченности, очевидной в письмах мистера Уокера Колмана и мистера Ингмара Сигурдсона, двух всем известных жителей, которые, судя по всему, потеряли контроль над собой, поддавшись истеричным настроениям военного времени".
Артур напечатал и это письмо.
Глава 14
Через две недели, четвертого февраля, по полю Имада прямо к дому проехал черный "форд". Хацуэ стояла на пороге сарая и из поленницы, накрытой куском парусины, набирала кедровые щепы, складывая их в передник. Хацуэ заметила - и это ей показалось странным, - что передние фары "форда" не горели; она сначала услышала машину, а потом уже увидела ее. Машина остановилась как раз перед домом; из нее вышли двое в костюмах с галстуками. Они бесшумно захлопнули дверцы машины и переглянулись; один, верзила, поправил на себе пиджак, короткие рукава которого слишком открывали манжеты. Хацуэ молча стояла с передником, наполненным щепой; двое тем временем поднялись на крыльцо и, держа шляпы в руках, постучали. Дверь открыл отец, в свитере и сандалиях, в очках на переносице, с аккуратно свернутой газетой в руке; из-за его спины выглядывала мать.
- Федеральное бюро расследований, - коротышка вытащил значок из кармана пиджака. - Имада Хи-сай-о?
- Да, я, - ответил отец. - Что-нибудь случилось?
- Ничего особенного, - ответил агент ФБР. - Мы получили приказ обыскать ваш дом. Понимаете? Произвести обыск. Может, пройдем в дом? Там и поговорим.
- Да, входите, - пригласил их отец.
Хацуэ отпустила передник, уронив щепу на поленницу. Те двое повернулись в ее сторону; верзила сделал несколько шагов вниз по ступеням. Хацуэ вышла из тени сарая на свет, лившийся с крыльца.
- Вы тоже пройдите в дом, - сказал ей коротышка.
Вся семья набилась в гостиную. Хацуэ с сестрами сели на диван, для фэбээровцев Хисао принес с кухни стулья. Верзила всюду сопровождал его.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - предложил Хисао.
- Спасибо, очень любезно с вашей стороны, - ответил коротышка.
Он вынул из кармана пиджака конверт и передал его Хисао.
- Это ордер, выданный окружным прокурором. На его основании мы собираемся обыскать помещение.
Хисао взял конверт, но не распечатал его.
- Мы не предатели, - только и сказал он.
- Знаю, знаю… - ответил фэбээровец. - И все же мы вынуждены осмотреть помещение.
Пока он говорил, верзила встал, одернув манжеты. Он спокойно открыл стеклянную дверцу серванта Фудзико и взял с нижней полки пачку бумаг с музыкальным произведением для сакухати, бамбуковой флейты. Взял бамбуковую флейту Фудзико, повертел ее в руках, слишком маленьких для такого грузного, неуклюжего человека, и положил на стол. Рядом с дровяной печью стояла подставка для журналов; верзила пролистал их. Потом взялся за газету Хисао.
- К нам поступили жалобы от местных жителей - кое-кто из иностранных граждан враждебной нам страны держит на острове незаконно ввезенные предметы, - сказал коротышка. - Наш долг - обыскать помещение. И мы надеемся на ваше содействие.
- Да, конечно, - ответил Хисао.
Верзила пошел в кухню. Через дверной проем было видно, как он заглядывает под раковину и открывает дверцу духовки.
- Придется посмотреть и ваши личные вещи, - объяснил коротышка.
Он встал и забрал у Хисао конверт, положив его обратно в карман.
- Надеюсь, вы не станете возражать, - прибавил он.
Коротышка открыл многочисленные ящички шкафчика тансу, стоявшего в углу гостиной. Вынул кимоно Фудзико, шелковое, с расшитым золотой нитью поясом-оби.
- Очень красивое, - оценил он, поднося кимоно поближе к свету. - Видать, оттуда. Первоклассная вещь!
Верзила вошел в гостиную из кладовки; в одной руке он нес ружье Хисао, другой прижимал к себе четыре коробки патронов.
- Вооружен до зубов, - сказал он напарнику. - Там еще меч остался. Большой такой, старинный.
- Складывай все на стол, - распорядился коротышка. - И, Уилсон… наклей на все вещи бирки. Они у тебя с собой?
- Да, в кармане, - ответил Уилсон.
Самая младшая из сестер захныкала, закрывая лицо ладошками.
- Ну что ты, малышка, - стал успокаивать ее фэбээровец. - Не бойся. Знаешь, что я тебе скажу, - напрасно ты плачешь. Вот мы тут закончим и быстренько уйдем.
Верзила, тот, которого звали Уилсоном, сходил за мечом Хисао. Затем перешел к спальням.
- Давайте просто посидим, пока Уилсон там закончит, - обратился коротышка к Хисао. - Я помечу все ваши вещи бирками, и мы загрузим их в машину. А потом пройдем к хозяйственным постройкам. Надо проверить все - таков приказ.
- Понимаю, - ответил Хисао. Они с Фудзико взялись за руки.
- Да вы не беспокойтесь, - успокаивал их фэбээровец. - Еще немного, и мы уберемся отсюда.
Коротышка стоял у стола, помечая вещи бирками. Потом какое-то время молча ждал, нетерпеливо постукивая ногой. Поднес к губам флейту.
- Уилсон! - наконец не выдержал он. - Кончай рыться в нижнем белье!
Хохотнув, он взял ружье Хисао.
- Это придется забрать, - сказал он, как бы извиняясь. - И остальное, как вы понимаете, тоже. Они там подержат их какое-то время - понятия не имею, зачем, - а потом вернут. Вернут, как только все выяснят. Такие дела. Но тут уж ничего не поделаешь - время военное.
- Эта флейта нам очень дорога, - сказал Хисао. - И кимоно, ноты… их обязательно забирать?
- Да, обязательно, - ответил фэбээровец. - Мы обязаны забрать все, что вывезено оттуда.
Хисао молчал, хмурясь. Уилсон вернулся из спальни с мрачной физиономией - он нес дневник Хацуэ.
- Ну, ты и извращенец, - бросил ему коротышка. - Ладно, поехали дальше.
- Вот дерьмо! - поморщился Уилсон. - Пришлось шарить в столе. В следующий раз сам этим занимайся.
- Слушай, мы тут с… Хи-сай-о… пройдемся, - заявил ему коротышка. - А ты посиди с дамами и наклей бирки на остальное. Да веди себя повежливей, - прибавил он.
- Я всегда вежливый, - буркнул Уилсон.