- Мой добрый друг, не отравляй себе этим жизнь. Я знаю, что тебя интересует древняя история, но держись от сил зла подальше. Это совет друга. Наслаждайся Каиром, как все: сложи губы для поцелуя! Вдохни поглубже ароматы Востока! Есть зерна, которым никогда не поздно прорасти. Да, ведь доктор Мохаммад в долгу перед своими предками. Они знали тайны настоящих запахов. Я использую старые рецепты, и нигде в Коране не сказано, что это противоречит воле Аллаха.
Он рывком поднялся на ноги.
- Друг мой, - прошептал египтянин и приложил палец к губам. - Я покажу тебе нечто, чего не видел ни один турист. Но ты и не турист, поэтому тебе выпала честь увидеть настоящее чудо. И по твоим глазам я вижу, что ты не предашь доктора Мохаммада.
Он опустил полог перед дверью и принялся рыться в сундуках у стены. На свет стали появляться какие-то чаши, старые инструменты, пачка пожелтевших писем и маленькие амфоры, судя по всему, старинные. Наконец в руках у Махоммада оказался тряпичный сверток, который он с большими предосторожностями начал медленно разворачивать.
Из бесформенного кома появился изящный кувшинчик, не более десяти сантиметров высотой, с золотым, серебряным и голубым орнаментом, украшенный драгоценными камнями и жемчужинками. Красивая крышка удлиненной формы с большой жемчужиной наверху.
Мохаммад бережно поставил кувшинчик на пол перед Фредриком.
- Этот сосуд, - прошептал он, - передается в нашей семье из поколения в поколение. Рассказывают, что мой прадед нашел его в саркофаге своего прадеда и что кувшинчик был изготовлен во времена халифа в Багдаде. Но, мой добрый друг, дорог не сам сосуд, а его содержимое.
На лице торговца духами возникло то же выражение, что бывает у норвежского гнома ниссе, когда он собирается дарить подарки на Рождество.
- Содержимое, - шепотом продолжал Мохаммад, - содержимое обязано своим существованием мне.
Египтянин торжественно открыл крышку и высыпал на ладонь щепотку какого-то голубого порошка.
- Понюхай, - приказал он.
Фредрик понюхал. Сильный насыщенный запах, приятный и чистый. Очень долго держится.
- Фиалковый порошок, - пояснил араб. - Но не совсем обычный. Ему четыре тысячи лет. Когда-то он был букетиком фиалок, который нашли в гробнице, в саркофаге одного вельможи времени фараона Себехнеферариса.
- Неплохо! - На Фредрика порошок произвел впечатление.
- Не спрашивай, как я достал этот букетик. У всех нас, кто работает с духами и экстрактами, есть свои возможности. Но теперь послушай. Думаю, ты не поверишь моему рассказу, но это чистая правда. - Мохаммад почти вплотную придвинулся к Фредрику.
- Букетик фиалок в саркофаге даже не завял за четыре тысячи лет. - Так мне во всяком случае сказали. - Когда цветы попали ко мне, они уже высохли, и я перемолол букетик на порошок. Когда я добавляю в кипящее масло всего лишь щепоточку этого порошка, получается экстракт, который по силе запаха затмевает все известные мне экстракты и духи. Однажды я бросил несколько крупинок на клумбу, где уже росли фиалки. Самые обычные фиалки. И там, где я посыпал порошком, мистер Фредрик, эти самые обычные фиалки превратились в прекраснейшие большие цветы, подобных которым никто не видел! И они не вяли многие месяцы. Наши предки были намного мудрее нас. Так считает Мохаммад.
Фредрик выслушал этот рассказ с большим интересом. Он, конечно, слышал не раз и не два всякие фантастические истории о пирамидах и их богатствах, но что-то подсказывало, что от рассказа "доктора" Мохаммада не стоит отмахиваться.
- Ты знаток запахов и, я думаю, настоящий король алхимиков, стоит только понюхать твои прекрасные духи. Так вот, как ты думаешь, какие тайны может помочь разгадать этот букетик фиалок? - Фредрик был совершенно серьезен.
- Мой добрый друг. Мохаммад не глуп. Ведь недаром его зовут доктором. Я знаю тайну фиалкового порошка. Но знание, к моему глубокому прискорбию, еще не равнозначно умению творить подобное. Букетик вельможи состоял из двенадцати-пятнадцати фиалок. Но в действительности в каждом цветке были миллионы или даже сотни миллионов фиалок! Жители Древнего Египта владели секретами, не известными нам. Они знали, как из многих конкретных особей цветов, растений или животных сотворить одну-единственную, но обладающую качествами их всех вместе взятых! Я не могу объяснить, как им это удавалось, но так оно и было. - И с этими словами доктор Мохаммад принялся заворачивать свой бесценный кувшинчик в тряпки.
Фредрик наморщил лоб. Тысячи, миллионы индивидов, спрессованные в один! Только человеку, имеющему дело с духами и экстрактами, могла прийти столь странная мысль! Ведь парфюмеры как раз и занимались тем, что изготовляли сильные экстракты, вытягивая запахи из большого количества сырья. Все абсолютно логично.
Чашки опустели. Мохаммад откинул полог перед дверью и позвал продавца чая. Было уже довольно поздно, и базар покидали последние покупатели. Фредрик встал с подушки и принялся массировать затекшие ноги.
Shukran, доктор Мохаммад.
Мохаммаду не хотелось отпускать гостя так рано, но Фредрик был непреклонен. Он должен торжественно пообещать прийти к "доктору", и не раз, и как можно скорее - у разговорчивого египтянина есть о чем порассказать. Настоящие чудеса. Некоторые из этих чудес Мохаммад хотел бы продать, но только настоящему другу, ценителю древностей. Мистер Фредрик не должен забывать путь на базар. Фредрик вышел на улицу, и поток покупателей понес его к выходу. Женщины были одеты в основном в темные платья и несли на голове узлы с покупками, рядом вышагивали мужчины, а вокруг носились стаи мальчишек, и лишь изредка в толпе мелькал одинокий турист. В нишах торговцы готовили себе ужин, и Фредрик уловил запах firakh mashwi, жареной на вертеле курицы и свежеиспеченных на углях лепешек. А в самых темных уголках базара расположились старейшины покурить кальян. С тысяч минаретов и мечетей доносился призыв имана, mu`eddins. Фредрик не чувствовал усталости. Он брел по улице Эль-Бустан к мосту Тахрир. Пересек площадь между Каирским музеем и отелем "Хилтон". Разглядывал по пути прохожих. На минутку остановился у витрины посмотреть на выставленные папирусы. В Каире почти нет уличных ресторанов, и Фредрик не знал, куда бы ему приткнуться. Может, вернуться к отелю? Кажется, там в садике у входа стоят несколько столиков. Кафе действительно существовало и даже оказалось открыто. Фредрик устроился под финиковой пальмой, в листьях которой мерцал красный фонарик. Кроме него, в кафе сидела еще семейная чета арабов, за соседним столиком, кажется, итальянцы, и немного поодаль - четверо немцев, которые, как всегда, уткнулись в пиво. В Ниле отражалась луна. Если бы не шум автомобилей и не отвратительный запах выхлопных газов, то Каир был бы раем на Земле. Очутись он здесь лет на пятьдесят пораньше, тут же, без сомнения, влюбился бы в город.
Он заказал стакан дынного сока. У входа в отель стояла полицейская машина. Фредрик Дрюм погрузился в размышления. Он был совершенно спокоен. Путешествие подходило к концу. Хотя эта поездка, как всегда, не была спокойной: земля неожиданно и довольно часто уходила у него из под ног. Зато теперь предстояло возвращение домой. Эпоха заканчивалась, и, насколько Фредрик мог судить, он совершенно не изменился. Ничего не утратил и не потерял. Его захлестывала радость при одном только воспоминании о жизни в Осло, о том, как он будет готовить изысканные блюда для гурманов вместе с Тобом в любимой "Кастрюльке", дегустировать хорошие вина, наслаждаться атмосферой ресторанчика, созданного их же руками, и философствовать о смысле жизни.
Совершенствовать свое профессиональное мастерство. И, конечно, не будет забывать о хобби.
Его хобби. Кажется, он все время пытается себя обмануть?
Глупо, по крайней мере. Он прекрасно понимает, что хобби уже давно перестало быть хобби и превратилось в требование; все время он сталкивался с задачами, которые требовали разрешения, требовали, чтобы он разгадывал загадки прошлого. Его помощь требовалась там, где другие были бессильны. Профессор Фредрик Дрюм. Вот как его стали величать в газетах!
Он не должен уподобляться страусу и прятать голову в песок.
Он не должен обманывать себя и думать, что ради собственного удовольствия берется за расследование очередной загадки.
Не стоит скромничать: он стал одним из лучших эпиграфиков в мире.
Хобби? В его поездке в Каир нет ничего случайного. Рано или поздно, но Фредрик Дрюм должен был приехать сюда. Египет хранит много загадок прошлого.
Из отеля вышел пожилой египтянин. В элегантном коричневом костюме и рубашке с галстуком. Быстрыми шагами он пересек садик, безразлично глянул на сидящих в кафе гостей и резко остановился, а после секундного колебания уселся за свободный столик, подозвал официанта и заказал ahwa, кофе.
Он никогда прежде не видел этого человека, но зато сам был явно знаком египтянину. При виде Фредрика с арабом произошла разительная перемена - он как будто сбросил десяток лет и из убитого горем человека превратился в самого счастливого на земле. С чего бы это?
Фредрик задумался.
Так значит, в его поездке в Каир нет ничего случайного?
Он давным-давно должен был вернуться в Норвегию. Неужели его все время влечет к тайнам прошлого какая-то неведомая сила?
Несомненно. Он Фредрик Дрюм. От рождения любопытен.
Пирамида Хеопса. Самый большой соблазн в жизни.
Чушь. Он бежал в Египет с горя, в глубокой депрессии, хотел избавиться от тяжких воспоминаний. И чего добился? Кто-то сразу по приезде в Александрию перерезал ему глотку. Так он и попал в Каир.
Но факт оставался фактом: он уже не тот скромный владелец ресторанчика в Норвегии, что раньше. Фредрик Дрюм стал ученым с мировым именем. И не принадлежал себе. Многие с большим интересом следили за передвижениями и приключениями Фредрика Дрюма. Вот так-то. Basta. Pronto.
Он не может просто взять да уехать.
Он превратился в своей области в ударную силу. Любитель-энтузиаст. Готовый к схваткам и новым открытиям. Еще один норвежец, который может доказать возможность невозможного.
Стоп. Почему бы не положить этому конец? Все в его воле. Захочет - и бросит все эти дешифровки, древние языки и эпиграфику. И все дела.
Но он никогда этого не сделает.
Полицейская машина отъехала от отеля.
Загадки - смысл его жизни. Дегустация вина - будни, как и новые рецепты и эксперименты на кухне. Раскрытие же тайн прошлого, которые могут помочь людям настоящего - его истинная, но тайная страсть.
Тут ничего не поделаешь. Надо смотреть правде в глаза.
Фредрику захотелось глотнуть хорошего вина. Чудесный теплый вечер, движение на автостраде заметно уменьшилось, а из ночного клуба поблизости раздавались звуки зажигательной мелодии.
Он сложил губы в поцелуй: Каир.
Ничего лучше "Омара Хайяма" не оказалось. Ну что ж надо довольствоваться малым.
Пожилой египтянин по-прежнему сидел в кафе, улыбался и, похоже, разговаривал сам с собой. Сомнений не оставалось: он на самом деле наблюдал за Фредриком.
Наслаждаясь вином, он вдруг поймал себя на мыслях о красавице - гиде в желтом. Может, оставить ей записку у портье с приглашением пообедать вместе? Должен же у нее быть свободный вечер? Нет, лучше найти повод заговорить с ней. Она живет в отеле, стенд для информации увешен объявлениями "Cheops Corona Travels".
На середине бутылки Фредрик заметил, что немцы уходят, а пожилой араб и с места не двинулся.
Хеопс. Хуфу. Этот фараон жил где-то за 3350 лет до Рождества Христова. Не сохранилось никаких документов времен его царствования, никаких надписей, никаких точных сведений о его правлении и жизни. Судя по всему, он принадлежал к IV династии фараонов Древнего царства.
Пирамида, названная его именем, в соответствии с классической египтологией, является одной из древнейших в Египте. Старше нее только пирамида Джосера, совершенно не похожая на пирамиду Хеопса ни по форме, ни по качеству обработки камня, ни по размерам. Просто детская игрушка по сравнению с соседней пирамидой, хотя и старше ее всего на пятьдесят лет.
Совершенно нелогично: ни с того ни с сего посреди пустыни вырастает подобно птице Феникс одно из семи чудес света, переплюнуть которое не удавалось ни одному фараону! Фредрик знал, что это слабый пункт классической египтологии. Откуда у древних египтян вдруг взялись знания, позволившие выстроить такую громадину? И почему они выстроили всего лишь одного колосса? Это ставило под сомнение правильность датировки сооружения, да и всю историю Древнего царства. Уже в глубокой древности египтяне были известны как мастера, творящие чудеса. Это касается и глазированной керамики, и плавки металлов, и закаливания оружия, и окраски изделий, и обработки камня, и строительных работ, и ткачества, и косметики.
У древних египтян было иероглифическое письмо. Уже письменные сведения, дошедшие от первых династий фараонов, позволяют говорить о хорошо развитой системе иероглифов. И уже во время I династии существовало иеротическое письмо, использовавшееся при писании чернилами. Иеротическое письмо по существу является курсивом иероглифического.
Но в пирамиде Хеопса не найдено никаких надписей - ни внутри, ни снаружи. Пирамида Хеопса безмолвствует. Фараон, по повелению которого и воздвигли это сооружение, ни единым словом не захотел сообщить, что именно он является ее властелином. Не правда ли, странно?
Фредрик знал, что при желании может по камешку разнести принятую теорию о пирамиде Хеопса. Но что он предложит вместо нее? Есть ли какой-нибудь разумный ответ?
К отелю подкатила черная машина. "Вольво". Фредрик заметил номерные знаки. CD. Ясно - машина какого-то посольства.
Иеротическое письмо.
Он закрыл глаза и принялся вспоминать, что ему известно об этом письме. В 1963 году Каирский музей посетила группа туарегов, потомков коренного берберского населения северной Африки. Экскурсовод с удивлением заметил, что многие из группы с легкостью читают старые папирусы. Они знали иероглифы! Многие тысячелетия жили тауреги в горах Атласа, не имея собственной письменности. Этнологи до сих пор не знают, откуда вообще появились туареги, где их прародина.
Khufu. Khu.
Девятый принцип. Собственно бессмертная душа человека, которая после его физической смерти отправляется на небеса и которая может по собственному желанию воспроизводить свое тело.
Рассудок Фредрика понемногу затуманивался. Ничего страшного - теперь он на верном пути. Он потратит эти дни в Каире, чтобы как можно лучше изучить покрытые мраком страницы человеческой истории. Они принесут громадную пользу человечеству, если будут правильно прочитаны. Может быть. А может, и тайны никакой там нет.
В кафе остались только он и египтянин.
Фредрик выжидал. Араб был в растерянности и не знал, что делать. Он барабанил пальцами по столу, поправлял узел галстука и нервно поглядывал по сторонам.
Фредрик расплатился. Встал и медленно направился к выходу. До отеля надо было пройти всего пятьдесят метров, но в темноте.
Тут он почувствовал, как его легко похлопали по плечу. Старый египтянин. Умное уставшее лицо, перерезанный глубокими морщинами лоб и живые глаза.
- Мистер Дрюм. Все идет, как надо. Все прекрасно. Но ради Аллаха не приближайтесь к отелю. Уходите. Идите своим путем. Прочитайте эту газету, и вы все поймете. До свидания!
Не успел Фредрик и рта раскрыть, как араб растворился в темноте. Зато в руке Фредрик держал газету. Он покачал головой. Встал под уличным фонарем и развернул ее.
Вечерний выпуск "Cairo Chronicle".
На первой странице красовался Фредрик Дрюм собственной персоной. Большая фотография. Та же самая, что и несколько дней тому назад. Но на этот раз она была увеличена в несколько раз и напечатана во всю страницу. Сверху большими буквами шел заголовок:
Еще одно убийство в саркофаге!
Четвертой жертвой стал знаменитый
ФРЕДРИК ДРЮМ ИЗ НОРВЕГИИ.
Тамбурины заглохли.
Каирской ночи перерезали глотку.
Фредрик даже не заметил, что разрывает газету на мелкие кусочки, мгновенно подхватываемые теплым ветерком с Нила.
5. Парадную форму носят и кошки. Ступня человека так и остается его ступней. И он призывает к порядку богиню печали
Фредрик бросился бежать. Ноги несли его прочь от отеля: куда глаза глядят. А они глядели через мост Гезиры вверх по Таалат Харб. Он проскользнул в тени домов по узким улочкам и вышел на площадь, посреди которой возвышалась громадина Рамзеса II.
Привокзальная площадь. Вокруг мелькали бестелесные тени, но ему не было дела ни до аппетитных запахов кебаба, ни до призывов таксистов, ни до криков продавцов сока сахарного тростника, ни до воплей малолетних газетчиков.
Фредрик уселся на ступени под левой ступней гранитного фараона и смотрел, не видя, на визжавших от восторга подростков, которые гоняли по газону перед входом на вокзал тряпичный мяч.
Вокзальные часы показывали четверть двенадцатого, а ночь еще даже не начиналась.
Вдруг Фредрика стала бить сильная дрожь, он схватился за горло и с яростью отодрал от пореза пластырь. Дотронулся до шва. Зарос и почти совсем рассосался.
"Фредрик", - сказал он. И сам же кивнул в ответ.
"Я здесь, я жив, меня зовут Фредрик", - убеждал он себя.
Это чудовищное недоразумение. Кто-то играл с ним в отвратительные игры, хотел свести с ума, сбить с пути и отправить в клоаку к каирским крысам.
Лицо старого египтянина. Его спокойный голос.
Фотография в газете. Заголовок.
Ноги несли его прочь от отеля. Куда? Почему бы ему было не войти в холл и не закричать "Я жив! Я здесь! Фредрик Дрюм - это я!" Тут бы все и разъяснилось. В честь чего он вдруг отправился бродить по городу, как какой-то зомби?
Старый египтянин был само воплощение мудрости. Фредрик инстинктивно послушался его совета. Ерунда? Может, и так, но он тем не менее ощущал кожей, что поступил правильно. Невероятно!
Газета. Хватит ли у него мужества прочитать эту дьявольскую статью?
Некоторое время Фредрик сидел неподвижно. Затем бросился к киоску на вокзале и купил "Cairo Chronicle". Вернулся к Рамзесу. Глотнул, зажмурился, решительно раскрыл глаза пошире и взглянул на первую страницу.
Жуть.
Его собственный портрет. Заголовок, кричащий о его смерти. Фредрик принялся читать, как погиб в пирамиде Хеопса. О теле в саркофаге фараона. Со сложенными на груди руками лежал Фредрик Дрюм в гробнице с изуродованным до неузнаваемости лицом. Труп обнаружила испанка, вопли которой и породили панику. Чудо, что при спуске по скользкой шахте никто еще не был задавлен.
Но ведь он на самом деле был там! Поднялся до середины Большой галереи! И помог какой-то немке выбраться наружу! А затем отправился в "Mena House" и съел баранью ногу, жареную в розовом масле с мускатом!
Он читал, не зная плакать ему или смеяться: