Глава 3
Огромные деревья нависали над речкой, образуя темный, тенистый свод. Кленский перешагнул через мшистое поваленное дерево.
- Вот… Место покушения! - объяснил Кленский, подводя Дамиана к той самой иве.
- Говорите, чуть не убили?
- Да так, знаете, здорово треснули… Пролежал без сознания по меньшей мере минут двадцать!
- Откуда вы знаете, что именно двадцать?
- А я тогда, прежде чем сделать фотокадр, посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько времени осталось до заката… Хватит ли света? Ну а потом, когда после удара я пришел в себя, тоже, естественно, на часы взглянул.
- Фотография-то получилась?
- Фотография?
- Ну да… Удалось вам того козодоя щелкнуть?
- Щелкнуть я, кажется, успел. Но фотоаппарат исчез. Я когда очнулся, его рядом уже не было.
- Хороший фотоаппарат-то был?
- Хороший.
- Ну так, может, кто из корыстовцев позарился?
- Да вряд ли! На них первых падает подозрение, потому и не станут поблизости грабить…
- Что-то вы их все время выгораживаете… А кстати, как козодой?
- Да и не видел я этого козодоя.
- Может, и не было его?
- Как это?
- Ну… Вдруг вас заманили? Скажем, кто-то подражал крику птицы? Этот кто-то знал, что вы любите "охотиться" с фотоаппаратом. Или видел, как вы шли сюда.
- Вы думаете, меня заманили? - изумился Кленский.
- Все возможно.
- Но… Если, как вы говорите, кто-то знал, что я люблю "охотиться" с фотоаппаратом… Значит, кто-то из своих? Вы это имеете в виду?
- Повторяю, все возможно.
- Кто-то из наших ударил меня по голове?! Но зачем?
- Пока не знаю. Сыщику следует предполагать даже самое невероятное.
- Ах, вот в чем дело: невероятное… - немного успокоился Кленский.
- Впрочем, предпочтение я отдаю другой версии.
- Какой?
- Скажем, это те "черные археологи", что приезжали на "Хаммере", вас стукнули. Приехали еще разок, проведать настоящих археологов, ну и…
- Мы им мешаем?
- Возможно.
- Но почему именно меня?
- Очень много фотографируете. Наверное, кто-то попал в кадр случайно. Побоялись засветиться. Вот и ударили. А фотоаппарат похитили. Вместе с тем последним отщелкнутым кадром.
- Вы думаете?
- Не помните, что там, на том кадре, могло быть?
- Что? - Кленский задумался. - Я только помню: что-то удивило меня тогда, очень удивило…
- Что именно?
- Что-то красивое…
- Красивое?
- Да… Красивое. Какое-то цветное пятно… И вроде как знакомое!
- Знакомое? Постарайтесь-ка вспомнить, Владислав Сергеевич.
- Н-нет! - Кленский потер виски. - Не помню. Увы… Этот удар словно все стер… Всю память отшиб!
- Конечно, первое, что приходит в голову, - это разыскать по номеру машины тех злополучных "черных археологов"… - вздохнул Дамиан. - Вы, кстати, номер запомнили?
- Н-нет…
- Нет?!
- Как-то не обратил внимания.
- Не обратили внимания?! Сами же сказали, что эти люди сразу показались вам подозрительными! И не обратили внимания на номер машины?
- Даже не знаю почему…
- Извините, что-то даже не верится.
- Ну что вы! - смутился Кленский. - Можете смело мне доверять, Дамиан.
- Это почему же?
- Понимаете, когда я лгу, у меня розовеют мочки ушей. А если сильно вру - так просто краснеют! По молодости, когда крутил по нескольку романов одновременно, специально носил длинные волосы, чтобы девушкам врать. Хорошо, что мода такая была. А теперь, как видите…
- Да уж… - Филонов окинул взором лысоватую голову Кленского с несколько оттопыренными ушами. - Жаль, если не вы окажетесь преступником. С вас показания снимать одно удовольствие.
- Спасибо.
- Не за что. В общем, стукнуть вас мог кто угодно… "Черные археологи", пытающиеся запугать и изгнать законных археологов с "богатых мест"? Вполне вероятно. Корыстовцы, недолюбливающие, мягко говоря, интеллигентов-москвичей-археологов? И это может быть… Но, возможно, все-таки и кто-то из своих.
- Вы имеете в виду всех-всех?
Филонов кивнул.
И вдруг наклонился и поднял с земли какой-то камень. Некоторое время он его рассматривал. И даже достал лупу в щегольском замшевом чехольчике.
- А вот, кажется, и ваш козодой! - усмехаясь, заметил Дамиан. И протянул камень Кленскому. - Точнее, его смертоносный "клювик".
Владислав Сергеевич с некоторым ужасом взял в руки камень, покрытый подозрительными бурыми пятнами.
- Именно этим орудием преступления, кажется, и ударили вас по голове.
- Орудие преступления? - Владислав Сергеевич растерянно смотрел на своего спутника. - Обычным камнем треснули?
- А вы на что надеялись? Что вас треснули рукояткой "парабеллума", отделанной перламутром? Тут не Чикаго… Просто этот камень, очевидно, первым попался преступнику под руку.
- Вот как? Я рад, что ему не попался под руку железный ломик, - поблагодарил журналист, потирая ушибленный затылок.
- Кстати, это говорит о том, что покушение на убийство было спонтанным, - заметил Дамиан; - Импровизация, так сказать.
- Импровизация?
- Пожалуй… Возможно, нападавший не планировал - во всяком случае, в тот момент - это покушение на вас. Увидел - и ударил. Возможно, безо всякого подтекста, если это просто хулиганы из деревни.
- Импровизация? Не планировал?
- Впрочем, ничего пока не знаю, - сдержанно заметил сыщик.
Поднятый с земли камень Филонов убрал в пакет.
- Знаете что, Кленский… А давайте-ка мы с вами еще разок сейчас заглянем на место раскопок, - вдруг предложил Дамиан.
- На раскоп?
- Да.
- Хотите еще взглянуть на наш раскоп?
- Если, конечно, там нет сейчас вашего грозного Корридова…
- Думаю, что нет. Для работы поздновато.
- Вот и отлично.
- Да уж не боитесь ли вы Корридова?
- А что, если боюсь?
- Не стоит. Арсений Павлович вообще-то очень хороший человек.
- Правда?
- Очень хороший!
- Право, не знаю, что и ответить… Обычно преступники, с которыми меня сталкивала жизнь, производили впечатление именно хороших "человеков". Один из них, самый хороший человек, чуть не отправил меня на тот свет. А другой, тоже хороший… Впрочем, не будем о печальном…
Филонов замолчал.
Когда они подошли к раскопу, там было пусто.
- Хочу вас расспросить поподробнее, Кленский… - Филонов окинул взглядом раскоп. - Что вы уже "накопали"? Есть ценные вещи?
- Пожалуй…
- Так есть или нет?
- Ценных находок идет немало.
- Например?
- Ножны костяные, ножи, амулеты, украшения…
- А самая-самая?
- Форму недавно нашли для медной отливки.
- Форму для отливки - чего?
- Идола!
- Идола? Что же до сих пор молчали!
- Не успел рассказать… Конечно, такая форма - это редчайшая вещь.
- Догадываюсь… Значит, "отец русской археологии" Аполлинарий Салтыков нашел здесь под Мширой когда-то идолов… А вы сейчас - форму для их отливки?
- Получается так.
- А как эта форма выглядит?
- Ну, на взгляд неосведомленного человека - довольно невзрачно.
- Вот как?
- Это для археологов она, конечно, ценная и редчайшая, а для "просто человека" - так… обломки глины!
- Значит, "просто человек" вряд ли бы мог из-за нее позариться на ваш раскоп?
- Так те, что на "Хаммере" приезжали, хоть и "черные археологи", но все-таки археологи.
- То есть разбираются? Это вы хотите сказать?
- Должны, во всяком случае.
- "Свои" ведь тоже разбираются!
- Разумеется.
- Так не хотите предположить и другое?
- Что именно?
- Ваш раскоп перерыли отнюдь не "черные археологи"…
- То есть?
- Это была имитация.
- Имитация?
- Да. Скажем, кто-то поработал под "черных археологов".
- Зачем?
- Как, по-вашему, можно украсть находку? Ведь, наверное, это трудно?
- Да уж, у Корридова каждый черепок на счету…
- Ну и?..
- Что?
- Теперь в этом хаосе, - Филонов кивнул на загубленный раскоп, - поди разбери, что исчезло!
- Вы думаете, это тоже кто-то из своих? - ужаснулся Владислав Сергеевич.
Филонов промолчал.
- Ну, покушение на убийство - ладно… Подозревайте! - воскликнул Владислав Сергеевич. - Однако изуродовать раскоп - это уже ни в какие ворота не лезет! Ведь мы археологи!
- Ну, вы-то журналист…
- Это что - банальный обывательский намек на журналистскую продажность? - возмутился Кленский.
Но все-таки покраснел.
Намек Филонова попал в цель.
- Конечно, я могу в газетной строчке назвать "Идеал" хорошим порошком и идеалом, даже если он ни черта не стирает… Но продать археологическую ценность - то, что должно украшать музей?! И никто другой, уверяю вас…
- Вполне вероятно и такое, - заметил Дамиан.
- Нет! Не может быть!
- Ну что ж, ваше негодование можно понять.
- Не могу поверить! К тому же… Мотив?
- Мотив?
- Да!
- Да вы сами только что его озвучили, этот мотив… Сами произнесли это слово.
- Какое?
- Скажите… Если бы кто-то нашел не форму для литья, а самого идола, то мог бы стать богатым человеком?
- Именно идола?
- Именно.
- Н-н-ет… Пожалуй, нет…
- Нет?! Вы сами же говорите: идол есть редчайшая вещь и, стало быть, огромная ценность?
- Медный истукан, конечно, стоит денег. Верно… - Кленский покачал головой. - Но не сумасшедших!
- Просто кто-то мог бы подзаработать?
- Это точно… Но повторяю: для археолога тяжесть такого греха, такого кощунства несоизмерима с возможным гонораром. Не та сумма…
- То есть вы даже в курсе, каков порядок сумм?
- Я лишь предполагаю, - смутился Кленский.
- Что ж, придется мне позаботиться о более точной информации, - бесстрастно заметил Дамиан.
Кленский пожал плечами:
- Позаботьтесь. Ваше право! Конечно, я кое-что слышал… Но… Трудно сказать вот так сразу, с ходу…
- Почему же трудно? Мне кажется, что вы хорошо разбираетесь в теме, Кленский!
- Если честно, крайне поверхностно! Я дилетант.
- Я думаю, вы осведомлены более, чем хотите это показать.
- Да нет, ну что вы! Я ведь так… Просто интересуюсь всем понемногу. Расцвечиваю жизнь, чтобы не закиснуть совсем от скуки. Знаете, Дамиан… Если бы вы попросили определить меня одним словом, что такое жизнь, я бы сказал…
- Да?
- Скука!
- Однако вы мастер - "определять одним словом"… А Корридов?
- Что - Корридов?
- Вы могли бы определить, что он за человек, - одним словом?
- Слишком сложен - чтобы одним.
- Постарайтесь… Причем скажите сразу - особенно не задумываясь.
- Зачем вам?
- Обычно это подытоживает основные впечатления о человека. Даже подсознательные.
- Корридов? - Владислав Сергеевич на несколько секунд все-таки задумался. - Художник!
- Вот как?
- Да. По сути, ему никто и не нужен. Арсений остался один на один с наукой и "тьмой веков". Сквозь эту толщу времени он, в отличие от нас, что-то видит. Он не ценит деньги так высоко, как все мы. Не они главный его интерес.
- А большие деньги? Тоже не интересны?
- Нет, - решительно возразил Кленский.
- Но они ему все-таки нужны? Ведь ему нужны деньги на раскопки, верно?
- Еще бы! Вот, например, радиоактивный анализ угля, чтобы точно датировать время… Подумайте: майонезная баночка с угольком обходится в сто баксов! А Корридов платит свои.
- Охота пуще неволи?
- Опять вы намекаете? Да нет… Невероятно! Мертвое тело, загубленный раскоп, покушение… Причем вы не забыли - на меня покушение! И все это сделал кто-то из своих?
- Да не волнуйтесь вы так. Все это только предположения. Я пока не настаиваю ни на одной из своих версий.
Глава 4
Бестактное предположение - "продал бы пару-тройку находок!" - высказанное Филоновым и нечаянно - так некстати! - услышанное Арсением Павловичем, кажется, с самого первого дня испортило отношения сыщика и археолога.
Но работать в экспедиции Корридова и находиться одновременно в противостоянии с ним же было крайне затруднительно. Более того, практически невозможно.
И на следующий день после обеда, когда все разошлись отдыхать, Филонов подсел к археологу.
Корридов одиноко сидел под тентом за обеденным столом.
Перед ним лежали, как карты в пасьянсе, несколько десятков глиняных черепков. Как обычно, Корридов был занят склеиванием очередного горшка.
- Извините меня, Арсений Павлович, - предупредительно произнес Дамиан.
Корридов даже не поднял головы.
- Извините. Я высказал оскорбительное предположение, но оно не касалось лично вас.
- Мило… Кого же оно касалось? - наконец подал голос археолог.
- Вот вы перебираете, рассматриваете каждый черепок… - Филонов взял со стола обломок керамики. - Так и я! Я должен рассмотреть любую версию, даже самую невероятную… Глупо, если вы за это будете дуться на меня. Это просто работа. Ничего личного.
- Ну и работа у вас…
- Понимаете, моя обязанность в нынешней ситуации рассмотреть любое предположение.
- Какой еще "ситуации"? - недовольно проворчал археолог.
- Как вы и сами понимаете, здесь происходит что-то скверное, Арсений Павлович. Кажется, даже мертвецы разгуливают…
- Я не суеверен.
- Вот как? А не слишком ли легкомысленное отношение?
- Не слишком.
- Почему вы не хотите уехать? Подвергаете опасности людей, которые остаются здесь ради вас?
- Я никого не держу.
- Это не ответ. Почему вы не хотите все-таки уехать? В чем дело?
- Не хочу.
- Детское упрямство.
Корридов, вздохнув, отложил черепок:
- Ну как вы не понимаете?! Ведь вам, наверное, уже все постарались объяснить…
- Я готов послушать еще.
- Да я почти уверен, что речь идет о прежде неизвестной культуре! Городище-то это принадлежит вовсе не дьяковцам, как все думали поначалу… Вы понимаете это или нет?
- Не очень. Но, допустим…
- Сто лет назад Аполлинарий Салтыков допустил ошибку! И ее надо исправить.
- Ошибку?
- Здесь, на Мутенке, Аполлинарий копал два сезона. Крестьян нанимал! За это время раскопали семьсот пятьдесят метров. Понимаете, что это значит?
- Догадываюсь.
- Вот именно! Это значит, что копали "на штык"! Как огород.
- Я, разумеется, разделяю вашу скорбь…
- Да это варварство!
- Допустим. Сто лет назад археология была на ином уровне…
- Для сравнения! Когда я откапывал в Сунгире мальчика и девочку, то мы не копали, а скоблили квадраты ножами, а пыль заметали в совочки… И то мизинчик тогда срезал! Крошечный, - с умилением заметил Корридов.
- У кого это вы мизинчик срезали? - Филонова, кажется, все-таки покинула его невозмутимость.
- У девочки.
- Что за мальчик и девочка, позвольте узнать?
- Да при чем тут они… Сунгирское захоронение - это отдельная история. Так, к слову пришлось. Я вам про Мширское городище сейчас толкую.
- И я внимательно слушаю.
- Сто лет назад Аполлинарий Салтыков производил здесь раскопки, причем совершенно варварским способом. Он не брал кости, керамику…
- Он оставлял керамику? - Филонов кивнул на груду черепков.
- Представьте, не брал!
- Однако… При всей научной ценности этих замечательных осколков они все-таки не могут быть сейчас важнее жизни?
- Вот вы вроде бы сведущий человек, Филонов, а рассуждаете, все равно как бабка из Корыстова. Обывателю понятно, только если копают золото, украшения или оружие… Зачем они, эти остатки битых горшков? Да еще в таком количестве? "На каждом огороде, если поискать хорошенько…" - я это слышу постоянно. Не на каждом. Это во-первых.
- А во-вторых?
- А во-вторых и в главных… Собственно, только по горшкам и можно определить принадлежность, ну, скажем, вот этого городища к определенной культуре. Каждый горшок всегда украшен орнаментом. Понимаете, всегда… Всегда! Голый горшок - это считалось неприлично. На мокрой глине кончиком ракушки выдавливались ямки или полоски. Орнамент на горшки наносили только женщины. И конечно, каждая женщина делала это так, как ее в детстве учила этому ее мать. Если женщина переходила в другую семью или род, то…
- То что?
- Можно проследить родственные связи, понимаете? Только по черепкам глиняных горшков и можно это сделать! Любой другой предмет мог быть привезен, получен путем обмена. Украшения, оружие… А горшок нет!
- И что же?
- А мы не знаем, какие горшки были на раскопанном Аполлинарием городище. Он оставлял черепки, бросал… И теперь мы не знаем: а кто, собственно, селился там, где он нашел своих идолов? Финские племена? Славяне? Скифы-пахари? Понимаете?
- Кстати, Арсений Павлович, - прервал Филонов вдохновенный монолог ученого. - А о чем вы говорили с людьми, которые приезжали сюда на "Хаммере"?
Рука Корридова, потянувшаяся было к бутылочке с клеем, замерла.
- Это не имеет значения, - наконец произнес он.
- Правда? А вдруг имеет?
- Позвольте мне самому судить о том, что имеет значение, а что нет.
- Только до поры до времени, - согласился Филонов. - Пока время терпит…
- К тому же я в долгу, - продолжал археолог. - В долгу перед своим другом. Салтыков хотел исправить ошибку своего деда. И теперь мы с ним, молодой человек, можно сказать, на пороге открытия.
- Неужели?
- Определенно.
- Вам действительно так важно, кто здесь жил пять тысяч лет назад? - Филонов, прищурившись, смотрел на археолога. - Финны или скифы-пахари? И как именно - полосочками или ямочками они украшали свои горшки?
- А вам, кажется, это неважно? - В ответ бородатый мрачный Корридов поднял голову и с таким простодушным изумлением уставился на Дамиана, что обычно абсолютно бесстрастный Филонов даже немного смутился.
- Извините… Я, кажется, не прав. В определенном возрасте вдруг начинает казаться, что понимаешь в жизни все… - пробормотал Дамиан. - Это, конечно, никогда не бывает именно так.
- Подозрительнее всего выглядит искренность, Филонов, - вздохнул археолог. - Мне, наверное, следовало придумать что-нибудь, объясняя вам, отчего я здесь остаюсь несмотря ни на что. Но, увы, все именно так, как я вам сказал.
- Ну а что вы можете сказать об этом камне?
И сыщик протянул археологу увесистый камешек, украшенный бурым запекшимся пятном.
- Ничего интересного. - Корридов мельком оглядел камень. - Кусок известняка с отпечатками ракушек и кораллов. Привет от теплого мезозойского моря, плескавшегося здесь много миллионов лет тому назад. А чем он вас так заинтересовал? С собой даже таскаете…
- Храню вроде сувенира. Знаете, с детства помню: родители с черноморского курорта привезли камешек, а на нем надпись: "Привет из Анапы!" Вот я напишу: "Привет из мезозоя!"
- Ну-ну…
- Пятно на этом камне вас не заинтересовало, Арсений Павлович?