- Да при чем тут я, господин сыщик? Бред какой-то! Зачем мне убивать Яшу?
- Вы убили Нейланда как случайного свидетеля.
- Случайного свидетеля? - вытаращил глаза Корридов.
- Или, возможно, убитый еще чем-то помешал вам.
- Мне - помешал?
- Мотив убийства, конечно, еще предстоит выяснить. Но я знаю точно: смерть Нейланда связана с другим вашим преступлением.
- Другим преступлением? Какая чушь…
- Чушь? А разве статья о мширском идоле написана не вами, Арсений Павлович?
Корридов вдруг побледнел.
- Статья, напечатанная нынешней зимой в "одном сугубо научном для узких специалистов журнале"? - продолжал Филонов. - Статья без подписи.
- Статья?
- Да!
- Но я просто хотел… Понимаете, той зимой идол появился у Сергея Салтыкова неожиданно. Это была сенсация, находка… Однако Сергей не хотел по каким-то причинам раньше времени афишировать его появление. А я считал, что это неправильное решение, и…
- Что же вы сделали?
- Хорошо! - Корридов глубоко вздохнул. Было видно, что он наконец взял себя в руки. - Нет никакого смысла скрывать этот факт далее, - мрачно и спокойно произнес он.
- Вот именно.
- Да я, собственно, никогда особенно и не скрывал… Статья действительно написана мной. Я сделал это для науки. Я сделал это для специалистов. Мне не терпелось обнародовать сенсацию! Конечно, неумно… Какое-то детское, глупое нетерпение. Но в редакции так меня уговаривали. Короче, я не удержался и без разрешения Сергея написал в журнал статью. Но мне, разумеется, было неловко, что я раскрыл его тайну… К тому же я вовсе не хотел присваивать себе пальму первенства. Поэтому я и скрыл свое авторство…
- Только поэтому вы и не подписали статью?
- Конечно! Эта статья по праву должна была принадлежать Салтыкову. И если бы он потом захотел…
- Он не захотел, Корридов. Он умер.
- Увы…
- И я думаю, причина анонимности другая.
- О чем вы?
- Опубликованная статья увеличила стоимость вновь появившегося мширского идола многократно - вот в чем дело.
- То есть?
- Как и всякая реклама, статья подняла идола в цене, не так ли?
- Возможно…
- Не возможно, а точно. Вы публикуете статью - и ее сразу замечают. Такие вещи торговцы редкостями отслеживают не хуже ученых. По сути, вы выставили медного истукана на торги. Вокруг идола после долгого забвения поднимается ажиотаж… Сенсация! Рынок мгновенно оживляется. Предлагается хорошая цена…
- Но… Я об этом даже не подумал!
- Только не надо так сжимать в руке этот костяной гарпун, Арсений Павлович! - усмехнулся сыщик. - Вы можете его сломать. У вас даже костяшки пальцев побелели.
- Ерунда… - Корридов принужденно рассмеялся. - И знаете, не имею ни малейшего желания продолжать этот дурацкий разговор. Вы не смеете допрашивать меня.
С иронической улыбкой Корридов встал из-за стола.
- Погодите! Мы еще не договорили, - попытался остановить его Дамиан.
- И слушать не хочу ваш бред.
- Нет, придется послушать! - Филонов схватил Арсения Павловича за рукав рубашки. - Я думаю о том, что…
Корридов резко, словно споткнувшись, остановился.
- Не советую вам надоедать мне, милейший! - побледнев от ярости, прошипел он. - Я иду работать! Понимаете?! И не мешаете мне!
- Мне жаль, но я не могу оставить вас одного! Просто вынужден составить вам компанию.
Они удалялись, перебрасываясь почти любезными фразами.
Кленскому стало не по себе. Все знали, что когда Корридов приходил в бешенство, то разговаривал подчеркнуто вежливо. Лучше бы тот ругался матом и размахивал руками, кричал, но не называл Дамиана "милейший"…
Их надо было остановить - во что бы то ни стало!
Кленский бросился к своей палатке. Торопливо достал со дна рюкзака фляжку, которую не доставал с самого первого дня своего пребывания в экспедиции, отхлебнул коньяку… Средство от стресса…
- Дамиан! Мне нужно поговорить с вами! - Кленский догнал археолога и сыщика на пути к раскопу и остановил Филонова.
- В другой раз!
Филонов был явно раздражен тем, что журналист его задерживает: Корридов тем временем быстро уходил вперед…
- Нет! Мне нужно поговорить с вами сию минуту! - настаивал Кленский. - Это очень важно!
- Даже так?
- Я слышал ваш разговор с Корридовым!
- И что же?
- Почему вы подозреваете только его?
- Не только.
- Вот именно… Прежде вы говорили, что подозреваете всех?
- Я погорячился.
- То есть?
- Всех, кроме вас.
- Кроме меня?
- Да.
- А вот это напрасно… - пробормотал Кленский. - Напрасно вы меня исключили из своего списка.
- Что это значит?
- Я хочу сделать признание.
- Черт! - Филонов схватился за голову. - Может, потерпите немного? Я вернусь - и вы сделаете свое признание.
- Нет, я хочу сейчас.
- Ну, слушаю.
- Это я убил Яшу Нейланда.
- Чушь какая-то! Вам-то с чего?
- Это не чушь…
- Не чушь?
- Нейланд и я… В общем, мы соперники. Я ревновал его к женщине…
- К мраморной? Божественные изгибы? Дивные очертания? - Сыщик засмеялся.
- Это не смешно. - Кленский крепко вцепился в рукав Дамиановой куртки.
- Да не мешайте вы… - Филонов отбросил руку Владислава Сергеевича. - Ба! Да от вас, кажется, коньяком попахивает? Идите поспите, отдохните - и тогда уж будем разговаривать.
- Нет!
- Отстаньте! Я не могу упускать Корридова из виду!
И Филонов бросился догонять археолога…
Спустя минут тридцать Кленскому стало окончательно не по себе. Дамиан и Арсений Павлович не возвращались.
Журналист поспешил к раскопу, но там никого не было…
Корридова в конце концов Владислав Сергеевич нашел у реки. Тот сидел у воды и щеткой тер костяной гарпун.
- Эта находка плохо вымыта, - не поднимая головы, буркнул он Кленскому. - Костяные вещи нужно мыть особенно тщательно. Их нужно мыть долго. Долго! И сушить в тени, чтобы не растрескались…
- Долго? - пролепетал вдруг похолодевшими губами Кленский.
- Да!
Показалось Кленскому или нет, но вода вокруг костяного гарпуна, который Арсений Павлович отмывал, оттирал в воде, была розоватого цвета.
Вдруг Корридов встал и сделал шаг навстречу Кленскому.
Тот испуганно вздрогнул.
- Дайте мне пройти! - буркнул Корридов. - Вы загораживаете мне тропу.
- Хорошо…
Владислав Сергеевич торопливо и послушно посторонился.
- Меня не будет несколько дней, - буркнул ему, проходя мимо, Корридов.
- Несколько дней?
- Да. Хочу побродить по округе… Сделать несколько шурфов. Археологическая разведка!
И Корридов ушел.
Наконец, немного придя в себя, Владислав Сергеевич побрел обратно в лагерь.
* * *
Филонов не появился ни к вечеру, ни на следующий день. Сыщик исчез.
- Куда он делся? - недоумевали археологи.
- Может, просто уехал?
- Я бы не удивился.
- С одной стороны, это похоже на стиль нашего непредсказуемого зеленолицего Дамиана…
- А с другой?
- Подозрительно!
- Слушайте, это просто безобразие… - возмущались Прекрасные Школьницы. - Такие мужчины пропадают. Надо наконец добиться, чтобы милиция вмешалась!
- Да подождите вы! - возражала Китаева. - Заявим и будем снова как дураки… Вдруг наш Дамиан просто рыщет, как обычно, по лесу? Ищет ищейка труп - и скоро вернется.
- Вы думаете? А вдруг с Филоновым что-то случилось?
- Что, например?
- Ну, например, мог споткнуться и скатиться в глубокий овраг, что окружает городище, и сломать при этом шею!
- И вообще: Филонова нет, Корридова нет…
- Когда, кстати, Арсений Павлович вернется?
- Сказано же, его не будет некоторое время. Он ушел в археологическую разведку! - терпеливо объясняла Китаева.
- А нам что делать?
- Работать! Я объясню, что надо делать. Не будем нарушать порядок. Командовать буду я, - почти радостно объявила она.
"Вера Максимовна выгораживает Корридова, - апатично думал Кленский, - Китаева предана ему, она его жалеет… Револьвер! Сыщик напрасно так боялся револьвера. Бедный Дамиан… Его убили иначе. Револьвер Корридову не понадобился. А потом Арсений просто сбежал… Надо что-то делать! Ведь это я привез Филонова сюда… Привез, получается, на его погибель…"
Глава 12
А на следующий день вдруг наступила, накатила эта странная жара.
Уже утром спозаранку - в семь часов - в палатке невозможно было дышать.
Кленский проснулся, задыхаясь в своем спальном мешке, в котором еще накануне ночью даже замерзал. И поторопился вылезти на травку.
Небо стало пронзительно синим. А в воздухе словно застыло какое-то напряжение. Возможно, от полного безветрия. Листья на молодой осинке рядом с палаткой даже не вздрагивали.
Владислав Сергеевич взял эмалированную кружку и пошел за водой, чтобы сварить кофе.
И вдруг, проходя мимо палатки с Прекрасными Школьницами, почувствовал себя странно… Сомнений не было: от палатки девушек явственно исходили флюиды сексуальности.
Возле палатки студентов Кленский споткнулся… Он наклонился. Из палатки высовывалась нога. Причем явно козлиная… Шерсть, копыто. Впрочем, нога тут же исчезла.
"Ну и шутки у молодежи…" - подумал журналист, поправляя очки.
А посреди рабочего дня студенты вдруг исчезли с раскопа… И вернулись лишь спустя часа два, нагруженные пакетами с соком.
Но оказался в пакетах не сок, а итальянское сухое вино, необъяснимым образом завезенное в деревню Корыстово, где все обычно пили только самогонку.
Студент Саша, самый некрасивый из всей студенческой троицы, со вздернутым носом и козлиными ушками, протянул Кленскому пластмассовый стаканчик.
- Воздадим почести Бахусу! - торжественно произнес он.
- Не пью! - строго отказался Кленский.
- Владислав Сергеевич, Бахус обидится! - ерничая, повторил свое предложение студент.
- И мы все обидимся! - жеманно захихикали Прекрасные Школьницы.
Принципиальность вообще выглядит глупо, а по пустякам и просто смешно. Принципиальность в данном конкретном случае и вовсе могла выставить Кленского идиотом.
Кленскому не хотелось быть ни смешным, ни тем более идиотом в глазах молодежи.
"Это всего лишь сухое вино… Почти сок! - подумал он. - Немного перебродивший сок… И пакеты такие же. И всего-то один стаканчик".
Владислав Сергеевич взял пластмассовый стаканчик из Сашиных рук и сделал глоток.
Вино из деревенского магазина было чудесным… Как будто и магазин был итальянским.
Стерлась грань между городом и деревней, между Европой и Мширским районом… И это было приятно.
Владислав Сергеевич отпил еще… И не отказался от следующего стаканчика.
Потом он отправился к себе в палатку и задремал. И сон был тяжелый, дурной, давящий, как будто кто-то накрыл журналиста подушкой.
Сквозь сон Владислав Сергеевич слышал топот, словно кто-то бегал и скакал неподалеку, вокруг его палатки. Можно сказать, топот копыт слышал… Слышал смех и даже хохот! И обонял при этом Владислав Сергеевич какой-то странный запах, нечеловеческий. Не то чтобы звериный, но явно запах животного…
Или все это ему снилось?
Когда Владислав Сергеевич наконец проснулся - верней сказать, очнулся от своего тяжкого сна - и вылез из палатки, взору его предстала довольно необычная картина. Зина, Валя и Наташа, обвитые венками и гирляндами из каких-то цветов, бегали по траве. Собственно, кроме венков, на девушках больше ничего и не было.
Владислав Сергеевич тряхнул головой, прогоняя остатки дурного сна. Но сон не прогонялся. А Зина, Валя и Наташа продолжали бегать и хохотать. Сон, по-видимому, продолжался.
И следовало признать: это продолжение отнюдь не казалось Кленскому неприятным. Назвать же этот сон дурным просто язык не поворачивался. Школьницы были и впрямь прекрасны.
"Однако… - тем не менее озадаченно пробормотал Кленский. - Разве можно школьницам столько пить?"
Из соседней палатки в ответ на его бормотание высунулась голова.
Это был студент Саша. Но в его лице сейчас почему-то уже было совсем мало человеческого… Тупой вздернутый нос, узкий лоб, острые мохнатые ушки, козлиная бородка, расположение глаз - все это напомнило Владиславу Сергеевичу некое популярное в народе животное…
Голова между тем снова исчезла.
- Нет, нельзя школьницам столько пить! И студентам нельзя… Никому нельзя столько пить… Но сколько? Сколько же можно пить школьницам и студентам? На этот вопрос, увы, наука не дает четкого и ясного ответа… - пробормотал опять Владислав Сергеевич.
В ответ голова высунулась снова. И вдруг вполне внятно сказала Кленскому:
- Бэ-э…
- Что значит это ваше "бэ-э"? - изумился Кленский.
- Бэ-э… - повторила голова.
- И потом… почему вы так выглядите? Право, Саша… Просто морда какая-то, а не физиономия. Тупой вздернутый нос, острые мохнатые ушки, козлиная бородка…
- Бэ-э… - упрямо повторила морда.
"Как же я напился!" - с искренним огорчением подумал Кленский.
Увы, давняя слабость, с которой Владислав Сергеевич полжизни с переменным успехом боролся, то побеждая, то сдаваясь, опять дала о себе знать.
Бахус мог быть доволен…
Корридов тоже: Кленского уже не волновало отсутствие Филонова.
Вообще, после исчезновения тела Нейланда это было уже привычно: все могло исчезнуть.
Зыбкость действительности наблюдалась необыкновенная.
К тому же, казалось Кленскому, теперь он пребывал в каком-то ином измерении. И все его убеждения, привычки, правила, повадки его прежней жизни больше не действовали. В нем, этом ином измерении, Кленского уже ничто почти не волновало.
В нем, этом ином измерении, в девять утра на пронзительно синем небе была видна - на некотором удалении от солнечного диска - луна!
Слева солнце, справа луна.
Наблюдая это явление, Кленский лениво возлежал в траве среди метелок ковыля, и только белый след от самолетика над головой вдруг немного напомнил Кленскому о том, что он может бросить всю эту мороку, взять билет на такой вот самолетик - и забыть!
Просто забыть обо всем, что здесь происходит.
Увы, он уже не мог этого сделать.
Между тем с наступлением жары с Прекрасными Школьницами стало твориться что-то невообразимое… Они все время возились в своей палатке, похохатывали, похотливо визжали.
Присутствие студентов, кажется, действовало на них совершенно определенным образом. Самые простые вещи - типа "надо помыть посуду" - понимались девушками с трех раз. Поскольку глаза им явно застилала пелена каких-то сексуальных мечтаний.
За обедом, сидя за несколько опустевшим столом, Вера Максимовна обратила на это внимание Кленского: мол, не случилось бы чего с девчушками!
Но Кленский, занятый мыслями об ускользающей зеленоглазой Вите, только отмахнулся. Он сказал, что Вера Максимовна отстала от жизни и что теперь школьниц даже в пионерский лагерь отправляют с презервативами. Зубную пасту родители еще забывают иногда положить в рюкзачок, а "это" уж никогда.
Однако он не мог не признать, что Китаева верно улавливает суть происходящего… Прежде студенты-второкурсники на Прекрасных Школьниц не обращали внимания. Теперь же у ребят словно начался гон, как у оленей. Особенно оживился Миха.
- Мы должны серьезно поговорить с молодежью! - продолжала донимать журналиста Китаева.
- Оставьте…
- В отсутствие Корридова, как взрослые серьезные люди, мы просто обязаны остановить это безобразие, Владислав Сергеевич!
- Ну, хорошо… - нехотя согласился Кленский. - Подождите… одну минуточку!
Он нырнул в палатку и приложился к заветной фляжке с коньяком.
- О’кей! - бодро отрапортовал он, возвращаясь к Вере Максимовне. - Я готов говорить с молодежью!
Девушек они нашли в лесу неподалеку. Они возлежали на изумрудных пышных мхах. Минимум одежды… Лишь какой-то поясок вокруг талии Зины - только и всего.
Правда, Дашенька была в каком-то сарафанчике - она пристроилась неподалеку от прекрасного трио, поджав целомудренно коленочки.
- Пристыдите их! Срочно! И заставьте вернуться на работу! - грозным шепотом потребовала Вера Максимовна у своего спутника.
Но Кленский, заглядевшись на представшую его очам картину, выслушал ее рассеянно.