Когда Мэри узнала, что Синтия решила вернуть себе девичью фамилию, пожилая женщина серьезно задумалась над тем, нельзя ли помешать ей в этом. Каллаханы были старым порядочным ирландским семейством. Такие, как Синтия, недостойны носить эту фамилию. Иногда ее ненависть к старшей дочери становилась настолько сильной, что Мэри не удивилась бы, узнай, что Синтия чувствует ее убийственную мощь на расстоянии. Она верила, что такое возможно, и молилась о том, чтобы Синтия узнала, насколько сильно родная мать ее презирает.
С тех пор как Синтия попыталась вернуться в жизнь Габби, мысль о ней не давала им покоя. Габби не переставала размышлять над тем, изменилась ли мать за прошедшие годы. Возможно, теперь она способна полюбить ее хотя бы немножко. Мэри думала, что скорее уж папа римский начнет ругаться отборным матом, чем ее старшая дочь обретет способность кого-нибудь полюбить. В то же время она понимала, что внучка очень тоскует по матери. Габби хотелось думать, что мать хоть немного ее любит. Но правда заключается в том, что Синтия просто не способна на любовь. Даже в ее отношениях с Джонни Паркером главным было желание отобрать его у Селесты и ощутить себя победительницей, даже если на самом деле все было не совсем так. С возвращением Синтии возникла еще одна проблема: Селеста, которая много усилий потратила та то, чтобы забыть о личной трагедии, теперь вновь погрузилась в водоворот мучений.
Селеста была крепко-накрепко привязана к дому, в котором жила. Окружающий мир ее страшил, и это можно было понять, ведь мир не дал ей ничего хорошего. Теперь же она жила в тесной квартирке и была по-своему счастлива. Бóльшую часть свободного времени она тратила на просмотр телепрограмм и фильмов, в которых рассказывалось о том, как живут другие люди. Даже вилла в Испании, которую она когда-то так любила, давно уже была продана. Селеста считала, что в следующий раз она покинет родительский дом только в гробу.
Это ужасно огорчало Мэри. Как получилось, что ее прелестная, полная жизни дочь превратилась в развалину? Но что она могла с этим поделать? Только терпеть… Да уж, Синтии есть за что ответить!
Даже этот несчастный мальчик, Джеймс-младший, до сих пор находится в психиатрической клинике. Мэри, впрочем, совсем не хотелось навещать внука. Работникам социальной службы она объяснила, что ей и так пришлось несладко. Ей хватит нервотрепки до конца своих дней. К тому же после убийства котенка Мэри его побаивалась. Габби же жалела брата и писала ему письма, рассказывая обо всех новостях. Он ей не отвечал, но Габби своего занятия не бросала.
- Хочешь чаю?
Мэри утвердительно кивнула и слабо улыбнулась.
- Конечно, с удовольствием.
Со времени болезни Джек то и дело предлагал принести ей чашечку чая и печенье. Мэри знала, что мужем руководят любовь и чувство вины. Этих чувств, в отличие от Синтии, у Джека было более чем достаточно.
Глава 87
Винсент сделал пару "работенок" для Дерека и знал, что впереди ему предстоит еще несколько. Все оказалось куда проще, чем он себе представлял. "Как штаны намочить", - сказал бы его отец. Да, верно. Винсент водил автомобиль с такой же непринужденностью, как другие едят или спят. Первую свою тачку он угнал еще в тринадцать лет и до сих пор помнил, как гонял на ней по улицам. А теперь талант криминального гонщика приносит ему немалые бабки. Деньги ему сейчас понадобятся, особенно если учесть беременность Габби и сопутствующие ей обстоятельства… Винсент собирался купить гараж. Это будет вполне легальный бизнес, с помощью которого можно объяснить любые деньги, которые у него появятся. Он во всем слушался Дерека, считая, что тот плохого не посоветует. Винсенту хотелось выглядеть вполне добропорядочным обывателем, по крайней мере внешне, для посторонних. Что ни говори, а это выигрышная ситуация.
Он сидел в одном из пабов района Уоппинг и ждал Дерека Грина, который должен был свести его с новыми работодателями, когда заметил, что какая-то девушка не сводит с него глаз. Ее внимание ему польстило, и Винсент улыбнулся незнакомке. Впрочем, что-то знакомое в ней все же было. Вот только он никак не мог вспомнить, откуда ее знает. Девушка явно была не местная. Отпив немного апельсинового сока, Винсент сосредоточил внимание на входной двери паба.
Когда он вновь посмотрел в ту сторону, девушки на месте уже не было. Винсент почти сразу же забыл о ней и продолжил терпеливо ждать. Что-что, а в ожидании ему не было равных. Терпение и хладнокровие необходимы в его деле. К счастью, и этого ему тоже не занимать.
Только через десять минут, когда появился Дерек, Винсент наконец-то вспомнил, откуда ему знакома эта девушка.
Поднявшись, он бросил взгляд на вошедшего и тихо произнес:
- Шухер, Дерек! Кажется, меня заметила девчонка из банка, который мы брали в Эссексе. Я хорошо ее запомнил.
Дерек Грин был не из тех, кому надо говорить дважды. Он поспешно вышел из паба и, позвонив по мобильному, отменил встречу с парнями, которые должны были подойти чуть позже. Хорошо еще, что Винсенту хватило сообразительности не подвести всех под монастырь. Затем, пройдя во внутренний дворик, Дерек позвонил Терри Марчанту. Предупредив о возникшем осложнении, он заверил его, что Винсент будет нем как рыба и не прельстится сделкой, которую ему предложат легавые. Впрочем, он мог только надеяться, что это окажется правдой. Дерек Грин считал, что Винсент не способен на предательство, но заранее ни в чем нельзя быть уверенным. Куда более крутые ребята сдавали своих подельников, если им светил долгий срок.
Дерек сочувствовал парню. Он мог бы далеко пойти, а тут еще беременная подружка… Именно это его не на шутку тревожило. Будет ли Винсент молчать, учитывая положение, в котором он ее оставляет? Ладно, поживем - увидим. Время все расставит на свои места.
Как все некстати! У Терри для Винсента было запланировано еще несколько "работенок". Оставалась, впрочем, надежда на то, что девчонка его не узнала. Винсент - красивый парень, поэтому неудивительно, что женщины обращают на него внимание. В случае же, если она запомнила Винсента, когда тот делал рекогносцировку перед ограблением, его песенка спета. Легавые ухватятся за него мертвой хваткой. Ладно. Если Винсент сдаст хотя бы кого-нибудь, он умрет…
Глава 88
- О чем ты? Как арестован?
Мэри Каллахан смотрела на отца Винсента с таким выражением, словно он был экспонатом зоологической выставки.
- Да так, Мэри. Его обвиняют в ограблении банка.
- Кого? Винсента?
Пэдди О’Кейси раздраженно хмыкнул.
- Послушай, Джек дома?
Мэри распахнула дверь, приглашая его войти.
С чего это она заставляет гостя стоять на пороге? Должно быть, все из-за шока.
Джек Каллахан смотрел с дочерью программу новостей. Когда он увидел входящего в комнату Пэдди, то сразу догадался, что принесенные им вести добрыми быть никак не могут.
- Что стряслось? Что-то с Винсентом?
Пэдди кивнул.
- Его взяли, Джек. Вооруженное ограбление.
- Когда? Он же каждый день у нас…
Пэдди раздраженно махнул рукой.
- Это давняя история. Какая-то девчонка, которая работает в банке, увидела Винсента в пабе и донесла на него. Легавые показали ей записи системы видеонаблюдения. Он появляется там накануне ограбления. Придурок безмозглый! Если повезет, его выпустят под залог, хотя это вряд ли… Девчонка не единственная, кто его опознал. Менеджер банка также его видел. Винсент помалкивает о том, кто был с ним. Если его признают виновным, то дадут десятку.
- Иисус, Мария и Иосиф! Это будет ударом для Габби! Она так надеется, что Винсент будет рядом, когда родится ребенок.
Пэдди О’Кейси еще раз тяжело вздохнул и сказал:
- Знаю. Но мы не всегда получаем то, чего хотим. Рано или поздно ей все равно придется выучить этот урок.
Заслышав в голосе гостя плохо скрываемые нотки злорадства, Мэри Каллахан подавила в себе желание ударить его по лицу. Это ведь жизнь его сына, а Пэдди ведет себя так, словно имеет дело с каким-то неудобством! Неудивительно, что Винсент столько времени проводит вне дома. Последнее время мальчик часто гостил у них. Что ж, теперь она его долго не увидит. Надо будет сказать Габби… Сегодня вечером… У нее случится истерика… И за что им эта новая напасть? Похоже, беды сыплются на них одна за другой. Габби беременна и осталась без поддержки… Что за несчастье!
Глава 89
- Ты должна хоть немного поспать. Это будет полезно тебе и твоему ребенку.
Она понимала, что бабушка полностью права, но заснуть было непросто. Габби была на девятом месяце беременности, а отец ребенка отбывал девятилетний срок в Паркхерсте. За хорошее поведение его могут выпустить не раньше, чем через четыре года. Он никого не выдал, не подставил, не потянул за собой, за что сокамерники его уважали и считали настоящим крутым парнем. Габби не разделяла их восторгов. Она считала, что Винсент должен был рассказать полицейским все, что знает, и получить снисхождение. Габби сокрушенно покачала головой, отгоняя эти мысли. Винсент просто не мог не взять всю вину на себя. Стукачей не любят в том мире, в котором он живет. Стукачи плохо заканчивают.
Ко всем прочим неприятностям, отец и братья нашли спрятанные Винсентом деньги и забрали все себе. Габби ничего не досталось. Родственнички набросились на наличные, как обезьяны на банановое дерево. Будущую мать это ужасно обижало. По существу, эти люди вынимали еду изо рта ее будущего малыша. У О’Кейси появился новый телевизор. На эти деньги закатывались шумные вечеринки. Винсент не помнил себя от ярости: деньги предназначались Габби и его ребенку! Но, сидя в тюрьме, он все равно ничем не мог ей помочь.
- Я по нему скучаю, бабушка.
Голос Габби балансировал на грани истерики.
- Конечно, скучаешь, девочка моя. Было бы странно, если бы ты не скучала.
Иногда хладнокровие бабушки вызывало у Габби легкую улыбку, иногда раздражало. Мэри Каллахан считала, что все на свете пройдет, все успокоится. Впрочем, по мнению внучки, у ее бабушки было достаточно опыта в противостоянии всякого рода неприятностям, которые преподносит судьба. А вот Габби все время чувствовала себя одинокой и несчастной.
Ребенок забил ножками у нее в животе, и Габби улыбнулась. По крайней мере, с ним все в порядке. Она твердо решила, что станет прямой противоположностью своей матери. Габби хорошо помнила, как Синтия обращалась с ней и с Джеймсом-младшим, и будет делать все наоборот. Только так она сможет все сделать правильно. Маленький человечек будет во всем от нее зависеть. Она станет кормить свою крошку и менять памперсы, холить ее и лелеять. Ее ребенку не будет недоставать любви и заботы. Конечно, отец не сможет присутствовать на родах и вообще первые годы жизни не будет принимать никакого участия в воспитании, но это не из-за недостатка любви. Когда придет время, Габби расскажет ребенку, что его папа не мог быть с ними из-за определенных юридических неувязок. Лучше уж это, чем говорить о том, что отец сидит в тюрьме.
Габби знала, что рожать ей совсем скоро. В родах нет ничего приятного, и будущая мать боялась. Она хотела бы, чтобы Синтия сейчас находилась рядом с ней. Конечно, бабушка - замечательная женщина, но она уже так стара, что не стоит волновать ее больше, чем необходимо. Последнее время Джек и Мэри заметно сдали, и Габби понимала, что в этом виновато состояние Селесты.
Тетя теперь была слабой тенью себя прежней. Она почти ничего не ела и только лежала на кровати, не отрываясь от телевизора. Дедушка называл ее "радио-таймс", потому что дочь помнила наизусть расписание всех телевизионных программ. Никто не знал, когда она спит. Селеста говорила, что предпочитает передачи, которые "не смотрят на зрителя сверху вниз". Она любила американские ток-шоу, в особенности "Шоу Опры Уинфри", и всерьез считала, что Джерри Спрингер занимает исключительно высокое положение в обществе. Разговор с ней оставлял ощущение нереальности. Селеста ни во что не верила, если не видела этого по телевизору. Она говорила о докторе Филе так, словно он собственной персоной посещал ее на дому. Селеста любила ставить себе диагнозы. Согласно "Шоу Опры Уинфри", она худеет потому, что ей помогает добрый ангел. Селеста свято верила в существование ангелов. Она воспринимала на веру все услышанное и увиденное по телевизору. Еще она утверждала, что знает судебную медицину так досконально, словно изучала ее в университете. Селесту печалило то, что убийства, о которых она читала в газетах, не расследуются так же легко, как в телевизионных шоу. Куда девается Саманта Райан, когда она нужна?
Зачем показывать эти программы людям, которые готовы поверить во что угодно? Или их специально снимают для таких легковеров, как тетя? Что было первым - телевидение или зритель? Имеют ли люди хоть единый шанс противостоять влиянию телевизионных шарлатанов? "Поживем - увидим", - думала Габби.
Даже дедушка Джек не мог не признать, что Селеста не в себе. С каждым днем она все больше погружалась в свой иллюзорный телевизионный мир. Она говорила о Треворе Мак-Дональде так, словно он был ее старым приятелем. Она доказывала сама себе, что Мишель Коллинз - совсем не плохой человек. Она просто Синди Бил.
Теперь Селеста редко поднималась с постели. От нее неприятно пахло. Ей не было еще и сорока, а выглядела она шестидесятилетней старухой.
Войдя в спальню тети, Габби поморщилась. Что за вонь! Немного сладковатая и такая противная. Да это же фиалки! Габби знала, что Селеста все время сосет "парма-вайолетс", но это ей особо не помогало. Тетя все равно страдала одышкой.
- Как насчет еды на заказ? Ты закажешь - я съем!
Признаться, это ей порядком надоело. Каждый вечер происходила одна и та же сцена: Габби предлагала и получала отказ.
- Я ничего не хочу, дорогуша. Как поживает твоя малышка?
Габби присела на краешек кровати и хмуро ответила:
- Все в порядке. А ты как?
Селеста посмотрела на племянницу. Какая же она красивая! Та же невинная, мягкая красота, которая была присуща Мэри. Синтия тоже красива, но эта красота лишь маскирует ее истинную сущность.
- Когда-то я была беременна, но у меня случился выкидыш. Вернее, у меня случилось несколько выкидышей. Тогда я думала, что хуже быть не может, но теперь понимаю, что мне повезло. Мне никогда не придется врать детям насчет их отца. - Откашлявшись, она негромко добавила: - Я умираю, Габби. У меня рак матки. Я попросила врача не говорить об этом маме. Ты знаешь, как она расстраивается из-за любой мелочи. Я говорю тебе потому, что вряд ли дождусь рождения твоего ребеночка… Не расстраивайся, пожалуйста. Я хочу умереть. Ты ведь сама видишь, что я не живу, а прозябаю. Но перед смертью я хочу с тобой попрощаться. Я люблю тебя, словно ты моя дочь.
Габби глядела в лицо тети, лицо, до сих пор сохранившее остатки былой привлекательности. Подавив рвущиеся из груди рыдания, она прижала голову Селесты к своей груди, словно была матерью, обнимающей ребенка.
- Мне будет не хватать тебя, тетя.
Селеста улыбнулась сквозь слезы.
- Нет, не говори так. Когда я умру, всем станет легче. На том свете мне будет лучше. Вся моя жизнь - сплошная ошибка. Не позволяй, чтобы и тебе навязали никчемное существование. Пообещай мне это, дорогая.
- Я постараюсь, тетя. Я постараюсь…
Инсульт у Селесты случился почти одновременно с тем, как у ее племянницы отошли воды…
Глава 90
Винсент О’Кейси ужасно устал. Все утро он провел в спортзале, а день - в кухне. Одним из немногих достоинств Паркхерста было то, что заключенные здесь не постоянно находились под замком. Впрочем, парню и так приходилось несладко. Габби должна была родить со дня на день. Винсент чувствовал себя как кот на раскаленной крыше. Всё его раздражало, но парень сдерживался. То, что Винсент никого не сдал, сделало его жизнь в тюрьме вполне сносной - не хорошей, но вполне сносной… Об этом позаботились как Дерек Грин, так и Берти Уорнер. Парни из Манчестера относились к нему так, словно он бог знает какой герой. По крайней мере, не зря он молчал. Хуже всего было то, что его ребенок родится без отца, и Габби будет трудно, очень трудно обходиться одной. У нее нет никого, кроме бабушки и дедушки. Милые люди, но такие старые!
Но какой смысл сейчас об этом думать? Первое, чему Винсент научился в тюрьме, так это то, что ты все равно никак не сможешь повлиять на происходящее во внешнем мире, поэтому не стоит забивать голову ненужными волнениями. Лучше смириться, чем позволить размышлениям довести тебя до безумия… Впрочем, при мысли о рожающей Габби, которая вот-вот должна дать жизнь его первенцу, которого он увидит не раньше, чем во время ее следующего визита, сохранять спокойствие было непросто.
Как бы то ни было, Винсент держался, так как считал, что не стоит изливать на посторонних свое раздражение. Это глупо. Лучше уж стойко сносить положение, в котором очутились он и его беременная подружка.
Когда Винсент возвращался в камеру, один из охранников выкрикнул его имя и номер. Он, как того требовали правила, замер на месте, а охранник, человек добродушный и без тени жестокости в обращении с заключенными, радостно сообщил ему:
- У тебя дочь родилась. Восемь фунтов, девять унций. Поздравляю!
- Девочка! Боже мой! У меня родилась дочь! - выкрикнул Винсент, хотя прежде никогда не повышал голос в тюрьме. Лицо его светилось счастливой улыбкой.
Заключенные, высыпав из камер, пожимали руку Винсента и одобрительно похлопывали его по плечам. Парню казалось, что он спит и видит сон. Крошечная девочка! Его маленькая дочурка! Винсент надеялся, что роды прошли легко. Половина мужиков в тюрьме говорили, что первенец выходит из чрева матери легко, как пробка из бутылки с шампанским. Исключение составлял Джордж Палмер, чья жена умерла во время родов. Но это случилось четверть века назад. Сейчас медицина ушла далеко вперед.
Охранники тоже его поздравляли. Один подарил ему пачку сигарет. Другой расщедрился на две бутылки хорошего скотча. Винсент догадывался, что шотландское виски - от Дерека Грина, но все равно горячо поблагодарил своего тюремщика. Когда отзвучали все поздравления, на молодого отца навалилась тоска. Как бы ему хотелось быть сейчас подле Габби и новорожденной дочери! Мужчины в его блоке понимали, что происходит на душе у парня. Они старались отвлечь его от тяжелых мыслей, и Винсент был им за это очень благодарен.