- Вы рано бояться, доктор, - засмеялся Малх. - Эти стекляшки имеют огромный цена, но мне не взять их с собою за море. А вот Советы могут их находить. Они найдут здесь только это!
Малх отвернулся от Бориса Яновича и в упор выпустил очередь из автомата по бесценным витражам кафедрального собора. Малх стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в рожке, верный брат равномерно водил стволом по сторонам с тем, чтобы пули уничтожили как можно большую поверхность.
Витражи погибли.
Сначала Маркерт, оцепенев, смотрел на творимое Малхом кощунство, потом подался в сторону и схватил отставленный Ауринем к борту грузовика ломик.
Борис Янович стиснул ломик в руке, судорожно всхлипнул и изо всех сил ударил переставшего стрелять Малха в затылок.
IV
Прошло полгода после зловещего визита верного брата Малха в луцисский дом Бориса Яновича.
Полгода - это много и мало. Много для маленькой Танечки, которая научилась выговаривать первые звуки… В них Магде и отцу слышались и "папа", и "тетя". Девочка стояла уже в кроватке, держась ручонками за деревянную оградку. Но этого же времени мало для памяти Маркерта, в которой не тускнели ни поход с Малхом к тайнику, где хранилась касса верных братьев, ни то, что случилось незадолго до этого в лесу, в логове Черного Юриса.
Шел к концу тысяча девятьсот сорок седьмой год. За две недели до новогодних каникул в стране провели денежную реформу, отменили продовольственные карточки. Впервые за долгие годы лишений люди могли свободно купить хлеб в магазинах. Свободно купить хлеб… Одна мысль об этом приводила советских людей в восторг, и приближающийся праздник Нового года обещал быть наполненным особой радостью, люди готовились к нему, находясь в небывало повышенном настроении.
Маркерт с дочерью и свояченицей жили теперь уже в Западноморске. Борису Яновичу предложили заведование кафедрой в местном университете. Правда, ни кафедры, ни самого университета еще не существовало. Только развалины да горстка энтузиастов. Они, и Маркерт в их числе, занимались делом, не имеющим ничего общего с научной работой. Выбивали средства на восстановление главного корпуса и строительство бараков, в которых временно должен был разместиться университет, его факультеты и кафедры. Составляли сметы и нанимали строительных рабочих, которых не хватало всюду во встающей из руин стране. Яростно спорили с подрядчиками, искали кирпич, лес, цемент, собирали книги разоренной библиотеки…
Маркерт с утра до поздней ночи уходил из дома, и заполненный до предела день помогал ему укрыться от свежих еще воспоминаний про те недавние испытания, которые выпали на его долю.
Но двадцать пятого декабря, повинуясь настойчивой просьбе Магды, Борис Янович вернулся домой рано. Исповедовавшая лютеранство, свояченица хотела отметить Рождество Христово так, как подобает добрым христианам, и приготовила праздничный ужин. Магда украсила небольшую елку игрушками, чудом сохранившимися с довоенного времени, припасла она и цветные свечи, которые намеревалась зажечь к двенадцати часам ночи.
Праздничный рождественский ужин намечалось хозяйкой подать уже к полуночи, но пока суть да дело ее доктор успел бы дважды проголодаться, и Магда решила предварительно покормить Бориса Яновича.
Они сидели вдвоем на кухне. Борис Янович неторопливо е" картошку, жаренную с салом, Магда пила чай. Малышку Танечку она прикатила в коляске, чтоб та была под присмотром, и девочка тихо играла, изредка лепеча неразборчивое и поднимая голубые глазенки на отца, который улыбался ей и кивал, умиляясь.
Сочельник начинался в идиллической обстановке спокойного, семейного уюта, и Борис Янович чувствовал себя счастливым. Он сумел уйти от воспоминаний и жил сейчас исключительно настоящим.
- Вы знаете, доктор, - сказала Магда, наливая чай Борису Яновичу, - сегодня я имела встретить нашу соседку.
- Какую соседку? - спросил Маркерт.
- Которая жила в наш двор в Луцисе.
Маркерт недоуменно смотрел на свояченицу, его мысли были не здесь, никак не мог он взять в толк, о чем говорит Магда.
- Синицкая Мария, - сказала свояченица.
- Да-да, - проговорил Борис Янович, - я ее помню. Она шьет одежду.
- Таня скоро захочет носить красивые платья, доктор. Ваша дочь - маленькая женщина. Я буду просить Марию заходить в наш дом что-нибудь шить.
Маркерт пожал плечами и ничего не ответил.
Он принялся за второй стакан чая, его Магда готовила отменно вкусным, когда в наружную дверь постучали. Борис Янович поставил стакан и взглядом остановил собравшуюся подняться свояченицу.
- Сам открою, - сказал он и вышел в переднюю.
Дверь открыл, не спрашивая, кто за: нею стоит. А стоял за дверью молодой человек в меховой шапке странного покроя и с козырьком, в брезентовой куртке с капюшоном. В руках неведомый гость держал объемистый саквояж из плотной материи в крупную клетку.
- Добрый вечер, - сказал пришелец. - С Рождеством вас Христовым!
По-русски говорил он чисто, и Борис Янович удивился поздравлению, ибо знал, что русские люди такого возраста в этой стране никогда не поздравляли друг друга с Рождеством…
- Здравствуйте, - ответил он. - Спасибо. Проходите.
Маркерт пропустил гостя в переднюю.
- С кем имею честь? - спросил он.
- Наверное, вы и есть Борис Янович Маркерт?
- Вы угадали, молодой человек. Я - Маркерт.
- Извините меня за позднее вторжение, но в сегодняшний вечер, говорят, каждому гостю рады… Уж очень не терпелось мне убедиться в том, что доктор Маркерт и есть компаньеро Хуан, о котором мне рассказывал отец…
- Ваш отец? - растерялся Борис Янович. - Да вы входите! Что же это мы стоим на пороге. Входите!
Он запер за гостем дверь и повернулся к нему, внимательно рассматривая лицо.
- Ищите сходство с каким-либо из ваших товарищей по Испании? - улыбнулся гость. - Напрасно, доктор. Я приемный сын Андрея Ивановича Попова. Не помните? В Испании его звали "сеньор Анатоль", советник Анатоль.
- Анатоль, - будто эхо повторил Маркерт. - Анатоль…
- А меня зовут Валентином, фамилия - Старцев. Год назад демобилизовался, работал в Рижском порту. Уволился и приехал к вам. Хочу учиться… Был в Луцисе, случайно узнал, что вы здесь. Вспомнил рассказы отца… Вы уж извините меня.
- Молодой человек прибыл с дороги, - строго проговорила, появляясь в дверях, Магда, - а вы его удержали в коридоре, доктор. Надо кормить, потом разговаривать.
- Так все неожиданно, - пробормотал Маркерт, потом, оживляясь, воскликнул: - И верно ведь! Магда права… Конечно же, я знаю Анатоля! Ах, какие это были времена… Пойдемте, пойдемте, дорогой друг! Как вы сказали ваше имя?
- Валентин Старцев, доктор.
- А мой друг Анатоль? Где он? Так бы хотелось повидаться, вспомнить нашу первую встречу под Теруэлем и потом, в Мадриде… Вы знаете, я занимался пропагандой в войсках мятежников, на переднем крае, а мой друг Анатоль со своими людьми прикрывал нашу группу. Почему вы не приехали вместе? Где он сейчас живет?
Они стояли уже в комнате, подле празднично убранного стола. Валентин Старцев наклонил голову.
- Мой дед-священник ответил бы: на том свете… А я безбожник. Нет больше отца. Его повесили немцы.
Глава третья
ЧЕРНЫЙ ЮРИС
- Ты прав, Маркерт, я не Бог, - сказал Черный Юрис, отодвигая Библию на край стола. - Я только ангел, который призван остановить твою руку с ножом. Я не хочу, чтобы ты стал детоубийцей. Ведь если ты не пойдешь мне навстречу… Знаешь, какой фокус придумал Малх?
Черный Юрис поднялся из-за стола.
- Эй, кто-нибудь! - крикнул он. - Пусть придет сюда Малх!
Маркерт сидел молча. Он опустил голову, ни единой мысли не было в голове. Маркерт будто оцепенел. Непонятное равнодушие овладело им. Собственная судьба Маркерта почти не волновала… И вот сейчас, когда он услышал шаги за дверью подземного бункера, куда привели его для разговора с Черным Юрисом, эти шаги потянули из его подсознания мысль о других судьбах, судьбах тех, за кого он в ответе.
Борис Янович поднял голову и увидел рослого, стройного молодого человека, с улыбкой глядящего на Маркерта.
- Это есть главный советский безбожник? - с сильным акцентом заговорил вошедший. - Доктор Маркерт?
- Да, это он, Малх, - сказал Черный Юрис. - Видимо, ты собираешься вступить с ним в религиозный диспут… Придется отложить до другого раза. Расскажи ученому доктору о придуманном тобой фокусе.
- О, - воскликнул Малх, - я буду показывать это с удовольствием! Фокус называется "Смерть без рождения". Делается он так.
Малх выхватил из ножен на поясе длинную финку и помахал ею перед лицом Маркерта.
- Очень острый, - сказал он. - Бритва. Этот нож я аккуратно разрезаю живот мадам Маркерт, оттуда брать младенца и вешать на шнурок. Еще не родился - а уже умер. Фокус!
Все поплыло перед глазами Маркерта. Он медленно привстал, боясь, что потеряет сознание и упадет с табурета. Борис Янович хотел произнести хоть какие-то слова, но язык ему не повиновался.
Малх и Черный Юрис с улыбками на лицах наблюдали за Маркертом.
- Нет… Этого не может быть! Ты не сделаешь этого, Юрис! Такое не под силу ни одному человеку…
- Ты думаешь, что я пошутил? - сказал Черный Юрис. - Ты думаешь, что Малх не способен на подобное? Сейчас увидишь.
- Что ты хочешь сделать? - вскричал Маркерт.
- Успокойся. Жена твоя пока в безопасности. Пока… Впрочем, - сказал Черный Юрис, - фокус Малха неоригинален. Я приобщил Малха к священному писанию, и оберштурмфюрер вычитал это из Четвертой книги Царств. Пророчество Елисея, когда он смотрит проницательным взором, а у пророков иных не бывает, на Азаила, будущего царя Сирии.
Черный Юрис вновь взял тяжелую книгу и прочел на заложенной сухим листом странице:
- "И сказал Азаил: отчего господин мой плачет. И сказал Елисей: оттого, что я знаю, какое наделаешь ты сынам израилевым зло: крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь". Как это тебе нравится, Маркерт? Великая книга! А сейчас пойдем с нами… Ты увидишь, как мастерски работает наш Малх с красной сволочью. Идем, Маркерт, тебе будет полезно посмотреть.
Его вывели из бункера на поверхность, завязав перед выходом глаза. Маркерт почувствовал свежий лесной воздух… Потом они шли по траве. День был по-прежнему солнечный. Солнца Маркерт не видел, но ощущал его кожей лица. Доносилось пение птиц. Вокруг царили мир и покой, вернее, видимость мира и покоя… Едва перевалило за полдень, и ничто больше не напоминало Борису Яновичу о том безмятежном и счастливом сегодняшнем утре этого самого длинного и самого страшного дня в его жизни.
…Автоматная очередь догнала их, Бориса Яновича и Валентину, мчавшихся во весь дух на подстегиваемой страхом и ударами хлыста темно-серой кобыле, запряженной в двухколесную повозку. Пули прошли над головами… Валентина, дрожа всем телом, вцепилась в Бориса Яновича. Они неслись по неровной дороге, и тут Маркерт увидел впереди еще двоих. Эти двое отделились от стволов сосен, у которых стояли, слившись с деревьями, и теперь неторопливо выходили на дорогу, придерживая руками висящие на шеях автоматы.
Маркерт перестал нахлестывать лошадь, отбросил в сторону хлыст и принялся натягивать поводья, пытаясь сдержать стремительный конский бег…
За два дня до случившегося они собрались в соседний поселок. Там жили родные Валентины по материнской линии. Два дяди, три тетки и целая дюжина двоюродных сестер и братьев, среди которых была и Магда Брук, ее связывала с Валентиной давнишняя дружба.
В те времена с продуктами в городах было плохо. Еще сохранилась карточная система, всего было в обрез, а женщине, ожидающей ребенка, надо было питаться получше. Поэтому, когда Валентина робко, она всегда чуточку как бы стеснялась мужа, годящегося по возрасту ей в отцы, предложила поехать в родное местечко навестить там близких и раздобыть продуктов, Борис Янович недолго колебался. Он знал, на селе жители ведут собственное хозяйство, и их плохо замаскированный визит вежливости будет правильно понят, с пустыми руками их не отпустят.
Смущало Бориса Яновича нынешнее состояние молодой жены, но Валиня заверила мужа, что "он" ведет себя хорошо. Она называла будущего ребенка исключительно в мужском роде и была убеждена: родится мальчик…
Все складывалось благополучным образом. Даже нелегкая в те времена транспортная проблема, ни о каких автобусах тогда и речи не было, решалась просто. Знакомый полковник, начальник квартирно-эксплуатационной части, которого Маркерт знал еще во время войны, выделил в полное распоряжение Бориса Яновича добрую лошадь с повозкой и полмешка овса к ней. Полковник дал им лошадь на целых три дня, этого времени должно было вполне хватить.
В то утро, когда они собрались выехать, Борис Янович вышел во двор и увидел, что его Валиня стоит у флигеля, в котором жила их соседка, Мария Синицкая, портниха. Жена разговаривала о чем-то с этой женщиной. Синицкая всегда была неприятна Маркерту, хотя он и не подавал виду, ибо не мог разобраться в существе неприязни к ней, а потому и не считал себя вправе эту неприязнь обнаруживать.
Ему пришлось простоять не менее десяти минут на крыльце, прежде чем женщины заметили, что Маркерт смотрит в их сторону. Валиня заторопилась, дружески распрощалась с Синицкой и подошла к мужу.
- Я задерживаю тебя, да? - виновато улыбаясь, спросила жена. - Соседка узнала, что мы едем в наш город. Она говорила, что Серебряным болотом ехать опасно. Ходят слухи, будто там много бандитов.
- А откуда ей известно это?
- Про бандитов?
- И про них, и про наш отъезд…
- Про отъезд я сказала, обещала привезти немного и ей в долю. Она передала мне кое-какую одежду… Магда сменяет у деревенских на продукты. Ведь ты знаешь, как помогла мне соседка сделать приданое нашему маленькому. А про бандитов она знает от знакомого офицера, у нее много знакомых офицеров.
Борис Янович хотел сказать, что, пожалуй, даже слишком много, но такой ответ дал бы понять Валентине, что муж сердится на нее, и молодая женщина огорчилась бы, а этого Маркерту не хотелось.
- Мария сказала, что надо ехать Лисьим Бором, - говорила Валентина, когда они направились к конюшне, где ждала их лошадь и повозка. От конюха Маркерт отказался. Ему было неловко занимать собственными делами другого человека, да и лошадей он знал неплохо, надеялся на себя. - Лисий Бор - спокойное место, и дорогу через него я знаю хорошо. До войны мы всегда с мамой и отцом ездили этой дорогой к дедушке в гости.
Маркерт не знал ни той, ни другой дороги, он был у новых родственников лишь однажды… Лисий Бор - так Лисий Бор. Тем более, к словам соседки следовало прислушаться. У нее действительно поперебывало во флигеле немало довольно-таки осведомленных гостей. Предупреждение Синицкой могло быть достаточно основательным.
В последнем заключении Борис Янович был прав. Синицкая много знала. Не было известно Маркерту лишь одно: разговор его жены с обитательницей флигеля не был случайным. Именно Синицкой было поручено сделать так, чтобы Борис Янович и его жена поехали Лисьим Бором.
Все произошло спустя полчаса после того, как они углубились в Лисий Бор. Это был огромный лесной район. Дорога пересекала его в самом узком месте, а по обе стороны раскинулось зеленое море с голубыми пятнами небольших озер и заболоченных, труднопроходимых участков.
Лошадь бежала резво. Можно было бы и прибавить рыси, но Борис Янович боялся, что тряска будет вредна Валентине.
Маркерт так и не сумел заметить, как возник на дороге бородатый верзила в немецком мундире без знаков различия и в айзсарговской фуражке, сбитой на затылок. Он поднял над головой автомат и помахал им, призывая остановиться.
Маркерт, не раздумывая, хлестнул лошадь. Она рванулась… Тип с автоматом едва успел отскочить на обочину. Валентина ойкнула… Борис Янович услыхал, как пытавшийся их задержать человек выкрикнул им вслед грязное ругательство, а затем протрещала автоматная очередь….
Теперь, когда на дорогу вышли еще двое, Маркерт понял, что уйти не удастся. Не имеет он права рисковать, с ним ведь Валентина… И Маркерт сумел сдержать лошадь, едва повозка поравнялась с этими двумя, вышедшими из леса.
Один из них, угрюмый, неопределенного возраста бандит, взял лошадь под уздцы. Второй, помоложе, подошел к повозке, приложил два пальца к козырьку и спросил:
- Вы есть доктор Маркерт?
- Да, это я, - ответил Борис Янович.
- Наш командир хочет вас видеть. Небольшая прогулка, доктор.
- Но я тороплюсь, - сказал Борис Янович. - И моя жена… Она в таком положении… Не знаю, как мне быть, но…
- Не надо волноваться. Дружеский разговор с нашим командиром не займет много времени. Потом вы отправитесь по своим делам, И вы, мадам, не тревожьтесь. Непредвиденная остановка в пути, только и всего.
Маркерт посмотрел на Валентину. Она старалась казаться спокойной, пыталась даже улыбнуться, изо всех сил хотела выглядеть молодцом.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он жену.
- Хорошо, - Валентина наконец улыбнулась. - Немного испугалась… Эти выстрелы…
- Это Рудис, - улыбнулся задержавший их человек. - У него слабые нервы, и парень любит немного пошуметь, стреляя в воздух.
- Ваш командир, надеюсь, недалеко? - спросил Маркерт. - Ты сможешь идти, Валиня?
- О, это совсем рядом, - сказал молодой бандит.
- Конечно, смогу, - сказала Валентина. - Раз этот разговор так необходим…
- Как зовут вашего командира? - спросил Маркерт.
- Черный Юрис, - ответил молодой бандит.
"Черный Юрис! Черный Юрис! - думал Маркерт, следуя с завязанными глазами вслед за Малхом и его шефом. - Вот кем ты стал, мой однокашник по иезуитскому колледжу… Вожак банды верных братьев! Черный Юрис…"
Борис Янович, конечно, знал о кровавых зверствах этой банды, прячущейся в лесах. Но ему и в голову не приходило, что главарь - тот самый Юрис, с которым он учился когда-то во Франции.
Да, он узнал его сразу, едва Маркерта ввели в подземный бункер и развязали глаза. С Валентиной их разлучили раньше… "Мадам лучше отдохнуть, ведь доктору Маркерту предстоит мужской разговор, который не интересен для женских ушей…"
Валиня ободряюще улыбнулась мужу. Маркерту тут же завязали глаза и увели.