- Подведем итоги, - предложил Прохор Кузьмич. - Что дала нам поездка Казакиса в Луцис? С одной стороны, у нас пока полное отсутствие каких-либо документальных подтверждений связей Маркерта с лесными событиями тех лет. Впрочем, откуда им быть? Арвид занимался архивами лишь потому, что мы вспомнили давнишнюю историю с попыткой банды Черного Юриса захватить профессора и его жену, попыткой, которая стоила Валентине Маркерт жизни. Естественно было бы предположить, что цепочка могла протянуться из прошлого и каким-то образом создать ситуацию, которая повлекла за собой убийство профессора. С другой стороны, загадочный кузен Маркерта, в котором Андерсон опознал или считал, будто опознал, оберштурмфюрера Ауриня.
- Теперь Андерсон не берется это утверждать, - заметил Казакис.
- У вас есть справка на этого Малха? - спросил Жуков у Арвида.
- Вот, - ответил Казакис, вынимая из папки листок. - "Оберштурмфюрер Малх Ауринь убит во время налета советской авиации в январе 1945 года. Похоронен в деревне Юрате-Видрадска, Курляндия". Сведения из официального документа немецкого командования.
- Запрос о проверке тамошним товарищам посылали?
- Конечно, - ответил Казакис. - По дороге из Луциса я заскочил туда сам. Деревни Юрате-Видрарска больше нет. Людей свезли на центральную усадьбу. Кое-кого из прежних жителей я разыскал. Они вспомнили, что после ухода немцев в деревне оставалось их кладбище… Но его запахали в первую же послевоенную весну.
- А не был ли Ауринь в банде Черного Юриса? - спросил Федор Кравченко.
- Черным Юрисом в свое время занимался я сам, - сказал Жуков. - В последнем бою мы положили их почти всех. В плен верные братья сдаваться не торопились. Слишком много крови было у них на руках. Живыми достались лишь новички. И как мне помнится, ни о каком оберштурмфюрере речи на допросах не было. Правда, сам я тогда угодил в госпиталь, левое плечо зацепили и по голове досталось, но с материалами дела впоследствии более или менее был ознакомлен. А почему вдруг такая связь, Федор Гаврилович?
- Не знаю, - сказал Кравченко и улыбнулся. - Какое-то наитие: Озарение вроде, Александр Николаевич.
- Только без мистики, пожалуйста, - проворчал Жуков. - Братьев Маркерта проверили?
- Магда Брук говорит, что никаких родственников профессора не знает, - сказал Кравченко. - Это верно. Родичи Маркерта так и не простили ему отказа от иудейского вероисповедания. Связей с ними профессор не поддерживал. Впрочем, в живых их осталось мало. Не исключено, что какой-нибудь двоюродный брат и приезжал к нему в Луцис. Сама Магда про тот случай вспомнить ничего не может.
- Хорошо, - сказал Александр Николаевич. - Оставим пока это. Мы, возможно, взяли не в ту сторону, но теперь и этот уголок исследовали до конца. Оставим пока версию с верными братьями и подозрительным кузеном, о нем мог бы рассказать только сам Борис Янович… Но профессор обратил наше внимание на одну деталь. Он указал на апостола Петра. Этот апостол может оказаться одним из ключей к раскрытию преступления. Все товарищи ознакомились с Евангелием?
- Я, например, два раза прочитал, - не утерпел похвастать Арвид Казакис. - Интересные там есть истории…
- Быть тебе управленческим духовным отцом, - поддел его Федор Кравченко.
- В качестве духовного отца с вас достаточно и одного из моих заместителей, - сказал Жуков. - Не отвлекайтесь, товарищи. Прохор Кузьмич, веди совещание.
- Позвольте заметить, Александр Николаевич, - сказал доктор Франичек. - С вашего разрешения… Мне пришло сейчас в голову. Ведь у апостола Петра хранятся ключи от рая. А что если профессор Маркерт прямо нам указывал перед смертью: тайна моего убийства в апостоле Петре?
- Может быть, Вацлав Матисович, может быть, - ответил Жуков.
- Дело это, товарищи, как все мы видим, довольно сложное, - начал Конобеев. - Прочитать жизнеописание Христа и раз, и два, и даже три - относительно нетрудно. Камень преткновения для нас в том, что мы психологически не готовы к такому восприятию "божественного писания", которым обладал покойный профессор, человек огромной эрудиции, посвятивший жизнь изучению не только Старого и Нового Заветов, но и бесчисленных комментариев к ним… А написано их было, сами понимаете, за двадцать почти веков очень и очень много. И теперь мы должны не только ознакомиться с содержанием Евангелия хотя бы чисто информационно, мы должны смотреть на все эти события двухтысячелетней давности глазами профессора-атеиста, постараться понять, как рассматривал Маркерт отношения Иисуса Христа с каждым из двенадцати его учеников-апостолов.
- Не мог он набрать их поменьше, этот плотник из Назарета, - шутливо проворчал Арвид Казакис. - Это ж надо - двенадцать учеников! И необходимо разобраться во взаимоотношениях каждого с самим Учителем… Сколько дел возникнет сразу!
- Благодарите судьбу и профессора Маркерта, что их заботами мы выведены только на апостолов Иисуса, - заметил начальник управления. - Что бы вы сказали, если б пришлось иметь дело со всеми святыми христианской религии?
- И что бы я сказал?
- У вас отнялся бы язык, молодой человек, - вступил в разговор Вацлав Матисович. - Ведь полный христианский месяцеслов перечисляет сто девяносто тысяч святых.
- Сколько-сколько? Тысяч?..
- Вот именно. Сто девяносто тысяч, - подтвердил Конобеев.
- Ни хрена себе компашка, - шепнул, наклонясь к Кравченко и покачав головой, Казакис. Он поднял руки:
- Сдаюсь, дорогой доктор, этой цифрой вы сразили меня наповал.
- Пойдем дальше, - сказал Конобеев. - Нам известно, что фигурки апостолов в кабинете Маркерта стояли в хронологическом порядке, по времени присоединения учеников к Христу. Третьим встретился с Иисусом будущий апостол Петр. Вот что говорится об этом в Евангелии от Иоанна: "На другой день опять стоял Иоанн Креститель и двое учеников его. И увидел идущего Иисуса, сказал: Вот агнец божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом". Цитирую главу первую, стихи тридцать пятый - тридцать седьмой. Это были галилейские рыбаки. Одного из них звали Андреем, то был сын Ионы, а второй оказался Иоанном, сыном Заведеевым. Вот вам два первых ученика Христа. Возвратившись домой, Андрей рассказал о встрече с Иисусом брату своему, Симону. Симон выразил желание примкнуть к Христу. На второй день Андрей привел Симона к Иисусу, который принял в ученики Симона и сказал: "Отныне имя твое будет Петр…" В переводе с греческого слово это означает "камень"… Таким образом, рыбак Симон стал третьим учеником Христа, третьим его апостолом. Все это происходило на берегу Иордана, после визита фарисеев к Иоанну Крестителю, сыну Захария и Елизаветы, двоюродной сестры Марии, матери Христа. Следовательно, Креститель доводился Иисусу троюродным братом. Впрочем, это обстоятельство к нашему делу, видимо, не относится. Хотя здесь так все переплетено, что трудно угадать, какой надо потянуть кончик, чтоб развязался весь узелок.
- Видимо, - сказал Кравченко, - все внимание необходимо сосредоточить на личности Петра. Что нам известно о нем?
- Христианская религия высоко чтит этого апостола, - заметил Вацлав Матисович. - Ведь недаром ему были доверены ключи от рая…
- Может быть, потому покойный профессор и зажал в руке его фигурку, - начал Арвид а смолк, все смотрели на него недоумевающе.
- Поясните свою мысль, - предложил Конобеев.
- Ну… Я хотел… - Арвид замялся.
- Я хотел сказать, что Маркерт взял в руку изображение апостола, чтоб задобрить Петра, когда предстанет перед ним на пути в рай.
Жуков хотел улыбнуться, но решил, что на сегодня достаточно этих арвидовских штучек. Да и то сказать" расследование не продвинулось вперед ни на шаг, сейчас не до шуток… И Александр Николаевич сдвинул брови, стараясь не смотреть, как с трудом убирают со своих лиц улыбки сотрудники.
- Остроумно, только не ко времени. Давайте будем посерьезнее, Казакис, - сказал Жуков. - Высказывайтесь, товарищи… Не жалейте фантазии, только не увлекайтесь размышлениями на потусторонние темы.
- Ближе всего ложится версия с именем апостола, - задумчиво произнес, покрывая листок бумаги геометрическими фигурами и не глядя на окружающих, Прохор Кузьмич. - Может быть, убийца так или иначе связан с именем Петр…
- Не исключено, - подхватил Кравченко. - Правда, уж очень тогда просто. Петров, Петя, Петрович… Надо поискать там, где есть признаки этого имени.
- Вот и займитесь отработкой такой версии, Федор Гаврилович, - предложил Конобеев.
- Хорошо, сегодня же составлю список знакомых профессора по этому принципу.
- К четырем Евангелиям Нового Завета приложены еще и Деяния Апостолов, - сказал доктор Франичек. - Следует иметь в виду и этот источник.
- Мы не можем привлекать вас к расследованию официально, Вацлав Матисович, - вступил в разговор Жуков. - Но, зная вашу эрудицию в этой области и склонность к оперативной работе, я позволил себе пригласить вас в качестве консультанта. Поэтому возьмите Деяния Апостолов на себя. Проштудируйте их… Глядишь, и удастся что-либо из них выудить. Ваши соображения будут приняты во внимание.
- Спасибо вам за оказание мне доверия, Александр Николаевич, - растроганно поблагодарил доктор Франичек. - Я буду… Буду очень хорошо стараться!
- Ну и ладно, вот и договорились… Есть еще что у кого-нибудь?
Арвид приподнялся, потом сел, заговорил, медленно подбирая слова.
- С именем апостола, конечно, есть смысл разобраться. Но мне кажется, что очень уж это просто. Не забываем ли мы, что Маркерту апостол Петр был куда как ближе, чем нам, впервые в своей жизни столкнувшимся с этим, извините, вратарем райским? Поэтому профессор, выбирая его из всех двенадцати, видел в нем не только имя, а что-нибудь более существенное.
- И что же? - спросил Конобеев, так как Казакис замолчал.
- Ну, скажем, профессию Петра.
- Профессию?
- Конечно. Это ведь более существенно в жизни человека, нежели его имя.
- В нашей жизни трудно найти аналог апостольского ремесла, - заметил Кравченко.
- Зачем "апостольского"?! - воскликнул Арвид. - Разве вы забыли, что апостол Петр в обычной своей, так сказать, "симоновской" жизни был рыбаком?
- Мы отдаем должное вашей эрудиции, Казакис, - усмехнулся начальник управления, - и по законам приоритета в выдвижении оперативных версий отдаем вам разработку этой идеи. Только, товарищи, предостерегаю вас от богословского крена. Апостол апостолом, но про остальные возможные варианты не забывайте. По-прежнему тщательное изучение окружения Маркерта, его дружеские, научные и родственные связи. Продолжайте изучение послевоенного периода жизни профессора, запросите в архивах соседних Прибалтийских республик все, что связано с верными братьями Черного Юриса. Чует мое сердце: выстрелы, поразившие профессора Маркерта, могли быть направлены и оттуда.
II
На диспетчерском радиосовещании капитанов фиш-ботов, ведущих промысел в прибрежных водах Балтийского моря, предупредили о надвигающемся шторме, и маломерные суда заторопились в укрытия, хотя в последние два дня рыба заловилась на удивление.
Выбрав промысловое вооружение на борт и ложась на курс, который должен был привести его РБ-28 в ковш Пионерского рыбокомбината, Арнольд Закс не переставал проклинать судьбу и мудрецов-синоптиков, сорвавших такую реальную возможность заработать хорошие башли и рассчитаться с многочисленными долгами..
Не изменилась обстановка на море и на суше и через два часа, когда РБ-28 накрепко "привязали" швартовами к причалу. Все-таки как-никак, а штормовое предупреждение получили, портнадзор в такое время ретиво рыскает по рыбацким судам, строго наказывая тех капитанов, у кого служба на борту оказывается не на высоте.
Синоптики ошиблись на двенадцать часов. Идущий с Атлантики циклон, видимо, заплутался среди бесчисленных проливов и островов, отделяющих Балтику от Северного моря. Он упал на Западноморск и его побережье только утром, когда капитан фишбота РБ-28 уже находился там, где ему не были страшны никакие ураганы на свете.
Сдав рыбу и оставив на борту помощника, Арнольд Закс отправился в Пионерский поселок. Определенных планов у него не было, ибо в кармане не хрустело и не звенело. В таком пиковом положении оставалось рассчитывать только на корешей, а их у Закса было предостаточно. Вопрос лишь в том, чтобы посчастливилось встретить денежного парня, и тогда можно хотя бы скромно посидеть в рыбокомбинатовской харчевне.
И в этот раз Арнольду повезло. Не успел он завершить круг по площади, куда к вечеру собирались рыбаки, как рядом с ним остановилась салатного цвета "Волга". Дверца распахнулась, и на тротуар вывалился Генка Тумалевич, старый Арнольдов приятель, начальник рации на одном из РТМов[8] Западноморского тралфлота.
Когда Закс влип в ту кислую историю с иностранной валютой, Генка оказался тоже втянутым в нее. Только Арнольд про него ни слова не произнес на допросе. Но Генка уже от одного страху стал образцово-показательным парнем, а Заксу все равно три года с лишним пришлось отбухать в исправительно-трудовой колонии строгого режима, Тумалевич же все в Южную Атлантику бегал, вкалывал маркошей[9].
Теперь он сграбастал Арнольда, притиснул к груди, повторяя: "Арни, друг, здорово! С рейса я пришел, Арни! Едем! Едем, Арни!"
Еще мгновение - и вот уже Закс сидит в такси, машина мчится в Западноморск, а Тумалевич, захлебываясь от восторга, говорит, говорит…
Арнольд пока молчит. Ему и приятно, что Тумалевич специально ради него прикатил в Пионерок, хотя что такое для "Волги" тридцать километров, и его гложет зависть, когда он слышит знакомые слова: "Кап-Блан, Дакар, Лас-Пальмас, Уолфиш-бей, Центральная Атлантика, экватор…" Ведь и Закс ходил в тех краях, а потом - суд, колония, визу, конечно, прихлопнули… Вот он и болтается сейчас в двадцати милях от берега.
О неприятном, о том, что случилось три года назад, в машине друзья не вспоминали. Потом уже, в "Атлантике", Генка сказал:
- В море узнал, что тебя… Ну, выпустили, значит.
- Написал, что ли, кто?
- Написала… Она.
- Верушка твоя? Ты все с нею ладишь… Видел я как-то ее - выросла девочка. Скоро свадьба?
- Я-то готов, да вот Вера… Говорит мне: подождем… Давай еще раз. За твое избавление, дорогой Арнольд.
Заедая кусочком лимона, Закс сказал:
- Простили меня, так сказать. Вкалывал прилично, общественной работой занимался, вот одну треть и скостили. Ведь мне целую пятерку давали…
- Знаю, - проговорил Тумалевич.
- Знаешь, знаешь, - вдруг обозлился Арнольд. - А ты понимаешь, что и тебе там сидеть корячилось?
- Спасибо, Арнольд, я по гроб тебе обязан. Если б по-другому сложилось, не ходить мне в моря.
Закс уже остыл.
- Хватит о том деле. Забудем. Ты пришел с Атлантики - будем веселиться. А где же твоя Вера?
- Сегодня ее не будет. Обещала навестить подругу, у той несчастье - отца убили.
- Вот видишь, - сказал Закс, - людей убивают - и ничего. А тут пятерку за пустяк дали. Правда, Золотому Бену влепили крепче. Его на десять лет закатали. Выпьем за торжество справедливости!
- Постой, - Геннадий Тумалевич отставил рюмку и внимательно взглянул на Арнольда. - Ведь это твоего родственника убили. Ну да! Как же я забыл… Отца Тани Маркерт.
- Что ты сказал?
Арнольд опрокинул коньяк в рот, одним глотком проглотил его и уставился на Тумалевича.
- Отца? Тани? Убили старого Маркерта? Гм… Интересно, кому он оказался нужен, этот старый хрыч, помешавшийся на вечных спорах с попами?
- Не надо так о покойнике, Арнольд, - проговорил Тумалевич. - И потом, ведь он твой родственник, этот профессор.
- Еще тот родственник… Ха! Ну да ладно. Замнем это дело. Расскажи, как плавалось. План, конечно, взяли?
Часа через два, когда Арнольд вышел из туалета и намеревался пересечь вестибюль, чтоб присоединиться к приятелю, сидевшему в большом зале, к нему приблизился молодой человек и сказал, что на улице его ждет девушка. Она очень просит Арнольда выйти к ней.
Арнольд с пьяной ухмылкой на лице проследовал за провожатым. Когда молодой человек подвел Закса к легковой машине, из нее вышел еще один мужчина… Капитан фишбота РБ-28 не успел и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье между двумя сотрудниками в штатском, а машина помчалась сквозь сгустившиеся сумерки по улицам Западноморска.
III
- Можете закурить.
- Знакомые приемчики.
- Вы что-то сказали?
- Да, сказал. Я сказал, что уже имел честь познакомиться с этим излюбленным приемом следователей в отношении курева… Не первый раз на допросе. Словом, все как три года назад. "Возьмите сигарету, можете курить, искренность вам поможет и тэдэ, и тэпэ". Вы хоть перестроились бы, что ли… Сигареты и сигареты. А не предложить ли вам мне выпить?
- Не балаганьте, Закс.
- Товарищ Закс или уже гражданин? Зачем вы меня взяли? Я больше не вожусь с этой чертовой инвалютой, будь она проклята! Меня помиловали, понимаете, помиловали! И я знать ничего не хочу про доллары, боны и сертификаты!
- Успокойтесь, - сказал Арвид Казакис. - Вы здесь совсем по другому поводу.
Закс усмехнулся.
- Ха, - сказал он. - Вы меня утешили… Уже нашелся "другой повод". Какой же? Не хотите ли предложить мне партию в бридж?
- Извольте отвечать на мои вопросы. Спрашиваю здесь я.
Казакис нервничал. Не так, не так должен был начаться допрос подозреваемого! А ведь он, Арвид, знал о судимости Закса… Надо было учитывать это обстоятельство. Ну да ладно, перейдем к делу. Ведь это он, Казакис, выдвинул версию о рыбацкой профессии апостола Петра, да еще присовокупил сюда показания Татьяны Маркерт о том вечере… Вот Конобеев и впряг его в отработку бывшего валютчика. Хотя какой он валютчик… Больше прозябал на подхвате, устраивал нужные знакомства. Его и судили за пособничество, и срок определили минимальный. Но зэковского блатного шику этот рыбачок в колонии поднабрался… Играет под бравого урку. Ладно, спокойно. Сейчас ему пыл этот остудим.
- Ваше имя, отчество, фамилия?
- Арнольд Петрович Закс.
- Где живете?
- Прописан или живу?
- И то и другое.
- Прописан я по рыбокомбинату, в общежитии. Поселок Пионерский. А живу где придется.
- Поясните, Арнольд Петрович.
- На судне, у приятелей, у женщин. Словом, где ночь застанет, там и бросаю якорь.
- Невеселая у вас жизнь.
- Как раз веселая, начальник. Ничем и никем не повязан - мечта! Вольный буревестник! Лечу, куда душа пожелает…
- Куда желала лететь ваша душа в пятницу вечером, когда был убит ваш двоюродный дядя профессор Маркерт?
- Вы второй человек, который говорит мне о его смерти.
- Кто был первым?
- Корешок мой, Гена Тумалевич.
- Это тот, с которым вы сидели в "Атлантике"?
- Он самый… Беспокоится теперь бедный Гена. Куда, дескать, подевался Арнольдик Закс?
- Хорошо, хорошо… С другом своим вы еще объяснитесь. Так что вы делали в тот вечер?
- А какой это был вечер?
- Пятница, 28 июня.
- Не помню. Может быть, тогда в море мы были. Надо справиться по судовому журналу. Самый авторитетный у нас документ.
- Не прикидывайтесь дурачком, Закс. Я вам напомню: это был вечер, когда в кафедральном соборе состоялся концерт органной музыки, выпускной концерт студентов консерватории. Вспомнили?
- Ага. Теперь припоминаю. Гулял я в тот вечер, начальник.