* * *
Василий Муравин хоть внешне и держался спокойно, внутреннее напряжение не оставляло и его. Он видел, что Кристина не находит себе места, все время ждет прихода полиции, и понимал, что в ее положении это может вредно сказаться на формировании их будущего чада. Поэтому и решил вывезти жену в Таллинн.
– Давай сегодня пообедаем в Старом городе. Сколько можно торчать в деревне? Я-то хоть мотаюсь в поисках работы, а ты уже две недели тут сиднем сидишь.
– Давай, если тебе хочется. Только денег жалко, – ответила молодая женщина, и по ее голосу Василий понял, что предложение жене пришлось по душе.
– Пока мы еще богатые, разок имеем право, – успокоил он супругу.
По дороге они о Берте и обо всем, что с ней связано, старались не говорить. Приближалась осень, а с ней и конец вольной жизни Муравиной. У педагогов отпуск долгий, но и нагрузки на работе такие, что за летние каникулы едва успеваешь оправиться.
– Знаешь, Вася, я боюсь сказать директору, что весной уйду в декрет, – призналась она мужу.
– Чего бояться. Беременных не увольняют.
– Теперь все может быть. Наши училки дерутся за лишние часы. А этого никогда не было. Да и зарплату, похоже, урежут. Когда уже закончится этот кризис?
Василий пожал плечами. На этот вопрос и ведущие мировые политики отвечали уклончиво. Что говорить о русском безработном, проживающем в эстонском государстве. Муравин был уверен, что Берта погибла в мерседесе вместе с Беншером, и им придется жить на зарплату жены. Это радовать молодого и сильного мужчину никак не могло. И хоть Кристина ни разу на эту тему не высказывалась, сам он переживал постоянно.
– Постараюсь найти работу до осени. А если не найду, придется куда-то ехать. Наш ребенок должен иметь все, что положено, а это теперь дорого.
– Не хочу, чтобы ты уезжал.
– Я тоже не хочу, киса. А что делать, если тут полный писец.
– У нас еще ничего. Пенсии платят, декретные тоже. Говорят, в Латвии хуже… Представляешь, я буду полтора года получать зарплату, а на работу не ходить. Даже не верится.
Василий положил ей руку на коленку, но ничего не ответил. Кристина помолчала и неожиданно спросила:
– Как ты думаешь, нас не посадят?
– Ты опять за свое. Ладно, киса, вернемся домой, я тебе кое-что покажу. Все будет хорошо.
– А что ты мне покажешь?
– Не хочу сейчас говорить. Подожди до дома.
– Хорошо, подожду. А как ты думаешь, что он делает?
– Кто?
– Капитан Вельт. Как он ведет расследование?
– А что тут думать. Когда мы ему сказали, что Берта уехала, он нам не поверил. Стал проверять вокзал, аэропорт, паромы. Не нашел. Наверное, опросил соседей…
– Дохлый номер. У нас друг за другом не подглядывают.
Муравин усмехнулся:
– В этом смысле с чухонцами лафа. Соседей в упор не видят. Когда чухна дает объявление о продаже дома, обязательно делает приписку – "соседи далеко". В России после такой заявы все покупатели разбежались бы.
– Вам, русским, в кайф строиться впритирку, чтобы слышать, как соседи по ночам храпят. У нас этого не любят. Частную жизнь напоказ эстонцы не выставляют. И мне это в нас нравится. – Гордо сообщила Кристина и отвернулась к окну. Василий обогнал фуру, что тащилась впереди, и после этого ответил:
– В компактном проживании своя польза – ворам труднее. Чужака тут же заметят.
– А зачем вам чужаки? – притворно удивилась Кристина. – Вы сами друг у друга и воруете.
– Опять начинаешь?
– Это ты начал про объявление.
– Больше не буду. Что ты хотела от меня услышать?
– Как ведет расследование капитан.
– Когда Вельт узнал от нас про Беншера, поехал к Хейно. Тот, естественно, подтвердил. В полиции не могут не знать, что Беншер разбился. Думаю, что больше Вельт не появится.
– А зачем тогда спрашивал о моем здоровье? Интересовался, хорошо ли я сплю. Значит, знает про снотворное?
– Возможно…
– Но это ужасно! Как ты этого не понимаешь?!
– Ничего ужасного в этом нет. Знает и молодец. Значит хороший полицейский. Он вообще мужик нормальный. Познакомился бы с ним по другому поводу, пригласил бы выпить вискарика.
Кристина посмотрела на мужа с удивлением:
– Ты, правда, совсем не боишься?
– Правда. Я тебе сказал, подожди, когда вернемся. Тогда я тебе все и объясню.
– Если ты по-другому не можешь, поехали сейчас.
– А обед в Старом городе?
– Я тебя дома покормлю не хуже и пару сотен крон сэкономим.
– Как скажешь, – Василий притормозил на обочине, дождался окна в потоке транспорта и развернул машину.
– Вот и хорошо. Вернемся, хоть что-то полезное сделаем. Газон давно пора стричь.
– Стриг на прошлой неделе. Сколько можно?! Пусть травка подрастет.
Кристина хотела промолчать, но не смогла:
– Все вы русские бездельники. Лишь бы не работать, а предлог всегда найдется…
Василий не остался в долгу:
– А вам, чухне, лишь бы камни таскать. Привыкли на хуторах к булыжникам. Разве не так?
Кристина поспешила снять напряжение и сменила тему.
– Интересно, кто у нас будет, мальчик или девочка? Врачи только через два месяца смогут определить…
Василий улыбнулся:
– А ты сына роди. Парень есть парень…
– А если дочку?
– Тоже неплохо… Слушай, а как мы назовем малыша?
Кристина мечтательно улыбнулась:
– Если мальчик, я бы назвала Илло или Отто. А девочку Ыйе. Правда, красиво?
– Ничего себе красиво?! – возмутился Муравин. – Приличный человек без пол-литра не выговорит. У нас так даже собак не называют… Давай назовем девочку Наташей или Леной. А родится парень Александром, в честь Пушкина.
– Конечно, все наши имена ужасны, а ваши прекрасны! Не забывай, ребенку жить в Эстонии.
– Ладно, не злись. Давай поступим так – родится мужик, назовем эстонским именем, девочка – русским. Или наоборот. Только не Яаном, как твоего Пыдера. Даже вспоминать о нем не хочу.
– Согласна. – Кристина посмотрела в окно на пробегающие поля и перелески, достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Василий покосил глазом на жену, не выпуская из внимания дорогу. Она спросила: – Я, по-твоему, дура?
– Почему? Ты интеллигентная эстонская женщина…
– Издеваешься?
– Нисколько.
– Ты же мне всегда говорил, что я мещанка. Это потому, что я хотела жить в благоустроенном доме?
– Отчасти…
– И что в этом плохого?
– Разве я утверждал, что это плохо? Но разделить твою мечту о блестящей сантехнике мне трудно.
– А мне трудно смотреть, как ты потягиваешь виски, подставляя тазики под протекающую крышу.
– Не спорю. Возможно, ты и права. Хотя…
– Что – хотя?
– Хотя нет предела совершенству. Богатенькие дебилы ставят себе золотые унитазы, но жить им все равно скучно.
– Золотые унитазы хороши для туземцев. В Эстонии ты золотого унитаза не найдешь. Только если у русских.
– Не начинай.
– Ладно, не буду.
– Вот и молодец.
– Никогда не поверю, что тебе наш дом после ремонта нравится меньше, чем раньше.
– Мне нравилось, что мы никому не были должны и что у нас не было Берты.
– Кто тебе виноват, что ты поругался с Яаном? Пошел бы на курсы языка и не потерял бы место.
– Сколько можно говорить – не нужен мне ваш чухонский язык.
– Ты живешь здесь, твоя жена эстонка. Неужели тебе не хочется общаться с моими друзьями?
– Я и так общаюсь.
– Тебе это только кажется. Они кое-как говорят с тобой по-русски. И ты думаешь, что они болваны, потому что их речь примитивна. Но они неважно знают русский, а беседуй ты с ними на их родном языке, они могли бы показаться тебе очень интересными людьми.
– Вполне может быть. Я неуч. И оставим этот бессмысленный спор. Он нас приводит только к ссоре. А я не хочу с тобой ссориться. Ты будущая мать моего ребенка!
– Я тоже не хочу ссориться. Но мне обидно.
Они въехали в поселок. Кристина попросила мужа завернуть в магазин. Он зарулил на стоянку, открыл ей дверцу и остался в машине. Кристина всегда долго выбирала продукты, изучала цены, выискивая что-нибудь подешевле, а его это раздражало. Поездка в ресторан не сладилась, но Василий не огорчился. Он ресторанов не любил, хотел отвлечь жену. Выпить стаканчик-другой виски под яблоней в собственном саду ему казалось куда заманчивей.
Кристина сегодня управилась с покупками быстрей обычного. Муравин заметил, как жена вышла из магазина с крупной белокурой женщиной. Они о чем-то поговорили и разошлись.
– Знакомую встретила? – поинтересовался супруг.
Она ответила, когда он уже тронул с места:
– Это была Элис. Жена капитана Вельта.
– Крепкая баба. Такая и побить может….
Он поставил машину в гараж и зашел в дом. Жена закладывала покупки в холодильник.
– Ты хотел мне что-то сказать, – напомнила она мужу. Он подошел к холодильнику, вынул из него коробку с лекарствами и поставил на стол. Порывшись в ней, посмотрел на Кристину:
– А где пузырек?
– Какой пузырек?
– С тем снотворным?
– Не знаю. Я его не трогала.
– А я уверен, что положил его сюда.
– Вася, я не знаю. Возможно, куда-нибудь машинально и переложила. Но этого не помню.
– Может, кто из подруг попросил?
– Снотворное?
– Или твоя мама?
– Мама к нам приезжала еще до того, как я приобрела эти шарики. Никто снотворного у меня не просил. И такого я бы не забыла. Да и кому придет в голову, что я им пользуюсь?!
– Очень странно… – Василий быстро прошел в свой кабинет, выдвинул ящик под компьютером, но и там пузырька не обнаружил.
Кристина вошла следом и уселась в его кресло:
– Говори, раз обещал.
– Я пошутил, – ответил он рассеянно.
– Нашел тему для шуток.
– Ну прости.
– Да ладно. Через пятнадцать минут можем обедать.
В голосе жены послышалась обида. Он остался в кабинете, размышляя, куда мог подеваться пузырек. Но ничего путного не вспомнил. Вспомнил, как вез Берту в ресторан.
Это случилось за две недели до ее исчезновения.
Немка вырядилась в шикарное платье, сделала прическу и выглядела, как стареющая королева перед благотворительным балом. Усевшись в машину, спросила:
– Как я тебе сегодня?
– Берта, сегодня вы неотразимы, – ответил он ей почти искренне.
Она гордо повернула голову и произнесла:
– Благодарю, Васька.
Когда Муравин служил Берте водителем, ему в дороге приходилось выслушивать ее бесконечные монологи. Но в тот раз она привычке изменила. Василий даже полюбопытствовал, почему.
– Обычно вы о себе рассказываете, а сегодня таинственно молчите. Я даже не знаю, куда мы едем?
– А зачем тебе знать? – отозвалась старуха. – Я же показываю дорогу. Да и тайны тут никакой. Мне позвонил мой старый друг Альфред Беншер из Мюнхена. Он весьма обеспеченный человек и заядлый путешественник, хотя на пять лет старше меня. Альфред проездом в Таллинне. Пригласил меня на обед. И ты сейчас везешь меня в ресторан "Палас". Кстати, к ужину меня тоже не ждите.
– Надеюсь, ночевать вы все же приедете? – на всякий случай задал Василий наводящий вопрос. И ждал ответа с надеждой. Если бы она ответила "да" это означало бы для него и жены праздник.
Но "да" она не сказала. А сказала совсем другое:
– В номерах я остаюсь только с любовниками. А Беншер мой друг. – Муравин сообразил, что праздника не будет, но Берта мысль не закончила: – Альфред собрался прокатиться на авто по Скандинавии, – сообщила она с усмешкой, – и пригласил меня. Но длительное путешествие мне тягостно. А вот на обратном пути он обещал задержаться на пару дней в Эстонии, и мы с ним немного загуляем.
– Я же говорил, ваша личная жизнь еще наладится, – обрадовался Василий.
– С Альфредом?! – расхохоталась она. – Мы оба для этого слишком стары. Поболтать с древним ловеласом одно, а ставить ему примочки на ночь – другое.
– Если он намерен совершить автокруиз по Скандинавским странам, значит, не такой уж и древний.
Берта его пристыдила:
– Вижу, ты счастлив от меня избавиться. Но не рассчитывай легко отработать мои деньги.
– Я и не рассчитываю, – заверил Василий, добавив про себя несколько слов для облегчения души.
Этот разговор произошел между ними, когда они уже катили по площади Свободы. Беншера Василий увидел издалека. Старик стоял на крыльце ресторана и держал в руке огромный букет белых роз. Берта тоже его увидела и ткнула в его сторону пальцем:
– Это и есть мой Альфред.
Престарелый кавалер заметил свою приятельницу, когда Муравин открыл ей дверцу. Старик бросился к машине, помог ей выбраться и вручил цветы. Оглядев водителя, спросил ее по-немецки:
– А кто ваш молодой друг? Он не составит нам компанию?
Берта представила мужчин друг другу и пояснила немцу:
– Васька влюблен в свою жену, пусть обедает дома.
Беншер пожал Василию руку и выразил надежду, что они еще увидятся. Берта в этом не сомневалась:
– Конечно, увидитесь. Беншер заедет за мной в финале своего автокруиза.
Она коротко побеседовала со стариком, и они оба разразились громким смехом. Чтобы русский не подумал, что смеются над ним, Берта перевела ему смысл разговора:
– Васька, я сказала Альфреду, что наша следующая встреча намечена на двадцать четвертое число у тебя дома.
– И что тут смешного? – не понял Василий.
– Он хотел двадцать третьего. Но я уже обещала провести этот день с вами и рассказала о празднике Победы, приуроченному к великой битве под Вынну. Альфред слышит об этом сражении впервые. И, как я поняла, сейчас узнал много нового об истории германского оружия. Теперь ты догадался, что нас развеселило?
Муравин пронаблюдал, как пожилая пара скрылась за массивными дверями, и ощутил невероятное облегчение. Выдерживать вежливое лицо, часами слушая старческий бред престарелой дамы, – работа не из легких. Зато какое облегчение испытываешь, когда все позади. От Берты остался лишь едкий аромат ее духов. Он опустил стекло, чтобы этот аромат подарить улицам города, и несколько минут наслаждался тишиной. Потом завел машину и газанул в сторону дома. Именно в тот вечер, возвращаясь в поселок, он и разработал план операции с шариками. Уже потом они с женой назвали ее "ураган для одуванчика" и договорились о деталях.
– Вася, ты там не уснул? Иди обедать, – Кристина стояла на пороге кабинета и смотрела на мужа.
– Нет, киса, я не сплю. Где пируем?
– Под яблоней.
Выйдя на газон, Муравин заметил на пластиковом столе, покрытом белоснежной скатертью, помимо тарелок с приборами, бутылку виски и хрустальный стакан.
– Хотела возместить тебе несостоявшийся обед в ресторане, – ответила супруга на его немой вопрос.
Он поцеловал ей руку и уселся в кресло. Наполнив стакан, поднял его и произнес:
– За упокой ее души.
– Теперь ты Берту вспоминаешь?
Василий отхлебнул виски и поставил стакан на скатерть:
– Скорее, Беншера. Кстати, я его видел всего два раза, но старик мне понравился.
Кристина разлила по тарелкам суп и села напротив мужа:
– Беншер и мне показался славным дедом. Вот кого жаль по-настоящему, так это Альфреда. Не пойму, зачем старик врезался в столб? Он же всю Скандинавию проехал без аварий.
– Я тоже долго думал об этом, – признался Василий.
– И что надумал?
– Ничего.
Кристина оглянулась по сторонам и перешла на шепот:
– А мне кажется, я знаю.
– Поделись с мужем.
Она еще раз оглянулась:
– Подозреваю, когда Альфред сообразил, что с ним рядом сидит покойница, он и бросил руль.
Василий покачал головой:
– Этого не может быть.
– Очень даже может… Представь себя на его месте. Ты ведешь машину, на твоем плече дремлет дама, и вдруг ты понимаешь – она труп.
Василий снова повторил:
– Нет, Кристина, так быть не могло.
– Ну отчего же? Такое вполне возможно.
– А я говорю – нет.
– Объясни, если так уверен?
– Я хотел тебе сегодня это объяснить. Но без пузырька с шариками не могу.
– Не хочешь – не отвечай. Но мне дедушку жалко, хоть я его вообще один раз видела. Он-то и вовсе тут с боку припека. Да мне, если честно, и старушку жаль.
– Тебе? – переспросил Василий недоверчиво.
– Почему ты мне опять не веришь? По-твоему, я такая бессердечная?
– Конечно, нет. Но у тебя не было выбора. Или ребенок, или Берта.
– А у тебя?
– У меня? Так до сих пор и не понял… – Василий осушил стаканчик до дна, обхватил руками голову и крикнул: – Это я во всем виноват! Это моя жлобская гордость. Ты права, надо было идти на курсы, и тогда Яан оставил бы меня на работе.
Кристина потянулась к мужу и погладила его по голове:
– Не мучайся, ты это сделал ради нашего ребенка, и Бог оказался с нами.
Василий жену не слушал:
– Не могу себе простить, зачем мы замышляли все это?! Берта все равно попала в эту страшную аварию.
– Вася, не кричи. Могут услышать!
– Пусть слушают!
– Хватит… надо забыть, будто ничего и не было. Ни Берты, ни этого Беншера. Совсем ничего.
– Не могу. Помнишь, как она вернулась после своего свидания с Альфредом? Она была такая счастливая.
– Нельзя все время ковырять себе душу. Иначе свихнешься.
Суп давно остыл. Они оба так ничего и не ели. Оба думали о пожилой женщине, которая так резко и напористо вошла в их жизни и круто изменила их судьбу.