Там-то, на некрашеном, хорошо проструганном полу и высилась эта гора мягкого золота - более тысячи серебристо-черных лисиц, значительную часть которых ждали на международном аукционе в Ленинграде: госпромхоз поставлял шкурки экспортных кондиций. Промысловый запах мездры наполнял помещение.
Там же, в сортировочной, в небольших прямоугольных ячейках, расположенных вдоль стен, лежали сотни или даже тысячи шкурок белки, ондатры, нутрии… Такого изобилия пушнины Редозубов никогда прежде не видел.
В полутемном помещении сортировочной лисицы выглядели особенно роскошными. Товаровед включил висевшую над широким столом лампу дневного света и небрежно, почти не глядя, выхватил из кучи на полу четыре шкурки. Ловко встряхнул их, отчего благородный волнистый мех засверкал, как старинное серебро, и разложил на столе. Всем присутствующим при осмотре шкурки показались совершенно одинаковыми. Однако, как пояснил товаровед, все четыре различались по цвету, по сорту, по степени серебристости, по дефектам и, следовательно, по цене.
Из кучи было похищено сорок две шкурки.
- Значит, какие шкурки… вы сказать не можете? - спросил прокурор.
- Нет, молодой человек, - ответил товаровед. Прокурор был моложе его лет на пять, но товаровед выглядел значительно старше своих сорока, и его обращение к прокурору никого не удивило, - Эти я еще не сортировал… Но в основном, как можно заметить, здесь шкурки первого-второго цвета, то есть самые дорогие… А сортность у нас всегда высокая.
Прокурор еще раз неприязненно вгляделся в коробку окна с проломленной рамой и сорванной решеткой, затем посмотрел на двух симпатичных белых кошек, умывавшихся у печки, где стояло и блюдце с молоком. Кошки перестали умываться и тоже посмотрели на прокурора. Да, они видели преступников, но, к сожалению, ничем помочь не могут, это уж дело людей - стеречь добро от преступников. С кошек достаточно и того, что стерегут шкурки от мышей, с обязанностями справляются.
- Этот замок осмотрели? - спросил прокурор, обращаясь к следователям - своему и милицейскому - и указывая на обитую железом дверь, ведущую в чуланчик, занимавший один из углов сортировочной. Следователи подтвердили, что замок осмотрен. - А вы что скажете? - повернулся прокурор к эксперту Шлыкову, упаковывавшему уже свой чемодан.
- Здесь ничего не трогали, Борис Васильевич. "Пальцев", во всяком случае, нет.
- Откройте, - приказал прокурор.
В чуланчике был небольшой склад: малокалиберные винтовки, два карабина, пуледробовые ружья; несколько ящиков с патронами. На гвоздях висели связки капканов.
- Здесь все цело, - подтвердил товаровед.
Прокурор вернулся в упаковочное отделение и подозвал товароведа. Тот прошел в пустой угол за барабаном и еще раз указал, где и как со вчерашнего вечера стояли готовые к отправке мешки со шкурками.
- Сколько всего? - нетерпеливо спросил прокурор.
- В одном двадцать пять, в остальных по тридцать. Да оттуда сорок две…
Прокурор наморщил лоб.
- Сто пятьдесят семь, - подсказал сзади Шабалин.
- Спасибо, - недовольно отозвался прокурор, - я уже вычислил. Ну что там собака? - повернулся он к Чиладзе. - Где проводник?
Чиладзе приоткрыл дверь и крикнул:
- Люшков!
Оставив на крыльце восточноевропейскую овчарку, сержант вошел в помещение и доложил, что собака проработала след лишь до зимника; после повторного занюхивания результат оказался тот же. Сержант посторонился, пропуская выходивших на улицу Шабалина и Редозубова.
- Как всегда… - пробормотал прокурор. - До зимника! - продолжал он с заметным раздражением, обращаясь к Чиладзе. - До зимника я сам вам его проработаю: следы видны без всякой собаки! Зачем же вы ее держите?
Чиладзе вздохнул:
- По штату положено.
- Вот разве что… А ведь запах какой, запах! - воскликнул прокурор, шумно втягивая носом воздух. - Хоть на куски режь и в газету заворачивай! И ведь какие-то приборы давно придумали… Да такой запах год будет держаться!..
Остальные вслед за прокурором невольно принюхались. Сержант вздохнул и оглянулся на дверь, за которой сидела его собака - призер областных соревнований.
Прокурор был молод и горяч и не хотел верить, что такое огромное количество пушнины - полторы сотни шкурок, целая партия - могло исчезнуть, не оставив даже запаха на дороге. Его, впрочем, можно было понять.
Опергруппа прибыла на происшествие на оказавшейся под рукой машине вневедомственной охраны, за рулем которой был сам начальник отдела вневедомственной охраны лейтенант Албогачиев. Обычно хмурый и неразговорчивый, на сей раз он подал голос:
- А все наше узколобие. Хотя бы на период забоя можно было взять склад под сигнализацию… А теперь расхлебывай.
- Вот именно! - сказал прокурор.
- Бытует мнение, - продолжал Албогачиев, - что человек якобы надежней электронной защиты. И вот результат: сторож проспал всю ночь в конторе, а тут в это время… Да и в смысле расходов Вот давайте посмотрим: пятнадцатичасовой объект с двумя выходными днями при электронной защите обходится в 227 рублей 64 копейки в месяц, в год соответственно- в 2 тысячи рублей 86 копеек. А сторожевая охрана при том же пятнадцатичасовом объекте той же категории обходится уже в 692 рубля 92 копейки в месяц, в год соответственно…
- Товарищ Албогачиев, - прервал прокурор, - вам следовало изложить все это директору госпромхоза. Где он, кстати?
- Послали, - ответил Чиладзе. - Должен подъехать.
- Излагал и ему, - сказал Албогачиев. - Отказался. Я же говорю: бытует еще такое мнение. Сторожа даже нашего не взяли. А между тем и свой собственный сторож обходится едва ли дешевле нашего. Вот давайте посмотрим: для охраны пятнадцатичасового объекта с двумя выходными днями требуется три с половиной единицы сторожевой охраны. Оклад сторожа 75 рублей, с северными пятьдесят процентов и коэффициентом один к пяти получаем зарплату 150 рублей без учета спецодежды, в год соответственно…
На сей раз лейтенанта прервал телефонный звонок. Чиладзе снял трубку.
- Вас, - сказал он, протягивая ее прокурору. - Хозяйка.
"Хозяйкой" в поселке называли председателя райисполкома, энергичную и властную женщину, много сделавшую для района; ее уважали и даже любили, но в то же время и побаивались: за нерадивость и бездеятельность она взыскивала весьма строго.
- Слушаю, Антонина Григорьевна, - сказал прокурор. - К сожалению, ничего нового, кроме того, что доложил вам Волохин… Да, теперь, кажется, точно: более ста пятидесяти… Следствие будет вести прокуратура… Да, сознаю… Да, понимаю, Антонина Григорьевна… Да, конечно… Ясно… Понятно… Это действительно так, Антонина Григорьевна… Вы совершенно правы… Ясно… Спасибо… Конечно, постараемся… До свидания.
Он положил трубку и сказал:
- Началось…
4
Для правовой, юридической квалификации случившегося отнюдь не безразлично, каким способом совершено то или иное хищение: например, путем кражи, грабежа или разбойного нападения. В зависимости от способа за хищение одного и того же чемодана карательные санкции могут колебаться в больших пределах. Именно способ, наряду с учетом личности преступника, играет ведущую роль при назначении наказания.
Однако существуют преступные деяния, когда даже способ теряет свое определяющее значение при квалификации преступления, и на первое место выходит размер похищенного. Таким признается хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, и именно такое хищение и произошло на пушной базе госпромхоза.
Старшему следователю прокуратуры Ларисе Васильевне Чистовой эти прописные истины были хорошо известны; однако из короткого вступительного слова прокурора перед началом расследования, а также из бесед с некоторыми другими должностными лицами выявились обстоятельства, перед которыми даже и размер похищенного выглядел делом второстепенным. Окончательно это выяснилось при допросе директора госпромхоза.
Директор госпромхоза даже и внешне выглядел личностью незаурядной. Очень солидный, хорошо сохранившийся мужчина, в сшитом у отличного мастера костюме, знающий себе цену, но без тени превосходства перед молодым следователем, - он сразу располагал к себе. При расследовании сложных дел такие люди - истинная находка для следователя. Мало сказать, что это был крупный специалист своего дела; очень часто подобные специалисты только и заняты тем, чтобы выявить некомпетентность следователя, его неосведомленность в том или ином вопросе; им почему-то кажется, что если следователь не получил медицинского или технического образования, то и не сможет разобраться, был ли криминал в действиях врача и совершил ли преступление инженер по технике безопасности Директор госпромхоза и отдаленно не напоминал такого специалиста. Он терпеливо, заинтересованно и, главное, доброжелательно, искренне желая помочь следователю и веря в него, разъяснял Чистовой все, что касается его отрасли: при этом он обнаружил замечательный дар излагать специальные предметы ясно, доступным языком, но в то же время без упрощения и исчерпывающе.
Была в нем и еще одна, чрезвычайно привлекавшая следователя, черта. Как законный представитель истцовой организации, он был объективен в своих попытках помочь следователю установить ущерб, понесенный госпромхозом. Юристы, имеющие дело с гражданскими истцами, могут по достоинству оценить эту черту. В данном же случае объективность директора оказалась качеством особенно важным, так как установить ущерб было делом отнюдь не простым.
На отдельные виды продукции, в том числе и на меха, существует, как известно, несколько цен: себестоимость, закупочная или заготовительная, реализационная, государственная розничная, рыночная и т. д. Разрыв между ними бывает порой столь значителен, что может привести к разной квалификации одного и того же хищения. В связи с этим в постановлении от 11 июня 1972 года Верховный Суд СССР разъяснил, что стоимость похищенного следует определять по наиболее стабильным государственным розничным ценам.
Однако именно директор обратил внимание следователя на то, что меха, украденные с базы, розничной цены, собственно, еще не имели, так как похищены не из магазина и не со склада торговой организации, а лишь пройдя первичную обработку; те же, что были в куче - 42 шкурки, - не успели даже пройти сортировку. Директор предлагал определить ущерб по средней реализационной цене с тридцатипятипроцентной надбавкой, которую выплачивал госпромхозу за каждую шкурку Омский пушно-меховой холодильник.
Чистова удивилась. Обычно истцы изыскивают возможность оценить похищенное как можно дороже, и в данном случае это можно попытаться сделать с помощью государственной розничной цены, тем более, что есть разъяснение Верховного Суда.
Директор же в заключение сказал:
- Да и то, должен вам признаться, Лариса Васильевна, вряд ли это будет достаточно объективной оценкой. Это ведь наша сортировка, а что еще сказал бы приемщик Омского холодильника…
Чистова положила ручку и, раздвинув на две половины низкую челку, спросила:
- А что, бывают существенные разногласия?
- Еще бы! Конечно. Разумеется, и мы, и Омский холодильник руководствуемся ГОСТами, но ведь способ определения достоинства шкурки один - органолептика, то есть на глаз да на ощупь. В этом смысле мы ни на шаг не опередили купцов времен Ермака. Естественно, на этой основе возможны и возникают разногласия, споры…
- А если вы не приходите к соглашению с Омским холодильником?
- В этом случае вызываем государственного арбитра. Его сортировка окончательна и обжалованию не подлежит.
Я понимаю, почему вы это спросили. Конечно, если бы меха лежали уже у вас в кабинете, мы пригласили бы специалиста со стороны, и, думаю, он достаточно объективно оценил бы их. К сожалению… Кстати, должен вам заметить, что меха необходимо разыскать в кратчайший… наикратчайший срок…
Чистова вскинула тонкие подкрашенные брови.
- Нет-нет, вы меня, видимо, неправильно поняли, Лариса Васильевна, - предупредил реплику следователя директор. - Я отлично понимаю, что милиция и вы заинтересованы в этом не меньше меня. Я просто хочу разъяснить одну особенность. Если бы это было золото или, предположим, деньги, пусть бы они лежали себе в укромном уголке и месяц, и два, и сколько угодно, пока вы их не найдете. Но меха!.. Достаточно им побыть в сыром подвале, подполе, просто в хорошо отапливаемом помещении- и мы утратим их навсегда, даже если найдем. Вот почему я заостряю на этом ваше внимание.
Чистова кивнула:
- Вы совершенно правы. A-а… как они должны храниться? Ну, у вас как хранятся?
- У нас они хранятся… вы видели. Но дело в том, что у нас они не лежат. Мы их сортируем, пакуем и немедленно отправляем. В период забоя и сортировки у нас нет ни выходных, ни праздников. А там - при длительном хранении- в специальных холодильниках. Само название - Омский пушно-меховой холодильник - достаточно красноречиво…
- А если они сейчас в сарае каком-нибудь, на морозе?
- В принципе, ничего страшного… если нет мышей и прочих грызунов.
Чистова вздохнула:
- Деликатный товар.
Помолчали. Чистова вновь поправила челку и взяла ручку.
- Ну хорошо. Если мы оценим их по средней реализационной цене… сколько это будет?
- Много, - сказал директор. - Очень много, Лариса Васильевна. Для нас, по крайней мере… Мы представим вам все необходимые документы, а пока давайте попробуем прикинуть хотя бы на глазок.
Не заглядывая ни в блокнот, ни в какую-либо бумажку, директор стал приводить цифры. Цифры были с десятыми и сотыми долями процентов, с рублями и копейками, за несколько истекших лет и отдельно по партиям, отправленным в разное время на Омский холодильник. Но странное дело! Следователи и сотрудники ОБХСС знают, как нелегко бывает за частоколом цифр и шлейфом бесчисленных документов разглядеть суть дела или хотя бы подвести какой-то итог. Здесь же, в изложении директора, вырисовывалась четкая картина.
Закупочная цена нормальной шкурки первого цвета и первой группы серебристости составляет 192 рубля 50 копеек.
С тридцатипятипроцентной надбавкой, которую выплачивает Омский холодильник, около 260 рублей.
Закупочная цена первой группы второго цвета без надбавки- 154 руб., третьего цвета- 125 руб. С надбавкой соответственно - 208 и около 170 руб.
Шкурок первого цвета в партии, как правило (по данным за несколько истекших лет), 15–17 процентов; второго цвета - 67–70 процентов. При этом первая группа серебристости составляет обычно 93–95 процентов от всех шкурок…
- Скажите, - перебила его Чистова, - а какого цвета и… какой группы серебристости моя лисица?
Директор, мельком взглянув на вешалку, где рядом с его югославской дубленкой висело пальто следователя, ответил:
- Вы меня извините, Лариса Васильевна, но у вас бурая лиса, то есть самая последняя. У нас таких почти не бывает - так, одна-две за весь забой. К тому же она у вас с большим дефектом… Однако, - он улыбнулся, - это дело поправимое. Найдите меха - и я лично преподнесу вам самую что ни на есть наилучшую!.. Нет-нет, не возражайте. Я понимаю - где нахожусь. Оформим вполне законно, через КБО. Мы премируем шкурками наших лучших звероводов, почему же мы не выделим лисицу следователю, который спас нас от разора! Я и товарищу Шабалину пообещал норковую шапку. Да мне сам министр ничего не скажет!
Ваш министр, может быть, и не скажет, а нам Генеральный прокурор найдет что сказать. Да и милицию их министр по головке не погладит…
- Лариса Васильевна! - развел руками директор. - Впрочем, позвольте - я продолжу…
Далее, со слов директора, картина ущерба вырисовывалась следующим образом.
Учитывая сорт, цвет, степень серебристости, а также процентный состав этих показателей за несколько лет по отчетам Омского холодильника, средняя реализационная цена одной шкурки составила около 140 рублей, а с надбавкой- около 190 рублей.
С базы похищено 157 шкурок. Таким образом, считая по средней реализационной цене, сумму ущерба следует определить около 30 тысяч рублей.
Общий ежегодный выход шкурок лисицы составляет, примерно, 270 тысяч рублей Следовательно, воры похитили более десятой части всей клеточной пушнины. Удельный же вес звероводства составляет треть выхода всей товарной продукции хозяйства.
Вывод напрашивался сам: госпромхозу нанесен значительный ущерб. Но даже и в абсолютном исчислении, как понимала Чистова, кражу следовало квалифицировать как хищение в особо крупных размерах. За совершение этого преступления статья 93-прим УК РСФСР предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком до 15 лет, а при отягчающих обстоятельствах может быть назначена высшая мера…
- Мы не нефтяники, не газовики и не лесорубы, - сказал директор. - Для нас двадцать восемь тысяч - это деньги. Мы сейчас много строим, два жилых дома заложили. В следующем году собираемся открывать новую ферму. Поверьте, считаем каждую копейку. Это ведь только так кажется: сдали пушнину - получили триста тысяч… А в этом году себестоимость одной шкурки составила 154 рубля 31 копейку… Да, не удивляйтесь, Лариса Васильевна, именно такие деньги нужно затратить, чтобы получить одну шкурку. Заметьте: если бы Омский холодильник не платил надбавку, мы в этом году остались бы в накладе. И это несмотря на очень высокую закупочную цену!
Директор помолчал.
- И все же, - сказал он, - я должен со всей ответственностью заявить, что… отнюдь не материальный ущерб составляет главное зло этой преступной акции.
- Вы имеете в виду моральную сторону преступления?
- О нет! При чем тут мораль? Каждый знает, что воровать нехорошо, а если вы придаете этому еще какую-то сложность, то мне это безразлично. Я имею в виду нечто гораздо более определенное, а именно: национальную политику нашего государства среди малых народов Севера.