* * *
"Казалось, что ночь перешагнула порог времен и превратилась в вечность. Где-то далеко, может быть, на Монмартре, все еще не угасала чья-то вечеринка. Она вслушивалась в едва различимые звуки музыки, переплетенные с криками, смехом и порывами весеннего ветра. Вслушивалась до тех пор, пока они не стали казаться ей нестерпимо печальным эхом ее собственного одиночества. Тогда она встала с кровати, подошла к окну и, обхватив плечи руками, застыла, вглядываясь в парижскую темноту. Ей показалось, что утро никогда не наступит, что кто-то вечно будет наслаждаться ночными радостями - танцами, прогулками под желтой огромной луной, поцелуями. Но ей, страстно желающей наступления серого туманного утра, никогда не познать радость. Потому что больше она не выйдет на мост, не дождется своего таинственного гребца…"
Телефонный звонок заставил отложить книжку. Алена потянулась и взяла трубку:
- Ты в курсе, что произошло с твоим заданием? - быстро осведомился Борисыч.
- Сказать "в курсе" - значит, ничего не сказать, - зевнув, ответила она.
- Ну и как?
- А что я должна ответить, кроме как "сожалею"? - Она пожала плечами для убедительности, но шеф этого не видел, наверное, поэтому его любопытство осталось неудовлетворенным.
- Но ты же последняя, кто говорил с Журавлевым?
- По крайней мере, последняя журналистка.
- Ты успела взять у него интервью? - заметно оживился главный редактор.
- Вообще-то не совсем, но парой фраз мы с ним перекинулись.
- Этого хватит для публикации?
- Если на меня хорошенько надавить, этого хватит на целую книгу, - улыбнулась она.
- Считай, что надавил. Готовь материал в этот номер. И еще… что там творится с постановкой?
- По моим сведениям, репетиции продолжатся. Гамлета будет играть Ганин.
- Знаешь что, дуй-ка ты в этот театр и сделай обзор. Поспрашивай там о Журавлеве, ну не мне тебя учить…
- Аркадий Борисович, - со смешанным чувством удивления и воодушевления выдохнула Алена, - вы же никогда не поощряли мои походы по горячим следам!
- Сейчас другой случай. Убийство громкое, вся Москва уже гудит. Для нашего журнала твоя статья может оказаться настоящим Клондайком. Так что побыстрее работай. Чтобы через неделю статья легла мне на стол!
* * *
- Алена! Это слишком длинная история, к тому же история слишком давняя, чтобы ее вспоминать, - по округлившимся глазам тетки Таи, а особенно по тому загадочному блеску, которым теперь наполнены были эти глаза, Алена заключила, что как раз это тетке больше всего и хочется.
Она приготовилась слушать.
- А разве Игнат Робертович… уже в отставке? - неосмотрительно встряла Настена, но Алена тут же толкнула ее локтем в бок:
- Цыц!
- Хорошо, - быстро согласилась та, однако было поздно.
Тетка слегка зарозовелась и поджала губы.
- Милая моя, - она строго глянула на Настену поверх очков, - неинтеллигентно думать, что в нашем возрасте еще имеет смысл отправлять кавалера в отставку. Это вы можете разбрасываться - тот подходит, тот не подходит, а мы, дамы бальзаковского возраста, вынуждены быть более осмотрительными. Так ведь пробросаешься, а через пару лет, глядишь, и в театр не с кем пойти… - с достоинством заключила Тая.
- Да ну… В театр можно пойти и одной. Не обязательно цепляться за мужской локоть, - Алена неодобрительно покосилась на подругу: мол, нашла, когда разбавлять разговор дурацкими вопросами.
- Одной ходить неприлично. Женщина должна быть при кавалере. А то, смотрю я на тебя…
- Так что там с Горынычем, то есть с Вячеславом Ивановичем? - Нужно непременно сбить тетку с излюбленной темы критики личной жизни племянницы, иначе это затянется и перейдет в утомительное препирательство.
- Горыныч - уже и кличку заимел стариковскую, - вздохнула родственница. - Вот что делают с человеком годы.
- Так почему ты за него замуж не вышла?! - Алена теряла остатки терпения.
- Вот привязалась! - тетка торопливо схватила лежавшую рядом с ней аляпистую рубашку и принялась ее ушивать, быстро орудуя иглой, причем руки у нее дрожали, стежок получался неровный. - Гуляли мы как-то по Невскому целой компанией. Стояло лето, белая ночь… Я тогда на втором курсе техникума училась, а Славик сессию сдавал на четвертом курсе юридического. Вот сдали они экзамен, и пошли мы праздновать. Ребята, конечно, слегка выпили, идем, песни под гитару поем, народу - никого. Проходим мимо ларька "Пиво - воды" - обшарпанный такой ларек, краска на нем облупилась, пивом за версту несет. Ну я в шутку и говорю ему: мол, стоит такая гадость в самом центре колыбели революции, на красивейшей улице самого прекрасного в мире города, который еще помнит Пушкина. Ну а Славик усмехнулся и говорит: "Если хочешь, я для нашего города подвиг совершу!" Я ему в ответ, что все только и говорят о подвигах, а на деле… в общем, слово за слово. Дальше ситуация вышла из-под контроля - он подговорил ребят, подняли они этот ларек и швырнули в Неву. Тут откуда ни возьмись появилась милиция, в общем, стали разбираться, университетское начальство оповестили об инциденте - Славика исключили, и он как раз попал под осенний призыв. Мы переписывались, в армии за него вроде бы взялись, перевоспитали. Там у них политические занятия проводились, не знаю, каким образом им мозги прочищали, но под конец службы вся рота прямиком решила отправиться поднимать целину. Он, конечно, ни о чем таком мне в письмах не сообщал. Я его встречаю на вокзале, а он мне с ходу: поехали со мной, поезд через два дня. Тут уж бабушка твоя стеной встала - не пущу, он сам загнется и тебя в этой глуши погубит. Так и не пустила. Я ему тогда говорю, если ты меня действительно любишь, то плюнешь на свой дурацкий патриотизм и останешься в Ленинграде - мы ведь расписываться собирались, а он уперся рогом - Родина без хлеба! Мама моя тогда посадила меня рядом с собой и говорит: "Доченька, с дураком счастливой не станешь!" Я, конечно, рыдала. А он уехал. Ну а мама мне не дурака нашла - первого моего мужа - Бориса Ефремовича. Я назло Славке и выскочила замуж. Так и жизнь пошла, то один муж, то другой, вроде бы и не дураки все, а настоящего счастья я так и не узнала.
- Значит, бабушка была не права? - зачарованно выдохнула Алена.
Тетка Тая пожала плечами:
- Кто знает, как бы сложилась у нас со Славиком жизнь. Теперь ведь это не проверить.
- Как красиво, - всхлипнула Настена, которая по причине своего предсвадебного статуса просто обязана была проникнуться романтической историей до самых костей, - а мы живем скучно.
- Будет у вас в жизни еще и не такая красота! - усмехнулась тетка.
- Да ну… - махнула рукой администраторша. - Ни страсти, ни пыла, ни порывов, пять лет ухаживаний - это так долго!
- Дуреха ты! - упрекнула ее Алена. - Коржик твой - просто мировой парень. И не представляй его здесь занудой, я с ним пять лет училась, он душа любой компании.
- Ну а ты когда встретишь какого-нибудь мирового парня? - осведомилась тетка.
- Вот! Начинается! - буркнула Алена. - Еще немного твои романтические истории послушаю, потом дочитаю книжку "Ожидание любви" и тут же встречу. Я уже сейчас чувствую, что мне в жизни чего-то недостает.
- И правильно! - кивнула дотошная родственница. - Посмотри, сколько вокруг замечательных парней!
Словно в подтверждение ее слов, на пороге костюмерной появился Вадим Терещенко.
Они с Аленой обменялись холодными взглядами, после чего он сурово бросил:
- Ты же обещала больше не появляться в театре до окончания следствия.
"Вот уж кто зануда!" - с тоской подумала Алена, стараясь не замечать теткину многозначительную ухмылку.
- Я здесь по долгу службы, - сухо ответила она. - У меня задание от главного редактора - написать статью о репетициях спектакля и о последней роли Александра Журавлева.
- Ну конечно! - фыркнул Вадим. - Я даже не стану делать вид, что поверил.
- Твое право, - она отвернулась к окну и с повышенным интересом принялась изучать пролетающие скудные снежинки.
- Таисия Александровна, - Вадим переключился на тетку, похоже, не слишком расстроившись ее внешней суровостью, - что это за лунатик, который ходит, как привидение, по коридору и стращает всех подряд?
- Вы, наверное, имеете в виду нашего гуру? - мило улыбнулась Тая. - Это отец Гиви. Наш актер, Вениамин Федоров, привез его из самого Голливуда.
- А на какой предмет он стращает? - поинтересовалась Настена.
- Утром я его встретил, он говорит: "Смерть от воды!" - а сейчас столкнулся, он за руку меня схватил и шепчет: "Сердце твое пламенем объято". Прямо не знаю, что и думать!
- Пора вызывать пожарных! - съязвила Алена, не удостоив его взглядом.
Никто даже не улыбнулся. В общем-то, она и сама понимала, что со злости шутит весьма плоско. Но ничего не могла поделать, ее просто распирало желание отпустить в адрес Терещенко какую-нибудь колкость. Надо же, подлец! Мало того, что явился к ней домой, наговорил кучу гадостей, так после этого хоть бы позвонил да извинился. Нет же, всю неделю ни слуху ни духу! Словно ему действительно нет до нее никакого дела. Правда, весьма возможно, что это так и есть! Ну, тогда он вдвойне подлец и еще мерзавец! А она-то переживала!
- Странно, - задумчиво проговорила тетка, - этот гуру меня пугает. За день до убийства Саши он встретил меня в фойе и как крикнет в ухо: "Голоса слышу! О беде толкуют!" Я тогда ночь не спала.
- А ведь собрание действительно проходило в фойе, - Алена мгновенно забыла о своей обиде, - помните, после убийства? Там как раз и обсуждали.
- Точно! - завороженно прошептала Настена.
- И еще, Журавлев мне говорил, что отец Гиви странно на него смотрел на последней репетиции - так, словно прощался.
- Ну и что теперь, просить этого гуру, чтобы он раскрыл тайну преступления, используя свой дар ясновидца? - саркастично, но не слишком уверенно поинтересовался Вадим.
- Во всяком случае, стоит попробовать, - Алена пожала плечами.
- Мне кажется, что все это полная чушь! - довольно резко выступила тетка Тая. - Помнишь историю с дядей Васей в прошлом году?
- Как, еще одна история? - усмехнулась Настя.
- Эта - другого рода. У моего соседа и хорошего друга прошлой весной угнали из-под окна машину. Ну, он сразу пошел в милицию. Там искали, но безрезультатно. Тогда он отчаялся, обратился к экстрасенсу - женщина немолодая, с виду приличная, чего-то пошептала, глаза закрыла, потом открыла и говорит: "13-я Парковая, дом пять, во дворе". Дядя Вася этот двор чуть ли не с лупой обшарил - ничего. А через месяц машину свою нашел в ста шагах от соседнего магазина: мальчишки ночью покатались и бросили. К утру снегом замело, а как таять начало, она и обнаружилась. Так что не верю я всяким ясновидцам.
- Вообще-то вы правы, - поддержала ее Настена, - у матери тоже есть одна знакомая целительница. Подходит ко мне, руками поводила - у тебя, говорит, детка, голова болит. Я ей отвечаю, что не болит у меня голова, у меня проблемы с желудком. Тогда она еще руками поводила - точно, говорит, гастрит. А потом оказалось, что и гастрита нет.
- Не знаю, - протянул Терещенко, - в такой ситуации я готов поверить хоть Вельзевулу.
- Наш следователь только что признался в своем профессиональном бессилии! - Алена нашла-таки повод уколоть наглеца.
- Признание поражения - уже шаг к победе, - изрек Вадим, чем подрубил на корню ее старания. Она ожидала большего - истерики с его стороны, как минимум.
- Ну шагай дальше! - Алена чувствовала себя посрамленной, по крайней мере тетка с Настеной ее явно не одобряли. - Успехов!
С этими словами она встала и быстро выскочила за дверь, не решаясь посмотреть ни на кого из присутствующих.
* * *
Работа как-то не клеилась, заказанная Борисычем статья не продвинулась ни на строчку. В театре сосредоточенно репетировали, пытаясь работой заглушить эмоции. О Журавлеве никто беседовать не хотел, ограничивались парой фраз и отсылали к Лине Лисицыной - она, дескать, расскажет в красках. Каким он был человеком. Та же чванливо отнекивалась, объясняя, что разговоры об Александре повергают ее в "страшную депрессию", а это совсем не ко времени, учитывая важность ее роли в "Гамлете". Алена ей не очень-то верила - "цену себе набивает". О самом же спектакле пока говорить было рано, кроме того, что вместо убитого теперь репетировал Ганин. Вообще, чувствовалась напряженность - никто не скандалил, даже главный давал указания непривычно сдержанным тоном. Людомиров перестал шутить и кривляться. Лина смотрела на всех отстраненно, а гуру больше не доводил никого своими прорицаниями. Все затихло, как перед бурей, которая должна была произойти непременно, как только кто-нибудь не выдержит и сорвется. Первым сорвался Федоров, который, выпив "с горя" стопку водки, теперь практически не просыхал, шатался по коридорам театра и вещал вместо своего духовного наставника. Главный пока мужественно терпел, призывая отца Гиви повлиять на подопечного. Тот, по его словам, усиленно молился, но пока безрезультатно. Тетка Тая с головой окунулась в неожиданно воскресший роман своей юности и напропалую таскалась с Горынычем по тенистым аллеям. Так что у Алены выхода не было - пришлось снова сдружиться с Корнелией. Та хотя бы охотно обсуждала с ней ее дурацкое положение. А положение действительно было идиотским. В театр ей идти не хотелось, потому что там ей грозила встреча с Терещенко, а это означало - ненавидящие взгляды, упреки, издевки и прочие неприятности, от которых она уже устала. И как это он вдруг научился общаться с женщинами: перестал краснеть и смущаться, наоборот, держится весьма уверенно, словно родился заправским Казановой. Шуточки ее на него больше не действуют - теперь она сама же от них и страдает.
- Вся проблема в том, что ты в него влюблена, - соседка блаженно вздохнула.
- Я?! Да я его ненавижу! - возмутилась Алена.
- Ненавидишь, потому что больше не чувствуешь себя рядом с ним уверенной. А это потому, что влюблена, - прозвучало как приговор.
- Глупости! - Алена все еще пыталась отстоять прежнее достоинство. - По ночам он мне не снится, да и вообще, лучше бы я его и не встречала больше!
- Вот! О чем я только что и говорила. Ты влюблена, ты боишься его, боишься сказать или сделать что-то не так…
- Еще бы! Он стал совсем другим. Он научился ставить меня на место, как бы это дурацки ни звучало.
- Правильно, потому что рядом с тобой он чувствует себя сильным мужчиной. Он уверен в себе. А это означает, что и он в тебя влюблен. Вот так!
- Проявлял бы он свою уверенность с кем-нибудь еще, а то я его придушу!
- Он и проявляет, только ты не хочешь этого замечать.
- Все потому, что теперь он чувствует себя очень важной персоной! Надо же, повысили его. Начальник хренов! - проворчала Алена.
- Ты в корне не права. Ты не хочешь понять, что только от тебя зависит, как он поведет себя с тобой. Женщина - королева компромисса, а мужчина - воин. Так что не жди, что он явится к тебе с извинениями - сделать первый шаг должна ты.
- И почему мне достаются такие несносные мужики?
- Не знаю. Если тебя пятый раз бьют по морде, то дело не в очередном обидчике, а, извини, в морде. Попробуй измениться, настройся на хорошее, дочитай хотя бы один роман.
- Ну, я не могу больше! - Алена закатила глаза. - Сто пятьдесят страниц марафона по Парижу в одном направлении: от дома до реки. Я скоро сама начну бегать по утрам!
- Вот когда ты переменишь отношение к любовным романам, тогда и поймешь, как вести себя с твоим разлюбезным следователем, - уверенно заключила Корнелия.
Ее уверенность Алене не передалась.
* * *
"Она бежала что есть сил. Сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди… - "И шлепнется под ноги, - добавила за автора Алена. - Никогда мне не проникнуться этой сопливой романтикой!" - Набережная была уже близко. Уже слышался мирный плеск воды… Она вдруг остановилась и замерла - может, она опоздала? Влажный воздух ударил ей в голову…"
Алена отложила книжку в сторону и, потянувшись, встала. Подойдя к зеркалу, она внимательно вгляделась в свое отражение.
"Надо заметить, что ты, милая, переменилась! - сказала она себе. - Как книжечку почитаешь, так глаза начинают наполняться нездоровым блеском. Боже, ну и слог у меня теперь! Как там тетка Тая ресницами хлопает? - Алена попыталась изобразить это и пришла к выводу, что лучше не стоит проделывать такой трюк на людях, а то еще чего доброго вызовут "Скорую". - Похожа на престарелую кокетку, - пришлось признаться и в этом, - тетка почти втрое старше меня, но у нее это получается как-то естественно и ненавязчиво. А у меня, словно у клоуна, это в лучшем случае!"
Она с тоской оглядела комнату. Пусто. Как-то нестерпимо потянуло на воздух. Плевать на промозглый холод, который прилипает к коже, стоит только высунуть нос на улицу. Она пойдет гулять назло всем, и прежде всего себе. Не сидеть же дома в одиночестве в воскресный вечер. Сразу представились тетка Тая, которая, наверное, воркует со своим Горынычем, Настена, обсуждающая с Коржиком будущую свадьбу, да и вообще, на свете миллионы счастливых пар, и только она - одна! Даже Бунин не звонит, хотя вряд ли его появление сильно скрасило бы ее унылую личную жизнь, но хоть какое-то оживление внесло бы. И вот на тебе! Последнего кавалера она отвадила. Сама же запретила ему приходить. Правда, он мог бы и не послушаться, но он предпочел исчезнуть с ее горизонта. Наверное, в ней действительно что-то не так - все мужики расползаются в стороны. "Ах, - тяжело вздохнула Алена, - конечно, все, что написано в этой задрипанной книжонке, - полный бред, но… именно этого бреда мне, как ни странно, не хватает. Что со мной происходит? Может, я заболеваю?"
Тем не менее она вышла из дому. Промозглый холод тут же проник под пальто, ветер бросил конец шарфа на лицо. "Очень романтично!" - проворчала она, но упрямо побрела дальше. Идти, собственно, было некуда. Друзей, приятелей или просто знакомых у нее в Москве не так уж мало, но ни с кем конкретно почему-то общаться сейчас не хотелось. Мимо нее прошмыгнул какой-то тип в куртке. Потом остановился шагах в трех, посмотрел ей в след. Почувствовав чужой взгляд, Алена обернулась.
- Дэвушка, вы одна? - на кавказском лице сверкнула обойма золотых зубов.
- Нет, вдвоем! - она быстро пошла к станции метро.
"А Терещенко, наверное, опять футбол смотрит, - с неприязнью подумала она, когда поезд тащил ее сквозь темный тоннель. - Впрочем, почему футбол? Ведь если он не женат, он вполне может иметь девушку… или пару девушек… или даже целый табун девушек. То-то он так расхорохорился! - мысль об огромном числе его поклонниц нравилась Алене больше. Все-таки это лучше, чем если бы он имел одну-единственную и собирался жениться. - Хотя какое мне до него дело, в конце-то концов! Подумаешь, красавчик! Хотя, конечно, красавчик… И вообще, неплохой парень…"
Расстроившись окончательно, она вышла на "Китай-городе".