Стол из темного красного дерева занимал почти всю длину одной из стен столовой. Он был завален какими-то бумагами и картонными коробками. На некоторых коробках она разглядела надпись большими яркими буквами "RSPCA", на других - "Barnardo's" или "Child Soc". На всех коробках буквы были большие и черного цвета, из чего Нэнси заключила, что это что-то вроде распределительной тары для благотворительных целей Алисы. Большие пятна плесени на коробках свидетельствовали о том, что интересы Алисы ушли в небытие вместе с ней. На нескольких коробках всякая маркировка отсутствовала, и они в основном лежали на боку. Папки из них вывалились и были разбросаны по всему столу. Счета по уплате за обслуживание. Бумаги, имеющие отношение к садоводству. Страховка на автомобиль. Банковские счета. Депозитные счета. Обычные повседневные бумаги.
В комнате не было картин, только фотографии, хотя наличие бледных прямоугольников на стенах указывало на то, что когда-то они здесь висели. Зато фотографии были повсюду. На стенах, на любой свободной поверхности, в альбомах, сложенных стопкой на буфете. Даже если бы Нэнси была к ним совершенно равнодушна, она не смогла бы пройти мимо, не обратив на них внимания. В основном это были очень старые фотографии. История ушедших поколений Локайер-Фоксов в снимках. И не только история семьи, но и их предприятия по отлову и переработке омаров. Здесь были также виды Особняка и долины, снимки собак и лошадей. Над камином висел студийный портрет матери Джеймса, а в алькове справа - свадебная фотография молодого Джеймса с женой.
Пристально разглядывая изображение Алисы, Нэнси почувствовала, что вторгается в какую-то запретную область в поисках семейных секретов. У Алисы было хорошенькое и довольно волевое лицо; она так же отличалась от черноволосой скуластой матери Джеймса, как Северный полюс отличается от Южного. Хрупкая блондинка с ярко-голубыми шаловливыми глазами, как у хитренького сиамского котенка. Нэнси была потрясена. Она представляла себе Алису совсем другой. В воображении она наложила образ своей умершей приемной бабушки - жесткой старушки с морщинистым лицом, узловатыми пальцами и сварливым характером настоящей крестьянки - на образ бабушки биологической, превратив ее во властную даму, раздражительную и резкую.
Взгляд Нэнси привлекли еще две фотографии, стоявшие на бюро, в двойной кожаной рамке как раз под свадебной фотографией. Слева - Джеймс и Алиса с парой крошек; справа - студийный портрет двух подростков, девочки и мальчика. Они одеты в белое и сфотографированы на черном фоне в классической свободной позе: мальчик стоит за девочкой, положив руку ей на плечо, лица повернуты к камере. "Уж поверьте мне на слово, - говорил ей Марк, - никто никогда и нигде не примет вас за Элизабет". Он был прав. В Нэнси не было ничего от этой накрашенной "куклы Барби" с капризным ртом и тупым выражением равнодушных глаз. Но Элизабет была удивительно похожа на свою мать, при полном отсутствии в ней яркой индивидуальности Алисы.
Нэнси напомнила себе, что несправедливо судить о человеке по фотографии. Особенно по студийной. Однако и у Лео было такое же неприятно равнодушное выражение лица, как и у сестры. Нэнси предположила, что стиль снимка был выбран ими самими, так как маловероятно, чтобы Джеймс с Алисой захотели бы иметь в качестве воспоминания о детях столь странное их изображение. Лео заинтересовал ее. Двадцативосьмилетней Нэнси его попытки выглядеть сексуальным показались смешными, но она вынуждена была признать, что в пятнадцать она скорее всего нашла бы его очень привлекательным. У Лео были темные волосы его бабушки и голубые глаза матери, только несколько более светлые. Очень интересное сочетание, хотя Нэнси неприятно удивило то, что она, несомненно, больше походила на него, чем на его сестру.
Они оба ей не понравились, хотя Нэнси и не знала точно, была ли ее неприязнь спонтанным чувством или ее в определенной мере спровоцировал рассказ Марка. Как ни странно, они вызвали у нее в памяти единственный в чем-то схожий образ - возможно, из-за белой одежды и накладных ресниц Элизабет, - коварно-невинное лицо Малькольма Макдауэлла в "Заводном апельсине" в те мгновения, когда он садистски издевался над своими жертвами в оргии извращенного самовыражения. Может быть, в душе они чем-то на него похожи, подумала Нэнси. А может, это всего лишь модный в их компании образ напускной аморальности, которого не должны были заметить их родители.
Обеденный сервиз стоял на буфете, покрытый слоем пыли. Нэнси перенесла верхние тарелки на стол, чтоб достать из-под них нижние, почище. "Да, глядя на фотографию, можно такого напридумывать", - сказала она себе, вспомнив собственные подростковые снимки, сделанные в основном отцом и в свое время заполнявшие почти всю их ферму. И что такие простенькие карточки могли сообщить чужому человеку о ней, ее интересах, ее характере? Только то, что Нэнси Смит - открытый и искренний человек, которому нечего скрывать от окружающих? Но даже подобное заключение было бы неверным.
Когда Нэнси вернула тарелки на место, она заметила маленькую отметину в форме сердца в слое пыли, покрывавшей буфет, там, где они стояли. Кто и когда ее сделал? - подумала она. В этой холодной и мертвой комнате сердечко в пыли показалось ей таким трогательным символом любви, что по телу Нэнси пробежала невольная дрожь, как от какого-то зловещего предзнаменования. Во всем можно прочесть какие угодно символы и знаки, подумала она, бросив прощальный взгляд на улыбающиеся лица молодых деда и бабушки на свадебной фотографии.
*
Лис велел Вулфи вернуться в автобус, но вмешалась Белла.
- Пусть остается у меня, - сказала она, прижимая к себе ребенка. - Мальчик волнуется за мать и брата. Он хочет знать, где они, и я обещала ему спросить у тебя.
От ужаса Вулфи задрожал. Белла чувствовала его дрожь даже сквозь пальто.
- Н-н-не н… н… надо, - произнес он, стуча зубами, - Л… л… лис м… м… можете… с… с… казать м… мне по… потом.
Бледные глаза Лиса уставились на сына.
- Делай, что тебе велено, - приказал он холодным тоном, кивнув в сторону автобуса. - Жди меня там.
Иво положил руку на плечо мальчика, чтобы остановить его.
- Нет. Нам всем это интересно, не только ему. Ты выбрал семьи для нашего проекта, Лис, сказал, давайте создадим общину… А где твоя собственная семья? В Бартон-Эдже у тебя была жена и еще один ребенок. Что с ними случилось?
Лис обвел взглядом всю группу и, наверное, заметил что-то такое в выражениях их лиц, что заставило его ответить. Он просто пожал плечами и сказал:
- Она ушла недель пять назад. С тех пор я ее не видел. Удовлетворены?
Все промолчали.
Белла почувствовала, что Вулфи просовывает свою ручонку в ее руку. Она облизала губы и спросила:
- И с кем это она ушла? Почему не взяла с собой Вулфи?
- Откуда мне знать? - отмахнулся от ее вопроса Лис. - У меня были дела, и когда я вернулся, ее и ребенка уже не было. Я ее не просил оставлять Вулфи. Когда я его нашел, он ничего не соображал… и не мог объяснить, что с ним произошло. Ее вещей тоже не было, но по некоторым признакам я понял, что с ней в автобусе кто-то был, из чего я сделал вывод, что она усыпила ребят, чтобы с кем-то потрахаться. Может быть, чтобы получить от своего клиента порцию героина. Она ведь без него не могла долго протянуть.
Белла чувствовала, как шевелятся у нее в руке пальцы Вулфи, и поняла, что он хочет ей что-то сказать.
- И где это произошло?
- В Девоне. В районе Торки. Мы работали на ярмарке. Она пришла в совершенно отчаянное состояние, когда закончился сезон и клиентов совсем не осталось. - Он перевел взгляд на Вулфи. - Каба было легче унести, чем второго, поэтому, я думаю, она успокоила свою совесть тем, что взяла с собой меньшего. - Лис видел, как на глаза мальчика навернулись слезы, и его губы искривила циничная улыбка. - Тебе бы стоило пожить с зомби, Белла. Единственное, что ее по-настоящему заботило, была наркота. Все остальное - дети, еда, ответственность, даже сама жизнь - могло идти к черту. Значение имели только наркотики. Или, может быть, ты никогда не задумывалась об этом? Возможно, твои собственные пристрастия заставляют тебя испытывать жалость к таким типам?
Белла сжала руку Вулфи.
- Мой парень тоже был неравнодушен к наркотикам, - сказала она, - поэтому нечего мне тут нотации читать о зомби. Я все прекрасно знаю. Да, конечно, с мозгами у него было не в порядке, но я искала его каждый раз, когда он пропадал, до тех пор, пока он не вкатил себе слишком большую дозу. А ты, Лис? Ты искал ее? - Она смерила его взглядом. - Нет никакой разницы, как она получит свою очередную дозу, очень скоро она окажется на панели. Ну и что ж, как ты себе это представляешь? Дама с ребенком на руках? Да не успеет она в себя прийти, как ее сцапает полиция или социальные работники. Ты ходил туда? Узнавал?
Лис пожал плечами:
- Возможно, я так и сделал бы, если бы был уверен, что она там, но она ведь шлюха. Кантуется где-то с каким-нибудь сутенером, готовым ее терпеть, пока она доставляет ему героин и бабки. Подобное и раньше случалось. У нее ведь забрали первого ребенка, и с тех пор она хуже смерти боялась полиции и социальных работников.
- Но ты ведь не можешь просто так ее бросить! - возразила Белла. - А как же Каб?
- А что такое?
- Он твой сын?
Он с усмешкой взглянул на нее:
- Боюсь, что нет. За маленького ублюдка несет ответственность кто-то другой.
*
Джеймсу захотелось обсудить вопрос о бродягах, и Нэнси обрадовалась, что разговор перешел на другую тему. Девушку совсем не радовала перспектива разговоров о ней самой и ее впечатлениях от фотографий. Несколько раз, обмениваясь взглядами с Марком, сидевшим напротив, она заметила, что его удивил столь сильный и внезапный интерес Джеймса к скваттерам в Роще, и она даже пожалела, что не знает, что они обсуждали во время ее отсутствия. Тему о зверски убитых лисах старик как-то слишком поспешно замял.
- Я не хочу говорить об этом, - резко сказал он.
*
- Марк, убедитесь, пожалуйста, что стол достаточно чист. Она очень воспитанная молодая дама. Я не хочу, чтобы она сказала своей матери, что я живу в свинарнике.
- Но он же чистый.
- Я не брился сегодня утром. Это заметно?
- Вы выглядите превосходно.
- Мне следовало бы надеть костюм.
- Вы выглядите превосходно.
- Нет, я совершенно убежден, что произвожу разочаровывающее впечатление. Думаю, она ожидала увидеть кого-то значительно более впечатляющего.
- Вы ошибаетесь.
- Я стал таким старым занудой. Как вы думаете, ее заинтересуют семейные дневники?
- Думаю, что в данный момент нет.
- Возможно, мне следует спросить ее о Смитах? Я не совсем осведомлен относительно того, что в подобных случаях требуют правила этикета.
- Сомневаюсь, что на сей счет существуют какие-то определенные правила. Просто будьте самим собой.
- О, вы не представляете, как это сложно! У меня из головы не выходят те жуткие телефонные звонки.
- Вы держитесь замечательно. Вы ей очень нравитесь, Джеймс.
- Вы уверены, Марк? Вы не пытаетесь просто сказать мне что-то приятное?
*
Джеймс подробно расспрашивал Марка о законах относительно присвоения ничейных земель, учета земельных участков, права проживания и пользования землей. Наконец он отодвинул в сторону тарелку и попросил молодого человека повторить, что сказали ему о бродягах Дик Уэлдон и Элеонора Бартлетт.
- Очень, очень странно, - задумчиво произнес он, когда Марк упомянул о шарфах, которыми у захватчиков была обвязана нижняя часть лица. - Зачем им так маскироваться?
Марк пожал плечами.
- На тот случай, если появится полиция? - предположил он. - Вероятно, снимки их физиономий можно отыскать в большинстве полицейских участков Англии.
- Мне кажется, вы упомянули, что, по словам Дика, полиция совсем не склонна вмешиваться в это дело.
- Да, он именно так и сказал… - Марк сделал паузу. - Но почему вы так заинтересовались?
Джеймс покачал головой:
- Со временем мы обязательно узнаем, кто они такие, поэтому зачем им сейчас скрывать свои лица?
- На тех, кого я видела в бинокль, были шарфы и вязаные шапки, - сказала Нэнси. - Они действительно были как-то уж не по погоде укутаны. Значит, Марк скорее всего прав - они боятся быть узнанными.
Джеймс кивнул.
- Видимо, да, - согласился он. - Но узнанными кем?
- Естественно, не Элеонорой Бартлетт, - ответил Марк. - Она настаивала на том, что никогда раньше их не видела.
- М-м… - Какое-то время полковник задумчиво молчал, затем улыбнулся обоим своим гостям. - Возможно, они боятся меня? Ведь, как совершенно справедливо заметили мои соседи, эти люди остановились буквально у меня на пороге. Может быть, нам стоит пойти и побеседовать с ними? Если мы перейдем заграждение у канавы и пройдем через лес, то застанем их врасплох, зайдя с тыла. А прогулка в любом случае пойдет нам на пользу. Как думаете?
С ними разговаривал человек, которого Марк когда-то знал - человек действия. Он улыбнулся ему и перевел вопросительный взгляд на Нэнси.
- Я с вами, - кивнула она. - Как кто-то когда-то сказал: "Узнай своего врага?" Было бы крайне неприятно пристрелить по ошибке совершенно невинного человека.
- Но с чего вы взяли, что они наши враги? - запротестовал Марк.
В глазах Нэнси появилась шаловливая искорка.
- А может быть, нам повезет, и они окажутся врагами нашего врага.
*
Джулиан стирал грязь с ног Хвастуна, когда услышал звук приближающихся шагов. Он обернулся и подозрительно уставился на Элеонору, вошедшую в двери конюшни. Ее визит сюда был до такой степени нехарактерен, что он решил, что Элеонора пришла, чтобы сказать ему все, что она о нем думает.
- Я сейчас не в настроении, - бросил он, - мы все обсудим за столом.
"Обсудим что?" - с ужасом подумала Элеонора. У нее возникло ощущение, будто она с завязанными глазами скользит по тонкому льду. Что собирается обсудить с ней Джулиан? У него не должно быть никаких серьезных проблем, которые следовало бы обсуждать. Или они все-таки есть?..
- Если ты об этих несчастных, что обосновались в Роще, то я уже, кажется, со всем разобралась, - сказала она, стараясь придать голосу возможно больше уверенности. - Прю попыталась переложить всю ответственность на тебя, но я убедила ее в неразумности подобного поведения. Хочешь выпить, миленький? Я принесу тебе сюда, если желаешь.
Джулиан швырнул щетку в ведро и потянулся за простыней для Хвастуна.
"Миленький? - подумал он. - Как странно!.."
- Что значит Прю пыталась переложить ответственность на меня? - спросил он, покрывая простыней спину Хвастуна и наклоняясь, чтобы подтянуть подпругу.
У Элеоноры немного отлегло от сердца.
- Дик не смог дозвониться до своего адвоката, поэтому она попросила меня связаться с Гаретом. Я ответила, что это несправедливо, так как мы на данную землю не имеем никаких прав и претензий, а тебе бы пришлось платить Гарету. - Полностью избавиться от грубовато-задиристого тона Элеоноре так и не удалось. - Я, само собой, сочла ее предложение вызывающей наглостью. Дик поругался с поверенным Джеймса по тому же поводу… Потом Прю поругалась с Диком… А мы что, должны за ними их сор убирать? И я сказала Прю, с какой стати Джулиан должен оплачивать расходы? Мы ведь все равно ничего не получим, даже если выиграем процесс.
- Кто-нибудь звонил в полицию? - спросил Джулиан.
- Дик звонил.
- Ну и что?
- О результатах я знаю только со слов Прю, - солгала Элеонора. - Ему ответили, что вопрос касается собственности на землю, поэтому заниматься им должен юрист.
Джулиан нахмурился:
- Ну и как решил поступить Дик?
- Ушел из дома вне себя от раздражения, и Прю не знает, где он.
- Ты что-то сказала насчет поверенного Джеймса.
На лице Элеоноры появилось брезгливое выражение.
- Дик с ним разговаривал и получил за все свои старания такую возмутительную выволочку, что я совсем не удивляюсь, что он пришел в то состояние, в котором его и видела Прю. Но сделали ли они что-то относительно проблемы с Рощей, я точно не знаю.
Джулиан молча размышлял над услышанным, наливая тем временем свежую воду в ведро и подкладывая Хвастуну сена. На прощание он по-дружески похлопал своего любимца по шее, взял ведро и остановился у двери в ожидании Элеоноры.
- С какой стати Дик звонил поверенному Джеймса? И вообще, какое тому до нас дело? Я полагал, он в Лондоне.
- Он гостит у Джеймса и приехал как раз накануне Рождества.
Джулиан запер засов на дверях конюшни.
- А я думал, бедняга совсем один.
- У него гостит не только мистер Анкертон. Там есть кто-то еще.
Джулиан снова нахмурился:
- Кто?
- Не знаю. По виду кто-то из бродяг.
Джулиан нахмурился еще больше:
- С чего бы Джеймсу приглашать бродяг?
На устах Элеоноры появилась слабая улыбка.
- К нам-то это не имеет никакого отношения.
- Имеет, черт подери! - рявкнул Джулиан. - Они своими автобусами забили всю чертову Рощу! Как его поверенный обошелся с Диком?
- Наотрез отказался обсуждать тему Рощи!
- Но почему?
Мгновение она колебалась.
- Наверное, не может простить, что Прю рассказала по поводу стычки Джеймса с Алисой.
- Да брось ты! - раздраженно воскликнул Джулиан. - Естественно, ему не нравится она, не нравится Дик, но он ведь не станет из-за своей приязни или неприязни отказываться обсуждать вопросы, затрагивающие интересы его клиента. Ты говорила, у них была какая-то ссора. По какому поводу?
- Не знаю.
Джулиан быстро зашагал по направлению к дому, Элеонора семенила за ним.
- Придется позвонить ему, - сказал он сердито. - Ты мне нарассказывала столько нелепостей, что я должен сам во всем разобраться. Адвокаты не ссорятся с потенциальными клиентами.
Элеонора схватила его за руку.
- Кому это ты собираешься звонить?
- Дику, - ответил он, стряхивая ее руку так же грубо, как за несколько часов до того сделал Марк. - Хочу знать, что, черт возьми, происходит. Да я, кстати, и обещал позвонить ему, как только вернусь.
- Его нет на ферме.
- Ну и что? Позвоню на мобильник.
Элеонора обошла его кругом и проскользнула на кухню.
- Но помни, миленький, не стоит вступать в чужое сражение! - крикнула она ему весело через плечо, извлекая из буфета графин с виски и наливая себе первую рюмочку, а затем стакан побольше Джулиану. - Я ведь тебе говорила, Дик с Прю из-за этого уже практически поссорились. Зачем нам встревать?