- Не знаю.
В тюрьму, решила Белла.
- И сколько времени его не было?
- Не знаю.
Она собрала соус в его тарелке кусочком хлеба и протянула Вулфи.
- Значит, вы все время странствовали?
Он запихал хлеб в рот.
- Наверное, не всегда.
Белла сняла кастрюлю с плиты и поставила ее перед Вулфи, положив рядом еще хлеба.
- Можешь и кастрюлю подтереть, миленький. Ты сильно проголодался, как я вижу. - Она наблюдала, как мальчик расправляется с остатками соуса в кастрюле, и думала о том, что, видимо, прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз по-человечески ел. - Так когда ушла твоя мама?
Она ожидала очередного односложного ответа, но вместо него получила целый поток слов:
- Не знаю. У меня ведь нет часов, а Лис никогда не говорит мне, какой сегодня день. Он считает, что это не важно, а я, наоборот, думаю, что важно. Она с Кабом ушла как-то утром. Сдается мне, что несколько недель назад. Лис сильно злится, если я у него спрашиваю. Он говорит, что она бросила меня, но я-то думаю, что он не прав, потому что она обо мне всегда больше заботилась, чем о нем. Скорее всего она ушла от него. Она очень его боялась. Он ведь страшно не любит, когда ему кто-то противоречит. К тому же нельзя при нем слишком часто повторять слово "нет", - добавил он мрачно, сымитировав интонацию и манеру Лиса. - При нем нужно говорить правильно, иначе получишь.
Белла улыбнулась:
- Твоя мама тоже умела правильно говорить, как и он?
- Так, как в кино?
- Да.
- Иногда. Но она вообще-то много никогда не говорила. С Лисом всегда я разговаривал, потому что она его очень боялась.
Белла снова вспомнила ту их встречу четыре недели назад, на которой шел отбор участников "экспедиции". Была ли там его баба? Нет, Белла не могла припомнить. Лис настолько доминировал над всем, что полностью заполнял ее воспоминания. Да и какое ей дело до его "жены" и до того, где она? И какое ей дело до его детей? Несмотря на все сомнения относительно безраздельного права Лиса быть лидером их группы, его уверенность в себе восхищала Беллу. Он был из тех мужчин, которым удавалось подчинять себе окружающий их мир. Крутой парень, не из тех, кому можно безнаказанно перейти дорожку, он слов на ветер не бросает…
- И что он делает, когда с ним не согласны или начинают спорить? - спросила она Вулфи.
- Достает свою бритву.
*
Джулиан закрыл ворота за Хвастуном и пошел искать Джемму, чей фургон был припаркован в пятидесяти футах от фургона Хвастуна. Джемма была дочерью одного из фермеров-арендаторов в Шенстед-Вэлли, и любовь, которую ей удалось пробудить в сердце Джулиана, была настоящей всепоглощающей страстью шестидесятилетнего стареющего мужчины к молодой женщине, без особого отвращения отдающейся ему. Джулиан был вполне здравомыслящим человеком, чтобы понимать, что в его влечении к ней не меньше желания простого, легкого, ни к чему не обязывающего общения, нежели вожделения, вызываемого ее молодым и сексуальным телом. Тем не менее для мужчины его возраста, состоящего в браке с женщиной, давно потерявший былую привлекательность, подобное сочетание сексуальности и красоты стало очень мощным стимулом. Он уже много лет не чувствовал себя таким молодым и крепким.
При всем том ужас Джеммы при мысли, что ей могла позвонить Элеонора, удивил его. Собственная реакция Джулиана была гораздо спокойнее, он даже испытал нечто вроде облегчения от того, что его секрет наконец-таки вышел наружу. Втайне Джулиан рассчитывал, что Элеонора к тому времени, пока он доедет до дома, уже уберется оттуда, конечно, оставив на столе злобную записку, сообщающую, что она не может дальше жить с таким подонком, подлецом и негодяем. Ощущение вины никогда не причиняло Джулиану особых неудобств, наверное, потому, что ему самому никто до сих пор не изменял. И все-таки пусть немного, но настроение ему портило отчетливое предчувствие омерзительной истерики и скандала. Впрочем, стоит ли из-за этого беспокоиться? Да, конечно, не стоит! Немного поразмыслив и порассуждав по-своему, равнодушно и отстраненно - "вполне по-мужски", как характеризовала подобный способ рассуждений его первая жена, - Джулиан пришел к выводу, что Элеонора не меньше его самого хочет положить конец их браку, давно превратившемуся в чистую формальность.
Он нашел Джемму рядом с ее автомобилем. Та была в ярости.
- Как ты мог оказаться таким придурком? - заорала она, злобно сверкая глазами.
- О чем ты?
- О том, что ты бросил мой номер телефона в первом попавшемся месте.
- Я не бросал его. - Неуклюже пытаясь успокоить свою даму, Джулиан обнял ее за талию. - Ты ведь знаешь, какая она. Скорее всего она просто рылась в моих вещах.
Джемма резким и неприязненным движением высвободилась из его объятий.
- Люди смотрят, - сказала она и сбросила куртку.
- Кому какое дело?
Она сложила куртку и убрала ее на заднее сиденье своего "вольво".
- Мне дело, и очень большое, - ответила она резко, обошла вокруг Джулиана, чтобы проверить, насколько надежен трос, соединяющий автомобиль с фургоном. - Ты, наверное, не обратил никакого внимания на то, что чертова репортерша стоит всего в двадцати шагах от нас, и, видимо, полагаешь, что будет очень кстати, если завтра во всех утренних газетах будет напечатана фотография, на которой ты меня обнимаешь. Уж тогда-то Элеонора при всей ее глупости поймет, что к чему, без лишних подсказок.
- Ну что ж, не потребуется тратить время на бессмысленные объяснения, - ответил Джулиан легкомысленным тоном.
Она бросила на него уничтожающий взгляд.
- Объяснения кому?
- Элеоноре.
- А моему отцу? Ты вообще-то представляешь его реакцию? Его возмущение и ярость? Я надеюсь только на то, что твоя сучка-жена еще не позвонила ему и не рассказала, какая я шлюха, а ведь с ее единственным талантом сплетницы и скандалистки надеяться мне практически не на что. - В отчаянии Джемма топнула ногой. - Ты уверен, что в твоем доме нет ничего, где бы упоминалось мое имя?
- Уверен. - Джулиан провел рукой по шее и оглянулся. Репортерша смотрела совсем в другую сторону, ее гораздо больше интересовал охотник, уводивший своих собак. - А почему это тебя так беспокоит, что скажет твой отец?
- Ты знаешь почему, - огрызнулась она. - Без его поддержки я не смогу заниматься своим любимым делом. На свою жалкую секретарскую зарплату я даже не смогу содержать лошадь. И никто не сможет. Отец платит за все… даже за мою гребаную машину. Поэтому ты бы лучше сейчас задумался, каким образом заставить женушку держать язык за зубами. - Увидев, как Джулиан насупился, ощетинившись, Джемма раздраженно вздохнула. - О, только ради Бога, не будь ребенком! - прошипела она. - Неужели ты не видишь, что мы на грани чудовищной катастрофы? Отец рассчитывает на достойного зятя, который сможет помогать ему на ферме, и уж, конечно, никак не ждет, что в зятья будет напрашиваться его же ровесник.
Джулиан никогда прежде не видел Джемму в такой ярости, и она неожиданно напомнила ему Элеонору. Блондинка, хорошенькая и с единственным интересом в жизни - деньги. И обе они лишь клоны его первой жены, которая всегда больше любила своих детей, чем его. У Джулиана в жизни было очень немного иллюзий. И среди них - непреодолимое влечение к блондинкам тридцати с небольшим лет. А он ведь им тоже нравился. Эта странная особенность оставалась совершенно необъяснимой, столь же непонятной, как и то, что его быстро вспыхивавшая любовь к пресловутым блондинкам так же быстро, легко и бесследно проходила.
- Рано или поздно все в любом случае вышло бы наружу, - пробормотал он. - И как ты тогда объяснила бы отцу?
- Да… ну… Получается, что я все должна сама расхлебывать и за все отдуваться. Я надеялась, что мы сможем подвести его к пониманию случившегося тактично… постепенно. Ты прекрасно понимаешь, - сказала она раздраженно. - Почему, как ты думаешь, я постоянно твердила тебе: будь осторожен, будь осторожен?
Джулиан, по правде говоря, не придавал конспирации никакого значения. Главной его мыслью всегда было только, где и когда они в следующий раз встретятся. Технические детали его не интересовали ни в малейшей степени до тех пор, пока Джемма готова была предоставлять свое молодое тело для его удовольствия. Он иногда прибегал к незначительным мерам предосторожности, но вовсе не ради Джеммы, а исключительно ради себя самого. Джулиан был достаточно опытным в жизни человеком, чтобы знать: не стоит высовываться до тех пор, пока ты полностью не уверен в том, что тебя примут с радостью. И ему совсем не хотелось оказаться в тисках крайне мучительной семейной ситуации, если бы Элеонора вдруг обнаружила наличие у него любовницы, а Джемма, почувствовав, что пахнет жареным, унесла бы ноги. В этом случае Джулиан до конца жизни оставался бы беспомощной жертвой унизительных выходок Элеоноры.
- Ну и как, по-твоему, я должен поступить? - недовольно спросил он. Упоминание о том, каким представляет себе своего зятя Питер Сквайерс, совсем расстроило Джулиана. Да, ему хотелось освободиться от Элеоноры, но одновременно он стремился сохранить статус-кво с Джеммой, мгновения сексуальной страсти между игрой в гольф и выпивками в пабе, оживлявшие рутину сельской жизни, но не накладывавшие на него никаких обязательств. В свое время он создал семью, но и семья, и дети вызывали у Джулиана только неприязнь и раздражение. А вот любовница - другое дело, она пробуждала в нем радость жизни, наполняла юношеской энергией… до тех пор, пока ее требования не становились чрезмерными.
- О Господи! Как же я ненавижу это в мужчинах! Я тебе не нянька, Джулиан! Из-за тебя мы попали в такую ситуацию, так что, уж будь любезен, найди способ из нее выкарабкаться. Не я ведь бросила свой номер телефона посередине твоего дома. - Она тяжело опустилась на водительское сиденье и включила зажигание. - Я от лошадей не откажусь… поэтому если слухи дойдут до отца… - она сделала мрачную паузу, - мы сможем держать мою лошадь в твоих конюшнях. - Джемма захлопнула дверцу. - Сам выбирай! - крикнула она в окно перед тем, как отъехать.
Джулиан смотрел ей вслед до тех пор, пока она не выехала на шоссе, затем резким движением сунул руки в карманы и медленно направился к собственной машине. Дебби Фаулер, краем глаза наблюдавшей за происходящим, их движения и жесты сказали очень много. Интрижка между развратным стариком, прибегающим к массе ухищрений, чтобы скрыть признаки возраста, и девицей, молодость которой явно на исходе.
Она повернулась к одной из участниц охоты и спросила, кивнув в сторону удаляющегося Джулиана:
- Вы не знаете, как зовут того мужчину? Он написал имя на бумажке, когда я брала у него интервью, но я, кажется, по рассеянности бумажку потеряла.
- Джулиан Бартлетт, - охотно ответила женщина. - Он часто играет в гольф с моим мужем.
- И где он живет?
- В Шенстеде.
- Он мужчина, я смотрю, хоть куда.
- Приехал из Лондона.
- Ах, ну это многое объясняет, - сказала Дебби, положила страничку в блокнот, в котором уже было записано "цыгане, Шенстед", и внизу подписала: "Джулиан Бартлетт". - Спасибо, - произнесла она, с улыбкой обращаясь к женщине, - вы мне очень помогли. Значит, если я правильно вас поняла, вы полагаете, что более гуманно убивать хищников и сельскохозяйственных вредителей, травя их собаками, нежели отстреливая или уничтожая ядами?
- Ну конечно. Какие могут быть сомнения? Собаки свою работу делают чисто. Яд и пули - гораздо более грязные средства.
- То, что вы сказали, относится ко всем разновидностям хищников и сельскохозяйственных вредителей?
- Что вы имеете в виду?
- Ну, к примеру, будет ли столь же гуманно травить собаками кроликов? Или серых белок… или крыс… или барсуков? Ведь они все вредители?
- Многие с этим в принципе согласятся. Терьеров специально учат пролезать в любые норы.
- А вы сами одобряете подобную точку зрения?
Женщина пожала плечами.
- Вредители есть вредители, - ответила она. - Каким-то образом все равно надо контролировать их численность.
*
Белла оставила Вулфи с дочерьми и отправилась к тем, кто работал с электропилой. Пила снова заработала, и из сушняка уже успели вытесать десяток кольев разной величины. Идея, на этапе планирования представлявшаяся вполне реальной, но теперь казавшаяся Белле наивной, заключалась в том, чтобы забить эти колья в землю и таким образом сделать что-то вроде частокола. Сейчас их первоначальный замысел представлялся абсолютно утопическим. Дюжиной кольев разной формы и величины, установленных вертикально, можно оградить территорию площадью не более чем два квадратных метра. Кроме того, у Беллы возникли сомнения, что они вообще устоят, не говоря уже о мучительной работе по вкапыванию их в промерзшую землю.
Сегодня утром Лис предупредил всех, что Роща отнесена к числу природных объектов, представляющих научный интерес, поэтому одно-единственное срубленное дерево может стать причиной их насильственного изгнания отсюда. Но старых поваленных деревьев и сушняка пока вполне хватит для их нужд.
Почему он сообщил им об этом только сегодня утром? Почему он так долго молчал? - раздраженно спросила его Белла. Кто разрешит им заниматься строительством на охраняемой территории? Она еще не получила статус охраняемой, ответил он. Как только они здесь обоснуются, то смогут юридически оформить свои возражения. Лис говорил таким тоном, словно ничего не было легче, чем просто вот так взять и обосноваться в Роще.
Теперь все представлялось совсем в ином свете. Большая часть сушняка оказалась гнилой и трухлявой, из-под влажной коры прорастали мох и грибы. Среди собравшихся ощущались первые признаки раздражения и даже откровенной злобы. Иво, мрачно, исподлобья смотревший вокруг, собирался начать вырубку живых деревьев.
- Да что мы попусту тратим время? - прохрипел он, пнув конец валявшейся у него под ногами толстой ветки, которая тут же рассыпалась в труху. - Вы только посмотрите на это. Всего три фута чистой древесины. Лучше бы нам взять и срубить одно из тех деревьев, что растут вон там, посередине. Никто не узнает.
- А где Лис? - спросила Белла.
- Охраняет ограждение.
Она отрицательно покачала головой:
- Я только что там была. Там двое ребят, и они уже сильно притомились. Пора бы их сменить.
Иво, повернувшись к парню с электропилой, провел боковой стороной ладони по горлу и подождал, пока утихнет шум.
- Где Лис? - спросил он.
- Откуда я-то знаю! Последний раз я его видела, когда он шел к Особняку.
Иво вопросительно взглянул на остальных членов группы, но они все отрицательно покачали головами.
- Господи! - воскликнул он с отвращением в голосе. - Ну и мудак он! Только командовать умеет! А чем он сам-то занимается? Главное наше правило, насколько я его помню, состоит в том, что у нас есть шанс только в том случае, если мы будем держаться вместе, но что он сам-то сделал на общую пользу, кроме как повыстебывался перед тем нервным фермером и перед старой сучкой в анораке? Или что, только я здесь один такой недовольный?
Послышалось множество возмущенных голосов.
- Фермер узнал его голос, - заметила Сэйди, приходившаяся женой парню с электропилой. Она сняла шарф и вязаную шапку и запалила самокрутку. - Вот почему он заставляет нас носить это дерьмо. Ему не хочется, чтобы здешние поняли, что он единственный из нас, кому надо маскироваться.
- Он сам признался?
- Нет… Я сама догадалась. Что-то от всей нашей затеи начинает вонять чем-то подозрительным. Мы с Греем приехали сюда, чтобы дать нашим детям настоящий дом. Но теперь я понимаю, что мы угодили в ловушку. Мы здесь для того, чтобы отвлечь внимание. Пока внимание всех здешних жителей сосредоточено на нас, Лис может делать все, что ему заблагорассудится.
- Сдается мне, что его сильно интересует Особняк, - заметил муж Сэйди, опуская пилу на землю и показывая на дома. - Он всякий раз исчезает именно в том направлении.
Иво задумчиво посмотрел между деревьев.
- А кто он такой в самом-то деле? Кто-нибудь его по-настоящему знает? Его ведь раньше с нами не было?
Все замотали головами.
- Такие типы, как он, сразу бросаются в глаза, - сказала Сэйди, - но в первый раз мы его увидели в Бартон-Эдже. А где он был до того? И где его черти носили несколько последних месяцев?
Белла подала голос:
- С ним тогда были мать Вулфи и его брат. А где они теперь? Известно кому-нибудь, что с ними сталось? Бедный малыш по ним вообще с ума сходит… говорит, что их нет уже много недель.
Ее слова были встречены полным молчанием.
- Да уж, начинаешь задумываться, - пробурчала Сэйди.
Решение неожиданно принял Иво:
- Ладно, возвращаемся по автобусам. Не стану я над этим дерьмом надрываться, пока не получу ответа на свои вопросы. Если он думает… - Он запнулся, так как Белла взяла его за руку, предупреждая.
Хрустнула ветка.
- Думает что? - спросил Лис, выскользнув из-за дерева. - Что ты будешь выполнять приказы? - Он угрожающе ухмыльнулся. - И ты, конечно, будешь их выполнять. Ведь у тебя мужества не хватит помериться со мной силами, Иво. - Он обвел всю группу злобным, холодным взглядом. - И ни у кого из вас не хватит мужества.
Иво наклонил голову с видом быка, приготовившегося к нападению.
- Испробуй мое мужество, если желаешь, мудак!
Белла заметила, как в сжатой правой руке Лиса сверкнуло стальное лезвие. О Боже!
- Пойдем перекусим и не будем заниматься глупостями, - крикнула она, хватая Иво за руку и увлекая его к лагерю. - Я здесь ради будущего своих детей, а не для того, чтобы смотреть, как пара неандертальцев перегрызает друг другу глотки.
Глава 15
Они обедали на кухне, во главе стола сидел Джеймс. Мужчины приготовили еду, воспользовавшись продуктами, которые Марк привез из Лондона, а Нэнси накрыла на стол. По какой-то причине Джеймсу захотелось сделать праздничную сервировку, и Нэнси послали в столовую подыскать что-нибудь особенное, что подходило бы к Рождеству. Она догадалась, что это всего лишь предлог: мужчинам нужно было побеседовать наедине, а может быть, они таким способом просто хотели дать ей возможность познакомиться с фотографиями Алисы, Элизабет и Лео. Или и то, и другое.
Судя по тому, что столовая была превращена в склад для старых стульев и ящиков, Нэнси стало ясно, что она давным-давно не использовалась по назначению. Было холодно, и все вокруг толстым слоем покрывала пыль. Повсюду распространялся запах распада, о котором упоминал Марк, но Нэнси показалось, что это скорее запах сырости и запустения, чем гниения. Краска кое-где у плинтусов стала отходить, штукатурка размякла. Столовая, несомненно, была частью владений Алисы, решила Нэнси и подумала, что, наверное, Джеймс старается заходить сюда как можно реже, так же как и в сад.