*
Белла, у которой инстинкт самосохранения был значительно сильнее, на несколько мгновений остановилась у лестницы и принялась звать на помощь, а затем побежала с такой скоростью, с какой не бегала уже много лет.
Марк ворвался в комнату, пронесся мимо Лиса и только потом заметил Нэнси в углу.
- Вон там! - Она бросила ему тяжелый фолиант. - Слева, у тебя за спиной.
Он поймал увесистый том, словно мяч в регби, и повернулся туда, куда указывала Нэнси, как раз в тот момент, когда Лис оттолкнул Веру. В первое мгновение сходство увиденного им человека с Лео потрясло Марка, но впечатление было мимолетным, оно прошло, как только он взглянул Лису в глаза. Когда по коридору разнесся громкий крик Беллы о помощи, Марк поднял книгу левой рукой и стал приближаться к Лису.
- Наверное, для вас наконец настало время помериться силами с ровней? - сказал он.
Лис покачал головой, не сводя внимательного взгляда с книги.
- Вы ведь не собираетесь всерьез ударить меня этим, мистер Анкертон? Ведь вы можете размозжить мне голову, - произнес он уверенно и иронично, медленно продвигаясь к двери.
Даже его голос был очень похож на голос Лео.
- Только в целях самозащиты, - ответил ему Марк, загородив выход.
- Я не вооружен.
- Я знаю, - сказал Марк, нанес ложный удар наотмашь левой рукой, а правой ударил Лиса в нижнюю челюсть. Увидев, как у противника подгибаются колени, Марк торжествующе ухмыльнулся и отскочил в сторону. - Можете поблагодарить за этот прием моего отца, - добавил он и нанес Лису сильнейший удар в шею, от которого тот начал медленно сползать на пол. - Он часто говаривал мне, что настоящий джентльмен должен быть хорошо знаком с искусством бокса.
- Великолепный удар, дружище! - воскликнула Белла с порога, все еще не в силах отдышаться от бега. - Может, мне сесть на него? Могу закончить с тем, что тут еще осталось.
Глава 29
Час спустя Лиса в наручниках препроводили на первый этаж. Он отверг любые предположения о каких-либо серьезных последствиях от полученных им ударов, но Монро, которому не понравились бледность Лиса и порезы на руках в тех местах, где Нэнси достала до него бритвой, позвонил в больницу графства и спросил, не могут ли они приготовить специальную палату для осмотра подозреваемого. "Мы живем в обществе, которое строится на разного рода компенсациях, - сухо сказал сержант Марку, - и я не хочу предоставлять Лису возможность подать иск на полицейское управление Дорсета". По той же самой причине он предложил Нэнси сопроводить ее в больницу, но она снова отказалась. Она примерно представляет, что такое больницы "Скорой помощи" в конце рождественских праздников, когда туда пачками привозят пьяных, сказала Нэнси Монро, и будь она проклята, если доставит Лису удовольствие видеть, как она сидит и ждет, а его тем временем принимают без очереди.
Предварительный обыск обширных карманов куртки Лиса наконец-то предоставил полиции ряд интересных улик: связку ключей - точную копию тех, которыми располагала Вера, пачку двадцатифунтовых банкнот, мобильный телефон с устройством для изменения голоса и, к ужасу Марка и Нэнси, обрез, зашитый в подкладку левого рукава. Услышав об этом от Баркера, Белла помрачнела.
- А я-то думала, что он так старается вывернуться, когда я на нем сидела? - сказала она. - В следующий раз сяду ему на голову, да так, что он уже в себя не придет.
На том основании, что Лис располагал ключами от дома, и на основании его присутствия в Особняке, а также слов Нэнси о том, что Вера называла его своим сыном, был сделан вывод: Лис, по крайней мере некоторое время, мог свободно разгуливать по Особняку. Но так как он отказывался говорить, вопрос о том, что он здесь делал, оставался без ответа. Джеймса попросили хорошенько осмотреть окрестности до обыска, который полиция проведет следующим утром. Небольшую группу служителей порядка направили для осмотра сторожки.
Марк отвел Монро в сторону и спросил, что они нашли в автобусе Лиса. Его особенно интересовала папка с материалами о Нэнси, которую Лис похитил днем из стола полковника. "Там содержится конфиденциальная информация, - сказал он, - которую ни полковник, ни капитан Смит не хотели бы предавать гласности". Монро отрицательно покачал головой. Никаких папок они не нашли. Монро, в свою очередь, стал расспрашивать Марка о телефонных звонках, объяснив, что он беседовал и с миссис Уэлдон, и с миссис Бартлетт.
- Обе сказали, что получили информацию от дочери полковника, мистер Анкертон. Может ли существовать какая-то связь между ней и этим человеком?
- Не знаю, - честно сознался Марк.
Монро задумчиво всматривался в молодого адвоката.
- Наличие устройства для изменения голоса явно свидетельствует в пользу такого предположения. Миссис Бартлетт утверждает, что ей сообщили об инцесте в октябре, когда Лео познакомил ее с Элизабет, но она заявила, что не знает ни о каких звонках Дарта Вейдера. И я склонен ей верить. Итак, возникает вопрос: с какой стороны к истории с телефонными звонками причастен Лис?
- Не знаю, - снова ответил Марк. - Я почти так же мало информирован, как и вы, сержант. Полковник впервые рассказал мне об упомянутых звонках только вечером накануне Рождества, и с тех пор я пытаюсь в них разобраться. Обвинения, конечно, ложные, но мы ведь до сегодняшнего вечера не знали, что информация предположительно исходила от Элизабет.
- А вы с ней беседовали?
Марк отрицательно покачал головой.
- В течение пары часов я пытался связаться с ней. - Он взглянул в сторону гостиной, где сидела Вера. - Полковник записал все звонки на пленку, и там содержатся подробности, которые были известны только членам семьи. Очевидный вывод: кто-то из детей полковника - либо оба - причастен к упомянутой истории. Поэтому Джеймс и не хотел сообщать в полицию. Но естественно, еще одним человеком, который посвящен в семейные секреты, является Вера.
- По словам капитана Смит, миссис Доусон сказала, что она заперла миссис Локайер-Фокс на террасе по приказанию своего сына. Вам это представляется правдоподобным?
- Бог его знает, - вздохнув, ответил Марк. - Она ведь совершенно выжила из ума.
Вера тоже ничем не смогла им помочь. На все вопросы о Лисе она отвечала полным непониманием и страхом. Она сидела скорчившись в гостиной, всхлипывала и что-то тихо бормотала. Джеймс спросил Веру, где Боб, но вопрос, казалось, привел ее в еще большее замешательство, окончательно запутав мысли старухи. До того момента Джеймс не видел Лиса, которого держали в спальне. Тем не менее он совершенно категорически заявил, что у Веры никогда не было детей. Как-то Алиса, помнится, говорила ему, что у бедной женщины родился мертвый ребенок, из-за чего она сильно переживала, но, будучи мужчиной, он не обратил на эту информацию особого внимания.
Со своей стороны, Нэнси повторила большую часть того, что ей сказала Вера: о роли, которую она сыграла в смерти Алисы, об упоминании какого-то другого человека, который повинен в гибели Генри, и о том, что старуха толком не понимала, кем приходится Вулфи.
- Сомневаюсь, что на сказанное ею можно полагаться, - заметила Нэнси в беседе с Монро. - Она постоянно повторяет одни и те же фразы, словно заученные мантры, и совершенно невозможно определить, есть ли в них хоть какая-то доля правды.
- Какие фразы?
- О том, что на нее не обращают никакого внимания… что до нее никому нет дела… что ей говорят: "Делай то, делай это…" - Нэнси пожала плечами. - У нее какая-то путаница в голове и по поводу детей. Она сказала, что воспитывала Вулфи и учила его хорошим манерам, когда он был совсем маленьким, и что у него были каштановые кудрявые волосы. Но подобное совершенно невозможно. Светлые волосы могут темнеть, когда дети взрослеют, но темные волосы никогда не светлеют. Я думаю, она путает его с каким-то другим ребенком.
- С каким другим ребенком?
- Ни малейшего представления. Возможно, с кем-то из поселка. - Нэнси покачала головой. - Не уверена, что это вообще имеет какое-то значение. У нее в голове все перемешалось. Она помнит какого-то темноволосого ребенка и убедила себя в том, что тем ребенком был Вулфи.
- Или кто-то ее убедил.
- Да, в общем, убедить ее было бы совсем нетрудно. Она послушает любого, кто проявит к ней хоть малейшее сочувствие. Ей кажется, что весь мир против нее… - на лице Нэнси появилось цинично-брезгливое выражение, - кроме, конечно, ее "любимого мальчика".
Относительно того, что старуха говорила о родителях Нэнси, девушка была весьма немногословна. Себе она объяснила собственную сдержанность тем, что защищает Вулфи. Однако это, конечно же, было не так. Мальчик согласился пойти на кухню вместе с Беллой, и Нэнси могла говорить совершенно свободно. Тем не менее она практически ничего не рассказала сержанту, не желая искушать судьбу. Призрак Веры в качестве бабушки, судя по всему, потерял для нее свою актуальность, но уверенности в том, что Лис никак не причастен к ее рождению, у девушки по-прежнему не было. В глубинах ее сознания все еще шевелилось тошнотворное подозрение, что по крайней мере в данном вопросе Вера могла быть права. Теперь Нэнси проклинала себя за то, что все-таки решила приехать в этот жуткий дом.
Всякий раз, когда Джеймс пытался продемонстрировать заботу о ней, задавая вопросы о том, как она себя чувствует, Нэнси отвечала кратко и холодно. "Со мной все в порядке", - говорила она. Она абсолютно уверена, что с рукой у нее все в порядке, и планирует сама поехать в Бовингтон на осмотр. И вообще, она была бы безумно рада, если бы все наконец перестали суетиться вокруг нее и оставили ее в покое. Джеймс удалился, совершенно подавленный, а Марк, многому научившийся, общаясь с семью своими сестрами, отправился на кухню побеседовать с Вулфи. После недолгих уговоров Беллы мальчик оттаял, и, самостоятельно заполнив некоторые лакуны в его рассказе, Марк догадался, в чем суть проблемы. "Она сказала, что не хочет, чтобы Лис был ее папой и чтобы та противная старуха была ее бабушкой… Мы с ней решили, что и у меня, и у нее папы - совсем другие люди". И теперь Марк тоже начал проклинать себя за то, что положил начало раскручиванию биологической истории, которую сама Нэнси никогда знать не хотела.
*
Монро очень заинтересовала исчезнувшая папка, и он послал Баркера в автобус Лиса.
- Адвокат говорит, она довольно большая, поэтому, полагаю, спрятать ее было не так уж легко. Посмотрите еще раз, может быть, вы заметите там что-нибудь такое, что я упустил. - Он протянул ему ключи Лиса. - Сдвинуть автобус с места невозможно из-за валлийца, который закрыл проезд, но если вы протянете кабель, прожектора можно будет включить и внутри. Это должно помочь.
- А что мне искать?
- Какой-нибудь потайной ящичек или что-то такое. Там должен быть тайник, Мартин. В противном случае мы бы уже давно нашли папку.
*
Марк взял мобильный телефон и вышел в сад.
- Я могу дать вам обещание, - сказал он Лео, убедившись что никто из находящихся в Особняке его не слышит. - Если вы будете абсолютно честны со мной на протяжении ближайших пяти минут, я постараюсь убедить Джеймса изменить завещание в вашу пользу. Принимаете мои условия?
- Возможно, - ответил его собеседник с удивлением в голосе. - Это как-то связано с внучкой?
- Просто отвечайте на вопросы, - мрачно и сухо проговорил Марк. - Вы знаете человека, называющего себя "Проклятый Лис"?
- Нет, не знаю. Неплохое имя, однако… Я бы и сам не прочь так называться. А кто он такой? Что сделал?
- Вера утверждает, что он ее сын и что она помогла ему убить вашу мать. Но она уже полностью свихнулась, поэтому принимать ее слова всерьез, конечно, нельзя.
- Бог мой! - воскликнул Лео с искренним удивлением в голосе. Наступила короткая пауза. - Послушайте, Марк, это просто невозможно! У нее явно не в порядке с головой. Я знаю, что она видела мамино тело на террасе и была потрясена увиденным. Я звонил ей после похорон, чтобы извиниться за то, что не подошел к ней на кладбище. Она не переставая твердила, какая холодная была мама. Вероятно, она просто убедила себя в том, что смерть матери - ее вина.
- А тот человек, которого она называет своим сыном?
- Полнейшая ерунда! У нее нет никакого сына. И отцу прекрасно об этом известно. Я был ее голубоглазым мальчиком. Для меня она бы сделала все, что угодно, стоило мне только попросить.
Марк, нахмурившись, уставился на Особняк.
- Ладно, Проклятого Лиса только что арестовали за проникновение в дом вашего отца, и у него обнаружили устройство для изменения голоса. Ваш отец говорил вам, что большая часть обвинений в инцесте была сделана человеком, говорившим голосом Дарта Вейдера?
- Я думал, это пустые разглагольствования, - угрюмо ответил Лео.
- Отнюдь. Человек, о котором идет речь, - самый настоящий психопат. Он напал на вашу племянницу с молотком, а когда его арестовали, у него обнаружили обрез.
- Черт! С ней все в порядке?
Тревога в голосе Лео звучала вполне искренне.
- Сломаны рука и ребро. Проблема в том, что вы с Лиззи тоже оказались замешаны. Миссис Бартлетт сообщила полиции, что в октябре вы отыскали ее, познакомили с Лиззи, которая и рассказала миссис Бартлетт в подробностях историю надругательства над ней. А так как Дарт Вейдер говорил примерно то же самое, что и миссис Бартлетт, совершенно очевидный вывод, к которому уже практически пришли в полиции, состоит в том, что вы с Лиззи натравили этого подонка на вашего отца.
- Какая нелепость! - злобно воскликнул Лео. - Совершенно очевидный вывод состоит в том, что за всем вами перечисленным стоит та самая Бартлетт, о которой вы только что упомянули.
- Почему?
- Что значит почему? Она же нагло, беззастенчиво лжет!
- Зачем ей лгать? Вы с Лиззи - единственные, кому выгодно избавиться от Джеймса и от ребенка Лиззи.
- Боже! - воскликнул Лео с отвращением. - Вы ничем не лучше старика. Стоит человеку один раз оступиться, и потом на него будут навешивать все преступления на свете. Та же ситуация, как и в случае с Бекки, словам которой вы поверили с ходу, не раздумывая. Я сыт подобными обвинениями по горло.
Во второй раз за вечер Марк не обратил никакого внимания на истерические восклицания Лео.
- А Лиззи? Может быть, ее кто-то сумел вовлечь в эту историю без вашего ведома?
- Да не будьте вы идиотом!
- А что такого идиотского в том, что я сказал? Если у нее тоже с мозгами не в порядке, как утверждает Бекки, вполне вероятно, что какой-нибудь проходимец сумел уговорить ее ввязаться в игру. Хотя я и не совсем понимаю мотивы. Ну, может быть, чтобы впоследствии получить доступ к семейным деньгам. - Про себя Марк скрестил пальцы. - Вы ведь сами говорили, что она так никогда и не смогла забыть свою первую любовь. Что, если он вернулся к ней снова?
- Немыслимо! Это трусливый мелкий негодяй. Взял деньги и сбежал. Но с другой стороны, не забывайте, если бы он вернулся к ней, он бы уже не был тем ирландским сердцеедом, каким предстал перед ней больше двадцати лет назад.
- А как он выглядел?
- Не знаю. Никогда его не видел. К тому времени, когда я вернулся из Франции, его здесь не было.
- А насколько хорошо ваша мать знала его? Узнала бы она его, если бы увидела снова?
- Не знаю.
- Мне кажется, вы говорили, что Алиса занялась его образованием.
- Вы шутите! Я говорил только о детях, которых они привезли с собой. А он был далеко не ребенок. Скорее всего наоборот, он был отцом большинства из них. Вот что вызвало возмущение матери. Этот козел знал о сексе больше, чем любой донжуан, поэтому Лиззи и попалась на его удочку.
- Вы уверены?
- Так мне сказала Лиззи.
- Ну тогда, как вы понимаете, шансы, что она говорила правду, примерно пятьдесят на пятьдесят, - саркастично заметил Марк.
Можно было предположить, что Лео с ним согласился, так как он никак не отреагировал на его слова. Он просто сказал:
- Послушайте, я могу совершенно определенно доказать, что миссис Бартлетт никогда не беседовала с Лиззи… по крайней мере не в октябре. И если случилось невероятное и она действительно имела с ней беседу, то это могло произойти только в отделении интенсивной терапии больницы Святого Фомы. Кстати, упомянутая вами дама рассказывала в полиции о капельницах и мониторах, в окружении которых проходила ее беседа? Она сообщила о том, что Лиззи и по сей день находится в таком тяжелом состоянии, что не может встать с постели?
Марк был потрясен.
- Что с ней случилось?
- В конце сентября у нее отказала печень, и с тех пор она постоянно курсирует между домом и реанимацией "Святого Томми". В промежутках между визитами туда она живет у меня. В данный момент ее направили в хоспис на двухнедельный курс поддерживающей терапии, но прогноз весьма мрачный.
Марк бы совершенно искренне подавлен.
- Мне очень жаль.
- Вот так.
- Но вы должны были сообщить о случившемся отцу.
- Зачем?
- Ну, Лео, неужели вам нужно объяснять? Его это известие просто убьет.
Интонация снова сделалась откровенно насмешливой, словно ирония была главным оружием Лео в преодолении сложных жизненных ситуаций.
- Лиззи как раз и боялась подобных последствий. Ей погано и без папочкиных слез.
- Тогда в чем реальная причина вашего молчания?
- Я дал ей обещание, что никому не скажу. Я бы и вам ничего не сказал, но просто не могу позволить, чтобы какая-то жирная корова врала о Лиззи на каждом углу.
- Жирная - миссис Уэлдон, - поправил Марк. - А почему Лиззи не хочет, чтобы знали о ее состоянии?
Наступила долгая пауза, и, когда Лео снова заговорил, голос его дрожал.
- Она предпочитает умереть спокойно, чем знать, что до нее никому нет никакого дела.