Встревоженная, Прю сделала шаг вперед, уже подумывая о том, не обратиться ли к кому-нибудь за помощью, но тут снова раздался голос Алисы:
- Ты сошел с ума… Я никогда не прощу тебе… Мне давно следовало от тебя избавиться.
Прошла еще секунда или две, и Прю услышала стук захлопывающейся двери.
Миновали еще целых пять минут, прежде чем Прю осмелилась поднести свисток к губам и позвать своих лабрадоров. Свистки рекламировались как тихие и не раздражающие человеческий слух, но таковыми, естественно, не являлись. Любопытство Прю сменилось смущением, когда она представила себе тот стыд, который может испытать Алиса, узнав, что ее унизительную беседу с супругом услышали. С удивлением Прю много раз возвращалась к мысли о том, какой же жуткий человек этот Джеймс! Как можно быть "святее папы римского" на людях - и таким чудовищем в семейном кругу?!
Загоняя собак в машину, Прю размышляла об услышанном, пытаясь домыслить то, что ей не удалось уловить. К тому времени, когда она добралась до дома и обнаружила, что Дик уже спит, суть спора между Локайер-Фоксами предстала ей во всей своей жуткой полноте. И потому, когда на следующее утро Дик вернулся из поселка с новостями о смерти Алисы и о допросе Джеймса полицией по поводу пятен крови, обнаруженных рядом с телом покойной, Прю была потрясена, но совсем не удивлена.
- Я во всем виновата, - проговорила она с болью в голосе и поведала мужу, свидетельницей какой сцены стала. - Они спорили по поводу денег. Она сказала, что он сошел с ума и что ему нужна консультация врача, поэтому он назвал ее сучкой и ударил. Мне следовало как-то ей помочь, Дик. Почему я ничего не сделала?
Дик пришел в ужас:
- Ты уверена, что слышала именно их? Может, это был кто-то из жильцов арендуемых коттеджей?
- Разумеется, уверена! Я отчетливо слышала почти все ее слова, и один раз она прямо назвала его Джеймсом. Правда, из того, что он говорил, я поняла только слово "сучка", но я не могла ошибиться, говорил именно он. Как ты думаешь, что мне делать?
- Позвонить в полицию, - ответил Дик уныло. - Что еще ты можешь сделать?
Вердикт коронера и тот факт, что Джеймс оставался на свободе, стали благоприятной почвой для распространения всякого рода пересудов. Одни из них, такие, например, как рассуждения насчет существования неких ядов, следы которых невозможно установить, членства в масонской ложе, даже участия в магических жертвоприношениях животных с Джеймсом в роли главного черного мага, Дик с ходу отверг как совершенно абсурдные. Все остальное - нежелание старика покидать Особняк и территорию вокруг него; мгновенное исчезновение Джеймса, когда Дику однажды случилось заметить его у ворот; холодное обращение с полковником его же собственных детей на похоронах Алисы; подчеркнутое нежелание поддерживать в дальнейшем благотворительные фонды жены, отказ от друзей и грубое поведение со всеми доброжелателями, приходившими к Джеймсу с соболезнованиями, - все это, по мнению Дика, являлось свидетельством психического расстройства, о котором говорила Алиса во время подслушанной Прю ссоры.
*
На звонок Дика ответили после второго гудка.
- Особняк "Шенстед".
- Джеймс? Это Дик Уэлдон. - Мгновение он ждал ответа, однако в на другом конце провода молчали. - Послушайте… э-э… дело непростое… я не стал бы вам звонить, если бы не срочность. Я понимаю, что во второй день Рождества нужно думать совсем о другом, однако у нас в Роще обнаружилась весьма серьезная проблема. Я звонил в полицию, а они перекинули ответственность на местные власти, на какую-то дамочку по имени Салли Мейси. Я беседовал с ней; она заявила, что примет меры только в том случае, если мы назовем ей имя землевладельца. Я ей, конечно, ответил, что там нет никакого владельца… и, естественно, поступил очень глупо, теперь-то я понимаю… В такой ситуации нам нужен адвокат, а у моего долгие рождественские каникулы… Учтите, для вас это вот-вот станет не меньшей проблемой, чем для меня, - подонки разбили лагерь практически на вашем пороге… - Он запнулся, немного озадаченный тишиной в трубке. - Я подумал, что удастся воспользоваться услугами вашего адвоката…
- Вы говорите не с Джеймсом, мистер Уэлдон. Я, конечно, могу пригласить его к телефону, если желаете, но у меня сложилось впечатление, что вам нужен именно я, а не он. Меня зовут Марк Анкертон. Я поверенный Джеймса.
Дик немного растерялся:
- Извините. Я не знал.
- Понимаю. Иногда очень легко перепутать голоса… - короткая пауза, - слова тоже, в особенности когда они толкуются вне контекста.
Это был ироничный намек на Прю, но Дик его не понял. Он стоял, уставившись на стену, вспоминая странно знакомый голос бродяги в лесу и в который уже раз пытаясь установить, кому он принадлежит.
- Вам следовало бы представиться, - сказал он как-то невпопад.
- Я бы хотел узнать, чего вы хотите, прежде чем беспокоить Джеймса. К сожалению, в последнее время не многие звонки в Особняк отличаются вежливостью, как ваш, мистер Уэлдон. Обычной формой обращения стало "ты, подонок, убийца" или что-то подобное.
Дик был потрясен:
- Но кто может так поступать?
- Если вас интересует, я готов предоставить вам список телефонов. Должен сказать, ваш номер фигурирует в этом списке довольно регулярно.
- Ерунда какая-то! - запротестовал Дик. - Я несколько месяцев не звонил Джеймсу.
- В таком случае разберитесь с телефонной компанией, - спокойно ответил Марк. - В десяти случаях служба "1471" дала в числе звонивших ваш номер. Все звонки записаны. Правда, звонивший с вашего телефона ничего не говорил, - голос адвоката сделался еще суше, - однако как-то очень неприятно дышал в трубку. В полиции скажут, что звонки от вас относятся к числу так называемых звонков, сопровождающихся страстным дыханием. Признаться, мне не совсем понятен их сексуальный элемент, так как адресат - восьмидесятилетний мужчина. Последний звонок имел место в канун Рождества. Надеюсь, вы понимаете, что звонки с угрозами и оскорблениями могут рассматриваться как уголовное преступление.
Боже! Кто же мог оказаться таким идиотом?! Неужели Прю?
- Вы упомянули о какой-то проблеме в Роще, - продолжал Марк, не дождавшись ответа. - Боюсь, я недостаточно внимательно вас слушал. Не могли бы вы повторить ваш рассказ? Когда я разберусь, в чем суть проблемы, обязательно сообщу о ней Джеймсу… хотя и не могу гарантировать, что он вам ответит.
Дик был человеком прямым и честным, и его ужасала мысль о том, что Прю способна звонить полковнику и тяжело дышать в трубку.
- Джеймса это не оставит равнодушным, - сказал он. - На расстоянии примерно двухсот ярдов от террасы Особняка припарковались шесть автофургонов с какими-то бродягами. Откровенно говоря, я даже удивлен, что вы их не слышали. Когда я сегодня прибыл туда, там было довольно шумно.
Наступила короткая пауза, словно собеседник Дика отвел трубку от уха.
- Очевидно, ваша жена заблуждалась, утверждая, что звук может распространяться на такое расстояние, мистер Уэлдон.
Дик не привык размышлять на ходу. Суть его бизнеса была такова, что он, как правило, приступал к решению проблем медленно и осторожно, строил долговременные планы, как добиться от своей фермы наибольшей прибыльности, не угодив ни в одну из двух пропастей, которые постоянно угрожают фермеру: перепроизводство продукции и ее недостаток. Вместо того чтобы пропустить замечание адвоката мимо ушей - что было бы разумно, - он ухватился за него.
- Да не о Прю речь, а о вторжении чужаков в наш поселок. Мы должны сплотиться… а не язвить по поводу друг друга. Похоже, вы не понимаете, насколько серьезна ситуация.
На противоположном конце линии раздался короткий смешок.
- Вам бы следовало поразмыслить над своими собственными словами, мистер Уэлдон. По моему мнению, Джеймс может подать на вашу жену в суд по обвинению в клевете… Поэтому извините, но ваши слова о том, что я не понимаю серьезности ситуации, отдают откровенной наивностью.
Раздраженный покровительственным тоном собеседника, Дик вновь ввязался в драку:
- Прю прекрасно все слышала. Она бы, конечно, лично побеседовала с Алисой, если бы несчастная была жива - ни я, ни она не можем допустить, чтобы у нас под носом зверски избивали женщин! - но Алиса умерла. А как бы вы поступили на месте Прю? Сделали бы вид, что ничего не случилось? Постарались бы забыть о том, свидетелем чему стали? Ну-ка ответьте.
В трубке снова послышались холодные интонации Марка:
- Я бы спросил себя, что мне известно о Джеймсе Локайер-Фоксе… Я бы также спросил себя, почему вскрытие не показало никаких следов ударов? Также я задал бы себе вопрос, почему интеллигентная и богатая женщина оставалась женой дикаря, избивающего ее на протяжении сорока лет, при том что у нее были как интеллектуальные, так и финансовые возможности оставить его? Я бы, конечно, задался вопросом, а не моя ли собственная страсть к сплетням заставила меня всячески приукрасить то, что я слышал? Не я ли хотел привлечь к себе внимание всех соседей?
- Это возмутительно! - воскликнул Дик.
- Возмутительно? А не возмутительно обвинять любящего мужа в убийстве собственной жены? Не возмутительно подстрекать других людей к тому же?
- Я вас самого привлеку к суду за клевету, если будете повторять подобные вещи. Прю пересказала полиции только то, что слышала собственными ушами. И вы не имеете никакого права обвинять ее на том основании, что какие-то идиоты сделали потом неверные выводы.
- Я бы посоветовал вам, мистер Уэлдон, прежде чем вы подадите на меня в суд, поговорить с женой. Ваш иск может вам дорого стоить.
Дик услышал, что рядом с Марком раздался чей-то голос.
- Минутку. - Несколько секунд длилось молчание. - Пришел Джеймс. Если желаете перейти к разговору о бродягах, я включу громкую связь, чтобы мы оба смогли вас слышать. Я перезвоню вам после того, как мы все обсудим… Хотя по вашему "тяжелому дыханию" я чувствую, что в звонке не будет необходимости.
У Дика было мерзкое утро, и он, человек крайне вспыльчивый, наконец взорвался:
- Меня ни черта не колышет, что вы там решите! Это не моя проблема. Я позвонил только потому, что Джулиан Бартлетт оказался слабаком и не пожелал сам во всем разобраться, а полицию, как видно, такие дела не интересуют. Решайте все сами с Джеймсом. С какой стати я буду вмешиваться? Мой-то дом в целой миле отсюда. Хватит! Я - пас.
Он с грохотом бросил трубку и отправился на поиски Прю.
*
Услышав, что Дик положил трубку, Марк сделал то же самое.
- Я просто учил его жить, - сказал он, с некоторым опозданием пытаясь успокоить Джеймса, взволнованного словами Марка о клевете, которые старик услышал, входя в комнату. - Миссис Уэлдон вам угрожает, и я не понимаю, почему вы не желаете принять против нее соответствующие меры.
Джеймс подошел к окну и выглянул на террасу, немного вытянув шею, словно хотел что-то получше разглядеть. Они беседовали практически целое утро.
- Мне жить здесь, Марк, - повторял он те же аргументы, которые использовал и раньше. - К чему ворошить осиное гнездо? Все закончится, как только сварливых баб утомит их собственная злоба.
Марк посмотрел на телефонный аппарат на столе.
- Не могу с вами согласиться. За прошедшую ночь было пять звонков, и звонили вовсе не женщины. Хотите послушать?
- Нет.
Марка не удивил ответ полковника. Он бы все равно не услышал ничего нового. Там в который раз повторялась информация, записанная на множестве пленок, прослушанных им накануне. Но загадочный голос, искаженный с помощью электронного устройства, резал по нервам слушателя не меньше, чем звук зубоврачебного сверла. Марк повернул стул так, чтобы смотреть прямо в лицо полковнику.
- Вы не хуже меня понимаете, что само собой это не прекратится. Кто бы ни стоял за телефонной кампанией против вас, он прекрасно знает, что его записывают на пленку, и будет продолжать до тех пор, пока вы не обратитесь в полицию. Его удовлетворит только такая развязка. Он хочет, чтобы в полиции услышали его слова.
Полковник продолжал смотреть в окно, не желая встречаться взглядом с молодым человеком.
- Все, что они говорят, - сплошная ложь, Марк.
- Вне всякого сомнения.
- А вы уверены, что полиция с вами согласится?
В его интонации было что-то очень похожее на иронию.
Марк ответил прямо:
- Конечно, нет, если вы будете и дальше откладывать решение обратиться за помощью. Вам следовало рассказать мне о звонках, когда они только начались. Если бы мы действовали своевременно, зло удалось бы уничтожить в зародыше. А теперь, боюсь, в полиции неминуемо зададут вопрос, а не скрываете ли вы что-то. - Он помассировал заднюю часть шеи, которая ныла из-за бессонной ночи, заполненной мучительными сомнениями и телефонными звонками. - Подонок явно передал информацию миссис Бартлетт, иначе невозможно объяснить ее поразительную информированность… И если он говорил с ней, почему вы уверены, что он уже не побывал в полиции? Или она сама?
- В таком случае меня бы обязательно допросили.
- Совершенно не обязательно. Возможно, они проводят расследование без вашего ведома.
- Если бы ваш загадочный субъект имел против меня какие-то улики, он сообщил бы их полиции еще до начала расследования. Именно тогда был самый благоприятный момент расправиться со мной, но он знал, что его не станут слушать. - Джеймс повернулся и злобно уставился на телефон. - Меня просто терроризируют, Марк. А когда убедятся, что меня не сломить, сразу же все прекратят. Со мной играют в игру. Кто первый не выдержит. Мне представляется, главное сейчас - не сорваться и не пойти у них на поводу.
Марк отрицательно покачал головой:
- За два дня я практически не сомкнул глаз. Как думаете, насколько у вас хватит выдержки и физической стойкости?
- Разве это имеет значение? - Полковник вздохнул. - У меня мало что осталось, кроме репутации. И черт меня возьми, если я доставлю им удовольствие и сделаю грязную ложь публичным достоянием. Полиция, естественно, не станет держать язык за зубами. Посмотрите, как быстро подробности расследования смерти Алисы просочились в прессу.
- Вам необходимо кому-то доверять. Если вы завтра умрете, выдвигаемые ими обвинения станут доказанным фактом лишь потому, что при жизни у вас не хватило решимости опровергнуть их. И вы прекрасно понимаете, что в подобной ситуации произойдет с вашей репутацией. Всегда есть две стороны, Джеймс.
Замечание вызвало у полковника едва заметную улыбку.
- Именно это постоянно повторяет по телефону мой "друг". И его слова звучат весьма убедительно, не так ли? - На какое-то мгновение наступила напряженная тишина, затем Джеймс продолжил: - В жизни мне удавалось только одно - быть солдатом, а репутация солдата завоевывается на поле брани, а не раболепием перед грязными шантажистами. - Он слегка коснулся рукой плеча адвоката. - Позвольте мне разобраться с проблемами по-своему, Марк. Не хотите кофе? Время выпить чашку, как мне кажется. Когда закончите, приходите в гостиную.
Он не стал дожидаться ответа, а Марк оставался на месте, пока не услышал стук закрывающейся двери. В окно он видел плиту, на ней все еще было заметно пятно от крови животного. На расстоянии ярда или двух влево от солнечных часов, где сидела Алиса в момент смерти. А если звонивший прав? - задумался Марк. Ведь человек может умереть от шока, когда правда, которую он слышит, слишком чудовищна. Со вздохом он повернулся к столу и перемотал последнее сообщение. Это почти наверняка Лео - Марк нажал кнопку воспроизведения, чтобы в который уже раз прослушать странно искаженный голос. Кроме Элизабет, никому не было известно так много подробностей о жизни семьи, и прошло уже не менее десяти лет с тех пор, как Элизабет в последний раз смогла связать два осмысленных слова в логичную фразу.
- Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему Элизабет такая шлюха… и почему она постоянно пьет?.. Кто воспитал в ней стремление к подобной низости?.. Неужели ты думаешь, она будет вечно хранить тайну?.. Возможно, ты надеялся, что тебя защитит мундир? Люди с уважением смотрят на человека с металлическими нашивками на груди… Ты, наверное, чувствовал себя настоящим героем всякий раз, когда вытаскивал свой командирский член…
Марк больше не мог этого выносить и все-таки, как ни старался, не способен был избавиться от навязчивых воспоминаний о капитане Нэнси Смит, так удивительно, так странно, так подозрительно похожей на деда.
*
Дик Уэлдон нашел жену в комнате для гостей, где она застилала кровать для сына и невестки - те обещали приехать к вечеру.
- Ты звонила Джеймсу Локайер-Фоксу? - крикнул он прямо с порога.
Она нахмурилась:
- О чем это ты?
- Я только что разговаривал с его поверенным, и он сообщил, что кто-то от нас постоянно звонит в Особняк, угрожает и оскорбляет Джеймса. - Румяное лицо Дика потемнело от гнева. - Я ничем подобным не занимался, так что не могла бы ты мне разъяснить, откуда ветер дует?
Прю, продолжая взбивать подушку, повернулась к мужу спиной.
- Если ты не примешь мер по поводу своего давления, у тебя будет инфаркт, мой милый, - проговорила она, бросив на него оценивающий взгляд. - У тебя такой вид, будто ты несколько лет был в запое.
Дик привык к ее манере отвлекать собеседника от нежелательных вопросов, первой нанося грубый и неожиданный удар.
- Значит, все-таки ты звонила! - рявкнул он. - Ты что, совсем сбрендила? Адвокат сказал, ты тяжело дышала в трубку.
- Какая нелепость! - Прю повернулась за следующей наволочкой, бросив на мужа осуждающий взгляд. - И нечего на меня так смотреть! Если хочешь знать мое мнение, подонок заслуживает гораздо большего. Ты что, не понимаешь? Я до сих пор чувствую вину за то, что оставила Алису на произвол судьбы во власти старого маньяка. Я должна была ей помочь, а я ушла. Если бы у меня тогда хватило мужества, она была бы сейчас жива.
Дик тяжело привалился к комоду.
- А что, если ты ошибаешься? Что, если ты слышала не его, а кого-то другого?
- Я не ошибаюсь. Я слышала именно его!
- Ну как ты можешь быть настолько уверена? Я тоже не сомневался, что разговариваю с Джеймсом, пока адвокат сам не сказал мне, что я обознался. Когда поверенный произнес "Особняк "Шенстед"", никто не отличил бы его голос от голоса Джеймса.
- Ты принял его за Джеймса только потому, что ожидал услышать Джеймса.
- То же самое относится и к тебе. Ты предположила, что разговор, который ты слышишь, - ссора Алисы с полковником. Тебе же всегда хотелось найти что-нибудь, позорящее их.
- О, ради Бога! - крикнула Прю. - Сколько мне еще повторять? Она назвала его Джеймсом. Она сказала: "Нет, Джеймс… не стану больше с этим мириться". С какой стати она стала бы говорить такое, если бы беседовала с кем-то другим?
Дик протер глаза. Он много раз слышал, как Прю повторяла слова Алисы, но замечание поверенного о словах, вырванных из контекста, не давало ему покоя.
- Ты не слышала, что сказал Джеймс… ну, возможно, ты не очень хорошо расслышала и слова Алисы. Ведь одно дело, если она говорила с ним, и совсем другое, если говорила о нем. Может быть, она сказала не "не стану", а "не станет больше с этим мириться".
- Я прекрасно помню, что я слышала, - упрямо настаивала Прю.
- Ты только так говоришь.
- И это правда.