– Кройцер и Хулио – на средние вёсла, Мэрфи и профессор – баковые. Я на руль, ты, дружок, пока запасной.
– Я в запасе?!
Голландец мощно изумился. Погрустнели и все остальные члены их скромного экипажа, которым предстояло не один час махать здоровенными гребными деревяшками. Самый сильный среди них Николас – и именно он в запасе?!
– Не печалься. Для тебя скоро будет специальное забавное предложение. Потерпи. Сейчас главное для нас, чтобы вот эти господа, – Капитан Глеб показал рукой на Мэрфи и Бадди. – Чтобы они, соколики, быстренько научились опускать вёсла в воду одновременно и очень, повторяю, очень, внимательно слушали мои команды. Ну, как, готовы, мистеры?
С кормы Николас показал профилактический кулак профессору. Тот скромно потупился.
– Эти справятся, гарантирую. А мне что, действительно отдыхать?
Богатырь никак не мог разгадать предстоящую каверзу Глеба.
– Копи силы и ненависть к врагам трудового народа.
– Чего?!
– Это я так, цитата из детских кинофильмов.
Глеб Никитин выпрямился во весь рост, громко обращаясь ко всем рулевым.
– Вёсла!
Почти все иностранные мужчины правильно нагнулись вперёд и отвели лопасти своих вёсел к корме. Замерли.
– На воду!
Несмотря на то, что Глеб командовал по-русски, понимали его голос все, без исключения.
"Ну, кто учил!".
Вразнобой и с сильными смешными брызгами гребцы произвели свои первые суматошные гребки. Потом бестолково шлёпнули по воде ещё раз, ещё, закричали рассержено на подчинённых "Виски" и "Ромео" юные командиры и тяжёлые шлюпки потихоньку двинулись от берега.
"Джин" опять сразу же отстала.
Профессор, Кройцер и оружейник стукали друг друга по вёслам, Мерфи вообще выронил своё орудие труда, чуть не убив при этом разозлённого Хулио. Крики размахивающего могучими бесполезными руками Николаса разносились минимум на три километра вокруг.
Сидя на корме, Глеб безмятежно смотрел вдаль.
Потом поправил браслет часов, чихнул.
– Стоп. Заткнитесь все.
Все действительно почему-то мгновенно заткнулись, обратив внимание на тихий голос Глеба.
– Всё сначала. Работаем медленно, очень медленно, внимательно слушая мои команды…. Поняли? Умницы мои – теперь вижу, что вы поняли.
– А ты, – Капитан Глеб ткнул указательным пальцем в живот возвышавшегося рядом с ним Николаса. – Прошу тебя – никогда не кричи в шлюпке громче меня, а то получишь веслом по башке.
Большой голландец понял не сразу, секунды через две, а потом, осознав суть просьбы командира, смутился, розовея щеками.
– Будем считать, что наша маленькая разминка не удалась. Сейчас делаем так.
Глеб решительно поднял из кронштейнов за кормой громоздкий деревянный руль и положил его на днище шлюпки.
– Мы с Николасом садимся загребными, начинаем разгоняться тихо и спокойно, потом по моей команде вы все будете увеличивать темп.
– А…, а это?
Бадди интеллигентно тыкал мизинчиком в мокрый руль под ногами Глеба.
– Обойдёмся без него. Ты, профессор, и ты, Мэрфи, будете добавлять ход или притормаживать, если нам понадобится поворачивать. Но только по приказу! Иначе…
Испуганным жестом Колька показал всем на свою непутёвую голову.
– Именно. Да не печальтесь вы так, коллеги! Сейчас мы быстренько у всех выиграем – и обедать. Вы же хотите кушать?
Хулио зарычал, требуя много вкусного мяса.
Всё получилось, как изначально коварно и планировал капитан Глеб.
Мощных движений голландского загребного и его, командирского, опыта обращения с вёслами оказалось достаточно, чтобы они быстро настигли ушедших вперёд соперников, а потом поочерёдно их обошли, сначала "Ромео", а потом, за островом, и упорствующую в шесть вёсел "Виски".
Заметив, что Глеб мчится на обгон без руля, Бориска пробовал тоже, вместе со своим запасным Тиади, взяться за греблю, оставив вверенную шлюпку без правильного управления, но скоро в его "Ромео" случился скандал. Борискино плавсредство завиляло, закружилось почти на месте, притормозило, пропуская вперёд набравшего ход Глеба сотоварищи. Вдобавок ко всем бедам в Борискиной шлюпке упало за борт и чьё-то весло…
Уже на обратном пути к берегу Николас первым услышал, как Бадди начал неловко поскуливать за его спиной, и кивнул в его сторону, привлекая внимание капитана Глеба. Коротко посмотрев на профессора через плечо, тот отреагировал мгновенно.
– Шабаш!
В этот раз его мало кто правильно понял. Наиболее сильно изумился плотненький Мерфи.
– Orgy?!
– Я тебе покажу оргию! Проиграешь гонку – будет тебе оргия, с мытьем посуды и ведром картошки! Простой перекур, релакс, чтобы было понятней. Короче, отдыхай, пока есть возможность.
Все вёсла слабо опустились в воду и их чудесная лодочка "Джин", обездвиженная, тихо заскользила по ровной серой воде.
Нежные руки профессора Бадди были стёрты грубыми вёсельными рукоятками до крови. Сморщившись, бедный учёный растерянно рассматривал свои зловещие раны.
С кормы к ним приближались упорно и слаженно машущие вёслами "вискари".
Капитан Глеб рывком сдёрнул с шеи Бадди знаменитое розовое полотенце и бросил его Николасу.
Тщательно помыслив несколько мгновений, голландец двумя движениями разорвал нежную тряпочку на три другие тряпочки, только поуже. Потом, ухватив профессора за запястья, Колька ловко, но бережно обмотал его руки обрывками уничтоженного полотенца.
– Соблюдай технику безопасности, амиго!
Ещё раз оглянувшись на преследователей, Глеб опять скомандовал своим: "Вёсла! На воду!".
– Дураки какие-то мне попались! Ничего не понимают!
Сойдя на берег, Бориска дулся в сторонке ото всех, не подходя к костру от своей шлюпки. Он был единственным, кто воспринял поражение "Ромео" в гонке так трагически. Глеб подошёл к нему в самый разгар самоедской процедуры.
– Учись проигрывать. Это, во-первых. И отвыкай безо всякой серьёзной причины обзывать людей. Это, во-вторых.
– А чего они…?!
– А чего ты? Кстати, откуда здесь взялась такая красивая вещица?
Нагнувшись, капитан Глеб поднял с решетчатого днища "Ромео" маленькую книжечку аккуратно нарезанной папиросной бумаги.
Крупные буквы "Big Bambu". Щёголь-мулат роскошно улыбался всему миру с полосатой лакированной упаковки.
– Это Макгуайр курил.… Ещё до того, как вышли на воду. И потом ещё один раз, когда мы весло потеряли…
Бориска горевал сам по себе, не особо интересуясь дальнейшей судьбой недисциплинированного курильщика Макгуайра.
– Много он выкурил?
– Да нет, маленькую такую одну сигаретку, самодельную, и всё.… Потом, правда, почему-то уже у самого берега еле веслом махал, путался им со всеми. А что такое?
– Ничего такого. Дисциплину на борту лучше блюсти нужно, а не страдать потом безумно от обиды. Ты согласен со мной?
Ему бы и не соглашаться с добрым командиром…
Бориска затряс буйной головой.
– Ладно, проехали.
Подобрав из-под стола позабытую поварёшку, Глеб начал сильно колотить в пустой алюминиевый бидон из-под воды. Звонкий голос атамана разнёсся по берегу.
– Полдень! Джентльмены пьют и закусывают!
Хорошая погода после обеда действительно закончилась.
Солнце, не особо решительное с самого рассвета, спряталось в мутную белесую мглу, приятно прохладный ветерок незаметно исчез из крон высокого черноольшаника. Во множестве появились вокруг гнусно жужжащие комары.
Люди потянулись к дымным кострам.
"Big Bambu".
Фирменная бумага для самокруток, патриотическая гордость карибских любителей марихуаны….
То, что лихой яхтсмен Макгуайер не рассчитал своих сил и действительно сдох, выкурив на воде несколько привычных косячков, но, ворочая при этом четыре часа подряд тяжеленным русским веслом, было предельно ясно.
"Ну, сдох и сдох, с кем не бывает… Красивые заграничные бумажки – это ещё не контрабанда. Вот только откуда на нашем деревенском берегу у крутого парусного парня появилась марихуана?!
…Привезти курево с собой в самолёте он бы не смог, да и зачем бы ему так глупо рисковать, общаясь при пересадках в аэропортах с многочисленными таможнями и пограничниками разных стран.
Купил уже здесь, у нас?
С кем же он смог так быстро найти общий язык по такому специфическому вопросу? В гостинице? Нет, там сильно шугают таких коробейников, да и вообще, групповых иностранцев в общественных местах обычно пасут ребята с незаметными глазами. Нет, явно не в гостинице.… С кем у него мог быть здесь контакт? И когда?".
– Глеб, машины пришли! Командуй!
Топоча длинными ногами, от дороги к нему мчался восторженный Бориска.
Из-за лесного поворота первыми выскочили три коротеньких, шустрых, открытых по верхам УАЗика, потом, натужно гудя, по песку втянулась на поляну и их "скорая техническая помощь" со всем походным скарбом.
По пути к машинам Глеб Никитин хлопнул по плечу Яна.
– Трасса подготовлена? Не сильную болотину ты в этот раз для меня подобрал?
– В прошлом году там сухо было. Не знаю как сейчас…
Лесниковы люди, выполнив задание по перегону автомобилей, с усмешками покуривали у крайнего костра. Иностранцы беспорядочно ползали по УАЗикам с восторженным детсадовским любопытством.
Поддавшись общему настроению, Глеб вытащил фотокамеру. Эти снимки тоже должны были украсить памятные альбомы его мужиков.
– Чи-из, Николас! Чи-из, мистер Макгуайер! Закройте рот, милый профессор!
Ещё за обеденным столом молчаливый Ян, не очень охотно справляясь с ролью официального руководителя, познакомил мужиков с турнирным раскладом. Перед последним этапом игры все команды имели по восемь очков и поэтому предстоящие пара часов бестолковой езды по лесу на УАЗиках должны были быть весьма увлекательными – речь шла о чемпионстве.
Опережая всех, Бориска первым прыгнул в самый красивый автомобильчик, ярко и ново раскрашенный камуфляжными пятнами.
– Чур, это наш! Мы едем на нём!
Ян двинулся к технике неторопливо, с деловитой заботой завел двигатель сначала у одного, потом у другого УАЗика, поморщился, разглядев у второго разбитую фару, потом опять не спеша подошел к первому и, кивнув своему экипажу, удобно, но без улыбки сел за руль.
Команде "Джин" транспортное средство выбирать так и не пришлось, хотя некоторые горячие головы порывались намекать Глебу, чтобы он, мол, поспешил, а то лучшие машины опять достанутся не им.…
Кроме разбитой фары и замотанной алюминиевой проволокой водительской дверцы, соратникам капитана Глеба пришлось довольствоваться ещё и порванными в хлам пассажирскими сиденьями.
Николас презрительно присвистнул, профессор потрогал пальчиком лохмотья грязной обивки и только многоопытный, хорошо знающий цену подержанным армейским предметам оружейник Хулио испытующе глянул на своего вожака.
Не осуждая своих юных братьев-командиров за эгоистическую прыть, капитан Глеб усмехнулся, хмыкнул и с удовольствием попинал хорошие, новые, с глубоким протектором, каким-то добрым волшебником забытые на их драндулете, покрышки. Резина на автомобилях Бориски и Яна была явно лысовата для гонок по пересечённой местности.
– По коням!
Комары всем так осточертели, что, едва дождавшись команды, "Виски", "Ромео" и "Джин" в полном составе практически одновременно взлетели на свои машины.
Гонка "на джипах спецназа", как было лихо заявлено в программе тура, началась стремительно.
Старенькими залатанными машинками рулили Глеб, Тиади и Ян. Остальным членам их экипажей оставалось только вцепиться изо всех сил в ручки, ремни, в плечи друзей, орать дурными голосами, свистеть и обзываться на соперников.
Бельгиец вёл машину мастерски, шикарно переключая скорости и притормаживая перед лесными канавами со скольжением и с аккуратными, правильными заносами. Ян был почему-то неосторожен, хрустел коробкой передач и никак не смотрел по сторонам, не обращая внимания на преследовавшего его поначалу вплотную Глеба.
– Ковбой!
По песку старой дороги они пронеслись одинаково ровно: Тиади, Ян и, с периодическими профессорскими взвизгами шин, Глеб.
Ближе к низине, под невидимым пока берегом залива, сухая земля внезапно исчезла, накрытая сочной болотной травой, и из-под колёс джипов полетели в разные стороны чёрные куски мокрого дёрна.
Позиция позади всех, занятая капитаном Глебом с самого старта, давала ему возможность, пока не накалилась ещё гоночная ситуация, внимательно наблюдать за странным поведением Яна.
Хоть парень и проигрывал Тиади всего ничего, но нервничал он почему-то при этом значительно, не по делу. И скорости, действительно, Ян дергал с каким-то остервенением, и на каждом вираже лез опасно на обгон бельгийца, и в яму залетел как-то на просеке неловко, по-детски, не оправдывая свою репутацию опытного водителя.… Потом напролом газанул через выступ густого кустарника, несколько раз опасно подреза́л машину бельгийца. Мужики за спиной Яна, словно почувствовав что-то нехорошее, примолкли и не особо откликались на бандитские крики, несущиеся из соседних машин.
Ещё Глеб заметил, что и Тиади несколько раз с изумлением коротко обернулся на Яна, но не кричал тому ничего, только ещё крепче цеплялся за руль.
После поворота на старую лесосеку колея стала опять приятней, под колёсами захрупала сосновая кора и мелкие ветки, высокие отбортовки засохшей грязи на обочинах лесной дороги не давали возможности водителям обогнать друг друга.
В изумрудном болотистом мху сбоку, буквально в нескольких метрах от колеи Глеб краем глаза заметил на ходу парочку высоких подберезовиков. Черноголовики стояли в невысокой травке прямо, стройно, вызывающе, даже как-то призывно.…
Бац!
Едва не вцепившись зубами в рулевой обод, Глеб Никитин выругался.
"Растяпа, раззява!…!!!".
Засмотревшись на прелестные грибные экземпляры, он не заметил на дороге глубокую промоину, в которую кто-то недавно бросил кусок трухлявого бревна.
– Все живы?!
Большой голландский парень был, конечно, жив, но вытирал ладонью кровь с уха и ругался при этом громко и специально непонятно для Глеба.
– Виноват, друзья, исправлюсь! Все за борт, тащите сюда вон те два коротыша, без веток которые!
Дружная и никак особенно не пострадавшая в происшествии, кроме Николаса, команда с хохотом свалилась на землю. Кройцер демонстративно схватился при этом за свою поясницу, получил дружеский пинок от дерзкого профессора, заорал было тоже на него, но потом прытко помчался в кусты за спасительным бревном.
Через три минуты соблазнительные подберезовики остались далеко позади их стремительно дребезжащего автомобиля.
Хороший протектор давал себя знать в болотине, и очень скоро перед ними опять показалось ревущее транспортное средство "Виски".
Ян газовал вдогонку Тиади по-прежнему бессмысленно, жёстко и неправильно.
Сознательно прыгнув левыми колёсами на бугры корневищ высокой придорожной сосны, Ян на дикой скорости направил свой УАЗик в борт машины Тиади так, что тот еле успел притормозить и вывернуть руль вправо.
Через несколько метров Ян опять, с непонятной ненавистью надавив на газ, промчался мимо бельгийца и выскочил, исхлестав своих парней ветками бузины, вперёд его машины на дорогу.
Такое внезапное ожесточение обязательно должно было иметь свои причины…. Капитан Глеб с изумлением наблюдал за тем, что творил на трассе Ян, искренне не понимая его действий.
Теперь недовольно орали уже некоторые из иностранцев, раскорячившихся и в машине Тиади. Тот увертывался от резких атак Яна осторожно, почти трусливо, но с прагматичным упрямством продолжал удерживать лидерство.
До финиша оставался последний лесной километр, когда Ян получил то, чего, кажется, он и добивался с самого начала гонки.
На очередном повороте обе передние машины, скрежеща железом бортов и рассыпая в песок сверкающие осколки фар и задних фонарей, улетели, сцепившись, в близкий и густо заросший кустарником мокрый кювет. Несколько человек с воплями и проклятиями грохнулись из аварийных УАЗиков в придорожное мелкотравье.
– Ты чего, парень?! Может тебе лучше домой вернуться? Скажи, Ян, а? Ну?!
Парень бурно дышал, страшно бледнея лицом под рассыпавшимися беспорядочно черными волосами.
Глеб первым подскочил к одинаково накренённым и молчаливым машинам.
Ян, даже и не пытаясь освободиться из сильного захвата Глеба, молчал, придавленный им к капоту.
– Ты же людей мог убить, понимаешь?! Убить!
– Ну и пусть…
Ян дико взглянул на Глеба, по инерции дёрнулся и, внезапно обмякнув в его жёстких руках, неожиданно заревел.
Лес, тихое урчание ещё не остывших радиаторов, молчаливые мужики вокруг…
Парень лишь первые секунды рыдал в голос, но потом, всё ещё тяжело всхлипывая, стал утихать.
Было страшно, хоть все и знали об отце Яна. Остальное было непонятно…
– Ну-ну, хорош.… Прекращай. Знаю, что хреново тебе сейчас, но не надо же так-то уж…
Ян отвернулся, вытирая глаза.
Капитан Глеб приложил палец к губам, останавливая этим жестом лишние вопросы и жалостливые порывы всех остальных.
Сидя в стороне от толпы Макгуайер покачивал на весу правую руку. Верх его лёгкой фиолетовой майки пропитался тёмной кровью.
– Что такое?
Живое – живым.
Капитан Глеб двинулся в сторону яхтсмена.
– Так, пустяки, царапина… Плохо только, что испачкался сильно в этом проклятом болоте.
Морщась, Макгуайер начал осторожно приподнимать грязный рукав.
– Стой, не торопись. Борисыч, где наша аптечка?
Пожимая плечами, маленький нерадивый разгильдяй стремительно старался стать ещё и незаметным.
– Я…, я…. В нашей техничке, в машине, в той, в большой…., я всё собрал и там…, вот, я думал.… Там всё осталось.
– Ты думал не головой.
Глеб сверкнул потемневшими глазами на Бориску и опять повернулся к раненому англичанину.
– Расстёгивай штаны. И держи вот, чистый платок.
– А зачем штаны?! У меня же рука…?
– Не спорь! Вставай, штаны вниз, а теперь…
– Не-ет! Я при всех не буду!
– Отвернись и намочи весь платок. Держи его сам, я обещаю тоже не подсматривать. Готов?
Под хохот столпившихся вокруг него однополчан Макгуайер некоторое время пыхтел, потом блаженно завздыхал, орошая белоснежную тряпочку.
– Вот. Получилось. А это для чего, для анализов?
В ответ Глеб Никитин одарил яхтсмена неприличным английским словцом и белозубой улыбкой.
– Бери платок и аккуратно, от центра раны, протирай всё это дерьмо. Главное – это убрать сейчас грязь с твоей руки, а кровь мы потом как-нибудь уж остановим. Понятно?
Макгуайер всё равно недоумевал, морщась и совершая рекомендованную процедуру.
– Нет. Зачем нужно было штаны расстёгивать и всё прочее…?
– Профессор, быстро объясни тяжелобольному, для чего мы заставили его мочиться в присутствии всего коллектива.
Бадди важно выступил на середину круга, потирая подбородок.