– Значит так… Ничего личного – только наука. Аммиак, обеззараживающее вещество…
Дальше капитан Глеб не слушал ни профессора, ни выкриков гогочущей толпы. Он опять повернулся к Яну.
– Доедешь?
– Да.
Ян уже вытер лицо низом рубашки и стоял, напряжённо рассматривая ближайшие деревья.
– Точно?
– Не сомневайся. Ты езжай, я сам машины вытащу…
– Давай, буду ждать вас на финишной поляне, нужно предупредить лесниковых людей, что вы тут немного задержитесь.
И опять, без всякого умысла, по привычке замечать детали, капитан Глеб мгновенным взглядом окинул всех остальных бойцов, разнообразно толпившихся вокруг накренённых машин, рядом с Макгуайером и смешным профессором.
Был только один острый встречный взгляд.
Судя по нему, красивый бельгиец Тиади знал о причинах этого досадного дорожного происшествия гораздо больше, чем он, капитан Глеб Никитин.
Усманцев-младший действительно его не подвёл.
Через полчаса после их дурацкого и абсолютно не азартного финиша, на поляну так же лениво приползли по очереди молчаливые машины "Ромео" и "Виски".
Дальше ехали в таком же траурном безмолвии. Тучи в низком небе надулись тёмной влагой, опустились почти до верхушек самых высоких сосен. Воздух очень заметно и пронзительно посвежел.
На окраине посёлка суровый дошкольник в длинной, не его росту, тёплой спортивной куртке отгонял гусей от дороги. Птицы не гоготали, не нервничали, а очень спокойно топали в опасной близости от колёс медленно тянущихся по проселку машин.
– Стой!
Хлопнув аварийной дверцей, Глеб одним движением выпрыгнул из своей машины, движением руки показал, чтобы остановились и другие.
– Бориска, ко мне. Остальным оставаться на нагретых местах.
Бориска рысцой приблизился к командиру за порцией справедливых указаний.
– Так, амиго, садись за руль вместо меня, и двигайтесь всей колонной, потихоньку, в лагерь. Ставьте палатки – дождь надвигается.
– А я же…
– Тихо, без паники. Не шуми.
Отвернув за плечи Бориску от любопытствующих иностранных граждан, Глеб дошептал тому инструкции уже конспиративным голосом.
– Никому не говори, что ты только учишься на права сдавать. Будь уверенней, приятель. Где руль знаешь? Педаль тормоза от сцепления сумеешь отличить?
– А…
– Бэ. Через десять минут я буду на месте. Вперёд, помощник!
Действительно, двигатель у краснолицего младшего командира заглох всего только раз, потом он совсем не по инструкции свирепо скрежанул передачами и машина двинулась. За ним дисциплинированно потянулись и остальные.
Тиади, обернувшись через плечо, очень пристально и внимательно рассмотрел, как капитан Глеб, оставшись на дороге позади их колонны, о чём-то расспрашивал маленького сопливого погонщика гусей.
Распластанные по горизонту молнии высоко блестели над всем пространством залива, часто, но на мгновения серебрили темную воду и потом где-то над дальним берегом узкими фотографическими вспышками вонзались в безразличную пелену леса.
Грозовой ветер стих и сумасшедше летящие поначалу к земле струи дождя превратились в просто падающие, обыденные капли. Дождь помолодел, стал называться по-детски дождиком и тревожил уже только листья, а не ветки и кроны деревьев, как это было в самом начале грозы.
Палатки начали дружно намокать с углов, что представлялось не очень серьёзным, но, всё равно, неприятным явлением.
"Вискари" ставили свой дом перед дождём с легкомысленными смешками, с небрежностью, не прочувствовав важность момента, и поэтому их большая палатка первой начала протекать ещё и с провисшего верха.
Через некоторое время тоскливого ожидания всем стало ясно, что очередное мероприятие срывается – резвиться в развалинах старинного форта в такую погоду мог только безумец.
Конечно, приятней было бы коротать свой туристический век в чистом сосновом лесу, среди достойных великанских деревьев, но на поляне вокруг них в этот раз кривилась черными стволами только многочисленная мелкая ольха.
Скука и грусть, по большому счёту, даже хандра, поселились в сердцах путешественников. Странные и нервные события последнего дня заставляли длительно размышлять даже самых мужественных из них. Чавкая глиной, перебежал к землякам, из одной палатки в другую, толсто неуклюжий немец. Бородатый "вискарь" Везниц заунывно продолжал играть на губной гармошке, накрывшись в своём спальном мешке серым солдатским одеялом.
Бориска морщился, страдая от вынужденной неподвижности и от тихой недовольной ругани отдельных несознательных иностранцев.
В очередной раз покинув палатку с целью рекогносцировки местности и обсервации хмурого неба, Глеб Никитин вернулся в жилище неудовлетворённым результатами, вытащил из своего рюкзака три нераспечатанные колоды игральных карт и, по очереди обойдя стремительно намокающие армейские брезентовые вигвамы, кинул внутрь каждого из них по комплекту развлечений.
С той же укоризной посмотрев на командира, Бориска опять шумно вздохнул.
– Не порти атмосферу своим настроением. Топай сюда.
Глеб махнул ему рукой, приглашая к выходу из палатки.
Потеряв игровой тонус, юноша слабо попытался сопротивляться командирской агрессии.
– Зачем?
– Затем. Смотри. Что это за облака висят на западе, над тем лесом? Знаешь, а?
– Тучи какие-то дождливые, противные…
– И всё? Мальчуган, вы крайне ленивы и, в своей праздной лености, нелюбопытны. А зря.
С прищуром рассматривая грустное небо, капитан Глеб продолжил, не обращая особого внимания на неприличную зевоту Бориски.
– Это у нас там расположились слоисто-кучевые облака. Стратокумулюс, если без дураков говорить, строго по-научному. Чем на ваш просвещённый взгляд, коллега, это обстоятельство может нам грозить? Ну-с, предполагайте!
– Половина иностранцев завтра в соплях будет ходить, а остальные нам все уши о заплаченных за игру деньгах прожужжат.
– Паникёров – к стенке. Продолжим про климат. Так вот, слоисто-кучевые облака – это низкие, учтите коллега, низкие облака в виде серых или белых неволокнистых слоев или гряд из круглых крупных глыб. Их вертикальная мощность, смешной мой дружище Бориска, невелика. И, по этой достаточно скучной причине, данные облака лишь редко дают продолжительные осадки, находясь в такой ветреной приморской местности, как наша. Вник?
– Не-а. Поясни.
– Не ной, что всё пропало, не разлагай мне сплочённый боевой коллектив! Наука говорит, что этому дождику скоро кранты. И вообще, запомни хорошенько – всё преходяще, только музыка вечна.
Улыбнувшись, Глеб по-доброму шлёпнул Бориску по взъерошенному затылку.
– Скучай дальше – я пошёл за грибами.
Нужно было немного поразмышлять. Его бойцы нуждались в серьёзной встряске.
И Николас, и бременский Кройцер проводили Глеба из палатки угрюмым, но сочувственным молчанием.
В отдельно лежащем в кузове их машины "технической помощи" брезентовом мешке с амуницией Глеб ещё в крепости заметил несколько стареньких офицерских плащей. Один из них пришёлся ему как раз впору.
"Мы выходили под дождь, и пили из луж…".
С надёжной накидкой и с уютным капюшоном на голове было приятно бродить даже по таким, безнадёжно мокрым зарослям.
За мелким осиновым лесочком метрах в ста от палаток уходил вниз, к большому серьёзному лесу, незначительный овражек.
Зигзагом поднимаясь и спускаясь по его склонам Глеб через десять минут нашёл в засыпанной желтыми листьями траве семейку крепеньких подосиновиков: трёх одинаковых круглоголовых подростков, одного раскрывшегося мужичка и одного с уродливой, объеденной белкой оранжевой шляпкой. Первые грибы скользко холодили руки и быстро темнели под ножом.
"С почином!".
Бабушка всегда так говорила им, своим многочисленным внучатам, когда выводила их звонкую ораву в ближний лес…
На гребне оврага, под нависшей с самого краю небольшой ёлкой, Глеб, скользко поднимаясь снизу, заметил коричневато-зелёный блеск шляпки белого гриба. С упругой еловой хвои на лицо сыпались мелкие холодные брызги и, чтобы сорвать богатую добычу, пришлось встать на колени, подгибая под себя полы плаща.
Шагалось хорошо, мешало только то, что не захватил с собой из лагеря никакой подходящей ёмкости – грибы не умещались в руках. Уже на обратном пути Глеб, опять усмехнувшись своим внезапным детским ощущениям, аккуратно срезал в мелком мху с десяток упругих лисичек, а почти у самого лагеря чуть не наступил на серого с белым крупного подберёзовика.
Настроение потихоньку начинало быть.
У них в палатке гостил О′Салливан.
Мокрые чёрные кудри по-леонардовски струились вдоль щёк намокшего итальянца.
– Как там Макгуайер?
Не проходя дальше в палатку, капитан Глеб снял с плеч волглый плащ, отряхнул его от капель и аккуратно повесил на стойку.
– Спит. Состояние его нормальное – я дал нужных таблеток. А это что у тебя такое?
О′Салливан брезгливо дотронулся мизинцем до подосиновиков.
– Грибы. Гляди, какие красивые! В овражке неподалёку отсюда нашёл.
– А зачем они тебе?
Гость искренне недоумевал, поочерёдно переводя взгляд немигающих совиных глаз с Глеба на его добычу.
– Проголодаемся – есть будем.
– Фу! Гадость какая! Насобирал под ногами всяких грязных, непроверенных лишайников и хочешь употреблять их в пищу?! На природе уж лучше охотиться, чем это…
И опять О′Салливан с презрением сморщился в сторону добычи Глеба.
– Ты говоришь про убийство зверей и птиц?
– Я люблю стрелять и стреляю хорошо. Дикие звери и существуют только для того, чтобы мужчины могли цивилизованно удовлетворять свой охотничий инстинкт!
– Убитые тобой зайцы явно с этим не согласились бы…
– А что тут неправильного? Я плачу́ за лицензию, делаю регулярные взносы в моём стрелковом клубе, делаю пожертвования в различные фонды спасения редких животных.
– А не очень редких зверюшек ты и твои заботливые друзья просто убиваете. Ради своей прихоти.
В полумраке палатки капитан Глеб и итальянец стояли друг против друга, не обращая внимания на раскрытую пачку медового печенья, которую им заботливо протягивал профессор.
– Небось, и рыбу ты так же ловишь, ради тонуса? Да?
– Правильно. У моего приятеля, под Бари, есть два рыболовных озера, он часто приглашает меня туда на соревнования.
Тщательный Бориска заметил, как у Глеба начали подрагивать скулы.
– И вы с дружком, конечно, ловите в этих тёплых лужах исключительно толстых карпов?!
О′Салливан не успел согласиться. От распахнутого палаточного входа Глеб Никитин пошёл на него в атаку.
– Стульчики у вас ещё там есть такие разноцветные, зонтики, рогатки фирменные, чтобы кашу на прикормку в реку забрасывать, правда же?! И карпов этих сонных, жирных, из которых, чуть нажмёшь – и каша из пуза размазанная прёт, вы каждые пять минут дисциплинированно вынимаете из воды, подводите под видеокамеру, под свои фотоаппараты, красуетесь с рыбиной и отпускаете её опять в воду. Так, милый О′Салливан?!
Всё так, не смущайся, я вашего брата знаю! Не рыбалка это, О′Салливан, не рыбалка! Онанизм это, а не рыбная ловля! Не так нужно о своих первобытных навыках заботиться, не на стульчике. Ты жрать захотел – лови рыбу, убивай зверя! А больше, чем сожрать можешь, зачем ловить и губить кого-то?!
И на охоте…., – Глеб повернулся к раскрытому Борискиному рту. – И на охоте у них тоже – камуфляжные штаны из специального материала, с байковым начёсом, очочки понтовые тёмные, карабин многозарядный с ночной оптикой, а с ножом на волчару один на один слабо выйти?! Зверя загнать на лыжах им собственное пузо мешает!
Глеб отвернулся, глядя на тёмные тучи.
– Так и с женщинами они.… Купить тупую тёлку в кабаке или где-нибудь они ещё могут, а очаровать, покорить случайную умницу… Слабаки. Рукоблудство, одним словом, неприличное занятие…
– Глеб, может мы с тобой в шахматы?
С материнской заботой в тёплом взоре к возбуждённому Глебу Никитину двинулся из угла палатки чрезвычайно стеснённый помещением Николас.
– Только не на компьютере! Ни-за-что!
– Почему?
Колька искренне изумился такой категоричности.
Не обращая уже внимания на пристыженного итальянца, Глеб продолжал ораторствовать.
– Не люблю! Скучно! Компьютеры, фонограммы разные, генная инженерия…. Очень скучные вещи. Я люблю настоящее.
– Как это?
– В лес и на рыбалку я не беру с собой никого, иду один, на несколько дней. Из припасов с собой только нож, хлеб и соль. Если ничего не поймал – голодный. Поймал – сожрал. Вот тогда инстинкты и просыпаются…
Одинаково задумчивые взгляды европейских людей давали понять, что так рискованно голодать они ни сейчас, ни в будущем не намерены.
Но наживку Глеба, ведущую их к очередному воинскому подвигу, они проглотили простодушно, не заметив никакого подвоха. Как тот дрессированный карп, что за порцию сладкой каши даёт себя поймать раз двадцать за день…
– Не верите?! Собирайтесь! Сейчас развлечёмся по-настоящему! Бориска, играй подъём для всех! Уважаемый О′Салливан, передай своим, чтобы готовились к выходу. Если Макгуайру нездоровится, то пусть полежит. Остальным – в строй.
– А что мы будем сейчас делать?
Недавний школьник Бориска явно не хотел посещать этот факультатив.
– Пойдём грабить окрестные сёла.
– А….
– Ладно, сиди уж лучше здесь. Посмотри в Интернете прогноз погоды на побережье, приглядывай за раненым. Держи.
Капитан Глеб кинул Бориске свой рюкзак с ноутбуком. Тот охотно завозился, раскрывая умный прибор на коленках.
– Ты знаешь, Глеб, мой папа никогда сразу не выбрасывает газеты. На следующей неделе он всегда проверяет, как сбылись напечатанные там прогнозы погоды и гороскопы. И почти всегда ругается на журналистов.
– Не критикуй родителя. Радуйся, что он сердится не на тебя. Я пошёл.
Опять облачившись в спасительный, тяжёлый от предыдущей воды плащ, Глеб по-сторожевому гулко начал обходить лагерь.
– Эй, слушай, поглядывай!
Неуверенно иностранцы начали высовываться наружу и поодиночке выползать на природу. Скоро на ольховой поляне их собралось достаточное для оглашения информации количество.
Жестом доброго и мудрого вождя капитан Глеб Никитин поднял вверх правую руку, высвободив её из-под накидки.
– Друзья. Произошло трагическое событие. У нас нет еды.
Соблазн посмотреть на реакцию О′Салливана был велик, но Глеб сдержался.
– Как?! А в машине?
Прожорливый голландский человек Колька рванулся было к "скорой технической", но, не обнаружив её на краю поляны, застыл в недоумении.
– Да, отчасти в этом виноват и я, ваш командир. Проводник неправильно понял мой приказ и уехал со всеми припасами к следующему пункту игры, где и будет ждать нас до самого вечера, даже до ночи… Связи с ним нет.
Говорить о том, что он сам, нарочно, возвращаясь в лагерь с грибами, отослал водителя "технички" и лесниковых ребят на УАЗиках в посёлок, капитан Глеб не стал.
– Мы все обедали три часа назад.… Теперь, даже если мы прямо сейчас поднимемся и понесём наши палатки и имущество на своих плечах в крепость, то доберёмся до неё по такой погоде к полуночи. Это если изредка бежать…
Коллектив начал угрожающе роптать.
"Прав юный Борисыч…".
Глеб почувствовал себя одновременно и Спартаком, и Любовью Яровой.
– Тише! Тише вы! Есть выход!
Николас облизнулся.
– Мы сейчас добудем пищу сами, поужинаем, а потом, я уверен, связь восстановится и за нами придёт транспорт. Нам не нужно будет отсюда идти в неизвестность! Только придётся немного проявить свои охотничьи инстинкты.
Тут уж сдерживаться было невозможно.
Скаля в усмешке зубы, из-за спин соплеменников О′Салливан молча показывал Глебу одобрительный большой палец. Ну, конечно, пришлось улыбнуться в ответ догадливому парню…
– Господа! Прошу всех вас помнить о том, что мы не сторонники разбоя. Оказавшись в тяжёлом положении, посреди леса, без воды и почти без пищи… – Глеб поискал взглядом профессора Бадди, ловко выхватил из его рук начатую пачку печенья и зашвырнул её далеко в мокрый овраг. – Оставшись совсем без пищи, мы всего лишь вынуждены искать в здешних местах себе пропитание. Ну, разумеется, и немного приключений…
Край темно-синих стратусовых туч приподнялся над заливом.
Племя, внимательно слушая своего предводителя, этого ещё не заметило, но Глеб уже уверенно знал, что желтоватая и слабая полоска у горизонта скоро превратится в хорошее вечернее солнце.
Во внутреннем кармане куртки завозился телефон. Ещё раз скомандовав всем голодающим общее построение, Глеб быстро нырнул в свою палатку.
– Привет, па, как там у тебя дела? Мы? Мы скучаем. И у нас дождь. Работать плохо. Сегодня хотели пробно ставить такелаж, но до ливня мало что успели. Сняли пару планов для экзотики – я мокрый, штаны мокрые, получилось классно, но больше сегодня не будем. Мы с Мишаней в морской бой на двух компьютерах играем, Я у него в тридцать второй раз выигрываю… А ты-то сам как?
Капитан Глеб зажал трубку у рта, показывая знаками Бориске, чтобы тот ни о чём его пока не спрашивал.
– Я – ничего.… Сейчас поднимаю банду на криминальное действие. Похоже, им это нравится. Будем добывать себе еду в местной Гримпенской трясине. Не, ты что! Не беспокойся – всё продумано! Вот что ещё… – Глеб оглянулся на вход в палатку и заговорил ещё тише. – Не позабудь, в субботу приезжай с утра в Город, в гостиницу. Заберешь у меня всё, что я тут нафотографирую, до отъезда сделаешь мужикам альбомы.… Да, формат и объём как договаривались. Всё, пока, до связи, за мной шпионят голодные типы…
У крайней палатки, на траве, лежал заранее приготовленный Глебом тюк.
– Разбирайте плащи, накидки.… Для выполняющих особо опасное задание потребуется и это.
Поочерёдно доставая из большого брезентового свёртка солдатские каски, Глеб напялил их на профессора Бадди, на Николаса и на случайно попавшего под его щедрую руку маленького Стивена Дьюара.
И Николас, и профессор сразу же начали гордиться своей миссией. Ирландский же ботаник не мог даже взглянуть на остальных бойцов, потому что зелёная каска закрыла его глаза вместе с ушами и носом.
– Строиться!
Потенциальные мародёры выглядели внушительно. В маскировочных плащах, в заляпанных грязью башмаках и, некоторые, в касках, они очень хотели есть. Два немца с целью добычи пищи успели выломать себе неподалёку по хорошему берёзовому дрыну. В арсенале других из оружия присутствовала только злость.
Мерфи на всякий случай поднял из-под ног большой острый камень.
– Ян, веди отряд к деревне.
Встретив недоумённый взгляд, Глеб махнул рукой нетерпеливо и легкомысленно.
– Объясню всё потом! Уводи их отсюда! Я догоню вас на повороте.
В относительном уюте их палатки Бориска уже начал забавляться игрой в компьютерные карты. Увидев неожиданно Глеба, он вскочил, краснея, и начал докладывать: