- Я не знаю, - удивлённо посмотрел Игорь на своего собеседника. - Я думал, ты знаешь, вот и спросил.
- А чего это тебя на эту тему пробило?
- Мне отец как-то рассказывал, про Вавилонское столпотворение. Я сейчас начал вспоминать, что это такое и понял, что ничего не понял.
- То есть, как это понял, что не понял?
- А ты эту историю знаешь?
- Мне тоже отец рассказывал, но я всё понял.
- И что ты понял?
- Там ещё башня была, так вот она рухнула.
- Почему рухнула?
- Потому, что построили плохо. Криво, наверное. Пизанская башня тоже кривая и тоже когда-нибудь рухнет.
- А в чём смысл?
- Да нет никакого смысла. Башня рухнула, другую строить не стали, вот и вся история.
- Знаешь, у кого надо спросить? У Сашки. У него мать верующая - она должна знать.
Ребята встали с камня и скрылись в лесу. Совершенно очевидно, что больше всего на свете им в данный момент надо было отыскать Сашку.
Саша уединился на берегу реки с удочкой и гипнотизировал поплавок, вращавшийся вокруг небольшого водоворота. Глубина на удочке была выставлена неправильно, и крючок то и дело задевал о дно. Это вызывало подобие клёва. Поплавок вдруг начинал дрожать, заставляя рыбака думать, что целая стая рыб заинтересовалась наживкой и приступила к атаке крючка. Потом он застывал на одном месте и резко уходил под воду. Рыбак с быстротой молнии бросался к удилищу и дёргал его изо всей силы. Крючок вылетал из воды, обязательно прихватив с собой какую-нибудь корягу или тину.
- Тьфу ты, опять сорвалась! - негодовал рыбак.
Он снимал с крючка тину, нанизывал на него червяка и снова застывал у удочки с надеждой в следующий раз уж ни за что не упустить добычу.
Из кустов послышались чьи-то шаги. В это время поплавок дёрнулся и застыл в нерешительности. В такой же нерешительности был и рыбак. Он привстал, протянул руки к удилищу и застыл в нелепой позе не зная, что делать: подсекать или ещё обождать.
- Сашка, ты здесь? - крикнули из кустов.
Поплавок нырнул, снова выплыл, прижался к листьям водорослей и уже больше не шевелился.
- Ну, что вы делаете?! Какого чёрта вам здесь надо? - чуть не плача сетовал рыбак. - Такая рыба из-за вас ушла!
- Откуда ты знаешь, что это была рыба, да тем более большая? - спросил Игорь.
- Ну, ни водолаз же за крючок дёргает?
- А почему ты считаешь, что она ушла из-за нас? - поинтересовался Андрей, вылезая из кустов.
- Вы так топаете, будто стадо слонов гуляет.
- Сашка, у нас к тебе дело, - серьёзно начал Игорь.
Понимая, по лицам Игоря и Андрея, что рыбалка не идёт ни в какое сравнение с тем делом с которым пришли ребята, Саша отвернулся от удочек и подошёл к приятелям.
- Ну, что за дело?
- Сашка, тебе мать про Вавилонскую башню рассказывала?
- Мне отец про неё рассказывал.
Андрей и Игорь переглянулись.
- Ну!? - спросили они хором.
- Что ну? - не понял Саша.
- Что он тебе рассказывал?
- Короче это была водокачка.
- Какая водокачка?
- Обыкновенная водокачка, которую потом взорвали.
- А почему она Вавилонская? - спросил Андрей.
- Потому что её Гитлер построил.
- А причём тут Гитлер? - не понял Игорь.
- Я и сам не знаю. Отец давно это рассказывал. Я ещё маленький был.
- Значит, тебе это отец рассказывал, а не мать? - переспросил Игорь.
- Отец.
- Но ведь у тебя мать верующая.
- Ну и что? Мать со мной вообще на религиозные темы никогда не разговаривает. Она считает, что у каждого человека своя дорога к Богу и никого подталкивать на эту дорогу нельзя. А что собственно случилось?
- А случилось то, - заговорческим тоном стал объяснять Игорь, - что нам всем эту историю рассказали отцы…
- И рассказали её по-разному, - продолжил за товарища Андрей.
- Следовательно, если мы сейчас пойдём к Кольке, - въехал в тему Саша, - то он нам тоже скажет, что узнал эту историю от отца…
- И расскажет её совершенно по-новому, - закончил коллективную мысль Саша.
Ребята, не теряя времени, быстро юркнули в кусты и скрылись. Поплавок резко дёрнулся и скрылся под водой. Леска натянулась и стала потихоньку стягивать валявшее на берегу удилище в воду. Река подхватила удочку, покружила её в водовороте и унесла за горизонт.
Кузьма с сыном вышли из леса с двумя большими охапками хвороста.
- Фу, дотащили, - сказал Кузьма, кидая хворост на землю. - Я к мужикам пойду, а ты перенеси хворост к женщинам, да побыстрее, а то костёр может потухнуть.
Кузьма показал рукой на полянку которую тонкой пеленой, как кружево, накрывал дымок от костра.
- Вы скоро придёте? - спросил Коля.
- Пособираем пока светло, чтобы вечером не бегать.
Отец опять ушёл в лес. Коля отдохнул немного и уже собрался поднять с земли охапку, как увидел ребят. Те окружили его и стали сверлить его взглядами.
- Вы чего? - насторожился Коля.
- Тебе кто про вавилонскую башню рассказывал мать или отец? - вместо ответа спросил Игорь.
- Отец. А что?
- Так я и знал, - Андрей толи от досады, толи от удовольствия, что расчёты оказались верны, звонко хлопнул ладонью по ноге.
- Колька, дело у нас серьёзное. Рассказывай, что тебе говорил отец?
Напрасно Николай говорил про костёр, который вот-вот может потухнуть, напрасно пытался понять в чём собственно состояла серьёзность. Товарищи были настроены решительно и не собирались уступать. Поняв, что рассказать будет быстрее, чем припираться, Николай начал свой рассказ:
- … понимаете, эта башня находится внутри нас, - при этом рассказчик показал рукой куда-то в область грудной клетки, - и её ни в коем случае нельзя строить. Но если человек всё-таки начнёт строить её, то она всё равно окажется разрушена.
Приятели переглянулись между собой и недоверчиво посмотрели на Николая.
- Понимаете, это притча и её следует понимать именно так.
- Не понимаю, зачем же строить, если заранее знаешь, что она будет разрушена? - разочаровался в услышанном Андрей.
- Потому, что люди не могут её не строить.
- Почему? - спросили хором трое.
- Потому, что они грешны.
Ребята опять переглянулись.
- Башня это наши пороки: жадность и зависть. Одним словом, желание быть выше других.
- Ну и…
- Её невозможно построить, потому, что когда люди начинают строительство, они перестают понимать друг друга - начинают говорить на разных языках.
- А потом что?
- Ничего. Башня начинает рушиться. Если она была достаточно большая, то может даже придавить тех, кто её строил. Поняли?
- Очень смутно, - сказал Андрей.
- С водокачкой было понятнее, - поддержал товарища Саша.
- У древних Греков мифы были интереснее, - заключил Игорь.
Стало смеркаться. Дымок, висевший над поляной, развеялся.
- Ой, я же хворост должен принести для костра! - испугался Коля.
Ребята схватили хворост и побежали к поляне.
Вокруг костра, оживлённо беседуя, сидели их матери и отцы. Увидев своих чад с хворостом, они громко рассмеялись.
- А ты, Катюша, хотела уже искать их! - смеялся Андрей Петрович, - как видишь, целы и здоровы.
- Вас, голубчики, только за смертью посылать! - смеялся Кузьма.
- А рыба-то где? - спросила Маша.
Саша, вспомнив, что ему было поручено наловить к ужину рыбу, чуть не провалился от стыда сквозь землю. Он как-то подпрыгнул и под смех взрослых кинулся к реке. Товарищам по несчастью ничего не оставалось, как последовать примеру своего друга.
Ребята стояли на берегу речи, когда было ещё достаточно светло, но и это не помогло им найти удочку. Рядом с тем местом, где рыбачил Саша, огромный чёрный кот, урча, как трактор, доедал и без того невеликий улов.
- Вот урод!
Саша отломил от куста прут и замахнулся на кота. Тот издал отвратительный вопль и скрылся.
Вернувшись, ребята застали своих родителей, сидящими вокруг костра и который раз рассказывающими про свои фронтовые подвиги. Присутствующие прекрасно знали про все приключения, но всё равно слушали с замиранием сердца, как будто это всё случилось только вчера, и как будто никто не знал, чем всё это закончилось.
После конфуза с хворостом и рыбой, ребята сидели у костра молча, ничем не напоминая о себе. Рассказы взрослых были им даже на руку. Мальчишки надеялись, что за разговорами родители забудут и про рыбу и хворост.
Наверное, потому, что ребята вынуждены были сидеть молча и слушать старших, или оттого, что истории, которые они слышали, происходили именно на том самом месте, где находились путешественники, рассказы, незаметно для слушателей стали превращаться в реальные события. Время, вспомнив, что оно относительно, вдруг перенесло ребят в тот период, когда их и на свете-то ещё не было. Темнота, действуя со временем заодно, придавала рассказу оттенок таинственности. Пляшущие языки пламени, освещая фигуры людей каждое мгновение с новой стороны, заставляли длинные тени двигаться вокруг костра за спинами путешественников, доводя последних до полуобморочного состояния. Тени от деревьев тоже двигались, будто бы кружась в такт какого-то замысловатого танца. И, наконец, лесные звуки дополняли сказочное превращение: они становились неотъемлемой частью рассказа, завершая переход из информационной составляющей мышления в совершенно конкретную материальную составляющую, которую можно увидеть, услышать, понюхать и пощупать. Ребята не просто услышали рассказ про войну - они в действительности побывали на ней, пощупали её, попробовали на вкус.
- Хальт! - выкрикнул Андрей Петрович.
Как по команде, мальчики бросились на мох и прижались к земле. Они затаили дыхание, чтобы враг не мог обнаружить их. Руки и ноги неожиданно сделались ледяные, а сердце на какое-то время перестало биться.
В иной обстановке такое поведение вызвало бы взрыв смеха, но только не сейчас. Сейчас не только дети, но и их родители были на войне. Сейчас они также, как и много лет назад думали об одном. Они молили Бога, чтобы немцы их не заметили, чтобы те сели в свой грузовик и скорее уехали.
Наконец взревел мотор и грузовик уехал. Путешественники стали понемногу приходить в себя.
- Кажись уехали! - с облегчением сказал Андрей.
- Папа, а кто это был с ними, - спросил отца Игорь.
- Это политрук.
- Тот самый?
- Тот самый.
- А у нас в школе говорили, что он был герой, - сказал Саша.
- Он был предатель, - пояснил Кузьма.
Как только Саша упомянул школу, путешествие во времени прекратилось. Все увидели обычную лесную поляну, догорающий костёр, и звёздное небо.
- Смотрите - Большая медведица! - воскликнула Катя.
- Прямо над нами! - почему-то обрадовалась Маша.
- Пора спать, - приземлил всех Андрей Петрович. - Завтра будет трудный день.
- А что будет завтра? - спросили ребята.
- Завтра надо дойти до пещеры. Если не успеем, политрук сдаст нас.
Костёр погас, тени исчезли, Большая медведица, повисев немного над палатками, вероятно, ушла к своим медвежатам, день, посопротивлявшись немного, полностью уступил свои права ночи.
Это только сказать легко: "…надо дойти до пещеры", а попробуй сделай! Куда не ступишь - везде тупик. Ручей вроде тот, да тропинка не та, полянка вроде знакомая, да за ней не лес, а поле, речка и та русло сменила. Проходив по лесу полдня и вернувшись на ту же поляну, с которой ушли, путешественники решили сделать привал.
- Надо подкрепиться, - предложил Кузьма, развалившись на траве.
- Ребята, займитесь костром! - отдал приказ Андрей Петрович.
Не прошло и часа, как обед уже булькал в котелке.
- Вася, вся надёжа на тебя! - сказал Николай, - твои карты лучше немецких были.
- Всё изменилось, карты тут не помогут.
- А где же рыба? - Даша посмотрела на мальчишек.
- Вспомнили всё-таки, - пробубнил себе под нос Игорь, отворачиваясь в сторону.
- Кот сожрал, - виновато сказал Саша.
- Какой кот? - спросил Андрей Петрович.
- Обыкновенный.
При этом Саша развёл руки и показал такого "кота" с которым мог сравниться разве что бегемот.
- Мы пока к Кольке бегали, он всю нашу рыбу сожрал. Я хотел его отодрать, так он убежал гад.
- Куда убежал? - не мог успокоиться Андрей Петрович.
- Вдоль реки драпанул.
- Вверх или вниз?
- Да что ты привязался к этому коту? - пыталась остановить своего мужа Даша.
- Дело в том, что коты в лесах не водятся, - таинственно сказал Андрей Петрович.
Если для женщин и мальчишек эта фраза ничего не означала, то для бывших разведчиков она объясняла решительно всё. Они тут же вспомнили, что недалеко от их пещеры действительно была деревня. Именно она снабжала партизанский отряд, состоящий всего из четырёх человек, продовольствием. Других источников пропитания у бойцов тогда не было.
Уже не один Андрей Петрович, а все мужчины не сводили с Саши глаз.
- Так вверх или вниз? - переспросили они его хором.
- Вниз, - ничего не понимая, ответил Саша.
- Кот конечно мог шарахнуться в любую сторону, - рассуждал вслух Андрей Петрович, - но вероятнее всего он припустил в сторону дома.
- Командир, - обратился к нему Кузьма, - разреши я в разведку схожу?
- Я от деревне к пещере раз сто или даже больше ходил, - сказал Николай. - С закрытыми глазами пройду.
- Николай пойдёт, - принял решение командир. - И ребят с собой возьми, приказал он уже Николаю.
Разведка вернулась быстро. Судя по улыбающейся физиономии Николая все поняли, что деревню разведчики нашли и именно ту, которую искали. В руках Николая была большая бутылка молока и лукошко с продуктами.
- Ты что опять!? - серьёзно спросил командир.
- За кого ты меня принимаешь? - чуть не обиделся разведчик. - Они как узнали, что это я во время войны у них продукты воровал, сами всё это сунули. Типа того, что я, как тогда, за харчами к ним пришёл.
- Дорогу к пещере узнал?
- Узнал. Только сегодня нам туда не попасть.
- Это почему же?
- Мы в гости приглашены. Вся деревня ждёт.
Бывают моменты, когда выбора не остаётся, и человек, покорившись судьбе, идёт туда, куда ведёт его всевышний, а не туда, куда намеревался всего минуту назад. Да и зачем сопротивляться? Ведь в гости пригласили люди, которые в своё время сыграли очень важную роль в судьбе, от слова которых, а вернее - от молчания, зависела жизнь. Во время войны на оккупированной территории молчание очень дорого стоило: если узнает враг, что человек знает, но не докладывает про партизан - не сносить ему головы. Да если бы только ему: всю семью вырежут - никого не пожалеют. А если семьи нет, значит, соседи расплатятся или знакомые. А уж если узнают, что крестьянин этих партизан прикармливает, то тут уж и говорить не о чем.
Колхозники встретили героев, как говорится, по высшему разряду: разместили в отдельном доме, истопили баньку, и прямо на улице смастерили длинный стол, где должны были поместиться все жители деревни. Продукты для этого мероприятия собирались в складчину - кто что мог (а могли деревенские немало). Тут было и мясо, и рыба, и овощи прямо с грядки, фрукты, которые было некуда ставить и поэтому расположили их на табуретках ряжом со столом. Хлеб был свой - деревенский и запах от него уходил далеко за деревню, расстилаясь по земле будто туман. А уж про салаты да винегреты и говорить нечего: их было столько сортов, что и вспомнить трудно. Финальным аккордом любого деревенского стола была запотевшая бутыль, ёмкостью в два с половиной литра, с мутно-белым содержимым, или как её называли здесь - четверть.
- Сами гоните? - спросил Кузьма, указывая на бутыль.
- Неужто вас магазинным травить будем? - тут же был дан ответ.
Старшим над деревенскими был дед Архип. Он, опираясь на кривую палку, которая изгибалась также, как и его здоровая нога, умудрялся всё проверить и везде сунуть нос. Больная нога напротив, была прямая, как стрела. Она волочилась за хозяином и прочерчивала борозду на земле, по которой можно было безошибочно проследить весь путь Архипа за последние полчаса. Архип подошёл к гостям и деловито сказал:
- Сначала баня. Вы люди городские, поэтому мы для вас по-городскому истопили.
- А в чём разница? - поинтересовался Игорь.
- В деревне мужики вместе с бабами моются, - стал объяснять Архип, - это, во-первых, а во-вторых, мы для вас шибко не топили.
Если уши от горячего пара сворачиваются в трубочку, если не только сидеть, но и стоять невозможно, потому, что танцуешь, будто на раскалённой сковородке, если боишься вздохнуть, потому как непременно сваришь себе лёгкие и если всё это называется "не шибко", то что же такое тогда баня по-деревенски? Правда в тот самый момент, когда от этого кошмара душа начинает расставаться с телом, деревенский мужик, поставленный над ребятами старшим, открывал дверь и выталкивал всех из бани в чём мать родила.
- На речку! Бегом! - кричал мужик.
- Как, голым? - не понимал команды Андрей.
Но его никто не слушал. Лавина красных тел вылетала из бани, пробегала несколько метров и ныряла в воду.
Только теперь, в холодной воде начинаешь понимать, что такое истинное блаженство, только здесь в речке понимаешь, как был неправ, ругая русскую баню самыми последними словами. Но деревенский мужик, будто издеваясь, начинает выгонять из речки на самом апогее блаженства.
- В баню, бегом! - командовал он. - Быстрее, а то замёрзнете!
И снова горячий пар, и снова речка, снова кошмар и снова блаженство. Сделав несколько таких заходов, начинаешь понимать, что чем жарче нагреешь своё тело в бане, тем большее блаженство получишь на речке. И вот уже юношеская рука, которая совсем недавно дрожала от страха и ужаса, берётся за ковшик, зачерпывает воду и плещет на раскалённые камни.
- Ууух, хорошо! - кричит Саша.
- А-а-а-а-а! - слышится голос Николая.
- Андрюха, ещё поддай! - просит Игорь.
- А теперь веничком! - перебивает всех бас мужика.
Дивный аромат наполняет парилку, веник выбивает всю усталость и хворь. Тело погружается в непередаваемую и прекрасную истому.
Конечно никто из людей не возвращался с того света. Никто не может точно знать, что такое рай и что такое ад. Но те, кто парился в настоящей русской бане, что такое рай, знают наверняка.
Пройдя обязательную процедуру омовения, гости наконец-то сели за стол. Первый тост, конечно, был за победу. Не успели родители и глазом моргнуть, как их чада опрокинули стаканчики с самогонкой. Заметив, замешательство гостей, Архип сказал, как бы оправдываясь:
- По нашим меркам они уже взрослые - мужики.
Однако мерки у всех разные. Архип сделал кому-то знак, чтобы ребятам больше не наливали.
- Понял, староста! - прозвучало откуда-то из середины стола.
- Дед, а почему тебя старостой зовут? - спросил Николай.
- А он во время войны у нас старостой был, - ответила вместо Архипа его жена.
- Как же тебя после войны в живых оставили? - удивился Василий.
- Я не только старостой был. Я на службе состоял у командира партизанского отряда! - с гордостью сказал Архип.
- У кого, у кого? - переспросил Кузьма.