Если только Харви не схалтурил, протирая машину, и у полиции нет полного набора моих отпечатков пальцев. Но они ведь не узнают, что отпечатки мои - во Франции меня ни разу не задерживали. А вдруг Второе отделение потрудилось раздобыть мои отпечатки, когда я "служил при посольстве"? Разумеется, они знали, какого рода работу я там выполнял. А если им и сейчас известно о моем участии в этой истории, то не исключено, что они вспомнят о существовавших в годы Сопротивления маршрутах перехода границы вблизи Женевы…
Я покачал головой. Когда имеешь дело с полицейскими, никогда не скажешь заранее, где найдешь, где потеряешь. Можно тщательно все рассчитать, прикинуть, что раз им стало известно о пункте "икс" - а вы об этом позаботились, - следовательно, они снимут наблюдение с пункта "игрек". А когда вы заявляетесь в пункт "игрек", то попадаете прямиком в их нежные объятия, и все потому, что рапорт о пункте "икс" три часа пролежал на столе суперинтенданта, а ему забыли об этом сообщить.
Все равно, что разрабатывать различные системы в рулетке - колесо-то о них и слыхом не слыхивало. Я принял решение переходить границу под Женевой. Я по-прежнему ставил на этот номер.
* * *
Машина с монотонным гудением неслась в ночи. Сидя рядом со мной, Жинетт крутила большой, расположенный почти горизонтально руль с мастерством заправского гонщика; отраженный свет фар то и дело выхватывал из темноты ее лицо. Закурив сигарету, я наблюдал за ней, такой спокойной и уравновешенной, а фургончик между тем, урча, взбирался по становившейся все круче дороге, углубляясь в департамент Савойя.
- А если тебя остановят, - спросил я, - что ты им скажешь?
- Мне все равно надо доставить несколько ящиков вина в Женеву - два тамошних ресторана берут "Пинель". Кроме того, в Джексе есть один приличный ресторанчик. Так что сначала попытаюсь продать вино им.
- А зачем тебе понадобилось приезжать сюда так рано?
- Потому что, месье жандарм, сразу после ленча у меня назначена встреча в Пинеле.
- А она действительно назначена?
- Я велела Морису договориться об одной встрече - совершенно безобидной.
- И ты по-прежнему считаешь, что тебе нужен управляющий?
Она едва заметно улыбнулась.
- Мне нужен кто-нибудь, кто присматривал бы за вином, пока я присматриваю за старыми друзьями по Сопротивлению, оказавшимися здесь проездом.
- Touche.
Вскоре я заснул, а когда проснулся, мы уже въехали в zone tranche и двинулись в объезд, чтобы подобраться к Женеве с северо-запада; граница находилась всего в километре-двух справа от нас.
Жинетт следовало разбудить меня раньше: я должен был сменить ее за рулем и проспал. Однако выражать недовольство было бы чистейшей воды лицемерием. До Лихтенштейна оставалось почти четыреста километров, и впереди нас ждал долгий день.
- Луи, по-моему, мы совсем близко, - сказала Жинетт.
Не доезжая нескольких километров до Джекса, она свернула направо и теперь подъезжала к Ферней-Вольтеру, расположенному у самой границы.
- Слишком близко не подъезжай, - предупредил я. Легавые скорее всего рыскают на подступах к границе, а не на ней самой. К тому же мне не хотелось, чтобы их внимание привлек автофургон, который подъехал бы близко к границе, остановился, а затем уехал обратно.
- Тогда здесь, - отозвалась она, не выключая мотора. Я спрыгнул вниз, обежал фургончик и распахнул задние дверцы, кто-то принялся выгружать на обочину ящики с вином. Вылез Маганхард, за ним девушка и, наконец, Харви.
Выглядел он так, словно его извлекли из-под развалин здания, в которое угодила бомба. Едва держась на ногах и шатаясь, он сделал несколько шагов мотнул головой и тотчас же явно пожалел об этом. Что же до его боевой готовности, то с виду он годился лишь на то, чтобы поймать основательно уставшего котенка.
Я тихо захлопнул дверцы и вернулся к кабине.
- Спасибо, Жинетт. Счастливого пути.
Она протянула мне руку через окно.
- Береги себя, Луи… пожалуйста.
- Я дам тебе знать. Возможно, сегодня вечером.
- Я буду ждать.
Наши руки соприкоснулись, а затем фургончик, взревев мотором, скрылся в ночи. Я махнул рукой в сторону обочины.
- Идите туда, в поле, да поживей.
"Поживей" было весьма оптимистичным пожеланием для этой компании. Нам потребовалась целая минута, чтобы продраться сквозь живую изгородь, утопая по колено в высокой росистой траве. Единственное, на что можно безусловно рассчитывать при такой работе, - так это на то, что каждые двенадцать часов вам придется выливать воду из ботинок.
По моему настоянию весь багаж, за исключением моего бриф-кейса, оставили в Пинеле - да и его я захватил только из-за "маузера" и карт. Взяв его в одну руку, а другой крепко ухватив Харви за предплечье, я двинулся вдоль изгороди.
Шум мотора фургончика замер вдали. Ночь выдалась холодная и темная на небе ни звездочки. Погода, с которой мы расстались в Бретани, вновь настигла нас, но по крайней мере, кажется, успела израсходовать все свои запасы дождя. Впереди мелькали какие-то огни, зеленые вспышки чередовались с белыми, отражаясь в низко нависших облаках. Сигнальный маяк женевского аэропорта Куантрен. Я направился в его сторону.
Часы показывали без четверти пять - до рассвета оставалось три четверти часа.
Некоторое время все молчали. Шли мы не слишком тихо, но ведь невозможно научить людей не производить шума, всего лишь приказав им не шуметь. Здесь нужна практика. Оставалось надеяться на то, что в густом сыром воздухе звуки далеко не разносятся.
- Что это? - вдруг тихо спросила мисс Джармен. Я моментально огляделся по сторонам, но "это" оказалось всего лишь крупной постройкой, темнеющей на Горизонте в нескольких сотнях ярдов от нас; к дому вела аллея, обсаженная деревьями.
- Имение Вольтера. - Я пожалел, что сам о нем не вспомнил, - это был удобный ориентир.
Девушка подняла ногу и потрясла ею, разбрызгивая во все стороны капли воды.
- Как насчет какой-нибудь пространной цитатки из произведений великого мастера? - тихо, но с ехидцей изрекла она. - Ну, например: "Что ни делается - все к лучшему в этом лучшем из миров"?
- Или, скажем: Dieu est toujours pour les gros bataillons.
- Как ни странно, я не нахожу это чересчур вдохновляющим.
- Боже, - хрипло произнес Харви, - мы на автобусной экскурсии по литературным местам или бесшумно переходим границу?
- Вы хотите сказать, что видите разницу? - поинтересовался я и двинулся дальше.
В тот момент Харви был для меня отнюдь не лучшим другом. Будь он начеку и не страдай от похмелья, он смог бы позаботиться о Маганхарде говорить ему, когда идти, а когда замереть неподвижно, оставив на мое попечение только мисс Джармен. А так мне приходилось присматривать за всеми тремя - в особенности за Харви, не зная, какова будет его реакция на могущие неожиданно возникнуть проблемы. Ибо, насколько я себе представлял, он пребывал в столь одурманенном состоянии, что запросто мог выхватить револьвер и открыть стрельбу по жандармам.
То, что я издалека принял за живую изгородь, при ближайшем рассмотрении оказалось фруктовым садом, в котором росли маленькие аккуратные яблоньки, чуть выше человеческого роста. Сад был окружен проволочной оградой. Листики еще не распустились - мы ведь снова очутились в поздней северной весне, - но ветви были подрезаны таким образом, что тесно переплетались, да и сами деревья были посажены довольно плотно, чтобы с максимальной отдачей использовать землю. В темноте они представляли собой прекрасное укрытие от постороннего взгляда.
Однако это была палка о двух концах. На месте командира погранзаставы я бы разместил группу солдат в этом саду. Расставил бы их на некотором расстоянии друг от друга, приказал бы им затаиться, и мы бы оказались у них в руках, даже не успев сообразить, что к чему.
А командуй я настоящим отрядом, перебегающим границу, - ни за что не повел бы своих людей ни через какой сад. Мы бы обошли его стороной и пересекли бы границу ползком. В действительности же я командовал - если это можно было так назвать - бизнесменом средних лет, девицей в котиковой шубке и профессиональным убийцей, пребывающим в состоянии тяжелого похмелья. Я аж содрогнулся от ужаса, когда вынужден был приказать этому котиковому манто припасть к земле и ползти по грязи.
Мы приблизились к саду.
Повернувшись к девушке, я тихо спросил:
- Вы когда-нибудь были капитаном школьной команды?
- Нет, - раздался в ответ удивленный шепот. - Я не проявляла особых способностей ни к хоккею, ни к чему-либо другому.
- Примите мои поздравления. Что ж, теперь вы капитан команды, состоящей из этой парочки. Удерживайте их ярдах в десяти позади меня и не выпускайте меня из виду. Когда я остановлюсь, останавливайтесь и вы. Если я сверну в сторону, поворачивайте и вы, причем немедленно, не приближаясь к тому месту, откуда я повернул. Уяснили?
- Д-да. Но не следовало бы этим заняться Харви?..
- Безусловно, следовало бы, - мрачно отозвался я, - однако при нынешнем положении вещей я бы предпочел, чтобы этим занялись вы. Идет?
Она кивнула. Я наступил на одну проволоку, приподнял другую, и они перебрались через ограду, производя при этом не многим меньше шума, чем при столкновении автомобилей. Я занял свое место во главе колонны и двинулся сквозь аккуратные ряды деревьев.
Вот уже позади осталось двадцать ярдов, затем тридцать, сорок… Среди деревьев оказалось светлее, чем я предполагал. А оглянувшись, понял, что девушка воспользовалась светом, да и своей головой, и удерживала Харви и Маганхарда позади на расстоянии, большем установленных мной десяти ярдов.
Преодолев ярдов пятьдесят, я прикинул, что теперь, должно быть, нахожусь в середине сада, и принялся пристально вглядываться вперед, надеясь различить на горизонте между деревьями очертания изгороди, но не увидел ничего, кроме размеренного мигания сигнальных огней аэродрома.
Я остановился. Мне потребовалось целое мгновение, чтобы сообразить, почему я так поступил, и в течение этого мгновения троица за моей спиной казалась мне стадом диких слонов, спасающихся бегством. Затем они замерли. И тут я понял, что заставило остановиться меня самого, - едва уловимый аромат табачного дыма.
* * *
Сержант наверняка запретил им курить - но ведь было это, видимо, где-то около полуночи, пять часов назад. Холодных, мокрых и тоскливых часов. Так что грех не прилечь на бочок, чиркнуть спичкой под курткой, а тлеющий кончик сигареты прятать в траве, время от времени приникая к земле, чтобы сделать затяжку. Только вот запах-то не спрячешь.
Но откуда же он доносится? Я лизнул палец и поднял его вверх, чтобы определить направление ветра: как водится, он тут же замерз. Я выдохнул, но оказалось недостаточно холодно, чтобы мое дыхание сконденсировалось. Ясно было одно: в открытом поле ветер почти не ощущался, а здесь, среди деревьев - и того меньше.
Итак, месье Канетон, будьте добры, ваш ход.
Я попытался припомнить голос одного сержанта Иностранного легиона, который обучал обращению со стрелковым оружием участников Сопротивления в Оверни, и прорычал:
- Il у a un idiot qui fume! C'est comme un bistro, ici! Ou etes-vous?
Впереди, справа от меня, послышался резкий шорох и тут же воцарилась тишина, почти столь же оглушительная.
Осторожно, на цыпочках, я стал отходить влево. Оглянувшись, увидел, что мисс Джармен ведет своих подопечных параллельным курсом.
Я снова крикнул:
- Ou est I'idiot qui fume? - в надежде, что если они сообразят, что я удаляюсь прочь, то вряд ли станут отвечать или отправляться на мои поиски.
Мы отклонились в сторону и дошли почти что до края сада, а затем я снова повернул в направлении аэропорта. Пройдя еще сорок ярдов, я разглядел изгородь и вернулся назад за своей троицей.
- Я-то считала, что мы шумим - пока не услышала вас, - прошептала мисс Джармен.
- Мы едва не угодили в объятия жандармов. В такой ситуации прикинуться сержантом - лучший пропуск. - Я кивнул в сторону изгороди. - Там проходит шоссе, а прямо внизу, справа, французский таможенный пост. Дорога прямая, и нам надо перейти ее так, чтобы нас не засекли. - Я повернулся к Харви. Как самочувствие?
- У меня такое ощущение, что я умер. Господу Богу известно, что вы вот-вот начнете процесс воскрешения?
Я ухмыльнулся, и у меня самого несколько полегчало на душе. Голос его звучал по-прежнему хрипло и невнятно, но в нем уже не слышалось тупого раздражения. Харви снова начинал шевелить мозгами. Я направился к изгороди.
Когда мы наконец отыскали место, где можно было переползти, я высунул голову из-за изгороди. Таможенный пост находился там, где и было положено, всего в какой-нибудь сотне ярдов от нас. Небольшой ярко освещенный домик, рядом с которым были припаркованы два автомобиля, а вокруг стояли несколько человек.
Услышать нас с такого расстояния они не могли, но ведь, переходя шоссе, мы оказались бы в ослепительном сиянии сигнального маяка аэропорта, который сейчас сверкал во всю мощь своих нескольких тысяч свечей всего в трех-четырех сотнях ярдов от нас. А кое-кто из людей возле домика поставлен там специально, чтобы неусыпно следить за шоссе.
Я поспешно нырнул за ограду.
- Прошу прощения. Прежде чем переходить, придется нам слегка продвинуться вверх по шоссе.
Позади нас раздался негромкий оклик:
- Qui va la?
Мисс Джармен прошептала:
- Похоже, срок действия вашего пропуска истек.
Она была права. К настоящему моменту им, должно быть, уже начало казаться странным, почему сержант не нашел их. Теперь они сами искали его. Что ж, придется переходить прямо здесь.
Где-то наверху на шоссе, в противоположной стороне от таможни, послышался шум мотора. Потом мимо нас стремительно пронеслось нечто с сияющими фарами. Девушка тотчас пригнулась, мы с Харви замерли на месте, а Маганхард, будучи Маганхардом, преспокойно продолжал идти.
Когда это "нечто" пронеслось мимо, я прошипел девушке:
- Если на вас упадет свет, замрите - больше всего внимания привлекает движение.
Она медленно выпрямилась.
- А когда станет чуть потише, надо что-нибудь прокричать. Да-да, я быстро усваиваю правила игры.
Тут голос подал Харви:
- Видали, что это было? Фургончик вашей подружки. Грузовик из Пинеля.
Я снова высунул голову из-за изгороди. Фургон как раз затормозил возле таможни, к нему бежали люди, кто-то рывком распахнул задние дверцы.
Вот идиотка! Зачем было так рисковать? Но я-то знал - зачем. Ведь я рассказал ей, каким маршрутом планирую идти, и она прекрасно понимала, что самые большие трудности будут подстерегать нас именно на этом шоссе. Вот она и дожидалась где-то, пока, по ее расчетам, мы не добрались до него, а затем ринулась в атаку.
Разумеется, она вызовет у таможенников массу подозрений: какой-то фургончик, который запросто способен вместить четырех пассажиров, из местечка, расположенного неподалеку от тех краев, где вчера произошла перестрелка, и вдруг следует по весьма странному маршруту в более чем странный час. Все это она, разумеется, понимала - и намеренно отвлекла их внимание.
- Через ограду! - выпалил я. - Живо!
Харви тотчас повиновался, не задавая лишних вопросов. Следом за ним я пропихнул девушку, потом Маганхарда, а потом перебрался и сам. Задолго до того, как Жинетт разобралась с таможней, мы уже находились в безопасности на другой стороне шоссе.
Мне хотелось остаться и удостовериться, что с ней все в порядке, но, таким образом, вполне можно было свести на нет все, что она для нас отвоевала. Мы должны были продолжать путь. Это было старое правило.
Ползком мы стали пробираться вдоль изгороди по направлению к аэропорту. Теперь сигнальный маяк светил нам прямо в лицо. Высокий забор находился всего в двухстах ярдах впереди.
- Мы перелезем на территорию аэропорта, да? - поинтересовалась мисс Джармен.
- Вот именно. Несколько лет назад им пришлось позаимствовать часть французской территории, чтобы продлить взлетно-посадочную полосу; теперь граница проходит вдоль этого забора, прямо здесь. Как только мы ступим на территорию аэропорта, окажемся в Швейцарии.
- Аэропорты окружены заборами, через которые так просто не перелезешь, - саркастически заметил Харви.
- Знаю. И потому позаимствовал у Жинетт кусачки.
Через пару минут мы добрались до забора.
Ограда, высотой в семь или восемь футов, представляла собой сеть из крепкой проволоки, натянутой между металлическими столбами. Я извлек из своего бриф-кейса кусачки с длинными ручками и перекусил одну про волоку. Она переломилась с громким щелчком. Со следующей я обращался уже более осторожно, но она все равно лязгнула. Похоже, быстро тут не управиться: ячейки металлической сетки были шириной всего в два дюйма, а мне нужно было проделать вертикальный разрез высотой примерно в три фута, чтобы образовать для вас нечто вроде двери - створку, которую я потом смог бы вернуть в исходное положение.
Внезапно на меня обрушился яркий свет. Прожектор, сиявший - да это просто невозможно! - прямо откуда-то с неба. Я замер. Затем следом за светом донесся негромкий свист дросселируемых реактивных двигателей. Какой-то авиалайнер при заходе на посадку включил навигационные огни.
Я стоял, боясь пошелохнуться. Пилоту нас ни за что не увидеть, но в свете его огней мы окажемся как на ладони для всех, кто находится на летном поле позади нас.
Самолет, взвизгнув протекторами шасси, коснулся взлетно-посадочной полосы, затем раздался внезапный рев, когда пилит включил реверс и двигатели заработали в обратном направлении. Под прикрытием этого грохота я перекусил проволоку ограды столь же быстро и бесшумно, будто раскроил ножницами шифон, и, повернувшись к Маганхарду, возвестил:
- Добро пожаловать в Швейцарию.