На стенах, кроме картин, висело множество плакатов с изображением кино- и поп-звезд, а также изрядное количество больших фото в рамках, на которых были представлены сцены из спектаклей. Искаженные благородными страстями лица актеров, героические позы, смелые эффектные жесты, горящие глаза, патетически запрокинутые головы…
- Театром увлекаетесь? - улыбнулась я, присаживаясь на диван, казавшийся мне прочнее и устойчивее остальных.
- Работаю в театре, - холодно произнесла она. - Интересно, - промямлила я, соображая, как построить разговор.
- Вы, собственно, по какому вопросу? - сухо осведомилась Елена.
- Я по поводу смерти Аркадия Сергеевича Белкина, - невозмутимо сказала я.
- А я тут при чем? - недоуменно улыбнулась хозяйка.
- Ну как же, вы ведь были как бы его невестой…
Я внимательно посмотрела на Елену. Она не выглядела ни растерянной, ни сильно переживающей. Держится гордо, с отстраненным достоинством, я бы сказала. Ах, да, она говорила, что работает в театре… Актриса, наверное. Актерская жилка… Сыграть самообладание, значит, - ей пара пустяков. Такая вся благородная и безупречная.
- Кто вам это сказал? И вообще на основании чего вы думаете, что вам позволено вторгаться в личную жизнь людей? - свела она на переносице свои красивые брови.
- Я провожу независимое журналистское расследование, - гордо ответила я, - и потом, я была на месте преступления в ту самую минуту, когда все это случилось, убийство то есть… Все ведь произошло в квартире моей соседки…
- Знаю, - сделала нетерпеливый жест Новгородцева.
- Откуда, если не секрет?
- Вы что, меня подозреваете в чем-то? - высокомерно спросила Новгородцева, передернув плечами.
- Да нет, избави бог. Я лишь хочу с вами поговорить. Если вы не хотели меня видеть, будучи наслышанной обо мне, тогда зачем вы меня впустили? - задала я резонный вопрос.
- Вы ведь все равно бы не отстали, - ехидно усмехнулась она. - Знаю я вас, папарацци. И потом, мне хотелось на вас посмотреть.
- Это еще зачем? - удивилась я.
- Чтобы иметь представление, с кем Аркадий Сергеевич привык проводить свободное время, которого у него на меня отчаянно не хватало, - с горькой иронией сказала она и тут же сделала беззаботно-равнодушный вид.
- Значит, вы действительно были его невестой…
- Невеста без места, - усмехнулась она.
- То есть? - не поняла я.
- Он никогда бы не женился на мне, - с затаенной обидой проговорила она, но сразу же взяла себя в руки и попыталась улыбнуться. Вот только улыбка эта вышла ненатуральной, вымученной.
- Не понимаю, - озадаченно посмотрела я на свою собеседницу.
- Все очень просто, - произнесла она, чеканя каждый слог, так что стал виден нижний ряд ее зубов, - он никогда бы не развелся с этой самодовольной теткой.
Она выразительно посмотрела на меня.
- Духу бы не хватило, - продолжила она после секундной паузы, - есть такой сорт мужчин. В любви клянутся, развестись обещают, но проходит год, потом второй - а воз и ныне там! - презрительно улыбнулась Новгородцева.
- Чем же это объяснить? - заинтересовалась я. - Насколько мне известно, Людмила Николаевна очень переживала, - я не могла не кинуть на эту хрупкую квазиразлучницу укоризненного взгляда.
Сами, наверное, понимаете, что есть понятие "женская солидарность". Сострадание и сочувствие к тем, кого или уже бросили, или намереваются бросить. Согласно этому взгляду, насквозь женскому, если не сказать, бабскому, та, ради кого бросают старую жену или подругу, украшается всеми мыслимыми и немыслимыми пороками и недостатками. И жестокая, и спесивая, и наглая, и бессердечная, и бесчувственная, и похотливая, и просто глупая. Вот так, глупая, стерва - и все!
Но когда видишь перед собой существо, похожее на Елену Новгородцеву, зная ту, которую муж намеревался покинуть, то бишь Людмилу Николаевну, невольно начинаешь сомневаться в устоях пошловатой и хамоватой "женской солидарности".
Я была далека от того, чтобы идеализировать Новгородцеву, но справедливости ради не мешало заметить, что она выгодно отличалась от жены Белкина: ей была чужда истерия и высокомерие взбалмошной натуры Людмилы Николаевны. Она умела вести себя, если и сохраняла холодную настороженность и чопорную замкнутость, то это легко можно объяснить нестандартной ситуацией, в которой Елена оказалась по моей, между прочим, воле.
- Я не сомневаюсь в том, что Людмила Николаевна переживала, но мне от этого не легче, - удрученно произнесла она.
- А ей каково было? И теперь, когда Аркадия Сергеевича не стало…
- Вы пришли выжать из меня пару слезинок? - вновь приободрилась Елена. - Ну что вы! Просто я хочу разобраться. Я вовсе не призываю вас к сочувствию по отношению к Людмиле Николаевне… - запнулась я.
- И на том спасибо, - видя мое смущение, усмехнулась Новгородцева.
- Можно я вам задам личный вопрос? - все-таки решила я идти до конца.
- Валяйте, - милосердно разрешила Елена.
- Вы любили Аркадия Сергеевича?
- А какое это имеет отношение к тому, что с ним случилось? - недоуменно приподняла брови Новгородцева.
- Хочу определить мотивы вашего поступка, которому не довелось реализоваться, - искренне ответила я.
- Вы имеет в виду замужество?
- Да.
- Но все равно я не понимаю, что это может вам дать в плане расследования… - пытливо посмотрела на меня Новгородцева. - Или вы полагаете, что женщина способна убить мужчину, которого она любит?
А она далеко не глупа! Еще один удар по пресловутой женской солидарности.
- Как раз наоборот, - многозначительно улыбнулась я, - но в вашем случае…
- В моем?! - воскликнула Елена. - Значит, так вы обозначили то, что было между мной и Аркадием, а потом…
Она судорожно рассмеялась.
- Я у вас именно так числюсь? - успокоившись, спросила она.
- Вы хотите прочитать мне лекцию об индивидуальном подходе? - начала я терять терпение, несмотря на колючее обаяние моей собеседницы.
- Хотела бы, да думаю, вы и сами можете это сделать, - с иронией ответила она. - Вы курите?
- Только что хотела попросить у вас пепельницу, - понимающе улыбнулась я, с облегчением почувствовав, что наш обоюдный воинственный пыл сошел на нет.
Елена встала и, взяв со столика в углу пепельницу - причудливо изогнутый кусок отшлифованного металла, - поставила передо мной. Мы задымили. Ей очень шло это занятие. К ее угловатой грации курение добавляло частицу эмансипированного шарма элегантной зрелой женщины. Опять эклектика! Но ведь будоражащая воображение…
- Нет, я не любила его и не ревновала. Вернее, ревновала… - замялась она, - но в первую очередь меня заботили притязания собственного самолюбия. Хотя в иные моменты мне казалось, что я начинаю его любить. На это провоцировала ревность. Я думаю, Аркадий чувствовал это и подсознательно стремился к изменам.
- Только для того, чтобы обратить к себе ваше сердце. Уколоть, так сказать?
- А вы проницательны, - дружелюбно улыбнулась Елена.
- А вы трезвы и умны, - ответила я комплиментом на комплимент, - и к тому же искренни.
- Так что мотив ревности в привычном смысле этого понятия отпадает, - подытожила Елена с саркастической улыбкой.
- Но остается еще мотив отеческий, скажем так, - лукаво посмотрела я на Новгородцеву.
Да, вот так… Чувствуете себя неуверенно, чувствуете себя задетой - обратите все в шутку.
- Не понимаю, - удивленно взглянула на меня Елена.
- Вы знаете, что ваш отец продал Аркадию Сергеевичу "ситуацию", проведя дополнительную эмиссию акций?
- Для меня это темный лес, - открыто улыбнулась Елена.
- Но ведь за Белкина вы хотели выйти замуж, руководствуясь исключительно прозой бытия, а в делах отца проявляете такое неведение! - с досадой воскликнула я.
- Мне кажется, что вы принимаете все слишком близко к сердцу… - усмехнулась Новгородцева.
Мне почудилось, что разговор наш опять недалек от того, чтобы превратиться в словесную перепалку. Мне очень этого не хотелось.
- Но вы правы, - снова смягчилась она, видимо, не имея желания пикироваться, - от Аркадия мне нужны были деньги, положение, общество. Дела моего отца идут неважно. Я хоть и ничего не понимаю в бизнесе, но это-то знаю, - ответила она на мой недоверчивый взгляд. - Выбор мой был, так сказать, сознательным. Я не скрываю своих прагматических мотивов. Сами видите, смерть Аркадия невыгодна мне с любой точки зрения.
- Но вы ведь сомневались в том, что он вообще женится на вас…
- Полагаете, у меня сдали нервы или надоело ждать, и я решила эту проблему таким банальным и грубым способом, как убийство? - ее умные глаза смотрели на меня в упор.
- Нет, что вы, - внутренне немного расслабилась я, - просто…
- Подумали, что я способна убить человека только из-за того, что он передумал на мне жениться или проявляет в вопросе женитьбы недопустимую медлительность, а в вопросе развода - отвратительную мягкотелость?
Кажется, она начала кипятиться.
- Вы знали, что Аркадий Сергеевич подал в суд, намереваясь оспорить юридическую корректность проведенной вашим отцом эмиссии? - переключилась я на другое.
- Да, знала. Про суд знала, - с нервной торопливостью проговорила Елена, - но о чем конкретно идет речь… Вся эта эмиссия, деньги, долги - в этом я туго разбираюсь.
Ну надо же, усомнилась я в честности моей собеседницы, и Людмила Николаевна, и Елена Новгородцева деньги любят, как, впрочем, и все даруемые ими блага, а вот как они добываются их мужьями и отцами, в каких тем приходится участвовать грязных сварах и ожесточенных битвах - ведать не ведают!
Не понимаю я подобного инфантилизма, этакой детской невинности и наивности. Хотя вполне понятно, почему Аркадий Сергеевич остановил свой выбор на Новгородцевой. Пробуждением отцовских инстинктов назвала бы я его увлечение Леной.
Конечно, гордая и благородная Елена сколько угодно может утешать оскорбленное самолюбие, приписывая амурные подвиги Аркадия Сергеевича его страстному стремлению обратить на себя ее драгоценное внимание, заставив ревновать. Новая редакция "Собаки на сене".
- Вашему отцу, простите уж меня за откровенность, была бы весьма выгодна смерть своего оппонента. Ведь Белкин непременно выиграл бы процесс, и ваш отец знал об этом, - подчеркнула я. - Ваш батюшка, называя вещи своими именами, буквально "кинул" своего давнего приятеля и почти что мужа своей дочери.
Елена засмеялась. Нервно, неестественно, так что было непонятно, чего больше в этом смехе - презрения или злобной досады. А может, грызущие ее душу обида, неудовлетворенность, горечь от того, что все произошло именно так и ничего нельзя поправить, заставили Елену спрятаться за это показное веселье?
Жалко было на нее смотреть, и хотя я не склонна видеть в ее переживаниях шекспировских чувств - тем более что о любви не могло быть и речи, - муки неудовлетворенного самолюбия и честолюбия пробудили во мне сочувствие.
- Почему бы вам не обратиться к моему отцу?
В этот момент зазвонил телефон. Елена извинилась, взяла с аппарата трубку и направилась с ней в сторону столовой.
- Да, привет… Нет, я не пойду… Нет, уверена. Мне нечего там делать. Нет, нет… Не надо! Я сейчас ухожу. Извини. Не могу, не могу, я же тебе сказала. Забудь. Ладно. Но только на минуту. Попозже. Через полчаса примерно. Хорошо.
Она вернулась, положила трубку и села в кресло.
- А где вы были, когда убили Аркадия Сергеевича? - пристально посмотрела я на Елену, которая пребывала после телефонного разговора в самой настоящей прострации.
- Дома. Я как раз вернулась со спектакля… - подняла она на меня рассеянный взгляд.
- Откуда вам известно, когда произошло убийство, я ведь не назвала точного времени, - во мне проклюнулось подозрение.
Убийцы, как известно, могут быть дьявольски обаятельными натурами! И я училась не попадаться на удочку их интеллигентности или обходительного благорасположения.
- Никита сказал, племянник Аркадия. Да потом по телевизору передавали, - спокойно посмотрела она на меня.
И тут меня осенило.
- А вы, случайно, не та Лена, - с мягкой улыбкой спросила я, - в которую влюблен племянник Белкина?
- Та-а, - рассмеялась, но уже искренно Елена.
- Вы разбили сердце молодому человеку, - с наигранным сочувствием по отношению к Белкину сказала я.
- С чего вы взяли? - пренебрежительно усмехнулась Елена.
- Людмила Николаевна говорила. Это правда?
- Правда.
- Он вам не нравится? - понимающе улыбнулась я.
- Не нравится, - захохотала Елена. - Вы что, хотите повторить все с Никитой?
- Что все?
- То, о чем допытывались у меня, когда речь шла о его дяде, - не переставала смеяться Елена.
- Так я не виновата, что вы задурили голову им обоим, - рассмеялась я в свой черед.
Мы обменялись понимающими теплыми взглядами.
- Он гоняется за мной, - подавив приступ смеха, сказала Новгородцева, - никогда не переставал гоняться, - уточнила она.
- Еще бы! - чувствуя непонятное веселое возбуждение, воскликнула я.
- Вот ведь и сейчас это он звонил!
- Ну да?
- Придет, наверное. Неймется ему! Недавно для охлаждения его пыла я заявила, чтобы и думать обо мне забыл, если не сможет обеспечить достойного существования. У меня на днях парик пропал, перевоплощение - моя работа, - разошлась Елена, - так я его виню. Говорю, должно быть, ты совсем спятил, что вещи мои начал воровать!
Мы стали безнаказанно, за глаза, потешаться над Никитой. Нашли наконец общую платформу для "женской солидарности"!
- О! - воскликнула вдруг Елена, - сейчас я вас угощу замечательным чаем, настоящим китайским.
Она отправилась на кухню, и я, чтобы не оставаться в одиночестве, последовала за ней. Я перестала подозревать ее, более того, она была мне очень даже симпатична. Случается иногда такое: встречаешь совершенно незнакомого человека, что-то проскальзывает между вами, какая-то искорка, и ты уже знаешь: да, с ним можно пойти в разведку. Или в кино, по крайней мере.
Глава 10
Елена колдовала над фарфоровыми чашечками, небольшим металлическим чайничком, керамической баночкой, откуда она брала ложечкой чайные листочки, свернутые, как раковины маленьких улиток. По ходу дела она рассказывала мне о ти-но-ю - японской чайной церемонии.
- Знаешь, - разобрало меня так, что я незаметно перешла на "ты", - еще полчаса назад я была почти уверена, что это ты застрелила Аркадия Сергеевича.
- Ага, - вздохнула она, - и попала ему прямо в лоб. Да я даже не знаю, с какой стороны подходить к пистолету. Никита несколько раз звал меня в тир, чтобы научить стрелять. Говорит, тебе нужно носить пистолет, хотя бы газовый, сейчас опасно ходить по улицам с голыми руками.
- А у меня есть, - похвалилась я, сходила за сумочкой и достала оттуда свое оружие.
- Ну-ка покажи, - заинтересовалась Елена. - Ты, наверное, и стрелять умеешь?
- А как же, - гордо задрала я подбородок, - несколько раз даже пользовалась им. Можно сказать, он спас мне жизнь.
- А в театральном училище нас учили фехтовать на рапирах, - Елена разливала ароматный напиток по чашкам, - так что я тоже кое-что умею.
- Я и не сомневалась, - убрала я пистолет в сумочку.
Ленина кухня была размером с самую большую комнату в моей квартире, хотя у меня комнаты тоже не маленькие. Мы сидели на диванчике у большого квадратного стола, пили вторую чашку чая, когда я услышала веселое пиликанье.
Елена взяла дистанционный пульт и направила его в сторону небольшого телевизора, закрепленного в углу кухни на кронштейне. На экране появилось изображение Никиты. Видеофон, догадалась я. В деле я видела это чудо техники впервые.
- Это я, - Никита помахал рукой в нашу сторону.
Конечно, махал он в камеру, но создавалось впечатление, что приветствует именно нас.
- Заходи, раз пришел, - вздохнула Елена и вырубила изображение.
- Удобная штука, - улыбнулась я.
- Здесь в доме у всех такие, - небрежно бросила Лена и пошла в прихожую.
До меня донесся звук отпираемой двери и приглушенные голоса.
- Я еще не освободилась.
- Ничего, я подожду.
- Ты не пошел на похороны? Все-таки это твой родственник.
- Пошли вместе, он тебе тоже как бы не чужой.
- Не мели чепухи, ты хочешь, чтобы твоя тетушка устроила мне очередной скандал? - отрывисто произнесла Елена.
- Ну ладно, как хочешь.
Раздался шум легкой борьбы.
- Отстань, - громким шепотом сказала Елена.
Через некоторое время она появилась на пороге кухни, за ней шел ухмыляющийся Никита.
- Вы, кажется, знакомы, - Елена доставала еще одну чайную пару.
- Последний раз мы разговаривали около часа назад, - Никита растерянно посмотрел на меня. - Но если честно, то я не ожидал вас здесь встретить.
Я пожала плечами. Не отчитываться же мне перед ним! Он сел рядом со мной, достал пачку сигарет и закурил. Елена наполнила три чашки и одну пододвинула ему.
- Благодарю, - манерно кивнул Никита и снова посмотрел на меня. Теперь его заинтересованно-лукавый взгляд свидетельствовал о том, что он вполне освоился. - Как продвигаются дела?
- Кажется, об этом мы уже говорили, - я достала сигарету. В наше общество Никита внес натянутость.
- Ах, да, верно, - приложил он на мгновение кончики пальцев ко лбу, - совсем забыл.
В это время в сумочке у меня запиликал сотовый.
- Извините, - достав трубку, я приложила ее к уху.
- Оля, привет, это я, - услышала я женский голос.
- Господи, Инна, ты? - я ушам своим не поверила.
Голос Демьяновой был слабым, но говорила она вполне отчетливо.
- Ну я, я, - усмехнулась она, - а ты думала, что я уже на том свете?
- Да ты чего несешь-то, Инна! Ты скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Ты где?
- В больнице, где же еще. Упросила сестричку, чтобы тебе позвонить. Сегодня утром очухалась, а тут сразу менты - всю душу из меня вытрясли. Только не верю я им. Я четко сказала, это она, жена Аркашкина. Знаю, ты вроде Шерлока Холмса в юбке, ну, как Таня Иванова, не читала, что ли?
- Инна, ты что, после наркоза, да?
- Какого наркоза, соседка? Мне операцию два дня назад сделали. Всю спину распахали: девять граммов из ребра выковыривали. Я хочу, чтобы ты нашла эту сучку, Оль, слышишь меня? - Инка перешла на крик.
- Спокойно, Инна, спокойно, - произнесла я тихо, - я тебя очень хорошо слышу. Ты мне можешь описать ее?
- Да как тебя, соседка. Я ментам это целый час вдалбливала. В песцовой шубке, так себе шубка, поверь мне, в черных штанах, волосы такие русые, вьющиеся, до плеч. Точно как на фотографии.
- На какой фотографии?
- Да Аркашка, светлая память, таскал с собой в портмоне фото своей благоверной, - торопливо пояснила Инка.
Она тяжело задышала и замолчала на несколько секунд.
- Ну так как, Оля, - спросила она после паузы, - поможешь мне?
- Обязательно помогу, - заверила я соседку, - можешь на меня положиться.