За помощью к Ниро Вульфу обращается девушка, некогда удочеренная им в далекой Черногории. Он должен отвести от приемной дочери ложные обвинения в краже.
Содержание:
-
Глава первая 1
-
Глава вторая 3
-
Глава третья 6
-
Глава четвертая 10
-
Глава пятая 12
-
Глава шестая 15
-
Глава седьмая 17
-
Глава восьмая 20
-
Глава девятая 22
-
Глава десятая 23
-
Глава одиннадцатая 25
-
Глава двенадцатая 27
-
Глава тринадцатая 30
-
Глава четырнадцатая 31
-
Глава пятнадцатая 33
-
Глава шестнадцатая 35
-
Глава семнадцатая 38
-
Глава восемнадцатая 40
-
Глава девятнадцатая 43
-
Примечания 43
Рекс Стаут
Только через мой труп
Rex Todhunter Stout
Over My Dead Body
Настоящее издание выходит с разрешения литературных агентств Curtis Brown UK и The Van Lear Agency LLC
© Rex Stout, 1940
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ЗАО "Торгово-издательский дом "Амфора", 2014
Глава первая
В дверь позвонили. Я вышел в прихожую и, открыв дверь, увидел незнакомую девушку. Я поздоровался.
– Пжалста, – сказала девушка, – мне бы повидать мистура Ниро Вульфа.
Может, она произнесла не "пжалста", а "пажалуста" или "пажалста". Как бы то ни было, говор ее даже отдаленно не напоминал речь Среднего Запада или Новой Англии, не говоря уж о Парк-авеню и тем более Ист-Сайде. Само собой, такое явно не американское произношение несколько резало мне слух. Тем не менее я вежливо пригласил ее войти, провел в кабинет и, усадив в кресло, с трудом выудил из нее имя – пришлось спрашивать его по буквам.
– До одиннадцати часов мистер Вульф занят, – сообщил я, попутно бросив взгляд на настенные часы над моим письменным столом. Часы показывали половину одиннадцатого. – Я – Арчи Гудвин, личный секретарь и помощник мистера Вульфа. Чтобы не терять времени даром, вы можете начать…
Она покачала головой и заявила, что время у нее есть. Тогда я предложил ей полистать журнал или книгу, но она снова отказалась. Я оставил ее в покое и вернулся к прерванному занятию: до ее прихода я сидел за столом, приводя в порядок картотеку скрещивания орхидей, которую успел изрядно запустить. Минут пять спустя, уже приближаясь к концу, я услышал за спиной голос:
– Впрочем, пожалуй, я и впрямь не откажусь от какой-нибудь книжки. Можно?
Я указал посетительнице на книжные полки, предоставив ей выбирать книгу по своему вкусу, и вернулся к прерванному занятию. Когда минутой позже я снова поднял глаза, она – уже с книгой в руках – стояла около меня.
– Мистур Вульф читает это? – спросила она. Ее тихий и низкий голос звучал бы вполне приятно, потрудись она выучить, как правильно произносить слова.
Я взглянул на корешок и ответил, что в свое время Вульф эту книгу прочитал.
– Но он это стадирует?
– С какой стати? Он же гений, а гению вовсе не пристало что-либо штудировать.
– Ему достаточно прочитать книгу один раз, чтобы все усвоить?
– Совершенно верно.
Девушка направилась к своему креслу, но вдруг обернулась:
– Может, вы ее читаете?
– Нет, – отрезал я.
Она чуть заметно улыбнулась:
– Что, история Балкан для вас слишком сложна?
– Не знаю, никогда ею не занимался. Насколько мне известно, королей и королев там убивают как мух. А про убийства куда интереснее читать в газете.
Улыбка мигом исчезла. Посетительница опустилась в кресло и, похоже, целиком погрузилась в чтение. Я закончил возиться с карточками, аккуратно сложил их в стопку и отчалил в оранжерею. Преодолев два марша покрытой ковровой дорожкой лестницы, я забрался на последний этаж, а оттуда вскарабкался по крутым ступенькам под самую крышу. Вся оранжерея, кроме питомника и каморки, в которой спал Хорстман, была застеклена. Прошагав через первые две комнаты между серебристыми стеллажами и бетонными скамьями с десятью тысячами цветочных горшков, в которых чего только не было, от нежной рассады до одонтоглоссумов и дендробиумов в полном цвету, я отыскал Ниро Вульфа в термальной. Уперев в бока большие пальцы и насупившись, он смотрел на Хорстмана, который, в свою очередь, хмуро и укоризненно взирал на огромный цветок целогины с белыми лепестками и оранжевой губой. Вульф бормотал:
– Целых две недели коту под хвост. Ну по крайней мере двенадцать дней. Если все дело в стимуляции… Что тебе, Арчи?
Я протянул Хорстману карточки:
– Вот данные по мильтониям и лелиям. Даты прорастания у вас уже есть. Между прочим, внизу сидит некая чужестранка, желающая позаимствовать у вас книгу. Ей примерно двадцать два года, и у нее чудесные ножки. Лицо хотя и угрюмое, но вполне смазливое, глаза красивые и темные, но встревоженные. Да, еще у нее прекрасный голос, но говорит она прямо как Линн Фонтэнн в "Восторженном идиоте". Тютелька в тютельку. Зовут ее Карла Лофхен.
Вульф взял у Хорстмана карточки, собираясь их просмотреть, но вдруг встрепенулся и бросил на меня острый взгляд.
– Как ты сказал? – резко спросил он. – Карла?..
– Лофхен. – Я произнес фамилию по буквам и ухмыльнулся. – Я вас понимаю, меня это тоже сразу поразило. Может, вы помните, что я читал "Возвращение аборигена" . Похоже на название горы. Черная гора. Черногория. Монтенегро, что является венецианским вариантом названия "Монтенеро", гора Нерона, Ниро. А ведь именно так вас зовут. Возможно, это просто совпадение, но для такого опытного сыщика, как я, не составило труда…
– Что ей нужно?
– Говорит, что пришла побеседовать с вами, но, по-моему, просто хочет позаимствовать у вас книгу. Она достала с полки "Объединенную Югославию" Хендерсона и спросила, читаете ли вы ее, не стадируете ли, не читаю ли ее сейчас я и так далее. А теперь она сидит там внизу, уткнув в книгу свой хорошенький носик. Только вот глаза у нее слишком обеспокоенные. Меня так и подмывало сказать ей, что ваш банковский счет в полном порядке и вы вряд ли согласитесь взяться…
Я запнулся. Вульф не слушал меня, притворившись, будто усиленно изучает принесенные мной карточки. Чистое ребячество. Ведь до одиннадцати оставалось всего ничего, каких-то три минуты, а ровно в этот час Вульф неукоснительно спускался из оранжереи в рабочий кабинет. Поэтому я неодобрительно фыркнул, отвернулся и устремился в обратный путь.
Чужестранка по-прежнему читала, сидя в кресле, но уже не книгу, а журнал. Я поискал глазами книгу, желая водворить ее на место, но, оказывается, Карла Лофхен меня опередила. Томик стоял там же, где и раньше. Я мысленно похвалил девушку: в наши дни подобную аккуратность встретишь не часто. Я сказал ей, что Вульф вот-вот спустится.
И действительно, не успел я расчистить письменный стол и водрузить на него пишущую машинку, как услышал клацанье двери личного лифта моего шефа, а мгновение спустя сам Вульф вошел в кабинет и грузно протопал прямо к своему рабочему столу. Не дойдя до него какого-нибудь шага, Вульф попридержал свой аллюр и соизволил заметить посетительницу, поприветствовав ее еле заметным кивком, – голова его нагнулась при этом от силы на один градус. После этого Вульф добрался наконец до своего кресла, взгромоздился на него, бросил взгляд на вазу с каттлеями, а затем на утреннюю почту, лежащую под пресс-папье у него на столе, надавил большим пальцем на звонок, чтобы Фриц принес пива, и, откинувшись в кресле поудобнее, вздохнул. Девушка тем временем закрыла журнал, лежавший у нее на коленях, и пристально разглядывала Вульфа сквозь длинные полуопущенные ресницы.
Вульф отрывисто бросил:
– Лофхен, говорите? Это не ваша фамилия. Таких фамилий нет.
Ее ресницы чуть дрогнули.
– Я сама ее выбрала, – ответила девушка, слегка улыбнувшись. – Так мне удобнее. Сами посудите, стоит ли раздражать американцев фамилией вроде Кральевич?
– Так ваша фамилия Кральевич?
– Нет.
– Впрочем, это не имеет значения. – По какой-то непонятной для меня причине Вульф казался раздосадованным. – Вы пришли повидаться со мной?
Мисс Лофхен негромко рассмеялась.
– Вы говорите прямо как монтенегрец, – заявила она. – Или черногорец, если вам, как и всем американцам, больше нравится такое название. Правда, вы не очень похожи на жителя Черногории, ведь наши люди растут больше вверх, а не вширь, как вы. Зато, когда вы говорите, я чувствую себя как дома. Именно так черногорцы и обращаются к девушке. Это из-за того, чем вы питаетесь?
Я отвернулся, пряча ухмылку.
Вульф прогромыхал:
– Чем я могу вам помочь, мисс Лофхен?
– Ах да. – В ее глазах опять отразилась тревога. – Стоило мне вас увидеть, и я забыла все на свете. Я, конечно, наслышана о вас, только вы совсем не похожи на знаменитость. Вы больше похожи на… – Она замялась, потом сложила губки бантиком и продолжила: – Ну, все равно, просто вы очень известны и когда-то жили в Черногории. Как видите, я немало знаю о вас, hvala bogu. Так вот, я хочу нанять вас – из-за одной крупной неприятности.
– К сожалению, я не…
– Это вовсе не у меня неприятности, – быстро пояснила девушка. – Дело касается моей подруги, которая не так давно приехала в Америку. Ее зовут Нийя Тормик. – Длинные черные ресницы затрепетали. – Мы вместе работаем в школе Николы Милтана на Сорок восьмой улице. Может, знаете? Школа танцев и фехтования. Не слышали?
– Мы встречались с Милтаном, – ворчливо ответил Вульф. – За столом у моего друга Марко Вукчича. Но боюсь, в настоящее время я слишком занят…
Девушка даже бровью не повела.
– Мы с Нийей хорошие фехтовальщицы, – затараторила она. – Фехтовать мы учились в Загребе, у самого Корсини, – на рапирах, саблях и шпагах. Ну, а уж танцы – это совсем просто. Ламбет-уок мы освоили минут за двадцать, а богачей обучаем ему уже за пять уроков, причем за вполне приличную плату. Правда, расплачиваются они с Николой Милтаном, а нам перепадают какие-то крохи. Поэтому сейчас, когда Нийя влипла в эту дурацкую историю, мы не можем себе позволить заплатить вам столько же, сколько отваливают некоторые другие. Хотя кое-что заплатим. И потом, мы ведь как-никак из Загреба. Так вот, Нийя попала в нешуточную передрягу, хотя ни в чем не виновата. Она ведь не воровка какая-нибудь, как думают эти дураки американцы. Но ее могут посадить в тюрьму, так что, пжалста, поторопитесь…
Вульф скривился, всем своим видом показывая, как ему, при его стойком отвращении к работе, невыносимы подобные уговоры, да еще когда счет в банке исчисляется пятизначной цифрой. Пытаясь остановить движением руки поток слов посетительницы, он заговорил увещевающе:
– К сожалению, я сейчас слишком занят…
Карла Лофхен пропустила его слова мимо ушей.
– Я пришла к вам вместо Нийи, потому что у нее сегодня очень важный урок, а нам с ней во что бы то ни стало надо сохранить эту работу. Но конечно, вам нужно встретиться с ней самой. Поэтому вы должны отправиться в школу Милтана. Он как раз назначил сегодня общую встречу, чтобы разобраться в случившемся. Ведь большей нелепицы и вообразить нельзя. Заподозрить Нийю в том, что она способна залезть к кому-то в карман и украсть бриллианты! Но мне даже подумать страшно, что все кончится так, как предрекает Милтан… Если бриллианты не возвратят… Впрочем, постойте, я же должна вам рассказать…
Я разинул рот от изумления. Обычно, проведя два часа на ногах в оранжерее, Вульф спускается в одиннадцать утра в кабинет, устраивается в кресле за столом и, благосклонно прислушиваясь к моим мелким колкостям, воздает должное свежему пиву. Сдвинуть его с места в это время можно с таким же успехом, как десятитонный валун. И вдруг у меня на глазах он приподнялся… И встал! С неясным бормотанием, которое можно было принять как за извинения, так и за проклятия, не взглянув ни на посетительницу, ни на меня, он прошествовал вон из кабинета через дверь, ведущую в прихожую. Мы проводили его взглядом, после чего Карла Лофхен повернулась ко мне – я заметил, что глаза ее широко раскрыты.
– Он что, заболел? – резко спросила она.
Я покачал головой и пояснил:
– Вульф чудаковат. Вполне типичная для него выходка, хотя со стороны может и впрямь показаться, что он нездоров. Впрочем, его недуг не имеет ничего общего с сотрясением мозга или, скажем, коклюшем. Однажды, когда в том кресле, где вы сейчас сидите, расположился один весьма уважаемый юрист… Что, Фриц?
Дверь, которую захлопнул за собой Вульф, открылась снова, и на пороге возник Фриц Бреннер. Судя по его лицу, он был сбит с толку.
– Пожалуйста, Арчи, загляни на минутку в кухню.
Я поднялся и, извинившись, вышел. В кухне на большом, покрытом клеенкой столе лежали заготовленные к обеду продукты, однако Ниро Вульф торчал там, обуреваемый отнюдь не внезапно вспыхнувшим любопытством к приготовлению пищи. Он стоял за холодильником с самым решительным видом, описать который я не берусь.
– Выпроводи ее! – проревел он, едва я переступил порог кухни.
– О господи! – Честно говоря, я и сам слегка раскипятился. – Она ведь пообещала кое-что заплатить. От таких слов и аллигатор оттаял бы! Если вы по ее глазам прочли, что ее подруга Нийя и в самом деле стибрила те стекляшки, то могли бы, по крайней мере…
– Арчи! – Настолько взбешенным я видел Вульфа едва ли не впервые. – Лишь единожды в жизни мне пришлось улепетывать со всех ног – между прочим, от дамы, причем именно из Черногории. Это случилось много лет назад, но до сих пор каждая клеточка в моем теле помнит этот кошмар, как наяву. Я просто не в состоянии описать, какие чувства охватили меня в ту минуту, когда эта черногорка нежным голосом проблеяла: "Hvala bogu". Выставь ее!
– Но ведь она не…
– Арчи!
Я понял, что препираться с Вульфом нет смысла, хотя понятия не имел, в самом ли деле он настолько перетрусил или просто юродствует. Я плюнул на все и, вернувшись в кабинет, остановился перед девушкой.
– Мистер Вульф очень сожалеет, но он не сможет помочь вашей подруге. Он слишком занят.
Карла Лофхен слегка откинула голову и недоуменно уставилась на меня. Дыхание ее участилось, а рот приоткрылся.
– Как не сможет?.. – пролепетала она. – Нет, он должен!
Она вскочила, и я отступил на шаг под ее сверкающим взглядом.
– Мы же из Черногории! Нийя… моя подруга… она… – Негодование просто душило ее.
– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, – бесцеремонно оборвал я. – Он не хочет браться за ваше дело. Иногда мне удается его переубедить, но всему бывает предел. Кстати, что означает "hvala bogu"?
Она недоуменно воззрилась на меня:
– Это значит "слава богу". Если я его не увижу, передайте ему…
– Не стоило вам произносить эти слова. Когда черногорка говорит по-черногорски, он с ног до головы покрывается мурашками. Нечто вроде аллергии. Простите, мисс Лофхен, но у вас ничего не получится. Я его знаю от "А" до "У" как облупленного. "У" для него последняя буква алфавита. Она означает "упрямый как осел".
– Но он… Мне необходимо повидаться с ним, скажите ему…
Упорства девушке было не занимать. Битых пять минут я уговаривал ее уйти. Мне вовсе не улыбалось прослыть грубияном, ведь если не считать немыслимого произношения, резавшего мой тонкий слух, то ничего против черногорских барышень я не имел. Наконец я закрыл за ней дверь и, вернувшись в кухню, язвительно провозгласил:
– Думаю, опасность почти миновала. Следуйте за мной, шаг в шаг, но если я вдруг заору благим матом, бегите так, словно за вами черти гонятся.
Раздавшийся в ответ грозный рык напомнил мне, на какую опасную стезю я вступил, поэтому пару минут спустя, когда Вульф вернулся в кабинет и вновь воцарился в своем кресле, я ни слова не произнес в защиту собственной точки зрения. Вульф молча пил пиво и копался в стопке каталогов, а я проверял накладные от Хёна и делал еще кое-какую привычную работу. Чуть позже, когда Вульф попросил меня приоткрыть окно, я понял, что скандалист поостыл.
Напрасно мы (или один из нас) думали, что на сегодня с Балканами покончено. После одиннадцати часов, когда мы с Вульфом сидим в кабинете, входную дверь посетителям обычно открывает Фриц. Примерно в половине первого он вошел в кабинет и, сделав положенные три шага, объявил о приходе некоего Шталя, не пожелавшего открыть цель своего визита, но назвавшегося агентом Федерального бюро расследований.
Я тихонько присвистнул и уважительно произнес:
– Ого!
Вульф слегка приоткрыл глаза и кивнул – сигнал Фрицу впустить посетителя.
Нам еще не приходилось в ходе своей деятельности сталкиваться с фэбээровцами, и, когда посетитель вошел, я из уважения развернулся лицом к нему на крутящемся стуле. Он был ничего себе, невысокий, широкоплечий, с умными живыми глазами. Пожалуй, только подбородок немного подкачал, да и ботинки не мешало бы начистить. Гость еще раз представился, пожал руку мне и Вульфу, вынул из кармана кожаный бумажник, небрежно открыл его и улыбнулся шефу сдержанно, но дружелюбно.
– Вот, пожалуйста, мое удостоверение, – произнес он хорошо поставленным голосом. Он вообще отличался прекрасными манерами, словно благовоспитанный страховой агент.
Вульф мельком взглянул на удостоверение, кивнул и указал на кресло.
– Чем обязан, сэр?
Казалось, вид у фэбээровца был извиняющийся.
– Простите за беспокойство, мистер Вульф, но служба есть служба. Я хотел бы спросить, знакомы ли вы с недавно вошедшим в силу федеральным законом, согласно которому лица, представляющие интересы каких-либо зарубежных ведомств, должны регистрироваться в Госдепартаменте?
– Да, знаком, хотя и поверхностно. Я знаю о нем из газет, прочитал не так давно.
– Значит, вам известна его суть?
– Да.
– Вы зарегистрировались, как того требует этот закон?
– Нет. Я же не агент зарубежного ведомства.
Фэбээровец закинул ногу на ногу.
– Закон распространяется на представителей любых иностранных фирм, частных лиц и организаций, а также зарубежных правительств.
– Именно так я и понял.
– Он применим как к приезжим, так и к гражданам США. Вы гражданин Соединенных Штатов?