Если два неглупых человека, рассуждая порознь, приходят к одному и тому же выводу, значит, этот вариант и в самом деле имеет право на существование.
- И что мы будем делать дальше?
В интеллектуальных стычках справиться с Самусем было невозможно. Поэтому Антон Валерьевич решил больше не испытывать судьбу и прямо спросил совета у своего помощника.
Однако ответ был совсем не таким, как ожидал Антон Валерьевич.
- Нужно повысить бдительность, - твердо ответил Самусь. - И просто ждать.
Тоха почувствовал себя едва ли не обманутым.
- Просто ждать? - переспросил он.
- Да, просто ждать, - непреклонно повторил Самусь. - Если уже вся эта история - случайное совпадение, нам ничего не грозит. Если и в самом деле наши ребята обнаружили слежку, противник скоро проявится. Нынче все делается быстрее и проще, чем раньше.
Ждать… Легко сказать - "ждать"! Самусь всегда в тени, о самом его существовании на белом свете знают очень немногие. А уж чем он занимается - тем более.
- А если удар направлен лично против меня? - не скрывая своей тревоги, произнес Антон.
- А что ты можешь еще предложить? - вопросом на вопрос ответил Самусь. - Ничего. Так что нужно просто смириться… Тут мне кажется вот что: если бы что-то замышлялось против тебя лично, не стали бы трогать твоих людей. Не так?
"Авторитет" с ним несомненно согласился бы. Если бы не одно обстоятельство: если бы сейчас речь шла о ком-то постороннем, а не лично о нем.
- Ладно, может, ты и прав… - с сомнением покачал он головой. И резко поменял тему разговора, чтобы уйти от неприятной темы. - Кстати, ты что-то говорил о бабенке от Барабаса, которая невесть что наплела следователю… Где она сейчас?
Самусь пожал плечами:
- Не знаю. Меня это не интересует и не беспокоит. Главное, что она нагородила кое-какую ерунду… Нужно в этом направлении предпринимать превентивные меры. А уже она сама по себе - ерунда.
Значит, она надежно изолирована. Что ж, хоть это успокаивает!
…Крутицкому Тоха позвонил из своей машины, когда мчался домой. Он вдруг испугался, что его квартирный или кабинетный телефоны и в самом деле могут прослушиваться. Кто его знает, вдруг его "курируют" не рядовые штатные "слухачи", а глубокие аналитики, которым отнюдь не следует знать, что депутата всерьез обеспокоили насильственные смерти двух сомнительного поведения людей. А этот, автомобильный - все же вероятность поменьше.
- Да, - раздался в трубке усталый, слегка раздраженный голос.
Таким голосом, как правило, отвечает либо человек, вконец замотанный к концу дня, делами или же тот, кого невовремя оторвали от расписывания на компьютере покера. Тоха знал, что к человеку, которому он позвонил, скорее относится первое.
- Здорово, Игорек! - сказал он благодушно, стараясь, чтобы ни в малейшей мере в голосе не просквозила ни нотки тревоги.
- Это ты, Антошка? - спросил Крутицкий, даже не пытаясь придать своему голосу хотя бы оттенок радости.
- Признал, старый перец, - в пику ему максимально доброжелательно воскликнул Тоха. - Значит, не быть мне богатым, - счел возможным пошутить он. - Что у тебя нового?
Начальник следственного отдела сразу перешел к делу:
- Ты, наверное, звонишь по своему делу?
Они понимали друг друга, а потому предпочитали по телефону говорить намеками.
- В первую очередь, конечно, да, - не стал отнекиваться собеседник.
- Ясно. В этом вопросе у нас положительных подвижек к сожалению нет. Однако…
Игорь Дмитриевич сделал паузу, очевидно, не зная, как бы половчее и в то же время понятно намекнуть.
- Я в курсе, - решил помочь ему Тоха. - Появилась двойка. Так?
- Это ж надо, все всем известно, - с нескрываемой досадой буркнул сыщик.
- Ладно, успокойся, не бурчи, - Антону было и приятно показать свою осведомленность, и в то же время ему не понравилась реакция на его осведомленность со стороны старого приятеля. - Я же тебе сказал, что параллельно тоже занимаюсь этим делом.
- Ну и что же ты накопал?
- Да уж накопал кое-что, - уклонился от прямого ответа Тоха. - Во всяком случае, про "двоечку" знаю… А у тебя, как я понял, ничего дополнительного по этому делу нету. Верно?
Ответом была легко потрескивающая в трубке тишина.
- Ну что ж… По этому вопросу все. Теперь следующий… Ты собирался с женой посоветоваться по одному вопросу. Не забыл?
Все правильно: сначала указали свое место, а теперь обещают дать конфетку, чтобы знал, на кого лаять и кого не кусать.
- Не забыл, - нехотя отозвался Игорь Дмитриевич.
- Ну вот и славно. Через недельку все будет в порядке… Ну а теперь, дружище, пока! На неделе заскочу.
Крутицкий какое-то время сидел молча, держа в руке попискивающую гудками отбоя трубку. И чувствовал себя при этом далеко не лучшим образом.
Значит, ты всерьез обеспокоен происходящим, глубокоуважаемый господин Антон Валерьевич, раз уж так настойчиво пытаешься всучить мне "мерседес". Поприжало тебя, друг ситный, поприжало… И только потому ты вспомнил про старинного приятеля, который медленно, с натугой поднимался от ступеньки к ступеньке по должностной лестнице, чтобы достигнуть этого нынешнего, откровенно говоря, не Бог весть какого положения…
Ты, дружище, всю жизнь обтяпывал сомнительные делишки, когда-то тайно, а теперь в открытую делаешь деньги, пользуешься всеми благами, которые даруют тебе материальная независимость и депутатский значок… И плевать тебе до сего момента было на друга детства Игорька, пока жареный петух не клюнул - пока еще не в темечко, а только в задницу.
А где ж ты, старый друг-приятель, был раньше? Это ты в далеком отсюда городке купил за бесценок обанкротившийся пионерский лагерь и превратил его в публичный дом и что-то типа школы для подготовки начинающих проституток для, так сказать, внутреннего рынка и вывоза их за границу. Это ты в 91-м вовремя сориентировался, на чью сторону встать и кому свою спину подставить, чтобы подсадить, кого нужно, на башню нужного танка. И в 93-м как-то очень вовремя оказался за тридевять земель от Белого дома, который на глазах всего мира превращался в дом закопченный, в дом окровавленный, в дом расстреливаемый… А я, человек не столь гибкий, все это время просто делал свое дело: пытался ловить преступников, в том числе и подобных тебе… Наивно полагал при этом, что просто быть в стороне от политики и добросовестно заниматься борьбой с криминалом, рассчитывая на то, что повсюду в мире такая борьба является делом внепартийным и внеполитическим, послужит гарантией того, что ты всегда будешь нужен, какие бы "-краты" ни оказались у власти.
Однако теперь Игорь Дмитриевич чувствовал, что в нем что-то дрогнуло, пошатнулось, дало трещину. И вся эта история с таинственными убийствами, которыми он занимается по просьбе Тохи, сыграла в подобной метаморфозе не последнюю роль. В самом деле, - думал он, - кому и чему я служу? И за что? И кто мне платит? И за что?..
И еще он вдруг поймал себя на мысли, что больше не осуждает тех своих бывших коллег, которые в былые времена попались на взятках и за увольнение которых из органов и из партии он искренне голосовал.
Крутицкий наконец опустил трубку на рычаги. День уже заканчивается, а дел еще предстоит сделать - невпроворот.
Вадим - Ашот - Максимчук - Соколов - Барабас
Широкое окно кафе призывно сияло, манило, влекло, приглашало зайти на огонек… По плотным шторам, плавно стекающим широкими складками за стеклом, ритмично двигались тени. В зале танцевали, пили, ели… Короче, отдыхали. Двери были закрыты и уже длительное время к ним никто не подходил и не подъезжал. Да и изнутри никто не показывался. И так же хотелось оказаться за ним, там, среди этих бесплотно движущихся теней, в тепле и уюте, с чашечкой горячего кофе или, что еще лучше, горячего глинтвейна.
- Вадим, ахпер, скажи прямо: а ты не боишься, что у нас что-то сорвется?
Приятели сидели в салоне старенького "жигуля"-"шестерки", принадлежавшего детективному агентству. Айвазян взял автомобиль на вечер по просьбе Вострецова - при существующей в его "конторе" демократии такое не возбранялось, особенно если сотрудник говорил, что ему машина нужна по служебной необходимости. В этом случае сотруднику просто верили на слово и отчета не требовали. Тем более, что Ашот сейчас, было известно, "водил" бизнесмена, а потому вполне мог работать и вечером… Правда, теперь, узнав, с какой целью Вадим обратился к нему за помощью, Ашот начал сомневаться, правильно ли он сделал, откликнувшись с такой готовностью.
- А ты думаешь, меня самого это не волнует? - не отрывая взгляд от окна кафе, хмыкнул Вадим. - Не просто боюсь, а очень сильно боюсь.
Ашот негромко выругался по-армянски.
- Тогда, может, не будем и связываться? - после паузы предложил он. - Еще не поздно нажать на тормоза… Дело-то, сам понимаешь, чреватое… Или ты уверен, что у тебя нет другого варианта?
Вострецов покачал головой.
- Был бы уверен… - вздохнул он. И заговорил, не глядя на собеседника, рассудительно, вернее, рассуждающе, так, что непонятно было, кого он больше уговаривает, себя или приятеля. - Да только ты посмотри, Ашот, как все складно получается. Мне вдруг поручают жутко сложное дело, с загадочным убийством…
Частный детектив поначалу слушал не слишком внимательно. Он сейчас не против был бы рассказать и про собственные личные проблемы. Да только не хотел переводить разговор на свою персону. Ноги вчера от неведомых преследователей унес - и ладно. Потом с этим разберемся, если, конечно, желание по-прежнему будет. Ну а сейчас… В конце концов, не он к приятелю за помощью обратился, значит, не ему и играть в разговоре первую скрипку.
Поэтому Ашот, хлебнув кофе из обжигающе горячей алюминиевой крышечки термоса, кивнул:
- Да, Вадик, ахпер, я помню, ты в прошлый раз мне про ту историю рассказывал.
Вострецов, не замечая несколько отрешенного настроения приятеля, продолжал:
- Вот-вот. Значит, я начинаю в этом деле ковыряться, допрашиваю одного свидетеля, второго - никто ничего не знает, не видел, не слышал…
- Знакомая картина, - снова понимающе вставил армянин. - В наше время видеть что-то лишнее опасно для здоровья - как собственного, так и родных.
- Конечно, - не стал спорить Вадим. - Правда, понимаешь, какое дело, в том, первом, убийстве, про которое я тебе рассказывал в прошлый раз, я вполне допускал, что никто и в самом деле ничего не знает…
- Так не бывает, - заметил Ашот.
Мимо прошуршала шикарная милицейская машина. Приятели невольно замолчали, словно оттуда, из салона "муниципалов", могли услышать их разговор.
И оба подумали в этот момент об одном и том же: какое же раздражение должны испытывать, да и испытывают, простые люди, когда видят подобные шедевры мирового машиностроения на фоне ежедневных сводок о немыслимом количестве умышленных убийств, разбойных нападений и иных преступлений, которые заполонили столицу.
Впрочем, рядовые-то милиционеры тут при чем? Ведь именно на них как раз и лежит основная тяжесть борьбы с криминалитетом. Ну а пользуются они своим служебным положением? Конечно, пользуются! Еще как пользуются! Если оно, это использование служебного положения в корыстных целях, пронизывает сейчас наше общество снизу до самого…
Стоп! - законопослушно остановил себя Вадим. Есть у нас в стране, на любых уровнях снизу доверху, немало честных и порядочных людей. Именно на них держится наше общество, наш законопорядок, наша страна. И именно на них, на честных людей, которые, как бы высоко они ни поднимались по служебной лестнице, остающихся честными и порядочными людьми, должны ориентироваться и мы, сотрудники правоохранительных органов, которые находятся на самых начальных ступенях должностной иерархии…
- Ты прав, конечно. Я имею в виду, Ашот, что я не смог найти тех, кто и в самом деле что-то знает, - отвечая на реплику приятеля, поправился следователь, когда многочисленные огни милицейского автомобиля исчезли за поворотом. - А те, кто был на виду, кого я допрашивал, они, допускаю, и в самом деле знают немногое… В общем, скажу тебе откровенно, я почувствовал, что опять оказался в тупике… - невесело закончил он мысль. И тут же встрепенулся, осознав, что едва не потерял основную мысль. - Но знаешь, что странно, Ашот, дело у меня застопорилось, а меня никто не торопит, не топает ногами, не жаждет моей крови… Я только регулярно отчитываюсь о проделанной работе… И тут вдруг это, второе, убийство. Главное, что я знаю точно: оно напрямую связано с первым.
- А откуда это у тебя такая уверенность? - профессионально среагировав на оговорку, быстро спросил Ашот.
Вадим словно споткнулся на полуслове. Замялся, виновато покосившись на приятеля. Таинственные одинаковые, но с разными номерами, карточки, которые второй раз уже находят возле трупов, - ключевой момент. И о их существовании, а точнее сказать о том, что существует ДВЕ карточки, знает всего несколько человек - порознь, возле разных тел их видели многие.
- Понял-понял, - Ашот сам работал в организации, которая занимается расследованиями, знал, что такое служебная тайна, а потому не обиделся на то, что коллега ему выдает дозированную информацию. - Ладно, просто знаем, что связано… И что дальше? Кто убит?
Вострецов был благодарен приятелю за его тактичность.
- Так вот. Понимаешь, какое дело, убит профессиональный киллер Ленька по прозвищу Бык, - продолжил он свой рассказ. - Убит немыслимым способом - я раньше о подобном даже не слышал. Да и не только я - все, кто соприкасался с этим делом, фонареют… Суди сам. Кто-то каким-то образом заманил этого самого Леньку на стройку и в нужный момент перерезал веревку. Быку на голову свалилась строительная бадья, на их жаргоне "калоша", в которой на этажи подают раствор и бетон. Представляешь? У него, у Быка, уже от этого падения не было ни малейших шансов на то, чтобы остаться в живых… Это бы еще ладно - мало ли кто и как с кем сводит счеты… Однако эту "калошу" заранее облили горючей смесью и в момент падения зачем-то подожгли. Понимаешь? В этом несомненно был какой-то скрытый смысл. Но какой?.. К тому же у него, у Леньки, в кармане оказалась крупная сумма денег в валюте… Ну это еще ладно - мало ли у кого сейчас доллары в карманах лежат пачками… Так тут есть еще одна странность - рядом с ним лежал "дипломат" с разобранной винтовкой, из которой до этого уже застрелили по меньшей мере двух человек…
- А что свидетели?
- Свидетели… Свидетели - простые строители. Они, как оказалось, сами помогли подтянуть "калошу" к потолку. Пришел, говорят, какой-то шизик, явный шизик, понимаешь, и говорит, чтобы они так сделали, в смысле, подвесили бадью и чтобы она до понедельника там провисела. Неплохо заплатил - ну они и рады стараться, хотя, конечно, и посмеялись над ним.
- И ничего не заподозрили?
- Я же говорю: хорошо заплатил! А сам, по их словам, явный шиза: дергается, смеется, кривляется… А им-то, строителям, что - да пусть висит!
По крыше автомобиля вдруг громко пробарабанил водопадик крупных капель дождя. Приятели вновь невольно замолчали.
- Ну и к какому же выводу ты пришел? - поторопил рассказ Ашот.
- Погоди еще о выводах. Потому что и это еще не все, - продолжил Вадим. - Бадья-"калоша", бензин, огонь… Так ведь в ней, в этой бадье, понимаешь, какое дело, оказались еще две бутылки вина "Медвежья кровь", которые, естественно, разбились при падении. Представляешь?
Вот это и в самом деле, как говорится, ни в какие ворота…
- Может, это вино строители приготовили для себя, а потом забыли? - с сомнением предположил и в самом деле озадаченный Айвазян.
- Строители? "Медвежья кровь"? Дорогое сухое вино? - едко переспросил Вадим.
Впрочем, Ашот и сам понимал, что эта мысль не может быть верной.
- И все же, что же ты по этому поводу думаешь?
Вострецов слегка пожал плечами.
- Я думаю… Мало ли что я думаю! Чтобы думать правильно, нужна максимально полная информация. А я почти ничего не знаю!.. Впрочем, должен тебе сказать, все это пока что так, преамбула. Из-за того, чтобы рассказать тебе эту историю, я бы не стал тебя дергать. Главное в этой истории началось уже потом, ты сейчас в этом убедишься… Понимаешь, какое дело, когда я знакомился с кругом общения Быка, узнал, что в последнее время у него был легкий романчик с одной, скажем так, девушкой не слишком строгих правил. Вообще-то баб у него было как у бездомной дворняги блох, но эта у него бывала чаще…
К двери кафе подкатил и остановился автомобиль и сыщики - официальный и частный - в который раз замолчали. Из машины резво выскочил мужчина, над ним мгновенно распахнулся просторный зонтик. Он подобострастно раскрыл заднюю дверцу салона авто, прикрывая от дождя еще одного мужчину, который появился - не вышел, а именно появился, совсем иначе, не так, как это сделал его "шестерка". В длинном светлом плаще, он солидно одернул пиджак, не обращая внимания, что стоявший рядом подручный, держа над ним зонтик, на глазах набухает сеющейся с неба студеной влагой. И только потом прошел и исчез за дверью, которая распахнулась перед ним, словно по мановению волшебной палочки.
И они оба дружно позавидовали тому, вошедшему в кафе. Конечно, в салоне автомобиля было отнюдь не так тоскливо, как на улице, и все же…
- Короче говоря, ты решил эту коровку найти, - поторопил Ашот приятеля, засмотревшегося на картину.
- Что? - встрепенулся тот. - Какую коровку?
- Ну телку эту, подругу Быка, - пояснил Айвазян. - Бык - коровка…
Вадим хмыкнул.
- А, ну да, конечно… Коровка - это хорошо… Да, я решил ее найти. И знаешь, я не только решил найти, а нашел без малейшего труда.
Это уже было интересно.
- И что же?
- Пришел к ней на работу, поговорил, дурак…
Ашот усмехнулся.
- Давай-ка без самобичеваний, ахпер Вадик, - перебил он приятеля. - Я ведь уже понял, что у тебя опять что-то не так пошло, как должно было бы, так что оставь эмоции. Суть говори. И покороче, а то тащишься, как верблюд по пустыне.
- Ладно, суть, - постарался не показывать кольнувшую его обиду Вадим. - Суть вот в чем. Эта девушка кое-что мне рассказала о том, чем занимаются в их заведении. Это, по сути, притон… Мы с тобой сейчас как раз и стоим перед этим заведением, Ашот… Только она начала мне что-то рассказывать, вдруг ворвался хозяин, девчонку вытолкал взашей, а меня оставил в кабинете и начал плести какую-то ерунду про мозаику, Останкинскую телебашню и еще про что-то… Я сначала не понял, что это он специально сделал, чтобы меня подольше задержать в кабинете. Дальше он мне вдруг сообщает, что пока мы с ним общались, девушку уже уволили и что искать ее бесполезно, потому что она, мол, уже успела уехать домой.
- Куда домой?
- Она оказалась неместной. И, по его словам, уже уехала из Москвы.
- Так-так-так, - Ашот уже позабыл о своих неприятностях, заинтересовался этим делом всерьез. - Значит, ты ее упустил… И, как я понял, сегодня опять начал ее разыскивать. И, конечно же, не разыскал. Правильно?
- Правильно, - вздохнул следователь. - Я и в самом деле ее нигде не нашел. На ее фамилию в железнодорожных и авиационных кассах билет не продавался. Матери домой, в Калугу, она не звонила. У подруг не появлялась. В квартиру, где снимала комнатенку, тоже не приходила…
Что ж, за сутки в Москве найти человека, не имеющего постоянного жилья… И тем не менее, Ашот прекрасно понимал опасения Вадима.