- Ладно, слушай. Много лет назад я поступал очень плохо. Ошибался. Делал то, чего позднее стыдился. Я был глупцом. Недостойным, эгоистичным и подлым - и чем старше становился, тем больше об этом жалел. Кэмерон, я приношу извинения. Прости меня, пожалуйста.
- Я тебя простила. Забудь.
- Не могу я забыть. Не нужно меня жалеть.
- Нили, мы были детьми. Шестнадцать лет. Это из другой жизни.
- Кэмерон, мы любили. Я тебя обожал в десять лет Мы брали друг друга за руки за спортзалом, чтобы не засмеяли другие мальчишки.
- Нили… Мне правда не хочется это слышать.
- Хорошо. Но как вырвать это из груди? И почему так больно?
- Нили, мне удалось это пережить.
- У меня вряд ли получится.
- Что за наказание! Может, повзрослеешь наконец? Ты больше не футбольный герой.
- Наконец-то. Вот это я хотел услышать. Давай, бей из двух стволов.
- Нили, ты пришел, чтобы выяснить отношения?
- Нет. Чтобы извиниться.
- Ты извинился. Не пора ли уйти?
На минуту он прикусил язык. Потом сказал:
- Почему ты хочешь, чтобы я ушел?
- Потому, Нили, что ты мне не нравишься.
- Ничего удивительного.
- Понадобилось десять лет, чтобы тебя забыть. И когда я смогла - полюбила Джека. Надеялась, что больше никогда, никогда тебя не увижу.
- Ты хоть меня вспоминала?
- Нет.
- Ни разу?
- Может, однажды. Или раз в год. Как-то Джек смотрел футбол, и квотербек получил травму. Его унесли с поля на носилках. В этот момент я подумала о тебе.
- Приятно.
- Нет, неприятно.
- Я всегда думал о тебе.
Казалось, лед тронулся. Тяжело вздохнув, Кэмерон оперлась локтями на колени. Позади открылась дверь, и к ним вышла миссис Лэйн с подносиком в руках.
- Я подумала, вы захотите горячего шоколада, - сказала она, опуская поднос на край крыльца посередине разделявшего их пространства.
- Спасибо, - сказал Нили.
- Это вас согреет. Кэмерон, оденься.
- Да, мама.
Дверь закрылась, но они не обратили на шоколад внимания. Нили собирался поговорить обстоятельно - так, чтобы захватить не один год и одну тему. Ему хотелось убедиться, что когда-то в Кэмерон жило сильное чувство. Он хотел видеть ее слезы и гнев, хотел, чтобы она ударила его раз-другой. Нили хотел, чтобы его простили по-настоящему.
- Ты в самом деле смотрела футбол?
- Нет. Джек смотрел. Я случайно проходила мимо.
- Он болельщик?
- Нет. Иначе я бы за него не вышла.
- Значит, еще ненавидишь футбол?
- Можно сказать и так. Я уехала в Холлинз. Там учились одни девчонки, и я смогла уйти от этой темы. Моя старшая дочь пошла в школу при небольшой частной академии. И никакого футбола.
- Тогда почему ты здесь?
- Мисс Лайла. Она двенадцать лет преподавала мне фортепиано.
- Верно.
- И уж точно я приехала не в честь Эдди Рейка.
Дотянувшись, Кэмерон взяла чашку и спрятала ее между ладонями. То же сделал Нили.
Поняв, что он не собирается уходить, Кэмерон повела себя немного откровеннее.
- В Холлинзе у меня была подруга, брат которой играл за "Стейт". Как-то, уже на втором курсе, она смотрела футбол. Я как раз вошла в комнату - и на экране появился великий Нили Крэншоу, сам, лично ведущий по полю игроков "Тека" - то в одну сторону, то в другую… Публика визжит от счастья, комментаторы расхваливают молодого отличного квотербека. Тогда я подумала: "Вот и хорошо. Он всегда этого хотел". Герой своего времени среди обожающей его толпы. Навязчивые соученицы по всему кампусу. Лесть без конца и края. "Мистер Вся Америка", доступный всем и каждой. Это Нили.
- Две недели спустя я попал в больницу.
Она пожала плечами:
- Я и не знала. Не следила за твоей блестящей карьерой.
- А кто тебе сообщил?
- Как-то я приехала домой на Рождество и обедала с Натом. Он рассказал, что ты больше не играешь. Такой дурацкий спорт: в нем получают увечья мальчики и юноши.
- Так и есть.
- Нили, скажи наконец, что случилось с девицами? Куда делись те маленькие шлюшки и телки?
- Они исчезли.
- Наверное, это тебя убило.
"Дело пошло, - подумал Нили, - самое время излить желчь".
Вслух он сказал:
- Травма была тяжелой во всех смыслах.
- И ты стал обычным человеком, таким, как все?
- Наверное. Правда, с большим багажом. Нелегко живется забытому герою.
- До сих пор не перестроился?
- Если был знаменитым в восемнадцать лет, остальные проживешь неприкаянным. Будешь мечтать о днях славы, зная, что они давно в прошлом. Лучше бы не видеть футбола никогда.
- Не верю…
- Был бы нормальным парнем с парой здоровых ног. И не совершил бы той ошибки с тобой.
- Ой, Нили… Не ерунди. Нам было по шестнадцать лет.
Отпив из чашек, они несколько минут молчали, готовясь вбросить и отбить новый мяч. Нили долго, несколько недель думал над их встречей. Кэмерон не хотела его видеть. К тому же элемент неожиданности работал не в его пользу: у нее заранее был готов на все ответ.
- Ты все молчишь и молчишь, - произнес Нили.
- Мне нечего сказать.
- Да ладно тебе, Кэмерон… У тебя есть шанс выстрелить сразу из двух стволов.
- С чего вдруг? Хочешь заставить меня выкопать то, что было похоронено с таким трудом? Откуда тебе знать, что такое каждый день ходить в школу и гореть заживо? Нили, я это пережила. Ты, очевидно, нет.
- Есть желание услышать про Скример?
- Черт, ни малейшего.
- Она разносит коктейли в дешевом казино в Вегасе. Она толстая и безобразная и в тридцать два выглядит на пятьдесят, если верить Полу Карри, который ее встретил. Говорят, она уехала в Голливуд, старалась пробиться наверх через постель. В конце концов ее оттеснил миллион других доморощенных королев, пытавшихся сделать то же самое.
- Ничего удивительного.
- Пол сказал, она выглядела усталой.
- Она выглядела такой еще в школе.
- Тебе стало лучше?
- Все было просто замечательно, пока не явился ты. Нили, мне нет дела до тебя и твоей доморощенной королевы.
- Ладно, Кэмерон. Признайся честно. Когда твоя жизнь удалась, наверное, приятно узнать, что Скример опустилась до дешевки? Ты выиграла.
- Я ни с кем не соревновалась. Мне все равно.
- Раньше тебе не было все равно.
Поставив чашку на поднос, она опять склонилась вперед.
- Нили, что ты хотел услышать? Нужно подтвердить очевидное? Я без памяти тебя любила - когда была девочкой, подростком. Это не новость. Я твердила об этом каждый день. И ты говорил то же самое. Мы все время были вместе, вместе занимались уроками, вместе ходили повсюду. Но ты выбился в футбольные герои огромной величины - и все захотели попробовать кусочек. Скример - особенно. У нее имелись и длинные ноги, и красивая задница под короткой юбкой, и большая грудь. Наконец, она была блондинкой и заполучила тебя на заднее сиденье в свою машину. А тебе понравилось. Я осталась правильной девочкой и заплатила за это свою цену. Ты разбил мне сердце, издевался надо мной на виду у всех знакомых - и ты очень надолго сломал мою жизнь. Я так хотела уехать из города, дождаться не могла.
- До сих пор не верю, что я это сделал.
- Сделал.
Ее голос дрогнул. Стараясь не выдать чувства, Кэмерон сжала губы.
Нили сказал:
- Прости.
Затем осторожно поднялся, стараясь не слишком нагружать левое колено.
- Спасибо, что позволила это сказать, - коснувшись ее руки, сказал он.
- Не стоит благодарности.
- Ну прощай.
Нили двинулся по дорожке. Затем, немного прихрамывая, прошел через калитку. Когда он подошел к машине, Кэмерон окликнула его:
- Нили, подожди.
Пережив столь бурный роман с Брэнди Скиммер, больше известной как Скример или Кричалка, а теперь - в куда более узких кругах - под именем Теса Каньон, Нили хорошо знал темные аллеи и тихие улочки Мессины. Покрутившись вокруг Каррз-Хилл, он выехал наверх, ненадолго остановив машину, чтобы с вершины горы бросить взгляд на футбольное поле. Через ворота стадиона и по беговой дорожке вокруг поля еще двигалась очередь из желающих проститься. Со стороны домашней трибуны горели прожектора. На пятачке у ворот было полно машин, то въезжавших, то выезжавших со стоянки.
- Говорят, после того как Рейка уволили, он всегда сидел здесь и наблюдал за играми.
- Сидел бы лучше в тюрьме, - сказала Кэмерон, заговорив впервые с момента, когда машина отъехала от дома.
Они поставили машину около тренировочного поля и, не привлекая к себе внимания, прошли на трибуну гостевой стороны. Забравшись на самый верх, они сели, еще держась на некотором расстоянии друг от друга, хотя немного ближе, чем до того на крыльце.
Довольно долго они наблюдали сцену на противоположной стороне поля.
Белый тент пирамидой выделялся на фоне домашней трибуны. Под тентом едва угадывался гроб, а вокруг стояла упивавшаяся ночным бдением толпа. Мисс Лайла с семьей ушли. На боковой линии по обе стороны от тента появлялись все новые и новые корзины с цветами. Людская вереница молча и терпеливо ждала очереди расписаться в памятной книге, окинуть взглядом гроб, возможно, смахнуть слезу и сказать своей легенде последнее прости. Выше людской вереницы на трибунах теснились мальчишки разного возраста. Они сбивались в небольшие группы. Некоторые разговаривали, кто-то смеялся, а в основном все просто сидели и молча смотрели на поле, на тент и на гроб.
На гостевой трибуне, никем не замеченные, сидели двое.
Кэмерон заговорила первой. Очень тихо она спросила:
- Кто те люди на трибуне?
- Бывшие игроки. Я был с ними прошлой ночью и позапрошлой. Мы ждали, когда умрет Рейк.
- Значит, все они вернулись домой?
- Вернулись многие. Ты вернулась.
- Разумеется. Хоронят самого известного гражданина в городе.
- Ведь ты не любила Рейка, верно?
- Я не любила футбол. Мисс Лайла - сильная женщина, но они не подходили друг другу. Рейк был диктатором на поле и едва ли мог переключиться, придя домой. Нет, Эдди мне безразличен.
- Ты же ненавидела футбол.
- Нет, я ненавидела тебя. И это заставляло ненавидеть футбол.
- Вот оно что…
- Глупость какая. Взрослые мужики ревут в голос после проигранного матча. Весь город живет и умирает ради одной игры. Молебен по пятницам - словно Господу не все равно, кто победит в школьном футбольном матче. На футболистов тратят больше, чем на все секции, вместе взятые. Без всякой меры восхваляют семнадцатилетних ребят, быстро решающих, что они достойны восхваления. И двойные стандарты… Если на экзамене проваливается футболист, все его покрывают. Если проваливается неспортивный мальчик, его исключают. Наконец, глупенькие маленькие девочки - они ждут не дождутся посвятить себя одному из "Спартанцев". На все идут ради команды. Годится любая жертва, принесенная юными девственницами Мессины. Ах, чуть не забыла… "Заводные" куклы! Каждому игроку выделяют по личной рабыне, которая готовит ему по средам, по четвергам вешает бравый лозунг перед его домом, полирует шлем по пятницам - и что он получает по воскресеньям? А, Нили? Перепихон по-быстрому?
- Только если захочет.
- Печальная картина. Спасибо, что избавил меня от этого.
Теперь, при трезвом взгляде на пятнадцать лет назад, он и вправду думал, что это глупо.
- Но ты приходила смотреть игры, - заметил Нили.
- Только иногда. Знаешь, что такое наш город в пятничный вечер? Нигде ни души. Мы с Фиби Кокс пробирались сюда, на гостевую трибуну, и смотрели игру. Мы всегда желали Мессине только проигрыша, но такого никогда не случалось, по крайней мере здесь. Мы насмехались над вашим оркестром, над группой поддержки, над эскадроном "заводных" девчонок. Издевались потому, что не страдали этой ерундой. Я дождаться не могла, когда наконец уеду в колледж.
- Я знал, что ты сидела здесь.
- Врешь, не может быть.
- Клянусь. Я точно знал.
Кто-то из бывших игроков рассказал очередную историю про Рейка, и через поле донесся негромкий смех. В сидевшей под кабиной прессы группе из примерно десяти человек Нили разглядел Силоса и Пола. Пиво лилось рекой.
Кэмерон сказала:
- На заднем сиденье ты получал все, что хотел. Я осталась брошенной, а потом мы должны были два года учиться вместе. Время от времени я натыкалась на тебя в холле, в библиотеке… в классе, наконец. Иногда мы на секунду встречались взглядами. Твое самоуверенно-пренебрежительное выражение на мгновение исчезало. На секунду наш герой терял гонор. В эти короткие моменты ты смотрел на меня, как обычный парень. Я знала, что небезразлична тебе, и без раздумий приняла бы тебя назад.
- Я тоже хотел вернуться.
- С трудом верится.
- Правда.
- Но с другой стороны - радость секса?
- Я не мог ничего с собой сделать.
- Нили, с чем тебя и поздравляю. В шестнадцать лет ты и Скример увлеклись этим делом - и взгляни на нее теперь. Толстая и страшная.
- До тебя не доходил слух о ее беременности?
- Издеваешься? В этом городе слухи как москиты.
- В последнее школьное лето она сказала, что беременна.
- Какая неожиданность.
- Мы отправились на машине в Атланту, там сделали аборт, и я привез ее назад.
- Сутки отдыха - и в койку?
- Близко к тому.
- Нили, я действительно устала от твоей половой жизни. Много лет это было моим проклятием. Сменим тему, или я уйду.
Наступила еще одна неловкая пауза, на протяжении которой они смотрели на поле и думали о том, что скажут дальше. В лицо повеял легкий ветерок, и Кэмерон поднесла к груди сложенные руки. Нили преодолел желание дотянуться и тронуть ее. Только это не поможет.
- Ты не спросила о моей теперешней жизни, - сказал он.
- Извини. Я давно перестала о тебе думать. Не буду лгать: для меня ты пустое место.
- Ты никогда не была чуткой.
- Это преимущество. Экономит много времени.
- Теперь я занимаюсь недвижимостью. Живу один с собакой, встречаюсь с девушкой, которая мне не особенно по душе, и с женщиной, у которой двое детей. Вспоминаю бывшую жену.
- Почему вы разошлись?
- Наш брак попросту развалился. Она дважды теряла ребенка, второй раз - на четвертом месяце. Я имел глупость признаться, что однажды заплатил за аборт, и она сказала, что выкидыши случились из-за меня. Она права. Аборт обходится куда дороже трехсот баксов.
- Сочувствую.
- Второй выкидыш случился неделя в неделю десять лет спустя после той короткой поездки в Атланту. Крошечный мальчик.
- Я хочу уйти.
- Прости.
Они опять сидели на крыльце. Свет в доме уже не горел. Мистер и миссис Лэйн спали. Было начало двенадцатого. Немного помолчав, Кэмерон сказала:
- Думаю, тебе пора.
- Конечно.
- Ты говорил, что теперь не перестаешь обо мне думать. Интересно узнать - почему?
- Я не знал, как болит разбитое сердце, пока моя жена не собрала вещи и не уехала. Я в первый раз задумался о том, как ты страдала. Понял, насколько был жестоким. Это довольно тяжело.
- Переживешь. Проходит лет через десять.
- Спасибо.
Начав спускаться по ступеням, Нили вдруг повернулся и пошел назад.
- Сколько лет Джеку? - спросил он.
- Тридцать семь.
- Тогда, по статистике, он уйдет первым. Позвони, когда его не станет, а? Я дождусь.
- Не сомневаюсь.
- Клянусь. Так спокойнее - знать, что кто-то всегда тебя ждет.
- Никогда об этом не думала.
Наклонившись, он посмотрел в ее глаза:
- Можно поцеловать тебя в щеку?
- Нет.
- Кэмерон, в первой любви есть что-то волшебное, что я навсегда потерял.
- Нили, до свидания.
- Можно я скажу, что люблю тебя?
- Нет. Прощай.
ПЯТНИЦА
Мессина скорбела, как никогда прежде. К десяти утра в пятницу закрылись все кафе и магазины, расположенные около центральной площади. Школы отпустили учеников. Закрылись присутственные места. Объявив выходной, остановили работу фабрики с городской окраины, и лишь немногие восприняли это как праздник.
Мэл Браун выставил людей около школы, где в эти поздние утренние часы бампер к бамперу двигались машины, направлявшиеся на поле "Рейкфилд". К одиннадцати часам домашние трибуны были полны народа - бывшие игроки, герои прежних дней, собирались вокруг тента, оккупируя пространство у пятидесятиярдовой линии. Большинство облачилось в зеленые футболки, полагавшиеся каждому игравшему в футбол выпускнику. Естественно, что многие футболки оказались чересчур растянутыми в поясе. Зеленая форма выделялась в толпе, несмотря на то что некоторые - в основном юристы, врачи и банкиры - надели поверх футболок спортивные куртки.
С верхних рядов трибун на тент и на поле смотрели болельщики, получившие шанс узнать прежних кумиров в лицо. Особое восхищение вызывали те, чьи номера давно проводили в почетную отставку: "Смотри, номер 81-й, Роман Армстед. Он играл за "Пэкерс". Смотри-ка, а вон там Нили, 19-й номер…"
Под тентом играл струнный квартет выпускного класса, и звуки, усиленные репродукторами, носились над полем от одной конечной зоны до другой. На поле продолжали идти люди.
Гроба больше не было. Эдди Рейк уже покоился в земле. Около тента стояли мисс Лайла с семьей, прибывшие без официальных церемоний и в течение получаса принимавшие соболезнования и объятия бывших игроков. Незадолго до полудня явился священник, а за ним следом прибыл хор. Толпа продолжала расти. Когда на домашних трибунах не осталось места, люди начали выстраиваться за ограждением вдоль беговой дорожки. Никто не спешил. Наступал момент, память о котором Мессина будет лелеять очень долго.
Рейк пожелал, чтобы его ребята вышли на поле Игроки выстроились плотным полукольцом, окружив сооруженный у края тента небольшой подиум. Он захотел, чтобы все надели свою форму. Это пожелание тихо разошлось в самые последние дни его жизни. На покрытой ковром беговой дорожке полумесяцем расставили несколько сотен складных стульев. Около половины первого отец Маккейб подал сигнал, и игроки начали занимать места. В первых рядах расположились мисс Лайла и семья.
Нили оказался между Полом Карри и Силосом Муни, и вокруг них собрались остальные тридцать участников из команды 1987 года. Двое умерли, шестеро пропали неизвестно куда, а остальные не смогли приехать.
У северных ворот заиграла волынка, и толпа притихла. С первыми звуками Силос начал вытирать слезы - и не он один.
Когда затихли последние скорбные ноты, участники церемонии смогли немного расслабиться перед новыми серьезными переживаниями. Отец Маккейб медленно приблизился к ораторскому подиуму и поправил микрофон.
- Здравствуйте, - произнес он резким высоким голосом, на полмили разнесенным репродукторами. - И добро пожаловать на церемонию, посвященную памяти Эдди Рейка. Я приветствую вас от имени и по поручению миссис Лайлы Рейк, ее трех дочерей, восьми внуков и всей семьи, и спасибо, что вы пришли.
Перевернув лист с записями, пастор продолжил: